Немедленно спустись вниз, узнай сумму счета, потом достань чековую книжку из моей сумки в шкафу. Я немедленно выпишу чек и уеду отсюда. Нет смысла тратить деньги и проводить здесь ночь, когда дома есть удобная постель и слуги, чтобы ухаживать за мной, – непререкаемым тоном заявила Леверн.
От многолетней привычки к беспрекословному послушанию не так легко отказаться, и Челси послушно выполнила приказ. Полтора часа спустя, после жаркой схватки со старшей медсестрой, главным врачом больницы и доктором Кейблшо, которые в конце концов сдались, настоявшую на своем Леверн усадили в кресло-качалку и подвезли к выходу, где уже ожидала Челси с машиной.
Кларк помог Леверн подняться наверх, так что она смогла наконец проверить, спит ли дочь, все еще находившаяся под действием лекарств и только потом позволила уложить себя в кровать. Не успела Каталина принести чай, как Леверн позвала Челси и потребовала, чтобы та позвонила Хилде.
– Она все утро провела со мной в больнице, ба. Думаю, надо позволить ей отдох…
– Я еще не умерла, дорогая внучка, так что будь добра выполнять мои требования! Позвони и скажи, что я хочу увидеться с ней, и немедленно. И принеси бутылку бренди, чтобы хоть как-то сдобрить эти помои, называемые чаем!
– Думаешь, можно? – нерешительно спросила Челси. – Тебе совсем недавно давали наркоз.
– Юная леди, давайте все расставим по местам. Вы мне не нянька, не опекун и не хозяйка! Бог видит, я всегда жила своим умом и намереваюсь и дальше так жить! Поэтому делай как велено, и побыстрее!
Она говорила с трудом, еле слышно, но с такой железной решимостью, что Челси как ветром сдуло.
Хилда немедленно согласилась приехать и появилась к тому времени, когда Леверн допивала вторую чашку чая, слегка сдобренного лучшим коньяком в доме. Почувствовав, что стало немного легче, она показала Хилде на стул у кровати, но когда Челси сделала шаг к двери, приказала внучке сидеть и слушать.
– Оставайтесь, юная леди, может, чему-то научитесь! Нужно знать, что происходит в этом доме, иначе пропадете без меня.
И, не тратя слов, перешла к делу:
– Вы говорили с Майком?
– Да, – кивнула Хилда, – и новости не очень хороши. Необходимо переснять кое-что, иначе придется вырезать пару сцен, включая ту, где девочка рассказывает Аннабель о том, что увидела в спальне.
– О Господи! – охнула Леверн. – Невозможно. Сценарий потеряет всякий смысл! Что произошло?
– Досадная накладка, часть пленки отправлена в брак, а виноватых, как всегда, нет – каждый валит на другого! У них не хватает материала, чтобы частично вырезать кадры, где Банни приходит в отчаяние от рассказа малышки, и, кроме того, игра девочки без этого выглядит неестественной. По-вашему, возможно привести Банни в такое состояние, чтобы она поняла указания режиссера и сделала все, как надо?
– Несомненно! – твердо сказала Леверн.
– Но, сами понимаете, это не так легко. Сцена не из коротких, а ей возможно, трудно на чем-то сосредоточиться, – с сомнением протянула Хилда.
Леверн нервно побарабанила по краю блюдца пальцами с длинными красными ногтями. Звук был раздражающим, и Челси хотела отодвинуть чашку, но не посмела шевельнуться. Шум так же внезапно смолк.
– Я знаю, как это сделать, – объявила Леверн. – Скажите Майку, чтобы назначил съемки на следующую пятницу. Пусть никому не говорит, что мы приедем – не желаю видеть этих приставал-репортеришек, ясно? Съемки должны идти без звукового сопровождения, так он сможет общаться с ней на эмоциональном уровне, точно указать, что Банни должна делать – ну… вы знаете: улыбнуться, удивиться, топнуть ногой и тому подобное. Если команды будут достаточно несложными и Майк сумеет обращаться с ней как с актрисой-ребенком, Банни сделает так, как велят.
– Уверены, что получится? – покачала головой Хилда.
– Должно получиться. Нужно сделать так, чтобы получилось! – горячо воскликнула Леверн.
Они поговорили еще с полчаса насчет даты выхода картины на экран, и, когда тема была исчерпана, Хилда поднялась.
– Позвоните и дайте знать, когда все будет готово, Хилда. Мне нужно не менее суток, чтобы вывести транквилизатор из организма Банни, иначе она не сможет играть.
