– Послушайте, сэр, я пришел сюда не нападать на вас и не оскорблять. Ваш адрес мне дал отец Леже.
– That dickhead? Совсем спятил со своими старыми святошами… Садитесь, вы заслоняете мне солнце.
Наконец-то! Даг направился к плетеному ивовому креслу, даже на вид очень неудобному.
– Хотите кюрасо?
Даг согласился, и старик выдал ему дозу напитка, которой хватило бы, чтобы уложить быка.
– Ice?
– Нет, спасибо, льда не надо, я так хорошо.
– Итак, вы что-то вроде младшего полицейского на подхвате. И вкалываете вы для дочери Дюма. So, what' s the problem? Я вас предупреждаю: если она ищет со мной ссоры, ничего у нее не выйдет. Я всегда хорошо выполнял свою работу. Всегда, так ей и передайте!
Даг был озадачен.
– Да она ни в чем вас не упрекает! Она просто пытается найти своего отца.
– Мальвуа? Он давно умер.
– Нет, другого, настоящего.
– А, этот таинственный трахальщик! Ну и какого черта? Деньги?
– Не знаю. Она хочет его найти, такова моя задача, она мне за это платит. Я и подумал, возможно, вы что-нибудь знаете.
Джонс хохотнул поверх стакана:
– Ничего вы не подумали. Вы просто обнюхиваете все следы подряд, как собачонка. А чего вы ждали? Давайте! Задавайте вопросы!
Он налил себе еще один стакан кюрасо, между тем как Даг свою порцию прихлебывал с осторожностью.
– Ну что ж… Лоран Дюма что-нибудь рассказывала вам об этом человеке… своем любовнике?
– Профессиональная тайна, дорогой мой, даже если клиентка уже мертва, – отразил атаку Джонс с удовлетворенным видом.
Какой неприятный старикашка! Даг приложил все усилия, чтобы не показать свое разочарование.
– Возможно, она вам рассказывала что-нибудь, так сказать, за пределами вашего медицинского кабинета.
– Понимаю, куда вы клоните. Нет, она никогда мне ничего не говорила. Здравствуйте, до свидания, вот и все. Я в ту пору был женат, а она жила одна, и жила, так сказать, своими прелестями… Я избегал задерживаться у нее, follow me? Что-нибудь еще?
Он протянул почти пустую бутыль Дагу, который предпочел на этот раз отказаться:
– Нет, спасибо. Я допью это и уйду.
– И скатертью дорога! Доставайте своими вопросами кого-нибудь другого. Только у меня и дел – разговаривать о Лоран Дюма! Особенно учитывая все неприятности, которые потом на меня свалились.
– Какие неприятности? – мгновенно насторожился Даг.
– Можно подумать, вы сами не знаете! Да что она там думает, эта дочка Дюма? Если бы тогда могли доказать, что вскрытие было сделало халтурно, кое-как, меня бы с работы вышвырнули. Этот чертов ублюдок Родригес пытался все свалить на меня, чтобы заполучить мое место. Черномазый интриган и притворщик. Как раз позавчера копыта отбросил. И правильно сделал. Для нас двоих там не было места, впрочем, он все понял как надо и свалил с острова, отправился на БасТер санитарным инспектором, вернулся только два года назад, гнусный старый сплетник… Можно подумать, кому-нибудь надо было убивать эту несчастную шлюху! Да кому она нужна?
Даг перестал дышать, чтобы не пропустить ни единого слова из этого словесного потока Джонса, который щедро налил себе еще, явно довольный, что у него нашлась такая внимательная аудитория.
– Нет, вы представляете, этот кретин утверждал, будто ее сначала задушили, а уже потом повесили! Он хотел, чтобы было проведено полное вскрытие! И это притом, что работы было невпроворот! Да пошел он к чертовой матери, карьерист вонючий! Ну, там ушиб, здесь синяк, ну и что? We couldn' t give a fuck! Девка занимается проституцией и пьет к тому же. Если бы у нее не было синяков, вот это было бы странно, а? Я, конечно, его отчет на помойку выбросил. Нужно было хоронить, стояла жара, ну и потом это как-никак жена Мальвуа. Представьте себе, какой бы мог разразиться скандал. Да и кому охота разводить бумажную волокиту. К черту все эти бумажки, отчеты, для медицины это смерть, дорогой мой. Так что говорю вам четко и ясно: шантаж со мной не пройдет, так и зарубите себе на носу!
