– спросила я.
Он колебался, что само по себе было ответом.
– В таком случае мы встретимся с ней, – заявила я. Стефан кивнул, но я видела, что он встревожен.
– Тогда повторю то, о чем предупреждал ваш гремлин. Не смотри ей в глаза. Вероятно, с ней будет еще кто-то, даже если она не позволит тебе их увидеть. Никому не смотри в глаза. У нас есть четыре или пять таких, которые могут зачаровать даже твоего волка.
Он повернулся и через весь дом провел нас к нише, в которой находилась чугунная Спиральная лестница. Когда мы начали спускаться, я решила, что мы идем в подвал, но лестница опускалась глубже. На стенах загорались маленькие огоньки, когда мимо них проходил Стефан. Они позволяли разглядеть ступеньки – и увидеть, что мы движемся по цементной трубе, но они были слишком слабы, чтобы мы могли различить что-нибудь еще. Из небольших вентиляционных отверстий веяло свежим воздухом, но это не мешало мне почуять, что находится в глубине.
– Глубоко ли мы? – осведомилась я, пытаясь подавить клаустрофобское желание повернуть и побежать назад.
– Примерно на двадцать футов под поверхностью. – Голос Стефана отдавался легким эхом – или это был звук кого-то рядом с нами.
А может, я просто нервничала.
В итоге мы оказались на цементной площадке. Но даже я со своим ночным зрением в этой полной темноте могла видеть лишь на несколько ярдов во всех направлениях. Запах хлорной извести перебивал другие, незнакомые мне запахи.
Стефан шевельнулся, и загорелось несколько флуоресцентных ламп. Мы стояли в пустой комнате с цементными стенами, полом и потолком. Помещение производило впечатление стерильности.
Стефан не остановился, он пересек комнату и вошел в узкий туннель, который мягко поднимался вверх. Через одинаковые интервалы в стенах туннеля располагались металлические двери без ручек и замков. Я слышала, как за дверями шевелятся какие-то существа, и для уверенности приблизилась к Сэмюэлю, чтобы касаться его. Когда я проходила мимо одной из последних дверей, что-то изнутри ударилось о нее, и гулкий звук разнесся по пространству вокруг нас. За другой дверью кто-то захохотал, и хохот перерос в дикие крики.
Я вцепилась в Сэмюэля, но он по-прежнему был совершенно спокоен, его дыхание и пульс даже не начали ускоряться. Черт возьми! Я смогла вздохнуть, только когда последняя дверь осталась позади.
Туннель повернул и перешел в крутую лестницу из двенадцати ступенек, которые закончились в комнате с круглыми оштукатуренными стенами, деревянным полом и мягким освещением. Прямо напротив лестницы стоял просторный кожаный диван цвета кофе, чей изгиб повторял изгиб стены. Опираясь на две сплошь покрытые вышивкой подушки, на диване сидела женщина. Она была в шелках. Я чуяла слабый остаток запаха шелкопряда и еще один запах, который привыкла ассоциировать с вампирами.
Само платье, несмотря на простоту, было очень дорогим, оно окутывало фигуру женщины облаком красного цвета всех оттенков, начиная от пурпурного. Маленькие ступни женщины были обнажены, если не считать ярко-красного лака на ногтях. Женщина руками обхватила колени, на которых держала книгу.
Дочитав страницу, она загнула уголок и небрежно бросила книгу на пол. Потом спустила ноги с дивана и повернулась так, чтобы оказаться лицом к нам, прежде чем посмотреть на нас. Это было проделано так грациозно, что я едва успела опустить глаза.
– Познакомь нас, Стефано, – произнесла она глубоким низким контральто, еще более богатым из-за отчетливого итальянского акцента.
Стефан поклонился – этот формальный жест должен был диссонировать с его порванными джинсами, но каким-то образом оказался изящным. – Синьора Марсилия, позволь представить тебе Мерседес Томпсон, прекрасного автомеханика, и ее друга доктора Сэмюэля Корника, сына Маррока. Мерси, доктор Корник, это синьора Марсилия, госпожа семьи Средней Колумбии.
– Добро пожаловать, – сказала она.
Меня тревожило то, что две женщины наверху выглядели со своими морщинками и несовершенством совсем людьми. В Стефане было нечто иное, я это чувствовала. В первый же раз увидев его, я поняла, что он не человек, но те две женщины, если бы не их легкий запах, вполне могли сойти за людей.
Эта не сошла бы.
