«… мог бы и спасибо… » – затем быстро набрал номер мобильника Лестера. Он совсем забыл про некоего муниципального чиновника по фамилии Богарт, у которого пропала дочь. Лестер смог установить, что та смылась с каким-то мелким дилером, и уже несколько недель выслеживал ее. Сквозь потрескивания неожиданно прорезался его хрипловатый голос:
– Алло!
– Лестер, это я, – быстро произнес по-английски Даг. – Слушай, это важно. Ты что-нибудь слышал о женщине, которую убили вчера в Гран-Бурге?
– В новостях. По радио. А в чем дело? У меня важная встреча, Даг.
– Прости, это срочно. Мне нужно знать, кто она.
– Даг, дорогой, я бы рад, но как, по-твоему, мне это узнать? Ты вообще соображаешь?
– Флорида.
– Что?
– Флорида. У нее был заказ, Лестер. Заказ на меня.
– Что? Ну-ка давай подробности.
Даг вкратце изложил все, что было ему известно.
– О'кей, перезвоню через минуту. Продиктовав ему номер телефона, написанный на аппарате, и повесив трубку, Даг в нетерпении принялся кружить по комнате под снисходительным взглядом отца Леже. Поднялся сильный ветер, шквалистые порывы метались по улице. Бакалейщик поспешно свернул прилавок, торговцы с небольшого открытого рынка бросились к грузовичкам, сложив свой товар в необъятные цветастые фартуки. Отец Леже повернулся к нему:
– Но какого черта – извините, пожалуйста, – понадобилось красть досье?
– Из-за письма, адресованного комиссару Корне. Не забывайте, что его на месте не оказалось. Мне удалось заполучить его по чистой случайности. И это, заметьте, единственное доказательство, которое поддерживает нашу гипотезу о серийном убийце. Завтра я позвоню Даррасу, возможно, у него сохранилась копия. Если так, то кража не имела никакого смысла, – пробормотал Даг, глядя, как за окном падают первые капли дождя.
– И все же она кое на что указывает, – возразил ему отец Леже. – Судя по всему, некто заметил, что дело из архива исчезло.
– Это может быть только Фрэнсис Го. Возможно, он сам пришел за ним в архив или велел кому-нибудь это сделать, но и в том и в другом случае сам он замазан по уши.
Отец Леже снял ногу с колена и наклонился вперед, положив подбородок на скрещенные пальцы.
– Разумеется, есть и другие предположения.
– И какие же?
– Во-первых, юный инспектор, который навел вас на убийство женщины по фамилии Джонсон. Он мог спуститься в архив и заметить пропажу папки.
– Он не стал бы являться сюда и лупить вас по затылку, чтобы заполучить эту папку обратно. К тому же он не мог знать, где я нахожусь, если только – что вряд ли – не следил за мной. Отпадает.
– Допустим, но, согласитесь, эту гипотезу нельзя сбрасывать со счетов. Остается Луиза.
– Что? Луиза? – переспросил Даг надменным тоном.
– Вы говорили с Луизой об этом досье. В конце концов, Го может вовсе и не быть замешан в этом деле.
– Вы шутите? По-вашему, Луиза знает убийцу и спешит сообщить ему обо мне, прежде чем отдать мне письма, подтверждающие его существование? Полный бред, – возмутился Даг, барабаня пальцами по старому поскрипывающему сундуку.
– Возможно, она рассказала кому-нибудь, сама не понимая…
Даг театрально хлопнул себя по лбу:
– Франсиско! Этот милый Франсиско, который – бывают же такие случайности – видел меня у Луазо.
– Итак, перед нами два разных следа: инспектор Го или Франсиско. Непростой выбор. Нельзя упускать из виду и тот факт, что Франсиско, как и Луиза, может быть агентом инспектора Го.
– Головокружительные перспективы… Должно быть, в искусстве вам нравится техника оптических иллюзий.
– Кстати, об искусстве: не могли бы вы объяснить мне значение изображения, которое красуется у вас на правом предплечье? Кто этот серфингист в маске в окружении комет? Вы являетесь членом какого-нибудь межпланетного сообщества?
Зазвонил телефон, помешав Дату достойным образом ответить на насмешку аббата. Раздался голос Лестера:
– Это ты, Даг?
– Да. Что-нибудь удалось узнать?
