Одураченная черная гидра словно взбесилась. Она вымещала бессильную
злобу на ни в чем неповинных деревьях по соседству, да так, что только
щепки в стороны летели. Она полосовала траву, хлыстала по кустам.
Измочаленные прутья, листья и трава так и брызгали фонтанами. Щупальца
змеями вились в воздухе.
Мишель усадил всхлипывающую девушку на противоположном склоне
низинки, ножом перерезал шнурки на разорванном башмаке и с нежностью
принялся растирать ее распухшую ногу.
Гидра понемногу утихомирилась. Щупальца то обвисали бессильно, то
вдруг снова набрасывались на какой-нибудь несчастный пень и награждали его
оплеухами или выдергивали пучок-другой травы. Напоследок гидра выдрала с
корнем безответное молодое деревцо и зашвырнула далеко в болото. На этом
она успокоилась. Щупальца снова повисли плетями, только обожженная
выстрелами "кора" еще подергивалась. По ней стекали капли золотистого, как
мед, сока.
Мишель с грехом пополам напялил разодранный башмак на ногу девушки,
она оперлась на его плечо, и они в обход опасной низины направились к
своему скромному лагерю.
Только там Мишель занялся собственными ранами. Растирая порезы и
царапины на руках и ногах спиртом, он говорил:
- Дешево мы с тобой отделались. Теперь ты и сама сумеешь распознавать
черную гидру - так называется эта пакость. Идти нам придется только днем:
меня в дрожь бросает при мысли, что мы могли остановиться на ночлег
десятком шагов дальше...

9
"А, собственно говоря, какое это имеет значение? - подумал Мишель, но
потом спохватился: - Нет уж, хватит с меня приступов. Так и свихнуться
недолго. Это все из-за усталости. Нельзя так легкомысленно относиться к...
К чему? Странно, забыл уже, о чем я думал... Похоже, кое о чем не следует
задумываться..."
Он встряхнул головой и с напускным оживлением принялся распаковывать
их скромный багаж. Зачерпнул из лужи воды, профильтровал ее,
продезинфицировал, растворил в ней порошки из консервных банок и
приготовил еду и питье.
Подкрепившись, они снова вступили в чащу.
Через некоторое время местность стала меняться. Стали попадаться
холмы, кое-где сквозь дерновую шкуру стали выпирать кости земли -
гранитные валуны и скалы. В неглубоких овражках среди мокрой гальки
зажурчали ручейки. Вода в них была кристально чистой, и путешественники
основательно вымылись. Мишель заменил повязки на ранах свежим пластырем.
Потом они выстирали халаты. Было достаточно жарко, и чтобы не тратить
время на просушку, молодые люди натянули их еще мокрыми: высохнут и на
теле.
Связанные между ногами полы мешали ходьбе, поэтому Мишель просто
подкоротил их ножом. Оставшуюся ткань подвернули и заткнули за пояса,
после чего осталось закатать выше локтей то, что уцелело от рукавов - и их
наряды стали отдаленно походить на свободного покроя спортивные костюмы.
Напоследок молодые люди смазали руки и ноги розовой жидкостью, и
образовавшаяся пленка заодно накрепко приклеила разорванный башмак к ноге
девушки.
Короткий отдых восстановил силы, и они снова тронулись в путь на
север. Мишель, невзирая на протесты Инесс, взвалил на плечи оба рюкзака,
вырезал себе в зарослях добрый посох и зашагал во главе отряда.
Вдоль русла мелкого, по щиколотку, ледяного ручейка они взобрались на
очередной холм. На вершине дул ветер и трепал глянцевитую листву деревьев.
Перед молодыми людьми открылась просторная долина. Далеко внизу могучая
река величественно уносила на север теплого желтого оттенка воды.
Казалось, на дне долины извивается гигантская золотая змея. По течению
плыли, кружась в водоворотах, стволы деревьев и похожие на цветочные
клумбы целые острова грязи, скрепленной переплетающимися между собой
корнями растений-паразитов.
Склон был довольно крут. Путь молодых людей отмечали рои радужных
пузырьков. Им пришлось далеко обойти заросли кустов с шевелящимися в
безветрии долины листьями: кусты скорее напоминали лотки торговцев шпагами
и кинжалами, украшенные яркими цветастыми цыганскими шалями.