Я смотрела на, нее, пытаясь понять, почему волосы у меня на затылке встают дыбом. Ей казалось двадцать с небольшим, и она, очевидно, умерла и стала вампиром до того, как жизнь оставила на ней свой отпечаток. Волосы у нее светлые, того цвета, который у меня никак не ассоциировался с Италией. Глаза темные, такие же, как у меня.
Я торопливо отвела взгляд от ее лица; дыхание участилось, я поняла, что совсем забыла предупреждение. Но она не смотрела на меня. Как и у других вампиров, ее внимание привлекал Сэмюэль, и это вполне объяснимо. Он сын Маррока, влиятельная персона, не то что автомеханик. К тому же большинство женщин предпочитает разглядывать его, а не на меня.
– Я чем-то позабавила вас, Мерседес? – спросила Марсилия. Голос у нее был приятным, но в нем чувствовалась сила, сходная с той, которой обладает Альфа.
Я решила сказать ей правду и понаблюдать, как она ее примет.
– Вы третья женщина за вечер, которая буквально игнорирует меня, сеньора Марсилия. Однако я нахожу это вполне понятным, потому что сама бываю не в силах оторвать взгляд от доктора Корника.
– Вы часто производите такое впечатление на женщин, доктор Корник? – лукаво поинтересовалась она. Действительно ее внимание было устремлено на него.
Сэмюэль, невозмутимый Сэмюэль начал заикаться.
– Я… не… – начал он, глубоко вздохнул и чуть более похожим на обычный голосом произнес: – Думаю, вы пользуетесь большим успехом у противоположного пола, чем я.
Она рассмеялась, и я наконец поняла, что меня тревожит. В выражении ее лица и жестах было что-то неестественное, как будто она только подражает людям. Как будто если бы нас здесь не было и она не должна была бы притворяться, она являлась бы совсем не человеком.
Зи рассказывал мне, что достижения современной компьютерной графики позволяют кинематографистам создавать такие рисованные образы, которые выглядят настоящими. Но обнаружилось, что после определенного предела чем более реальными кажутся персонажи, тем сильнее отталкивают они зрителей.
Теперь я поняла, что он имел в виду.
Она во всем была почти правильной. Сердце ее билось, она регулярно дышала. Кожа ее слегка покраснела, как у человека, вошедшего с холода. Но улыбка была чуть неестественной, она возникала или слишком рано, или слишком поздно. Подражание человеку было почти совершенным, но не вполне – и вот от этих-то мелких расхождений у меня и вставали волосы дыбом.
В целом у меня нет проблем контроля, какие есть у вервольфов: койоты дружелюбные животные и легко адаптируются. Но будь я в эти минуты в форме койота, убежала бы как можно быстрее.
– Мой Стефано говорит, что вы хотите узнать о гостях, которые хорошо заплатили мне, чтобы их не трогали. – Марсилия снова проигнорировала меня, и это почему-то нисколько не трогало.
– Да, – ответил Сэмюэль мягким, почти сонным голосом. – Мы, конечно, со временем все выясним и сами, но ваша информация может помочь.
– После того как я сообщу вам все, что вы хотите, – теперь она мурлыкала, как кошка, – мы поговорим о Марроке и о том, чем он заплатит мне за сотрудничество.
Сэмюэль покачал головой. – Простите, синьора, но у меня нет полномочий обсуждать такие дела. Однако я буду счастлив передать отцу то, что вы пожелаете ему сказать.
Она надула губки, и я ощутила, как она воздействует на него, почувствовала, что он начинает возбуждаться. Страшные твари за дверьми не заставили его пульс ускориться, но госпожа семьи смогла это сделать. Она наклонилась к нему, он сделал шаг вперед, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от него.
– Сэмюэль, – негромко сказал Стефан. – У тебя на шее кровь. Тебя укусила Лили?
– Позвольте мне взглянуть, – предложила синьора. Она глубоко вздохнула и издала голодный звук, напоминающий громыхание старых костей. – Я о вас позабочусь.
Почему-то мне эта идея показалась ужасной. И не только мне.
– Госпожа, они под моей защитой, – официальным четким голосом заявил Стефан. – Я привел их сюда, чтобы ты смогла поговорить с сыном Маррока. Их безопасность – моя честь, и я почти потерял ее, когда Лили вошла в комнату без сопровождения. Мне не хочется думать, что твои желания противоречат моей чести.
Она закрыла глаза, опустила голову и прижалась лбом к животу Сэмюэля. Снова глубоко вздохнула, и я почувствовала, как усиливается возбуждение Сэмюэля.