– Надеюсь, вы сумеете поставить ее на ноги, Леверн. Если пропадет съемочный день, они потеряют кучу денег, а Майк уже и так превысил бюджет.
– Делайте свое дело, а я займусь своим, – тихо сказала Леверн, закрыв глаза.
Челси, бесшумно ступая, последовала за Хилдой. Оказавшись в холле, агент долго рассматривала усталую измученную девушку.
– Ты ужасно выглядишь. Уверена, что сможешь справиться, детка?
– Вряд ли у меня есть другой выход, не так ли?
– Дорогая, – мягко сказала Хилда, – когда Леверн умрет, именно тебе придется все взять в свои руки, и лучше сразу это понять и вести себя соответствующим образом. Ради Бога, не позволяй Леверн руководить тобой из могилы. То, что она сотворила со своей жизнью, – ее дело, но у тебя есть право выбора. Надеюсь, ты не собираешься занять место бабушки и посвятить жизнь уходу за Банни?
– Она моя мать, – спокойно объявила Челси, – и кому как не мне позаботиться о ней?
– А Уилс? Как насчет твоих планов переехать в Англию? Ты не сможешь взять Банни с собой, если она будет по-прежнему помешана на актерской карьере!
– Знаю, – почти неслышно вздохнула Челси.
– О Боже, – гневно пробормотала Хилда, отворачиваясь и направляясь к выходу: – Какая напрасная жертва!
ГЛАВА 62
Прежде чем отправиться вечером на ужин с Джонатаном Кореллом, Челси решила убедиться, все ли в порядке у матери и бабушки. Джонатан позвонил час назад, и, поскольку в доме все было спокойно и новых несчастий не предвиделось, Челси согласилась пойти. Присланный им автомобиль уже стоял у входа, и хотя вокруг еще слонялись фотографы в надежде сделать снимок кого-нибудь из обитателей дома, большая часть репортеров уже разъехалась.
Челси осторожно постучалась к бабушке, но, не получив ответа, потихоньку вошла и увидела, что измученная ужасами последних нескольких дней женщина мирно спит.
Доктор Кейблшо, расстроенный тем, что Леверн так быстро выписалась из больницы, приехал навестить ее, но, после долгого разговора, согласился с ее решением и заверил только, что сделает все возможное, чтобы помочь. Перед уходом доктор настоял на инъекции снотворного и оставил рецепт на болеутоляющее. По требованию Леверн доктор осмотрел Банни и порекомендовал снизить дозы транквилизаторов, потому что та слишком много спит.
«Наконец-то, – подумала Челси, – безумное напряжение этого дня чуть-чуть ослабло».
Облегченно вздохнув, она выскользнула из дома. Всего за два дня судьба ее так бесповоротно изменилась, что Челси отчаянно нуждалась в дружбе и поддержке Корелла. Именно теперь ей так необходима хорошо оплачиваемая работа!
Метрдотель «Калифорниа клаб», самого привилегированного мужского бизнес-клуба в городе, сразу же провел девушку в бар на втором этаже, где уже ожидал Джонатан Корелл. Сердце Челси радостно забилось при виде этого высокого представительного человека, поднявшегося ей навстречу, девушка поспешно зашагала через облицованную темными панелями комнату, не замечая восхищенных мужских взглядов.
Джонатан взял протянутую руку, осторожно сжал, и Челси только сейчас поняла, как счастлива вновь видеть его, такого спокойного, уверенного в себе, надежного.
Они уселись. Джонатан заказал вино и спросил, как перенесла Челси страшные события последних дней. И, отчего-то ничего не пытаясь скрыть, девушка рассказала обо всем случившемся, подробно и без утайки. Джонатан внимательно сочувственно слушал и, когда Челси замолчала, сумел найти нужные слова утешения.
– Иногда приходится отказаться от борьбы и принимать вещи такими, как они есть, дорогая. Ваша бабушка предпочла идти своей дорогой, и она действительно вправе распоряжаться собой, не так ли?
– В нашей семье все по-другому, Джонатан. Мать никогда не жила собственной жизнью, а делала то, что приказывала бабушка. Просто представить не могу, что с ней будет. Без бабушки мама совершенно беспомощна и ни на что не способна.
– Должно быть, они очень близки, – заметил Корелл.
– Мама и бабушка? Два тела и одна душа!
– И вы когда-нибудь чувствовали себя изгнанной из этого круга? – осторожно осведомился он.
Челси улыбнулась и покачала головой.