– Немного. Держись хорошенько. Если верить моим друзьям из Майами, девицу, соответствующую твоим описаниям, зовут Анита Хуарес. Весьма колоритная личность. Она не работала на конкретного заказчика и свободно перемещалась по всей Южной Америке: Бразилия, Венесуэла… Время от времени наведывалась в наши края, если находилась работка… Не так давно она довольно много трудилась на одного твоего приятеля…
– Вурта?
– Нет, кое-кого посерьезнее. Не догадываешься? Любовник Шарлотты…
– Пакирри?
– Bravo, querido. El grande Васко собственной персоной. Признавайся, огорошил я тебя, а?
– Черт!
– Вот именно. Ну ладно, мне пора, девчонка только что вышла.
– Какая еще девчонка?
– Дочь Богарта: я тут тоже не прохлаждаюсь! Ну, развлекайся дальше, придурок.
– Заткнись!
– Вы очень любезны, мистер Леруа.
Прежде чем отсоединиться, Лестер громко чмокнул аппарат.
Даг повесил трубку. Васко Пакирри! Вот жопа! Он повернулся к отцу Леже, который с любопытством наблюдал за ним.
– Друзья моего шефа сообщили ему имя одного из недавних заказчиков той женщины, которая собиралась меня прикончить.
– Ну и?
– Это приятель Шарлотты Дюма, торговец кокаином.
– Ну и ну!.. У вас нет ощущения, что вы барахтаетесь в ловушке? – задумчиво поинтересовался священник.
– Не знаю, я больше вообще ничего не понимаю, – пробормотал Даг, усаживаясь на диван.
Внезапный шум водопада заставил его открыть глаза. Дождь лился тяжелым потоком, за намокшими занавесками и за стеной воды почти ничего не было видно. Стало темно, и отец Леже наклонился, чтобы зажечь небольшую лампу, стоявшую на низком столике. Порывы ветра стали еще сильнее, где-то рядом раздался звон разбитого стекла.
– Начинается, – прошептал Даг. – Может быть, стоит закрыть ставни…
– Пожалуйста, если это вас не затруднит.
Даг взглянул на отца Леже. Вид у того был измученный, черты лица искажены, – должно быть, у него невыносимо болела голова.
– Вам, наверное, стоит полежать.
– Вы правы. Я все бодрюсь, хочу выглядеть молодым, но старое тело меня подводит. Am kay fe on ti poz.
Священник с видимым усилием выбрался из кресла и медленно направился к спальне. Даг попытался закрыть ставни. Дождь набросился на него с такой силой, что, когда ему удалось наконец закрыть окно, он промок до нитки. Он замотал головой, пытаясь стряхнуть с волос капли дождя, и улыбнулся, услышав, как из спальни доносится раскатистый храп. Старику сегодня досталось. Но его улыбка пропала так же быстро, как и появилась: он был заперт в домике священника, затопленном тропическим ливнем, и перед ним громоздилось множество вопросов без ответов – было что пережевывать в течение долгого дня. Было от чего скрежетать зубами. Он включил радио.
«… Подтверждает, что к полудню „Чарли" достиг восточного побережья Гваделупы. В действие вводится план „Орсек-Циклон". По последним оценкам, „Чарли" пройдет лишь по касательной к Сент-Мари, где службой по обеспечению населения на случай чрезвычайных обстоятельств объявлен красный уровень тревоги. Если вы проживаете в зоне риска, звоните по телефону сорок пять – двадцать два – двадцать два. Повторяю… »
Даг убрал звук. Надо же, а он ведь и не собирался слушать метеосводку! Сент-Мари находилась за западе, Гваделупа примет на себя ведь удар и защитит ее. Если повезет, больших разрушений не будет. Не то, что в том году, когда его отцу свернуло шею, как курице.
Он был совершенно пьян и захотел выйти из дома за бутылью рома, оставшейся где-то в саду. Лист рифленого железа снесло ветром, который дул со скоростью 140 километров в час. Голова отца, срезанная летевшим по горизонтали листом, покатилась под банановое дерево, на глазах у потрясенных соседей, в то время как дом поднимался в воздух. Корабль, на котором в то время ходил в море Даг, крейсировал у берегов Гвианы. О случившемся он узнал только спустя два дня, когда смог наконец дозвониться до жандармерии.
Он вздохнул. Неужели стоит мусолить подобные воспоминания таким тоскливым и хмурым днем? Он заметил разложенный на буфете пасьянс и решил немного расслабиться. Он давно уже понял, что при разгадывании загадок, впрочем, так же как и в делах любви, иногда полезно сделать небольшой перерыв: это порой приводит к единственно правильному решению.