– Как долго, – прошептала она. – Он притягивает меня, как коньяк в зимний вечер. Мне трудно рассуждать. Кто отвечал за Лили, когда она ушла к моим гостям?
– Я узнаю, – ответил Стефан. – С удовольствием приведу этого провинившегося к тебе и увижу, что ты снова занимаешься семьей, госпожа.
Она кивнула, и Сэмюэль застонал. Этот звук заставил ее раскрыть глаза, они больше не были темными. В тускло освещенной комнате глаза ее горели красно-золотым огнем.
– Я не так хорошо владею собой, как когда-то, – очень тихо произнесла Марсилия. Почему-то я ожидала, что с огнем в глазах у нее и голос станет хриплым, но получилось наоборот: он стал глубже и еще соблазнительней, так что даже мое тело отозвалось – обычно я так на других женщин не реагирую.
– Подходящее время для твоей овечки, Мерси.
Стефан был полностью поглощен госпожой, и я не сразу поняла, что он обращается ко мне.
Я постаралась подойти поближе к Сэмюэлю. Пять лет занятий боевыми искусствами принесли мне пурпурный пояс и достаточно физических сил, чтобы поднимать части машины не хуже мужчины; но я понимала, что все мое умение и мастерство ничего не стоит против вампира.
Я думала, стоит ли оттолкнуть от нее Сэмюэля, но тут наконец мысль, которая давно стучалась мне в голову, стала очевидной: в комнате есть и другие вампиры, которых я не вижу и не слышу – но чую.
Совет Стефана подсказал, что делать. Я достала свое ожерелье. Цепочка длинная, чтобы я могла снимать ее через голову, и она оказалась у меня в руке в то мгновение, когда Марсилия двинулась.
Я выросла среди вервольфов, которые бегут быстрее борзых, а я – еще немного быстрее их, но я не могла представить, что можно перемещаться так стремительно. Одно мгновение Марсилия прижималась лицом к джинсам Сэмюэля, в другое она уже обхватила ногами его талию и впилась в шею. Последующее казалось страшно медленным, хотя думаю, заняло оно всего несколько секунд.
Ярость, с которой начала кормиться Марсилия, уничтожила иллюзию, скрывавшую других вампиров, и я увидела их – шестерых у дальней стены. Они не пытались казаться людьми, и у меня создалось беглое представление о серой коже, впалых щеках и глазах, горящих, как подсвеченные бриллианты. Никто из них не пошевелился, хотя Стефан вцепился в Марсилию и пытался оттащить ее от Сэмюэля. Не вмешались они, и когда я сократила расстояние между Сэмюэлем и мной, сжимая в руке глупое ожерелье. Вероятно, они не считали ни его, ни меня угрозой.
Глаза Сэмюэля были закрыты, голова откинута, чтобы было удобно Марсилии. Испуганная настолько, что едва могла дышать, я приложила серебряную овечку ко лбу Марсилии и произнесла торопливую, но искреннюю молитву, чтобы овечка сработала как крест.
Фигурка была прижата к ее лбу, но Марсилия, поглощенная едой, не обращала на меня внимания. Затем почти одновременно произошло несколько вещей – только впоследствии я сумела их расставить по порядку.
Овечка у меня в руке вспыхнула причудливым голубым огнем, как хорошо отлаженная Бунзенова горелка. Марсилия отскочила к спинке дивана, как можно дальше от моего ожерелья – и от Сэмюэля. Она закричала таким высоким голосом, что он находился на пороге моего слуха, и принялась махать руками.
Все рухнули на пол: Сэмюэль, Стефан, охрана Марсилии, осталась стоять только я, держа свою овечку как нелепый маленький неоновый фонарик и глядя на госпожу семьи. Вначале я подумала, что все упали по собственной воле, реагируя на какой-то не замеченный мной сигнал. Но Марсилия задрала подбородок – быстрым нечеловеческим движением – и снова закричала. Тела на полу задергались, словно от боли, которую никак не могли облегчить, и я наконец поняла, что дыхание мне перехватил не только страх, но и волшебство. Марсилия делала что-то такое, что всем им причиняло боль.
– Прекратите это, – сказала я как можно решительней. Голос мой был робким и едва слышен. Не очень впечатляюще.
Я откашлялась и попробовала снова. Если я сумела посмотреть в лицо Брану после того, как без прав и без разрешения взяла его «порше» и врезалась на нем в дерево, я могу заставить свой голос не дрожать.