– Не совсем. Я выросла с уверенностью, что самое главное в жизни – мама и ее карьера. Нет, я никогда ей не завидовала. Мама – милая, добрая, очаровательная… но очень хрупкая. Еще в детстве я часто видела кошмарный сон, будто она заболела и умерла. Мама проводит много времени в постели, когда не работает.
Голос Челси слегка дрогнул, но она продолжала, останавливаясь только затем, чтобы пригубить вина.
– Когда у мамы все шло хорошо, она была счастлива и вместе с ней – мы. Когда дела были плохи, над домом словно нависала мрачная туча и веяло холодом. А теперь… Просто не знаю, что теперь будет.
На Джонатана, по-видимому, произвели огромное впечатление сила и мужество молодой женщины, сидевшей перед ним. Челси никогда не баловали, не ласкали, всю жизнь, начиная с безрадостного детства, она была лишена родительской любви и поддержки, но каким прекрасным человеком стала девушка! Умна, благородна, заботлива и бескорыстна. И к тому же чрезвычайно талантлива. Нет-нет, Челси заслуживает, чтобы кто-то помог ей осуществить мечты.
– Есть старая пословица, Челси, что Господь возлагает самое тяжелое бремя на людей, у которых есть силы нести его. Мне кажется, что бы ни случилось, вы все выдержите. Постарайтесь воспринимать окружающее таким, какое оно есть, и не пытайтесь за пять минут расписать свою жизнь по пунктам.
– Джонатан, вы себе не представляете, как умиротворяюще действуете на меня. Просто бальзам на душу.
– Ну а кроме того, сытный ужин – лучшее лекарство. Готов поклясться, что после приезда вы еще ни разу не поели как следует, верно?
– Нью-Йорк… Господи, кажется целая вечность прошла с тех пор, как мы там были! Словно все происходило миллион лет назад.
– Давайте считать это началом вашей новой жизни – деятельной, плодотворной и счастливой. Вас ожидает великое будущее. Не бойтесь его!
Вернувшись домой, Челси сразу улеглась в постель и впервые с ночи убийства смогла заснуть. Наверное, она все-таки приняла самое мудрое в жизни решение, когда сказала Джонатану, что, если его предложение все еще остается в силе, готова подписать контракт. Собственно говоря, учитывая все обстоятельства, иного выбора у нее не было. Взять на себя заботу о матери – означает предоставить ей как финансовую, так и моральную поддержку, и работа была лучшим способом решения всех проблем. Карьера – вот чем должны сейчас быть заняты ее мысли. Карьера, а не личная жизнь. А Джонатан, благослови его Бог, был готов помочь всем, чем можно.
ГЛАВА 63
– Ба, не могу поверить, что ты на это способна. Чистое безумие! – гневно сказала Челси, хотя обычно не позволяла себе говорить с бабушкой в подобном тоне.
– Я знаю, что делаю, Челси, поэтому заткнись и помоги мне выбраться отсюда, – огрызнулась Леверн, завязывая шарф под подбородком Банни, чтобы скрыть густую рыжеватую гриву волос, по которой назойливые репортеры сразу узнали бы актрису.
– Я устала, мама. Хочу в постель, – апатично пробормотала Банни, сонно уставясь в пространство.
– Посмотри на нее, – не отставала Челси. – Голову поднять не может. Ну скажи на милость, как она сумеет играть?!
– Челси, лучше иди на кухню, приготовь мне термос с кофе и снеси в машину. И прекрати ныть! Не в первый раз я привожу твою мать в боевую готовность, и тебе чертовски хорошо это известно. Поверь, когда я закончу с ней возиться, все будет распрекрасно, – не оборачиваясь, бросила Леверн, собираясь с духом для грядущего испытания.
Демонстративно хлопнув дверью, Челси протопала на кухню и попросила Каталину сварить кофе. Ожидая, пока закипит вода, она задумчиво поднесла к губам свою чашку с кофе. Совсем остыл! Сделав второй глоток, она неожиданно почувствовала головокружение. Перед глазами все поплыло, к горлу подкатила тошнота. Господи, что это с ней? У нее всегда был желудок как у верблюда, но с того дня, как убили Фернандо, становилось плохо при одной мысли о еде.
Не успела Челси выйти из спальни, как Леверн помчалась в ванную и открыла ключом всегда запертый шкафчик-аптечку. Достав два одноразовых шприца и флакон с лекарством, она быстро сделала себе и Банни инъекции амфетамина, тщательно отмерив дозу, как раз достаточную, чтобы вывести Банни из летаргического состояния и дать силы вынести долгий мучительный день. Потом Леверн сунула в сумку флакон и несколько шприцев. Долгий опыт общения с дочерью научил ее никогда не ограничиваться одним уколом – бедняжка Банни так нуждается в поддержке – иначе ей просто не выдержать многочасовых съемок.