За каменистой осыпью потянулся луг голубых трав.
По берегам реки стеной стояли высокие деревья. Когда наши
путешественники вступили под их сень, из листвы со свистом вырвались тучи
птиц и бешено закружились над ними, словно стаи Комаров.
Почва в прибрежном лесу была сырая и топкая, и вскоре путники уже
брели по колено в грязи, задыхаясь от густого запаха прелых листьев и
гниющей древесины. К реке удалось пробиться с трудом, но и берег
представлял собой золотистого цвета трясину.
- Река течет прямехонько на север, - определил Мишель. - По-моему,
лучше всего будет перебраться на один из плавучих островов и плыть по
течению.
- Но дальше река может переменить направление! - возразила Инесс.
- Ну и что? Все будем ближе к цели. Как правило, реки делают
повороты, сливаются с другими, но... Скажи-ка мне, куда обычно текут реки?
- В море?
- Именно! Куда бы река ни сворачивала, рано или поздно она вынесет
нас к морю. Меньше риск заблудиться. А на побережье проще будет
разобраться, на какой нас занесло материк.
Вода в реке то здесь, то там словно бы вскипала: на поверхность
вырывались и с треском лопались крупные воздушные пузыри. Какие существа -
рыбы или земноводные - могут скрываться под желтыми тяжелыми водами? Что
за чудовища бродят по дну, своим дыханием заставляя воду клокотать и
пениться?
На всякий случай Мишель помог спутнице выбраться на сухое: неподалеку
от берега возвышался холм, сложенный из стволов плавника, во время давнего
половодья занесенного песком и галькой, а сам направился к тому месту, где
вода в реке бурлила особенно сильно. Там он отыскал в грязи булыжник
величиной с человеческую голову и швырнул его в самый центр водоворота.
То, что произошло вслед за этим, было совершенно несоразмерно с силой
падения камня. Вода поднялась столбом и закипела на огромной площади. На
поверхность вынырнуло что-то темное. Мишелю сперва даже показалось, что
это брошенный им камень поднимается из волн как воздушный шарик. Но
"камень" был более продолговат, да еще к тому же на нем выросли два
горящих глаза и вытаращились на Мишеля!
"Камень" оказался головой неизвестной твари!
Клыкастая голова вздымалась все выше и выше: шее ее, казалось, не
было конца. А когда наконец показалась спина чудовища, украшенная по
хребту пилообразными зубцами, голова поднялась на высоту добрых пятнадцати
метров! Тварь была покрупнее слона, да что там слона - кита!
Тварь захрапела, и голова, сверлившая обидчика яростным взглядом,
окуталась облаком пара или мелких водяных брызг. Затем чудовище ощерилось,
демонстрируя розоватые небо и язык, и вдруг голова с разверстой пастью
молнией мотнулась к Мишелю. Инесс завизжала, молодой человек отпрянул и,
падая, увидел, как на месте летящей на него оскаленной пасти вспыхнуло
ослепительное солнце!
Безголовая шея медленно повалилась в воду, подняв целые гейзеры
жидкого золота...
Мишель, лежа на спине, оторопело воззрился на зажатый в руке
пистолет: из его ствола еще шел дымок. Он выстрелил прежде, чем осознал
опасность! Условный рефлекс опередил сознание и заставил тело
самостоятельно выполнить безошибочное движение.
А из воды уже вынырнули головы других гигантов с жирафьими шеями.
Мишель завопил:
- Стреляй, Инесс! У тебя же есть пистолет!
Подниматься на ноги было некогда, и он открыл огонь, лежа на спине и
держа пистолет обеими руками. Голова одного из чудовищ разлетелась
вдребезги. Следующий выстрел был не таким метким: заряд угодил в гибкую
шею чудовища, и она переломилась как сухая ветка. Еще одна тварь во весь
дух спешила к берегу, окруженная роем звенящих по-осиному трасс.
Со стороны галечной насыпи хлопнул выстрел, и хищник повалился набок.
- Молодец, девчонка! - крикнул Мишель.
Поднимаясь, он увидел, как из-за насыпи вынырнула еще одна клыкастая
башка, и выстрелил с локтя. В тот же миг выпалила и Инесс. Мускулистая шея
твари разлетелась в клочья, а голова, все еще щелкая зубами, покатилась к
их ногам.