– Хватит. Никто вам не причинит вреда.
– Никакого вреда? – прошипела Марсилия, откидывая гриву волос, так что на лбу стал виден отвратительно выглядевший ожог, отдаленно напоминавший по форме мое ожерелье.
– Ты пила кровь Сэмюэля без его разрешения, – заявила я, словно знала, что ее действия дали мне право защищать его; я не была уверена, что это так, но блеф среди волков срабатывает. А вампиры, кажется, соблюдают обычаи.
Она подняла подбородок, но ничего не ответила. Вдохнула, и я поняла, что с того мгновения, как я отогнала ее от Сэмюэля, она не дышала. Веки ее задергались: она ощутила запахи комнаты; я тоже: страх, боль, кровь и что-то сладкое и повелительное, смешанное с запахами присутствующих.
– Мне уже очень давно не было такого соблазна, – пояснила она. – У него шла кровь, и он уже был почти захвачен.
Тон ее не был виноватым, но я согласна на простые извинения, если это поможет нам благополучно убраться.
Стефан с трудом выдавил одно слово:
– Подстава.
Она быстро провела рукой круг в воздухе. Все на полу замерли. Я с облегчением заметила, что Сэмюэль еще дышит.
– Объясни, Стефан, – приказала она, и я облегченно вздохнула: ее внимание перешло на него.
– Подстава для тебя, госпожа, – произнес Стефан голосом человека, который долго кричал. – Пустить волку кровь и подать его, как подарок, обернутый в бумагу. Хорошо придумали. Я не заметил, что он под заклятием, пока не увидел кровь.
– Возможно, ты прав. – Она бросила на меня раздраженный взгляд. – Убери это подальше, пожалуйста. Тебе она больше не нужна.
– Все в порядке, Мерси, – сказал Стефан по-прежнему тонким и хриплым голосом. Он не поднялся с пола, лежал с закрытыми глазами, словно совершенно без сил.
Я спрятала ожерелье, и в комнате стало еще темней.
– Расскажи мне о подставе, Стефано, – резко сказала Марсилия, возвращаясь на прежнее место на диване. Если взгляд ее чуть дольше и задержался на Сэмюэле, который по-прежнему вяло лежал на полу, то по крайней мере в глазах ее не было прежнего дьявольского блеска.
Все вампиры проявляли признаки жизни, но пошевелился только Стефан. Он со стоном сел и потер лоб. Двигался он рывками, как-то не по-человечески.
– Лили отправили к нам без сопровождающего, чтобы создать инцидент. Если бы Сэмюэль ее убил, это вызвало бы войну между нашей семьей и Марроком. Но, возможно, дело не только в этом. Мне казалось, что мы увели его до того, как она его пометила, но теперь, оглядываясь назад, вижу, что он с того самого момента был под заклятием. Его послали сюда кровоточащим, как сырой бифштекс, и преподнесли тебе. Если бы ты убила Сэмюэля – а я считаю это вполне вероятным, учитывая, как давно ты отказываешься от еды… – Я слышала неодобрение в его голосе. – Если бы это произошло… – Он замолк.
Она облизала губы, словно на них еще оставался след крови. Я видела, как она с сожалением посмотрела на Сэмюэля, словно жалела, что ее остановили.
– Если бы я его убила, была бы война. – Она отвела взгляд от Сэмюэля и встретилась с моим – но ничего не случилось. Марсилия нахмурилась, но казалась удивленной меньше меня. Но, возможно, все еще действовало волшебство моей маленькой овечки. Женщина постучала по подлокотнику дивана длинными пальцами с наманикюренными ногтями, как будто что-то обдумывала.
– Нас намного превосходят численно, – заметил Стефан, но Марсилия промолчала. Стефан с видимым усилием собрался, прежде чем встать на ноги. – Если бы началась война, мы были бы вынуждены покинуть эту страну.
Она застыла, словно его слова имели огромное значение.
– Покинуть эту проклятую пустыню и вернуться домой… – она закрыла глаза… – ради такой награды многие здесь готовы рискнуть моим гневом.
К этому времени зашевелились другие вампиры. Я встала между ними и Сэмюэлем, доверив Стефану защиту нас от его госпожи. Вставая, они сосредоточивались не на Марсилии, а на Сэмюэле. Подобно всем остальным сегодня вечером, меня они совершенно игнорировали, начиная медленно приближаться.
– Проснись, Сэмюэль. – Я толкнула его каблуком.
Стефан произнес что-то музыкальное, с узнаваемыми тонами итальянского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Он колебался, что само по себе было ответом.