Даг смотрел, как Джонс болтает в воздухе бутылкой кюрасо; его большой красный нос стал еще краснее от возмущения, усы топорщились. Итак, рапорт о вскрытии был сляпан кое-как или даже подделан. Это был уже второй намек на возможное убийство. И – какая незадача – этот самый Родригес, порядочный и усердный помощник врача, как раз только что скончался. Расследования, проводимые среди людей пенсионного возраста, подразумевали, увы, эту слабую сторону: главные действующие лица могли испариться в любую минуту. Джонс, похоже, был уже никакой: лицо опухло от алкоголя, глаза остекленели, весь во власти своих воспоминаний и своего гнева, который, судя по всему, не отпускал его двадцать четыре часа в сутки. Даг наклонился вперед, стараясь задержать дыхание, потому что от кислого запаха, исходившего от старика, его мутило.
– А этот Родригес не пытался вам причинить неприятности?
– Еще бы! Он же хотел повышения по службе, ему нужна была моя поддержка, он бы и рад меня утопить, да кишка тонка… Он попросил перевода на Гваделупу, этакое многостороннее соглашение, вот так все и решилось. Я не могу работать с карьеристами, а он во всем мне противоречил: ты ему слово, он тебе два, такой всезнайка, как будто он белый. Вас я не имею в виду, но вы меня понимаете…
Если Даг что и понимал, так это то, что он с удовольствием разбил бы ему рожу, врезав как следует своим рейнджерским ботинком; он нервно ломал себе пальцы, между тем старик все не мог остановиться:
– Представляете, он даже направил копию своего рапорта в Инспекцию по делам санитарного и социального надзора. Кто там тогда этим занимался? А, ну да, Лонге, мы с ним еще вместе в армии служили; так вот, Лонге этот рапорт выбросил в корзину, и нет его… И потом, даже если эту самую Лоран Дюма и вправду убили, ну, сделал какой-нибудь пьянчуга свое дело, и что дальше? Стоило ради этого весь остров на уши поднимать, особенно в семьдесят шестом, когда тут чуть было гражданская война не разразилась, вы же понимаете?
Даг склонил голову, якобы сочувствуя. Старика несло, он мог так разглагольствовать еще очень долго. Даг решил, что самое время навести справки об этом самом Лонге. Может быть, где-то еще имелась копия рапорта, направленная вышеупомянутым Родригесом.
– Родригес, это было его имя или фамилия?
– Что? Ах да, фамилия: Луис Родригес. Поди знай почему. Какой-нибудь сраный кубинец, коммунистическое отродье… Луис Родригес, за твое здоровье, ублюдок, скотина, надеюсь, ты сгниешь в аду! – взвыл Джонс, поднимая стакан над головой и выплескивая алкоголь на свой костюм.
Коренастый человек в синей униформе, ни слова не говоря, появился на пороге дома, быстро ликвидировал следы нанесенного ущерба, затем, удовлетворенный результатом, так же бесшумно удалился.
Даг сказал себе, что все равно больше ничего узнать не сможет, а общество Джонса всерьез начинало действовать ему на нервы. Он поднялся.
– Благодарю вас за эту беседу. Не смею больше отнимать у вас время.
– Balls! Вы просто спешите унести ноги, вот и все. Пытались меня шантажировать, но потом поняли, что со мной этот номер не пройдет. Давайте, счастливого пути, господин сыщик, скатертью дорога и попутного ветра! И поосторожнее, эй, я не шучу! У меня есть друзья, я еще сам кое-что собой представляю, так и знайте!
Но Даг уже был у ворот, предоставив Джонсу и дальше драть глотку, между тем как некий силуэт, притаившийся в тени огромного бананового дерева, словно издал приглушенный вздох.
19 часов. Служитель в белой куртке пересек широкую террасу Сен-Барт Палас, склонился над маленьким тщедушным человечком и с улыбкой протянул ему мобильный телефон:
– Er is telefon voor и, господин Вурт.
Не переставая пялиться на блондинку в узких розовых плавках, которая изящным пальчиком с безупречным педикюром пробовала воду в бассейне, Фрэнки схватил аппарат и коротко бросил: «Jа?» – а блондинка между тем с визгом погрузилась в воду.
Судя по всему, у его собеседника имелись большие проблемы по части красноречия. С нетерпением выслушав несколько фраз, Вурт, ни слова не говоря, нажал кнопку отбоя, видно было, что он разъярен. Оба придурка блестяще позволили себя облапошить. И теперь этот скотина Леруа будет постоянно настороже. Он сделал знак слуге и приказал ему принести бокал шампанского для девушки напротив.