Через четверть часа мать и дочь спустились к выходу, где уже ждала Челси с термосом в руках. Заслышав шаги, девушка испуганно подняла глаза.
– Мама! – воскликнула она, встревоженно глядя на Банни.
– Челси, дорогая, ты ужасно выглядишь. Нужно сходить к парикмахеру! У тебя волосы висят, как пакля! – певуче объявила мать.
– Банни права, – поддакнула Леверн. – Пора бы уже последить за собой! Вокруг дома все еще шатаются фотографы, а ты вечно выглядишь словно швабра растрепанная!
Челси не обратила внимания на упрек. Обе вечно прохаживались насчет ее внешности. Но что Челси действительно поразило – так это неожиданное превращение матери из полусонного манекена-зомби в жизнерадостное, бодрое человеческое существо. За всю неделю, прошедшую с той самой ночи, мать не сказала ни одной связной фразы. Что же, черт возьми, случилось за последние несколько минут?
– Мама, ты как, сумеешь сегодня работать? – с сомнением спросила она.
– Дорогая, ты ведь знаешь, колесо должно вертеться. Кроме того, я себя великолепно чувствую. Это кофе? Солнышко, ты просто душка! – театрально объявила она особым «сценическим» голосом, которым всегда говорила на людях, и взяла термос у Челси.
– Ты, конечно, не сообразила принести заодно рогалик или кекс? Я еще не завтракала… да, мама? – спросила Банни, оборачиваясь к Леверн.
– Да, дорогая, ты только встала. Пойдем, сядешь в машину, и я дам тебе что-нибудь погрызть.
Леверн поспешно открыла дверь, передала Банни с рук на руки водителю, ожидавшему за порогом, и направилась на кухню, не обращая внимания на идущую следом внучку.
– Ба, чем это ты ее напичкала? – с подозрением допытывалась Челси.
– Кислород, детка, всего лишь кислород. Я уже много лет им пользуюсь. Банни всегда трудно вытащить из постели, но стоит ей вдохнуть несколько раз, как она тут же вскакивает.
– Где ты взяла кислород?
– У меня всегда на всякий случай лежит кислородная подушка. Удивительно, как это ты не заметила! Вечно во все любишь нос совать! – небрежно бросила Леверн и обратилась к кухарке:
– Каталина, надеюсь у вас есть свежие булочки или что-то в этом роде, чтобы Банни смогла поесть по дороге?
Каталина, потрясенная внезапной переменой в хозяйке, бросила вопросительный взгляд на Челси, но все же ответила:
– Я напекла плюшки с орехами и карамельной глазурью. Сойдет?
– Прелестно, просто прелестно! – игриво ответила Леверн. – И если не затруднит, немного сока. Вы делали его сегодня?
Каталина, молча кивнув, обернула фольгой тарелку с булочками и вынула из холодильника кувшин свежевыдавленного сока. Проходя мимо Челси, она заговорщически подняла брови.
Нагруженная едой, Леверн поспешила к лимузину, который быстро исчез из поля зрения. Челси и Каталина, раскрыв от изумления рты, остались стоять на пороге.
– Твоя мама действительно собирается сегодня работать?
– Похоже на то, – пробормотала Челси.
– Матерь Божья, чудеса да и только!
– И не говори. Я видела это собственными глазами и по-прежнему не могу поверить! – ошеломленно охнула девушка.
– Даже глаза иногда обманывают, девочка. Даже глаза, – пробурчала себе под нос Каталина, возвращаясь в кухню.
Челси поспешила наверх, принять душ и одеться – слишком долго она откладывала многочисленные дела и встречи! Но сначала нужно позвонить.
Девушка села за стол и набрала номер, который помнила наизусть. Сейчас только семь утра, но, скорее всего, ей ответят.
Хилда подняла трубку после первого же звонка. Не так много людей знали этот номер, не зарегистрированный в телефонной книжке, и можно было с уверенностью сказать, что это не какой-то клиент с жалобами на режиссера или продюсера.
– Надеюсь, сейчас не слишком рано, – выдохнула Челси вместо приветствия.
– Золотко, я уже пробежала две мили и только хотела пойти под душ. Ну как у нас сегодня дела?
– Странно, Хилда, весьма странно.
– Господи, только не говори, что твоя бабка не может вытащить Банни из постели, – упавшим голосом пробормотала Хилда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45