Луиза в недоумении повесила телефонную трубку. Дождь усилился, и ветер хлестал по деревьям, сгибая их во все стороны. Не самое удачное время для прогулки до сахарного завода, «сахарницы», как его здесь называли. С другой стороны, священник словно сошел с ума. Она задумчиво покусывала ноготь большого пальца, взвешивая все за и против. За: священник был стар, одинок и смертельно напуган, и он настаивал на том, чтобы она не-мед-лен-но пришла за письмами. Против: циклон приближался и бывший сахарный завод, место их встречи, находился не в самом безопасном месте острова. Она подумала о том, что хорошо бы предупредить брата или Франсиско, но тут же отбросила эту мысль: вопросам не было бы конца. Марселло был весьма недалек, а Франсиско болезненно ревнив. Если бы он узнал, что она виделась с Леруа наедине…
Но что могло случиться с этими старыми письмами? С чего это вдруг священник решил, будто это вопрос жизни и смерти и она немедленно должна явиться в «сахарницу» их забрать? Самое лучшее было бы отправиться за ними сейчас, и совесть у нее была бы чиста. Тем более что мама, утомленная печальными событиями последних дней, отдыхала у себя в спальне. Марселло отправился к родственникам и предупредил, что вернется только вечером, после сигнала отбоя. Ну что ж, решение принято. Она схватила пустой конверт, в котором пришел последний счет из электрической компании, и наскоро нацарапала: «Мама, я пошла к священнику, вернусь позже, не беспокойся». Охваченная лихорадочным возбуждением, она сняла халат, натянула джинсы, розовый свитер, красные резиновые сапоги и такого же цвета непромокаемый плащ, потом, не колеблясь больше, переступила порог дома.
Дождь набросился на нее так яростно, что чуть было не сбил с ног. Ветер завывал на одной долгой, низкой и оглушительной ноте. Она, согнувшись пополам, стала продвигаться вперед, пытаясь по возможности увернуться от порывов ветра. Бывший сахарный завод, лежащий сейчас в развалинах, был выстроен на краю так называемого Старого квартала, где когда-то селились рабы. Из-за болотистой местности там теперь никто не жил. Только местная молодежь время от времени наведывалась по ночам в это заброшенное здание в поисках укрытия для своих любовных утех.
Особо сильный шквал ветра швырнул ее об стену, и она поняла, что буря еще усилилась. Наверное, «Чарли» изменил траекторию, напрасно она не стала слушать последнюю метеосводку. Она осмотрелась: улица была пустынна, огромные волны разбивались о берег, заливая старые понтонные мосты. Кокосовые пальмы опасно клонились к земле. Барка, поднятая гребнем волны, с грохотом разбилась о дамбу. С чего ей взбрело в голову выходить из дому? Она с ума сошла. Возле самого ее лица пролетела, вращаясь, оторванная ветка дерева и упала на ветровое стекло автомобиля, которое разлетелось вдребезги. Внезапно ее охватил страх. Но было уже слишком поздно возвращаться. Сахарный завод уже недалеко, там она и укроется. Действительно ли священнику грозит опасность? А если этот Леруа совсем не тот, за кого себя выдает? Ослепленная дождем, который струился по лицу, она ускорила шаг; мокрый капюшон плаща приклеился к голове, руки она засунула глубоко в карманы, ноги с трудом преодолевали тридцатисантиметровую толщу воды, которая потоком стремилась по улице.
Даг раздраженно отбросил пасьянс. Обычно он у него сходился хотя бы раз! Он бросил карты на деревянный поднос и заломил пальцы. За окном струился дождь, а ветер ревел, как гудок гигантского теплохода, заблудившегося в тумане. Он поднялся, сделал несколько шагов по темной комнате, вздохнул. Образ Луизы не шел у него из головы. Наверняка она спрашивает себя, кто он такой. Очаровательная, вспыхивающая, как порох, Луиза. Единственное существо, за исключением отца Леже, которому было известно, что он украл в архиве папку с делом Дженифер. Кому она рассказала об этом? Внезапно Даг почувствовал тревогу. А что если из-за него она подвергается опасности? Ведь отца Леже кто-то ударил по голове… Ему нужно позвонить ей и сказать… что сказать? Чтобы остерегалась всех и вся? Никому не открывала дверь? Смешно, да она просто расхохочется ему в лицо. А если с ней что-нибудь случится? Он решил все-таки позвонить ей, чтобы рассказать о нападении на отца Леже. А дальше пусть сама решает, воспринимать ли это всерьез. Он схватил старую телефонную книгу, валявшуюся на полу рядом с креслом, стал водить пальцем по алфавиту «Желтых страниц»: Родригес, вот…
Телефонный звонок долго раздавался в полной тишине. То ли никого не было, то ли линия оказалась повреждена. Даг собирался уже повесить трубку, когда отозвался сонный женский голос:
– Алло.