Потом набрал номер и коротко проговорил по-нидерландски:
– Тони? Мне только что позвонили Лукас и Рико. Я просил их оказать мне небольшую услугу, но эти кретины все провалили. Они возвращаются сегодня вечером рейсом в восемнадцать тридцать. Ты еще при делах?.. Ладно, тогда я хотел бы, чтобы моими проблемами занялся ты сам… Да, большая игра. Мы сговорились на трех тысячах… Получишь их ты… Плюс еще тысячу призовых. Пока, Тони, привет супруге и детишкам.
Довольный собой, он нажал кнопку отбоя. Два придурка отправятся кормить мошкару в мангровых зарослях. Он не выносил, когда его выставляли на смех или когда из-за чьих-то действий он выглядел беспомощно. У него имелось определенное положение в обществе и репутация, которую следовало поддерживать. «Вурт вурдалак»… Он позволил себе улыбнуться.
По ту сторону бассейна блондинка подняла бокал и кивнула ему в знак признательности. У этого типа была отвратительная рожа, зато свою тушу он затягивал в костюмчик от Армани, а время сверял по платиновым часам Картье. Она не зря потратилась на силикон: охота на крупную дичь обещала быть удачной.

Глава 5
Даг проснулся рано на заре. На подоконнике самозабвенно распевала какая-то птица. Он сел на краю постели и стал вглядываться в горизонт. Море казалось неспокойным, длинные волны накатывали одна на другую с приглушенным шумом. Без четверти шесть. В гостинице было еще тихо, но он уже уловил первые признаки пробуждающейся жизни. Открывались двери, скрипел грузовой лифт, позвякивала посуда… Даг зевнул. Он хорошо выспался, за ночь не проснулся ни разу, но почему-то не чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим.
Даг поднялся и облокотился на подоконник, с удовольствием подставив лицо соленому ветру. Отель «Тулулу» находился на самом берегу. Даг заказал себе комнату сразу после разговора с доктором Джонсом. Рассеянно прожевав жареную дораду и не почувствовав вкуса, он поднялся к себе в комнату, намереваясь лечь спать. В голове гудело от разговоров, которые ему пришлось вести в последние два дня. Так всегда и бывало: они вертелись в его мозгу, словно кто-то без конца прокручивал вперемешку кадры из фильма. И вдруг внезапно всё становилось на место, и фильм выстраивался в нужном порядке. Но сейчас в голове был полный кавардак. Джонс, отец Леже, Джон Луазо, мисс Мартинес, Лоран, Шарлотта – все перепутались и болтали наперебой в его черепе, который уже трещал от их трескотни.
Он посмотрел, как бросается на добычу ласточка, услышал ее пронзительный крик, когда она, слегка коснувшись поверхности воды, вновь взмыла, торжествуя победу, и тут же оказалась жертвой преследования собственных сородичей, которые с истеричным визгом накинулись на нее. На море было слишком большое волнение, рыбаки сегодня не выйдут. Волны перекатывались аккуратными валиками: идеальная погода для серфинга. Даг потянулся, захрустел пальцами: эта привычка выводила из себя отца и стоила ему в свое время множества оплеух. На нижней террасе официанты, обмениваясь шутками по-креольски, накрывали столы к завтраку. Даг выучил креольский язык с теткой, английский с родителями, французский в школе и нидерландский на Сант-Мартен. Его детство на Дезираде осталось лишь далеким воспоминанием. Проведя большую часть своего свободного времени в англоязычной части Антильских островов, он понемногу растерял свою «французскость», так что теперь, когда ему доводилось оказаться на территории заморских департаментов Франции, чувствовал себя как за границей.
Программа на сегодняшний день была проста: узнать о Луисе Родригесе и обстоятельствах его смерти. Затем связаться с этим типом из социальной службы, как его там, Лонге. Затем, если и это ни к чему не приведет, вернуться домой и сообщить Лестеру, что это тупик…
Но…
Но было во всем этом деле что-то не совсем ясное, что Даг смог учуять своим собачьим нюхом, какой-то едва уловимый гнилостный запашок: здесь попахивало обманом и жульничеством. В старых шкафах, как и положено, таились старые скелеты, но здесь было что-то другое. Словно в картинах, где под недавно положенным слоем живописи скрывается настоящее полотно. Кое-кто попытался изобразить красивую историю, но…
Но… в анонимном письме говорилось об убийстве, и дотошный ассистент патологоанатома высказал ту же гипотезу.
Но… получательница письма и дотошный ассистент умерли в один короткий промежуток времени. И что из того?