Любоваться поверженным врагом было некогда. Молодые люди, перепрыгнув
через страшную голову, бросились бежать по насыпи к спасительному лесу.
Вслед им неслись оглушительные всплески воды и рев голодных чудовищ.
Вдруг грязь на берегу правее насыпи вспучилась, раздалась, и из нее
поднялось еще более громадное чудище. Оно жадно распахнуло пасть, через
которую без труда прошел бы человек в полный рост, но тут же подавилось
солнечным шаром разрыва и рухнуло. К небу взлетели столбы ила и грязи.
Молодые люди пробежали мимо. На бегу Мишель оглянулся, и лицо его
исказила гримаса: целое стадо доисторических дьяволов выбиралось на
отмель. Несколько адских созданий тяжелой рысью спешили по берегу, отрезая
путь к отступлению. Мишель не целясь выпалил в кошмарное скопище. Рев
заглушил отголоски взрыва. Фонтаном брызнули дымящиеся клочья черных тел,
раздираемых неистовым звездным огнем. Берег залили потоки крови.
Бежать было нелегко: галька скользила под ногами. Мишелю приходилось
то и дело подхватывать спотыкающуюся девушку. А чудовища, несмотря на всю
их кажущуюся неповоротливость, делали пятиметровые шаги.
- Скорей! - крикнул Мишель, задыхаясь.
Он схватил девушку за руку и буквально поволок за собой. Но два
чудовища уже преградили путь к спасительным деревьям, а остальные
нагоняли: Мишель чувствовал их горячее смрадное дыхание на спине. Терять
было нечего, и молодой человек торопливо выстрелил несколько раз в
хищников, загородивших дорогу. Ураган яростной звездной плазмы превратил
алчно клацающих зубами тварей в дымящуюся гору трепещущего рваного мяса.
Еще несколько шагов, и молодые люди нырнули в лес. Птицы
приветствовали их оглушительным хором пронзительного свиста.
Задыхаясь, они пробежали еще метров пятьдесят, и только тогда
повалились на мягкую влажную землю.
Чудовища бродили по берегу на краю леса и разочарованно блеяли. Потом
послышались отвратительный хруст костей и чавканье: твари принялись
пожирать трупы своих собратьев.
- Да, от путешествия вниз по реке придется отказаться, - признал
Мишель, когда смог заговорить.

10
День шел за днем. Мишель был неизменно бодр и неутомим. Он чувствовал
себя непобедимым героем, чуть ли не суперменом. Большую часть пути он, не
чувствуя усталости, нес Инесс на руках. Он пробирался через джунгли,
преодолевал одно за другим возникающие на пути препятствия с невиданным
упорством, подкрепленным сознанием того, что он - единственная опора
девушки и больше ей надеяться не на кого.
Иной раз он сам поражался своей выносливости, и частенько
задумывался, не находится ли его тело, разобранное на части и вновь
собранное цеподами, под влиянием каких-нибудь наркотиков. Одолевали его и
другие сомнения: существует ли он как личность или в его черепе угнездился
цепод и управляет телом как послушной марионеткой? Или, напротив, не
подселили ли в его человеческое сознание страшную личность, покорную воле
проклятых головоногих?
А потом с чувством необъяснимой вины неизвестно перед кем он гнал от
себя эти ужасные мысли.
Наконец перед молодыми людьми распахнулась необъятная степь. По
бескрайний равнине были разбросаны громадные валуны, в незапамятные
времена принесенные сюда ледником. У подножия одного из таких валунов и
был устроен очередной привал.
Инесс задумчиво глядела на тлеющие в костре головни. Она похудела,
глаза на осунувшемся лице казались еще большими, чем обычно. Во взгляде и
в очертаниях плотно сжатых губ явственно читалась решимость, приобретенная
в постоянной борьбе с опасностями. И в то же время в ее облике оставалось
что-то трогательно-детское. Возможно, такое впечатление производили
золотистые локоны, спадающие на плечи, а может и другие, менее заметные
черты.
Мишель оброс, как Тарзан, и сильно отощал. На его загорелом лице
лучились светлые глаза.
Он повернул голову к девушке.
- А знаешь, - сказал он, - сколько времени мы уже в пути?
Инесс усмехнулась.
- Я дней не считала.
- А я считал. Ровным счетом три недели. Двадцать один день назад в
этот самый час посреди лесного озера взлетело на воздух осиное гнездо
цеподов.