– Здравствуйте, мадам, могу я поговорить с Луизой?
– Минутку, пжалста… Луиза!
Наступила тишина, во время которой было слышно, как женщина перебирает предметы на столе.
– Ой, простите меня, я только что нашла записку, которую она оставила. Ее нет, она в домике священника. Позвоните ей вечером, после окончания тревоги.
– В домике священника?
– Ну да, у отца Леже.
Даг чувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди.
– Она давно ушла?
– Не знаю, я спала.
Попрощавшись, Даг в недоумении повесил трубку. Луиза отправилась сюда, несмотря на угрозу урагана. Но зачем? Что-то случилось? Почему она не позвонила? И почему ее до сих пор нет? Он нервно вцепился рукой в волосы.
Что-то здесь было не так. Непонятно. Сегодня никому не придет в голову выходить из дому без серьезной причины. Она чувствует какую-то опасность? Но в таком случае явиться сюда – далеко не лучшая мысль. Даг представил, как она идет под дождем, а за ней во мраке крадется молчаливая тень. Он застыл на месте: аббат по-прежнему спал, из-за притворенной двери не доносилось ни звука. Еще не успев осознать, что отправляется ей навстречу, он схватил свою старую бежевую куртку и распахнул дверь.
Борясь с порывами ветра, он закрыл за собой дверь и успел увидеть, как от сквозняка бумаги отца Леже разлетелись по всей комнате. Тем хуже. Куртка оказалась совершенно ничтожным прикрытием от обрушившегося на город проливного дождя и в мгновение ока прилипла к его телу, как мокрый компресс. Даг сложил руки козырьком, силясь хоть что-то разглядеть сквозь потоки, которые закрыли город непроницаемой пеленой. Никого не было видно. Вообще-то Луизе следовало бы появиться справа. Борясь с ветром, он попытался сделать несколько шагов в том направлении. Внезапно пронзительный звук сирены заставил его подскочить.
– Эй, вы там!
Даг повернул голову: на углу улицы остановился грузовичок комитета по чрезвычайным обстоятельствам, и водитель, закутанный в герметично облегающую накидку, махал руками, привлекая его внимание.
– I pa bon оставаться там! Надо идти в мэрию! – прокричал служащий, высунувшись из окна машины.
– Я жду человека, он должен прийти со стороны подводного клуба, – проорал ему в ответ Даг.
– Это невозможно. Дорога перерезана, ее залило море, там никто не может пройти! Идите в укрытие, через полчаса здесь будет настоящий ад!
Грузовичок, кряхтя, сдвинулся с места и стал медленно удаляться по главной улице, а прикрепленный на крыше громкоговоритель без конца передавал сигналы тревоги попеременно то по-французски, то по-креольски:
– Внимание всем! Временное убежище оборудовано в здании мэрии. Повторяю: в мэрии. Если ваши дома недостаточно укреплены, немедленно отправляйтесь в мэрию. Если вы лишены возможности перемещаться, звоните по телефону пятнадцать – двадцать два. Повторяю: пятнадцать – двадцать два.
С возрастающим беспокойством Даг смотрел, как удаляется машина. Дорога, по которой собиралась прийти Луиза, отрезана. Дома Луизы нет. Где же она? На краткий миг перед ним мелькнуло видение: ее увлекает донной волной и несет по разбушевавшемуся морю. Нет, Луиза отнюдь не глупа, она не пошла бы по затопленному шоссе. Но тогда что? Он посмотрел в другую сторону, налево: может быть, она сделала крюк? В таком случае к церкви она могла прийти через Старый квартал. Он стал пробираться между домишками, по которым неистово хлестал дождь, пулеметными очередями барабаня по крышам. Должно быть, жителей уже эвакуировали, нигде не было видно ни души, он не различал никакого шума, только мычал запертый где-то буйвол.
Было так темно, что Даг с трудом различал предметы на расстоянии метра. Черные тучи спиралями ввинчивались в низкое небо, порой сталкиваясь со взбесившимися автомобилями, носимыми ураганом. Он услышал зловещий скрежет и обернулся: какой-то домишко отрывался от земли и взмывал в воздух, сначала крыша, затем стены, потом столы и стулья, которые какое-то время метались по воздуху, прежде чем, ударившись о дерево, разлететься в щепки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Алло!