– В таком случае мы встретимся с ней, – заявила я. Стефан кивнул, но я видела, что он встревожен.
– Тогда повторю то, о чем предупреждал ваш гремлин. Не смотри ей в глаза. Вероятно, с ней будет еще кто-то, даже если она не позволит тебе их увидеть. Никому не смотри в глаза. У нас есть четыре или пять таких, которые могут зачаровать даже твоего волка.
Он повернулся и через весь дом провел нас к нише, в которой находилась чугунная Спиральная лестница. Когда мы начали спускаться, я решила, что мы идем в подвал, но лестница опускалась глубже. На стенах загорались маленькие огоньки, когда мимо них проходил Стефан. Они позволяли разглядеть ступеньки – и увидеть, что мы движемся по цементной трубе, но они были слишком слабы, чтобы мы могли различить что-нибудь еще. Из небольших вентиляционных отверстий веяло свежим воздухом, но это не мешало мне почуять, что находится в глубине.
– Глубоко ли мы? – осведомилась я, пытаясь подавить клаустрофобское желание повернуть и побежать назад.
– Примерно на двадцать футов под поверхностью. – Голос Стефана отдавался легким эхом – или это был звук кого-то рядом с нами.
А может, я просто нервничала.
В итоге мы оказались на цементной площадке. Но даже я со своим ночным зрением в этой полной темноте могла видеть лишь на несколько ярдов во всех направлениях. Запах хлорной извести перебивал другие, незнакомые мне запахи.
Стефан шевельнулся, и загорелось несколько флуоресцентных ламп. Мы стояли в пустой комнате с цементными стенами, полом и потолком. Помещение производило впечатление стерильности.
Стефан не остановился, он пересек комнату и вошел в узкий туннель, который мягко поднимался вверх. Через одинаковые интервалы в стенах туннеля располагались металлические двери без ручек и замков. Я слышала, как за дверями шевелятся какие-то существа, и для уверенности приблизилась к Сэмюэлю, чтобы касаться его. Когда я проходила мимо одной из последних дверей, что-то изнутри ударилось о нее, и гулкий звук разнесся по пространству вокруг нас. За другой дверью кто-то захохотал, и хохот перерос в дикие крики.
Я вцепилась в Сэмюэля, но он по-прежнему был совершенно спокоен, его дыхание и пульс даже не начали ускоряться. Черт возьми! Я смогла вздохнуть, только когда последняя дверь осталась позади.
Туннель повернул и перешел в крутую лестницу из двенадцати ступенек, которые закончились в комнате с круглыми оштукатуренными стенами, деревянным полом и мягким освещением. Прямо напротив лестницы стоял просторный кожаный диван цвета кофе, чей изгиб повторял изгиб стены. Опираясь на две сплошь покрытые вышивкой подушки, на диване сидела женщина. Она была в шелках. Я чуяла слабый остаток запаха шелкопряда и еще один запах, который привыкла ассоциировать с вампирами.
Само платье, несмотря на простоту, было очень дорогим, оно окутывало фигуру женщины облаком красного цвета всех оттенков, начиная от пурпурного. Маленькие ступни женщины были обнажены, если не считать ярко-красного лака на ногтях. Женщина руками обхватила колени, на которых держала книгу.
Дочитав страницу, она загнула уголок и небрежно бросила книгу на пол. Потом спустила ноги с дивана и повернулась так, чтобы оказаться лицом к нам, прежде чем посмотреть на нас. Это было проделано так грациозно, что я едва успела опустить глаза.
– Познакомь нас, Стефано, – произнесла она глубоким низким контральто, еще более богатым из-за отчетливого итальянского акцента.
Стефан поклонился – этот формальный жест должен был диссонировать с его порванными джинсами, но каким-то образом оказался изящным. – Синьора Марсилия, позволь представить тебе Мерседес Томпсон, прекрасного автомеханика, и ее друга доктора Сэмюэля Корника, сына Маррока. Мерси, доктор Корник, это синьора Марсилия, госпожа семьи Средней Колумбии.
– Добро пожаловать, – сказала она.
Меня тревожило то, что две женщины наверху выглядели со своими морщинками и несовершенством совсем людьми. В Стефане было нечто иное, я это чувствовала. В первый же раз увидев его, я поняла, что он не человек, но те две женщины, если бы не их легкий запах, вполне могли сойти за людей.
Эта не сошла бы.