Даг покачал головой. Прежде всего душ, затем Родригес, потом Лонге. Тогда и только тогда наступит время для гипотез.
Стоя под душем с куском мыла в руке, он вдруг застыл. Как эти шестерки Вурта смогли его отыскать? Выходит, они следили за ним с самого начала? И он этого даже не заметил? «Похоже, ты уже никуда не годишься, приятель, – сказал он себе, растирая грудь. – Ты становишься старым и тупым».
Но тот самый, едва уловимый гнилостный запашок по-прежнему преследовал его.
Он быстро оделся, решил, что надевать куртку не станет, потому что слишком жарко, а это значит, что оружие положить будет некуда. Во всяком случае, шестое чувство подсказывало, что Вурт теперь десять раз подумает, прежде чем подсылать к нему другую команду. Почувствовав голод, он спустился позавтракать. Терраса была почти пуста, только влюбленная пара, что-то мурлыкавшая по-немецки, и светлокожая мать семейства, в черных очках, с двумя мальчишками, которые постоянно переругивались. Прежде чем сесть за столик, Даг вежливо поприветствовал ее, и женщина ответила рассеянной улыбкой, ей было не до него: она едва успевала раздавать подзатыльники детям, перепачкавшимся маслом. На ней была майка с вырезом, глубоко открывающим грудь, и Даг лицемерно опустил глаза. Ноги тоже были красивые: стройные и мускулистые, ляжки едва прикрыты черными хлопчатобумажными шортиками. Подошедший официант прервал его наблюдения, и он сосредоточился на завтраке.
Он жадно проглотил свою яичницу с ветчиной и тосты, запил все это несколькими чашками черного, очень сладкого кофе и только тогда почувствовал, что наконец наелся. Удивленная дама сурово разглядывала его из-под очков; он колебался, закурить или не стоит, потом все-таки решился и взял сигарету. В конце концов, сколько можно? Доколе его будут терроризировать все, даже случайно встреченные дамы? Один из мальчишек показал ему язык, и Даг, не желая оставаться в долгу, исподтишка продемонстрировал средний палец.
Докурив сигарету, он попросил дежурного администратора зарезервировать ему билет на Бас-Тер, в Гваделупу. Затем неторопливым шагом отправился в газетный киоск, он же табачная лавка-бар-бакалея, и скупил газеты за два предыдущих дня. Продавец этому ничуть не удивился: бывало, что люди приходили из своих деревенек лишь раза два в неделю, и понятие «свежие новости» здесь весьма относительно.
Даг устроился на пирсе, рядом с рыболовом, который, казалось, уснул, держась за свою удочку. Родригес, Родригес… вот, в позавчерашней газете: авария со смертельным исходом в Капестер. «Автомобиль потерял управление и врезался в основание скалы. Водитель, Луис Родригес, скончался на месте". Затем следовали подробности: несчастный случай произошел с наступлением темноты по неустановленной причине. Может, Родригесу стало плохо? Даг быстро пролистал следующую газету, отыскал страничку Вье-Фор и наконец нашел то, что искал, в рубрике уведомлений о смерти: «Тереза Родригес, дети Луиза и Марселло, родные и друзья с глубоким прискорбием сообщают о кончине Луиса Родригеса, последовавшей на шестьдесят первом году жизни. Похороны состоятся в среду 3 июля в 9. 30 в Сен-Луи, в церкви Нотр-Дам-де-Бон-Вояж. Молитесь за него».
Среда, 3 июля, это как раз сегодня. Он посмотрел на часы «Тайд Мастер» со специальным счетчиком волн, они прекрасно зарекомендовали себя на Коста-Рике: 9.57. Даг встряхнулся: если поторопиться, можно успеть к концу службы. Он рывком вскочил, неосторожно задев при этом своего соседа-рыболова, который машинально потянул удочку и выругался.
В церковь он прибежал весь в поту. Небо затянулось облаками, вот-вот должен был начаться дождь, плотный, тяжелый. В воздухе жужжали крупные назойливые мухи. Даг вытер влажный лоб и одним махом взлетел по ступенькам.
И вновь, уже в который раз, Дата приятно удивила царящая в церкви прохлада. Богослужение совершал отец Леже, он стоял перед алтарем, и его глубокий голос гулко отдавался под сводами. В маленьком нефе было около тридцати человек; когда Даг вошел, они как раз хором подхватили псалом. Даг устроился в глубине церкви. Внушительных размеров дама, рыдавшая в первом ряду, без сомнения, являлась безутешной вдовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33