– Лестер, это я, – быстро произнес по-английски Даг. – Слушай, это важно. Ты что-нибудь слышал о женщине, которую убили вчера в Гран-Бурге?
– В новостях. По радио. А в чем дело? У меня важная встреча, Даг.
– Прости, это срочно. Мне нужно знать, кто она.
– Даг, дорогой, я бы рад, но как, по-твоему, мне это узнать? Ты вообще соображаешь?
– Флорида.
– Что?
– Флорида. У нее был заказ, Лестер. Заказ на меня.
– Что? Ну-ка давай подробности.
Даг вкратце изложил все, что было ему известно.
– О'кей, перезвоню через минуту. Продиктовав ему номер телефона, написанный на аппарате, и повесив трубку, Даг в нетерпении принялся кружить по комнате под снисходительным взглядом отца Леже. Поднялся сильный ветер, шквалистые порывы метались по улице. Бакалейщик поспешно свернул прилавок, торговцы с небольшого открытого рынка бросились к грузовичкам, сложив свой товар в необъятные цветастые фартуки. Отец Леже повернулся к нему:
– Но какого черта – извините, пожалуйста, – понадобилось красть досье?
– Из-за письма, адресованного комиссару Корне. Не забывайте, что его на месте не оказалось. Мне удалось заполучить его по чистой случайности. И это, заметьте, единственное доказательство, которое поддерживает нашу гипотезу о серийном убийце. Завтра я позвоню Даррасу, возможно, у него сохранилась копия. Если так, то кража не имела никакого смысла, – пробормотал Даг, глядя, как за окном падают первые капли дождя.
– И все же она кое на что указывает, – возразил ему отец Леже. – Судя по всему, некто заметил, что дело из архива исчезло.
– Это может быть только Фрэнсис Го. Возможно, он сам пришел за ним в архив или велел кому-нибудь это сделать, но и в том и в другом случае сам он замазан по уши.
Отец Леже снял ногу с колена и наклонился вперед, положив подбородок на скрещенные пальцы.
– Разумеется, есть и другие предположения.
– И какие же?
– Во-первых, юный инспектор, который навел вас на убийство женщины по фамилии Джонсон. Он мог спуститься в архив и заметить пропажу папки.
– Он не стал бы являться сюда и лупить вас по затылку, чтобы заполучить эту папку обратно. К тому же он не мог знать, где я нахожусь, если только – что вряд ли – не следил за мной. Отпадает.
– Допустим, но, согласитесь, эту гипотезу нельзя сбрасывать со счетов. Остается Луиза.
– Что? Луиза? – переспросил Даг надменным тоном.
– Вы говорили с Луизой об этом досье. В конце концов, Го может вовсе и не быть замешан в этом деле.
– Вы шутите? По-вашему, Луиза знает убийцу и спешит сообщить ему обо мне, прежде чем отдать мне письма, подтверждающие его существование? Полный бред, – возмутился Даг, барабаня пальцами по старому поскрипывающему сундуку.
– Возможно, она рассказала кому-нибудь, сама не понимая…
Даг театрально хлопнул себя по лбу:
– Франсиско! Этот милый Франсиско, который – бывают же такие случайности – видел меня у Луазо.
– Итак, перед нами два разных следа: инспектор Го или Франсиско. Непростой выбор. Нельзя упускать из виду и тот факт, что Франсиско, как и Луиза, может быть агентом инспектора Го.
– Головокружительные перспективы… Должно быть, в искусстве вам нравится техника оптических иллюзий.
– Кстати, об искусстве: не могли бы вы объяснить мне значение изображения, которое красуется у вас на правом предплечье? Кто этот серфингист в маске в окружении комет? Вы являетесь членом какого-нибудь межпланетного сообщества?
Зазвонил телефон, помешав Дату достойным образом ответить на насмешку аббата. Раздался голос Лестера:
– Это ты, Даг?
– Да. Что-нибудь удалось узнать?
– Немного. Держись хорошенько. Если верить моим друзьям из Майами, девицу, соответствующую твоим описаниям, зовут Анита Хуарес. Весьма колоритная личность. Она не работала на конкретного заказчика и свободно перемещалась по всей Южной Америке: Бразилия, Венесуэла… Время от времени наведывалась в наши края, если находилась работка… Не так давно она довольно много трудилась на одного твоего приятеля…
– Вурта?