Я смотрела на, нее, пытаясь понять, почему волосы у меня на затылке встают дыбом. Ей казалось двадцать с небольшим, и она, очевидно, умерла и стала вампиром до того, как жизнь оставила на ней свой отпечаток. Волосы у нее светлые, того цвета, который у меня никак не ассоциировался с Италией. Глаза темные, такие же, как у меня.
Я торопливо отвела взгляд от ее лица; дыхание участилось, я поняла, что совсем забыла предупреждение. Но она не смотрела на меня. Как и у других вампиров, ее внимание привлекал Сэмюэль, и это вполне объяснимо. Он сын Маррока, влиятельная персона, не то что автомеханик. К тому же большинство женщин предпочитает разглядывать его, а не на меня.
– Я чем-то позабавила вас, Мерседес? – спросила Марсилия. Голос у нее был приятным, но в нем чувствовалась сила, сходная с той, которой обладает Альфа.
Я решила сказать ей правду и понаблюдать, как она ее примет.
– Вы третья женщина за вечер, которая буквально игнорирует меня, сеньора Марсилия. Однако я нахожу это вполне понятным, потому что сама бываю не в силах оторвать взгляд от доктора Корника.
– Вы часто производите такое впечатление на женщин, доктор Корник? – лукаво поинтересовалась она. Действительно ее внимание было устремлено на него.
Сэмюэль, невозмутимый Сэмюэль начал заикаться.
– Я… не… – начал он, глубоко вздохнул и чуть более похожим на обычный голосом произнес: – Думаю, вы пользуетесь большим успехом у противоположного пола, чем я.
Она рассмеялась, и я наконец поняла, что меня тревожит. В выражении ее лица и жестах было что-то неестественное, как будто она только подражает людям. Как будто если бы нас здесь не было и она не должна была бы притворяться, она являлась бы совсем не человеком.
Зи рассказывал мне, что достижения современной компьютерной графики позволяют кинематографистам создавать такие рисованные образы, которые выглядят настоящими. Но обнаружилось, что после определенного предела чем более реальными кажутся персонажи, тем сильнее отталкивают они зрителей.
Теперь я поняла, что он имел в виду.
Она во всем была почти правильной. Сердце ее билось, она регулярно дышала. Кожа ее слегка покраснела, как у человека, вошедшего с холода. Но улыбка была чуть неестественной, она возникала или слишком рано, или слишком поздно. Подражание человеку было почти совершенным, но не вполне – и вот от этих-то мелких расхождений у меня и вставали волосы дыбом.
В целом у меня нет проблем контроля, какие есть у вервольфов: койоты дружелюбные животные и легко адаптируются. Но будь я в эти минуты в форме койота, убежала бы как можно быстрее.
– Мой Стефано говорит, что вы хотите узнать о гостях, которые хорошо заплатили мне, чтобы их не трогали. – Марсилия снова проигнорировала меня, и это почему-то нисколько не трогало.
– Да, – ответил Сэмюэль мягким, почти сонным голосом. – Мы, конечно, со временем все выясним и сами, но ваша информация может помочь.
– После того как я сообщу вам все, что вы хотите, – теперь она мурлыкала, как кошка, – мы поговорим о Марроке и о том, чем он заплатит мне за сотрудничество.
Сэмюэль покачал головой. – Простите, синьора, но у меня нет полномочий обсуждать такие дела. Однако я буду счастлив передать отцу то, что вы пожелаете ему сказать.
Она надула губки, и я ощутила, как она воздействует на него, почувствовала, что он начинает возбуждаться. Страшные твари за дверьми не заставили его пульс ускориться, но госпожа семьи смогла это сделать. Она наклонилась к нему, он сделал шаг вперед, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от него.
– Сэмюэль, – негромко сказал Стефан. – У тебя на шее кровь. Тебя укусила Лили?
– Позвольте мне взглянуть, – предложила синьора. Она глубоко вздохнула и издала голодный звук, напоминающий громыхание старых костей. – Я о вас позабочусь.
Почему-то мне эта идея показалась ужасной. И не только мне.
– Госпожа, они под моей защитой, – официальным четким голосом заявил Стефан. – Я привел их сюда, чтобы ты смогла поговорить с сыном Маррока. Их безопасность – моя честь, и я почти потерял ее, когда Лили вошла в комнату без сопровождения. Мне не хочется думать, что твои желания противоречат моей чести.
Она закрыла глаза, опустила голову и прижалась лбом к животу Сэмюэля. Снова глубоко вздохнула, и я почувствовала, как усиливается возбуждение Сэмюэля.