Инесс вздохнула.
- Хотя с тех пор обстоятельства улучшились не намного, я поверила в
наши силы. Вначале наша затея казалась мне обреченной на провал.
- Вот мы и доказали самим себе, что в джунглях можно продержаться три
неделя практически без всяких средств! Не вижу, почему бы нам не
продержаться и три месяца... да хоть три года! Ты ведь это имела в виду?
Девушка молча кивнула. Мишель отодвинулся от костра и вдруг оказался
сидящим рядом с девушкой. Он пододвинулся к ней еще ближе и склонил голову
ей на плечо.
- Ты стала заправской путешественницей, - с нежностью сказал он.
Инесс засмеялась.
- А ты стал самым настоящим длиннобородым гуру... [учитель, наставник
(инд.)]
Мишель погладил свою бородку.
- Ну, не такая уж она длинная! Каких-то два три сантиметра... Жалко,
зеркала нет. Идет мне борода?
- Вылитый греческий бог! Немного похож на Ареса!
- Ты хотела сказать, на Аполлона?
- Ну уж нет. Терпеть не могу мужчин этого типа. В конце концов, мне
еще не доводилось видеть бородатого Аполлона!
Мишель положил ладонь на ее сплетенные на коленях руки.
- Знаешь, я люблю тебя, - пробормотал он, глядя в сторону. - Когда-то
я уже говорил тебе это...
С неожиданной страстью девушка схватила его руку и прижала к щеке.
Срывающимся голосом она прошептала:
- Почему же ты не говорил мне этого все долгие три недели?
Не отвечая, Мишель склонился над ней.

На рассвете Мишеля разбудил отдаленный гром. Земля задрожала от
тяжелого топота. Молодой человек вскочил, разбудил девушку.
Инесс даже не поинтересовалась, в чем дело: полная опасностей жизнь
отучила ее от ненужных вопросов. Она только поглядела вопросительно на
своего гуру. Мишель молча пожал плечами.
Раскаты громоподобного топота доносились с севера. На горизонте
встала туча пыли.
Мишель вскарабкался на валун и прилег на вершине.
- Похоже, это мигрируют какие-то животные, - сообщил он сверху.
- Такое впечатление, что они чем-то напуганы. Может, их гонит степной
пожар, а может, и еще что-нибудь.
Инесс забралась к нему.
- Не высовывайся, - предупредил Мишель. - Фигура человека заметна
издалека. Прижмись к скале. Я ведь могу и ошибаться: это может быть все
что угодно. И, во всяком случае, будет величайшей глупостью, если мы
пустимся наутек. Валун послужит нам отличной крепостью.
Туча пыли поднималась все выше. Вскоре уже можно было разглядеть в
ней более темные силуэты. Степь почернела. Казалось, на одинокий утес
накатывается волна цунами.
Еще несколько минут - и Мишель с уверенностью определил: в облаке
пыли на них несется многотысячный табун кавали - смарагдианских лошадей,
длинношеих и коротконогих. Грохот копыт стал таким оглушительным, что
молодые люди перестали слышать собственные голоса.
Животные скакали группами, и каждую возглавлял вожак, старый самец с
сивой гривой.
Кавали проносились совсем рядом: до их спин при желании можно было
дотянуться рукой. Мишель заставил девушку втиснуться поглубже в расщелину.
Табун несся бурей, обтекая валун по сторонам и метрах в двадцати за
ним смыкаясь снова. Мимо проносились тысячи и тысячи животных. Среди
кавали то и депо мелькали местные короткошерстные козы с единственным
рогом посреди лба и с третьей парой ног - рудиментарных отростков, жалко и
бесполезно болтающихся по бокам.
Через некоторое время шум ослабел. Основная масса кавали прошла,
теперь мимо валуна проносились отставшие.
Пыль застилала солнце. Мишель, отплевываясь и кашляя, протер
запорошенные глаза. И вовремя.
Накатывалась новая волна. На этот раз это были незнакомые Мишелю
массивные толстокожие животные с низко посаженными головами, горбатыми
спинами и длинными, волочащимися по земле хвостами. Шум снова стал
невыносимым, однако и его время от времени прорезали дикие взвизги -
словно тысячи обезумевших саксофонистов принимались разом дуть в свои
саксофоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15