– Нет, кое-кого посерьезнее. Не догадываешься? Любовник Шарлотты…
– Пакирри?
– Bravo, querido. El grande Васко собственной персоной. Признавайся, огорошил я тебя, а?
– Черт!
– Вот именно. Ну ладно, мне пора, девчонка только что вышла.
– Какая еще девчонка?
– Дочь Богарта: я тут тоже не прохлаждаюсь! Ну, развлекайся дальше, придурок.
– Заткнись!
– Вы очень любезны, мистер Леруа.
Прежде чем отсоединиться, Лестер громко чмокнул аппарат.
Даг повесил трубку. Васко Пакирри! Вот жопа! Он повернулся к отцу Леже, который с любопытством наблюдал за ним.
– Друзья моего шефа сообщили ему имя одного из недавних заказчиков той женщины, которая собиралась меня прикончить.
– Ну и?
– Это приятель Шарлотты Дюма, торговец кокаином.
– Ну и ну!.. У вас нет ощущения, что вы барахтаетесь в ловушке? – задумчиво поинтересовался священник.
– Не знаю, я больше вообще ничего не понимаю, – пробормотал Даг, усаживаясь на диван.
Внезапный шум водопада заставил его открыть глаза. Дождь лился тяжелым потоком, за намокшими занавесками и за стеной воды почти ничего не было видно. Стало темно, и отец Леже наклонился, чтобы зажечь небольшую лампу, стоявшую на низком столике. Порывы ветра стали еще сильнее, где-то рядом раздался звон разбитого стекла.
– Начинается, – прошептал Даг. – Может быть, стоит закрыть ставни…
– Пожалуйста, если это вас не затруднит.
Даг взглянул на отца Леже. Вид у того был измученный, черты лица искажены, – должно быть, у него невыносимо болела голова.
– Вам, наверное, стоит полежать.
– Вы правы. Я все бодрюсь, хочу выглядеть молодым, но старое тело меня подводит. Am kay fe on ti poz.
Священник с видимым усилием выбрался из кресла и медленно направился к спальне. Даг попытался закрыть ставни. Дождь набросился на него с такой силой, что, когда ему удалось наконец закрыть окно, он промок до нитки. Он замотал головой, пытаясь стряхнуть с волос капли дождя, и улыбнулся, услышав, как из спальни доносится раскатистый храп. Старику сегодня досталось. Но его улыбка пропала так же быстро, как и появилась: он был заперт в домике священника, затопленном тропическим ливнем, и перед ним громоздилось множество вопросов без ответов – было что пережевывать в течение долгого дня. Было от чего скрежетать зубами. Он включил радио.
«… Подтверждает, что к полудню „Чарли" достиг восточного побережья Гваделупы. В действие вводится план „Орсек-Циклон". По последним оценкам, „Чарли" пройдет лишь по касательной к Сент-Мари, где службой по обеспечению населения на случай чрезвычайных обстоятельств объявлен красный уровень тревоги. Если вы проживаете в зоне риска, звоните по телефону сорок пять – двадцать два – двадцать два. Повторяю… »
Даг убрал звук. Надо же, а он ведь и не собирался слушать метеосводку! Сент-Мари находилась за западе, Гваделупа примет на себя ведь удар и защитит ее. Если повезет, больших разрушений не будет. Не то, что в том году, когда его отцу свернуло шею, как курице.
Он был совершенно пьян и захотел выйти из дома за бутылью рома, оставшейся где-то в саду. Лист рифленого железа снесло ветром, который дул со скоростью 140 километров в час. Голова отца, срезанная летевшим по горизонтали листом, покатилась под банановое дерево, на глазах у потрясенных соседей, в то время как дом поднимался в воздух. Корабль, на котором в то время ходил в море Даг, крейсировал у берегов Гвианы. О случившемся он узнал только спустя два дня, когда смог наконец дозвониться до жандармерии.
Он вздохнул. Неужели стоит мусолить подобные воспоминания таким тоскливым и хмурым днем? Он заметил разложенный на буфете пасьянс и решил немного расслабиться. Он давно уже понял, что при разгадывании загадок, впрочем, так же как и в делах любви, иногда полезно сделать небольшой перерыв: это порой приводит к единственно правильному решению.