– Как долго, – прошептала она. – Он притягивает меня, как коньяк в зимний вечер. Мне трудно рассуждать. Кто отвечал за Лили, когда она ушла к моим гостям?
– Я узнаю, – ответил Стефан. – С удовольствием приведу этого провинившегося к тебе и увижу, что ты снова занимаешься семьей, госпожа.
Она кивнула, и Сэмюэль застонал. Этот звук заставил ее раскрыть глаза, они больше не были темными. В тускло освещенной комнате глаза ее горели красно-золотым огнем.
– Я не так хорошо владею собой, как когда-то, – очень тихо произнесла Марсилия. Почему-то я ожидала, что с огнем в глазах у нее и голос станет хриплым, но получилось наоборот: он стал глубже и еще соблазнительней, так что даже мое тело отозвалось – обычно я так на других женщин не реагирую.
– Подходящее время для твоей овечки, Мерси.
Стефан был полностью поглощен госпожой, и я не сразу поняла, что он обращается ко мне.
Я постаралась подойти поближе к Сэмюэлю. Пять лет занятий боевыми искусствами принесли мне пурпурный пояс и достаточно физических сил, чтобы поднимать части машины не хуже мужчины; но я понимала, что все мое умение и мастерство ничего не стоит против вампира.
Я думала, стоит ли оттолкнуть от нее Сэмюэля, но тут наконец мысль, которая давно стучалась мне в голову, стала очевидной: в комнате есть и другие вампиры, которых я не вижу и не слышу – но чую.
Совет Стефана подсказал, что делать. Я достала свое ожерелье. Цепочка длинная, чтобы я могла снимать ее через голову, и она оказалась у меня в руке в то мгновение, когда Марсилия двинулась.
Я выросла среди вервольфов, которые бегут быстрее борзых, а я – еще немного быстрее их, но я не могла представить, что можно перемещаться так стремительно. Одно мгновение Марсилия прижималась лицом к джинсам Сэмюэля, в другое она уже обхватила ногами его талию и впилась в шею. Последующее казалось страшно медленным, хотя думаю, заняло оно всего несколько секунд.
Ярость, с которой начала кормиться Марсилия, уничтожила иллюзию, скрывавшую других вампиров, и я увидела их – шестерых у дальней стены. Они не пытались казаться людьми, и у меня создалось беглое представление о серой коже, впалых щеках и глазах, горящих, как подсвеченные бриллианты. Никто из них не пошевелился, хотя Стефан вцепился в Марсилию и пытался оттащить ее от Сэмюэля. Не вмешались они, и когда я сократила расстояние между Сэмюэлем и мной, сжимая в руке глупое ожерелье. Вероятно, они не считали ни его, ни меня угрозой.
Глаза Сэмюэля были закрыты, голова откинута, чтобы было удобно Марсилии. Испуганная настолько, что едва могла дышать, я приложила серебряную овечку ко лбу Марсилии и произнесла торопливую, но искреннюю молитву, чтобы овечка сработала как крест.
Фигурка была прижата к ее лбу, но Марсилия, поглощенная едой, не обращала на меня внимания. Затем почти одновременно произошло несколько вещей – только впоследствии я сумела их расставить по порядку.
Овечка у меня в руке вспыхнула причудливым голубым огнем, как хорошо отлаженная Бунзенова горелка. Марсилия отскочила к спинке дивана, как можно дальше от моего ожерелья – и от Сэмюэля. Она закричала таким высоким голосом, что он находился на пороге моего слуха, и принялась махать руками.
Все рухнули на пол: Сэмюэль, Стефан, охрана Марсилии, осталась стоять только я, держа свою овечку как нелепый маленький неоновый фонарик и глядя на госпожу семьи. Вначале я подумала, что все упали по собственной воле, реагируя на какой-то не замеченный мной сигнал. Но Марсилия задрала подбородок – быстрым нечеловеческим движением – и снова закричала. Тела на полу задергались, словно от боли, которую никак не могли облегчить, и я наконец поняла, что дыхание мне перехватил не только страх, но и волшебство. Марсилия делала что-то такое, что всем им причиняло боль.
– Прекратите это, – сказала я как можно решительней. Голос мой был робким и едва слышен. Не очень впечатляюще.
Я откашлялась и попробовала снова. Если я сумела посмотреть в лицо Брану после того, как без прав и без разрешения взяла его «порше» и врезалась на нем в дерево, я могу заставить свой голос не дрожать.
– Хватит. Никто вам не причинит вреда.