Луиза в недоумении повесила телефонную трубку. Дождь усилился, и ветер хлестал по деревьям, сгибая их во все стороны. Не самое удачное время для прогулки до сахарного завода, «сахарницы», как его здесь называли. С другой стороны, священник словно сошел с ума. Она задумчиво покусывала ноготь большого пальца, взвешивая все за и против. За: священник был стар, одинок и смертельно напуган, и он настаивал на том, чтобы она не-мед-лен-но пришла за письмами. Против: циклон приближался и бывший сахарный завод, место их встречи, находился не в самом безопасном месте острова. Она подумала о том, что хорошо бы предупредить брата или Франсиско, но тут же отбросила эту мысль: вопросам не было бы конца. Марселло был весьма недалек, а Франсиско болезненно ревнив. Если бы он узнал, что она виделась с Леруа наедине…
Но что могло случиться с этими старыми письмами? С чего это вдруг священник решил, будто это вопрос жизни и смерти и она немедленно должна явиться в «сахарницу» их забрать? Самое лучшее было бы отправиться за ними сейчас, и совесть у нее была бы чиста. Тем более что мама, утомленная печальными событиями последних дней, отдыхала у себя в спальне. Марселло отправился к родственникам и предупредил, что вернется только вечером, после сигнала отбоя. Ну что ж, решение принято. Она схватила пустой конверт, в котором пришел последний счет из электрической компании, и наскоро нацарапала: «Мама, я пошла к священнику, вернусь позже, не беспокойся». Охваченная лихорадочным возбуждением, она сняла халат, натянула джинсы, розовый свитер, красные резиновые сапоги и такого же цвета непромокаемый плащ, потом, не колеблясь больше, переступила порог дома.
Дождь набросился на нее так яростно, что чуть было не сбил с ног. Ветер завывал на одной долгой, низкой и оглушительной ноте. Она, согнувшись пополам, стала продвигаться вперед, пытаясь по возможности увернуться от порывов ветра. Бывший сахарный завод, лежащий сейчас в развалинах, был выстроен на краю так называемого Старого квартала, где когда-то селились рабы. Из-за болотистой местности там теперь никто не жил. Только местная молодежь время от времени наведывалась по ночам в это заброшенное здание в поисках укрытия для своих любовных утех.
Особо сильный шквал ветра швырнул ее об стену, и она поняла, что буря еще усилилась. Наверное, «Чарли» изменил траекторию, напрасно она не стала слушать последнюю метеосводку. Она осмотрелась: улица была пустынна, огромные волны разбивались о берег, заливая старые понтонные мосты. Кокосовые пальмы опасно клонились к земле. Барка, поднятая гребнем волны, с грохотом разбилась о дамбу. С чего ей взбрело в голову выходить из дому? Она с ума сошла. Возле самого ее лица пролетела, вращаясь, оторванная ветка дерева и упала на ветровое стекло автомобиля, которое разлетелось вдребезги. Внезапно ее охватил страх. Но было уже слишком поздно возвращаться. Сахарный завод уже недалеко, там она и укроется. Действительно ли священнику грозит опасность? А если этот Леруа совсем не тот, за кого себя выдает? Ослепленная дождем, который струился по лицу, она ускорила шаг; мокрый капюшон плаща приклеился к голове, руки она засунула глубоко в карманы, ноги с трудом преодолевали тридцатисантиметровую толщу воды, которая потоком стремилась по улице.
Даг раздраженно отбросил пасьянс. Обычно он у него сходился хотя бы раз! Он бросил карты на деревянный поднос и заломил пальцы. За окном струился дождь, а ветер ревел, как гудок гигантского теплохода, заблудившегося в тумане. Он поднялся, сделал несколько шагов по темной комнате, вздохнул. Образ Луизы не шел у него из головы. Наверняка она спрашивает себя, кто он такой. Очаровательная, вспыхивающая, как порох, Луиза. Единственное существо, за исключением отца Леже, которому было известно, что он украл в архиве папку с делом Дженифер. Кому она рассказала об этом? Внезапно Даг почувствовал тревогу. А что если из-за него она подвергается опасности? Ведь отца Леже кто-то ударил по голове… Ему нужно позвонить ей и сказать… что сказать? Чтобы остерегалась всех и вся? Никому не открывала дверь? Смешно, да она просто расхохочется ему в лицо. А если с ней что-нибудь случится? Он решил все-таки позвонить ей, чтобы рассказать о нападении на отца Леже. А дальше пусть сама решает, воспринимать ли это всерьез. Он схватил старую телефонную книгу, валявшуюся на полу рядом с креслом, стал водить пальцем по алфавиту «Желтых страниц»: Родригес, вот…
Телефонный звонок долго раздавался в полной тишине. То ли никого не было, то ли линия оказалась повреждена. Даг собирался уже повесить трубку, когда отозвался сонный женский голос:
– Алло.
– Здравствуйте, мадам, могу я поговорить с Луизой?
– Минутку, пжалста… Луиза!
Наступила тишина, во время которой было слышно, как женщина перебирает предметы на столе.
– Ой, простите меня, я только что нашла записку, которую она оставила. Ее нет, она в домике священника. Позвоните ей вечером, после окончания тревоги.
– В домике священника?
– Ну да, у отца Леже.
Даг чувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди.
– Она давно ушла?
– Не знаю, я спала.
Попрощавшись, Даг в недоумении повесил трубку. Луиза отправилась сюда, несмотря на угрозу урагана. Но зачем? Что-то случилось? Почему она не позвонила? И почему ее до сих пор нет? Он нервно вцепился рукой в волосы.
Что-то здесь было не так. Непонятно. Сегодня никому не придет в голову выходить из дому без серьезной причины. Она чувствует какую-то опасность? Но в таком случае явиться сюда – далеко не лучшая мысль. Даг представил, как она идет под дождем, а за ней во мраке крадется молчаливая тень. Он застыл на месте: аббат по-прежнему спал, из-за притворенной двери не доносилось ни звука. Еще не успев осознать, что отправляется ей навстречу, он схватил свою старую бежевую куртку и распахнул дверь.
Борясь с порывами ветра, он закрыл за собой дверь и успел увидеть, как от сквозняка бумаги отца Леже разлетелись по всей комнате. Тем хуже. Куртка оказалась совершенно ничтожным прикрытием от обрушившегося на город проливного дождя и в мгновение ока прилипла к его телу, как мокрый компресс. Даг сложил руки козырьком, силясь хоть что-то разглядеть сквозь потоки, которые закрыли город непроницаемой пеленой. Никого не было видно. Вообще-то Луизе следовало бы появиться справа. Борясь с ветром, он попытался сделать несколько шагов в том направлении. Внезапно пронзительный звук сирены заставил его подскочить.
– Эй, вы там!
Даг повернул голову: на углу улицы остановился грузовичок комитета по чрезвычайным обстоятельствам, и водитель, закутанный в герметично облегающую накидку, махал руками, привлекая его внимание.
– I pa bon оставаться там! Надо идти в мэрию! – прокричал служащий, высунувшись из окна машины.
– Я жду человека, он должен прийти со стороны подводного клуба, – проорал ему в ответ Даг.
– Это невозможно. Дорога перерезана, ее залило море, там никто не может пройти! Идите в укрытие, через полчаса здесь будет настоящий ад!
Грузовичок, кряхтя, сдвинулся с места и стал медленно удаляться по главной улице, а прикрепленный на крыше громкоговоритель без конца передавал сигналы тревоги попеременно то по-французски, то по-креольски:
– Внимание всем! Временное убежище оборудовано в здании мэрии. Повторяю: в мэрии. Если ваши дома недостаточно укреплены, немедленно отправляйтесь в мэрию. Если вы лишены возможности перемещаться, звоните по телефону пятнадцать – двадцать два. Повторяю: пятнадцать – двадцать два.
С возрастающим беспокойством Даг смотрел, как удаляется машина. Дорога, по которой собиралась прийти Луиза, отрезана. Дома Луизы нет. Где же она? На краткий миг перед ним мелькнуло видение: ее увлекает донной волной и несет по разбушевавшемуся морю. Нет, Луиза отнюдь не глупа, она не пошла бы по затопленному шоссе. Но тогда что? Он посмотрел в другую сторону, налево: может быть, она сделала крюк? В таком случае к церкви она могла прийти через Старый квартал. Он стал пробираться между домишками, по которым неистово хлестал дождь, пулеметными очередями барабаня по крышам. Должно быть, жителей уже эвакуировали, нигде не было видно ни души, он не различал никакого шума, только мычал запертый где-то буйвол.
Было так темно, что Даг с трудом различал предметы на расстоянии метра. Черные тучи спиралями ввинчивались в низкое небо, порой сталкиваясь со взбесившимися автомобилями, носимыми ураганом. Он услышал зловещий скрежет и обернулся: какой-то домишко отрывался от земли и взмывал в воздух, сначала крыша, затем стены, потом столы и стулья, которые какое-то время метались по воздуху, прежде чем, ударившись о дерево, разлететься в щепки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33