– Никакого вреда? – прошипела Марсилия, откидывая гриву волос, так что на лбу стал виден отвратительно выглядевший ожог, отдаленно напоминавший по форме мое ожерелье.
– Ты пила кровь Сэмюэля без его разрешения, – заявила я, словно знала, что ее действия дали мне право защищать его; я не была уверена, что это так, но блеф среди волков срабатывает. А вампиры, кажется, соблюдают обычаи.
Она подняла подбородок, но ничего не ответила. Вдохнула, и я поняла, что с того мгновения, как я отогнала ее от Сэмюэля, она не дышала. Веки ее задергались: она ощутила запахи комнаты; я тоже: страх, боль, кровь и что-то сладкое и повелительное, смешанное с запахами присутствующих.
– Мне уже очень давно не было такого соблазна, – пояснила она. – У него шла кровь, и он уже был почти захвачен.
Тон ее не был виноватым, но я согласна на простые извинения, если это поможет нам благополучно убраться.
Стефан с трудом выдавил одно слово:
– Подстава.
Она быстро провела рукой круг в воздухе. Все на полу замерли. Я с облегчением заметила, что Сэмюэль еще дышит.
– Объясни, Стефан, – приказала она, и я облегченно вздохнула: ее внимание перешло на него.
– Подстава для тебя, госпожа, – произнес Стефан голосом человека, который долго кричал. – Пустить волку кровь и подать его, как подарок, обернутый в бумагу. Хорошо придумали. Я не заметил, что он под заклятием, пока не увидел кровь.
– Возможно, ты прав. – Она бросила на меня раздраженный взгляд. – Убери это подальше, пожалуйста. Тебе она больше не нужна.
– Все в порядке, Мерси, – сказал Стефан по-прежнему тонким и хриплым голосом. Он не поднялся с пола, лежал с закрытыми глазами, словно совершенно без сил.
Я спрятала ожерелье, и в комнате стало еще темней.
– Расскажи мне о подставе, Стефано, – резко сказала Марсилия, возвращаясь на прежнее место на диване. Если взгляд ее чуть дольше и задержался на Сэмюэле, который по-прежнему вяло лежал на полу, то по крайней мере в глазах ее не было прежнего дьявольского блеска.
Все вампиры проявляли признаки жизни, но пошевелился только Стефан. Он со стоном сел и потер лоб. Двигался он рывками, как-то не по-человечески.
– Лили отправили к нам без сопровождающего, чтобы создать инцидент. Если бы Сэмюэль ее убил, это вызвало бы войну между нашей семьей и Марроком. Но, возможно, дело не только в этом. Мне казалось, что мы увели его до того, как она его пометила, но теперь, оглядываясь назад, вижу, что он с того самого момента был под заклятием. Его послали сюда кровоточащим, как сырой бифштекс, и преподнесли тебе. Если бы ты убила Сэмюэля – а я считаю это вполне вероятным, учитывая, как давно ты отказываешься от еды… – Я слышала неодобрение в его голосе. – Если бы это произошло… – Он замолк.
Она облизала губы, словно на них еще оставался след крови. Я видела, как она с сожалением посмотрела на Сэмюэля, словно жалела, что ее остановили.
– Если бы я его убила, была бы война. – Она отвела взгляд от Сэмюэля и встретилась с моим – но ничего не случилось. Марсилия нахмурилась, но казалась удивленной меньше меня. Но, возможно, все еще действовало волшебство моей маленькой овечки. Женщина постучала по подлокотнику дивана длинными пальцами с наманикюренными ногтями, как будто что-то обдумывала.
– Нас намного превосходят численно, – заметил Стефан, но Марсилия промолчала. Стефан с видимым усилием собрался, прежде чем встать на ноги. – Если бы началась война, мы были бы вынуждены покинуть эту страну.
Она застыла, словно его слова имели огромное значение.
– Покинуть эту проклятую пустыню и вернуться домой… – она закрыла глаза… – ради такой награды многие здесь готовы рискнуть моим гневом.
К этому времени зашевелились другие вампиры. Я встала между ними и Сэмюэлем, доверив Стефану защиту нас от его госпожи. Вставая, они сосредоточивались не на Марсилии, а на Сэмюэле. Подобно всем остальным сегодня вечером, меня они совершенно игнорировали, начиная медленно приближаться.
– Проснись, Сэмюэль. – Я толкнула его каблуком.
Стефан произнес что-то музыкальное, с узнаваемыми тонами итальянского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30