А через минуту налетел чудовищной силы грохот взрыва. Его раскаты
долго отдавались эхом в окрестностях. Сверху со свистом посыпались
какие-то тяжелые предметы, наверное, осколки взрыва. Послышались тяжелые
удары о землю, плеск, треск ломаемых ветвей.
- Справедливость восторжествовала, - сказал Мишель, когда раскаты
грозного эха затихли вдали. - Во всяком случае - здесь. Но наверняка есть
еще и другие гнезда...
Наступила тишина.
А ведь кроме них, подумал Мишель, в здании находились, несомненно, и
другие люди, ни в чем не повинные. Может быть, где-нибудь там, в
какой-нибудь банке, хранился и мозг несчастного Иоганна. И вот взрыв -
дело его рук - уничтожил вместе с цеподами и их пленников. Тем не менее,
даже если бы он был на все сто процентов уверен в этом, все равно поступил
бы так же. Другого выхода просто не было. Чтобы побег удался, чтобы правда
о страшном заговоре дошла до людей, это осиное гнездо следовало
уничтожить, стереть с лица планеты.
Он заплакал. Плакал - и радовался, что в кромешной тьме Инесс не
видит его слез. Он помог выбраться из вонючей ямы своей спутнице, усадил
ее на ствол упавшего дерева и сам сел рядом. После долгого молчания он
вздохнул и сказал бесцветным голосом:
- Извини, что пришлось тебя тащить волоком. Берега озера сейчас
наверняка засыпаны обломками. Теперь идти будет легче: можно включить
фонари. Да, кстати...
Он зажег фонарик и достал аптечку. Ноги девушки были в крови,
сочившейся из множества ранок и царапин. Прежде всего Мишель старательно
протер ноги девушки спиртом, затем смазал царапины антисептической
жидкостью, а ранки заклеил пластырем. Несколько капель антисептика он
пустил ей в глаза и тщательно осмотрел руки: нет ли ранок на них. Наконец
он вытряхнул из ампулки две таблетки и велел девушке проглотить их. Только
после этого он занялся собой. Растираясь спиртом, он говорил:
- Должен признаться, положение наше безнадежно. Можно сказать,
совершенно безнадежно. Мы с тобой находимся в самом сердце совершенно
неизвестной нам страны. Что же касается антисептических средств - это
элементарная предосторожность: неизвестно, какую заразу можно подцепить в
этих джунглях. Микроорганизмы - сейчас самые опасные наши противники.
Кроме них, нам опасны только крупные животные. О местных хищниках я почти
ничего не знаю. До сих пор нам везло: преодолели озеро и добрый километр
джунглей и не встретили ни одного опасного зверя. Должен признать, что уже
только это можно считать чудом...
Девушка молча слушала. В рассеянном свете фонарика ее лицо, даже
забрызганное грязью, было прекрасно.
- ...И все-таки я не теряю надежды, - заключил Мишель. - А знаешь
почему? Мы с тобой вырвались из тюрьмы худшей, чем все джунгли Вселенной,
вместе взятые. После этого мне все кажется возможным.
И он рассказал ей обо всем, начиная с момента пробуждения в ипостаси
одинокого и беспомощного обнаженного мозга.
Его рассказ привел девушку в ужас. С ее губ то и дело готов был
сорваться вопрос или изумленное восклицание, но она сдерживалась. Ни разу
в ее глазах не мелькнуло ни тени сомнения в правдивости его рассказа: паук
с человечьей головой был подтверждением самой бредовой истории.
Не прерывая рассказа, Мишель достал из рюкзака бутыль с розоватой
жидкостью и принялся смазывать этой жидкостью ноги девушки.
- Когда эта штука затвердеет, - объяснил он, - получится великолепная
защита от микробов и царапин. Жаль, что ею нельзя намазаться с головы до
пят: человек не может жить, когда поры на его коже закрыты. Да, и еще
надень вот это.
Он положил ей на колени пару башмаков.
- Ты не голодна?
- Нет, Мишель...
Это были ее первые слова с тех пор, как она сняла маску акваланга.
Молодой человек, казалось, не заметил, с какой нежностью она произнесла
его имя.
- Ну, во всяком случае, глоток вот этого тебе не повредит, -
продолжал он, доставая из рюкзака другую бутылку. - Это неплохое
тонизирующее. Без него нам не обойтись: впереди долгий путь.
Девушка отхлебнула из бутылки. Мишель тоже сделал несколько глотков,
вернул бутылку на место, зашнуровал рюкзак, вскинул на плечо и выпрямился.
- Пошли.
Они углубились в джунгли. При свете фонариков идти было легче.
Пробираясь через заросли вслед за Мишелем, Инесс размышляла, почему он не
повторил еще раз ту короткую фразу, что произнес около двух часов назад:
"Я люблю тебя, Инесс..."

8
Мишель посмотрел на звезды.
- Любой ценой нам нужно выдерживать направление на север. Запомни,
Инесс: что бы со мной ни случилось, иди на север, только на север!..
Едва он вымолвил эти слова, его неудержимо потянуло расхохотаться во
всю глотку: начинался один из этих странных приступов, во время которых
происходящее казалось ему какой-то дурацкой комедией.
Снова разболелась голова и появилось ощущение, что он двигается как в
замедленном фильме, медленно и грациозно. Это было довольно приятно, но
Мишель забеспокоился. И вдруг его охватил ужас: из мрака донесся голос.
- Смотри, машина работает медленнее! Прибавь скорость, еще!. Черт
побери, крышка прилегает не плотно, он все слышит! Да закрой же ее
наконец! Господи, о чем ты думаешь?!.
Мишель был твердо уверен, что ни в коем случае не должен реагировать
на это акустическое явление. Ужаснуло его именно знание, уверенность в
том, что он обязан забыть о голосе. Ведь все было в порядке, и... в конце
концов, какое это имело значение?
Через некоторое время молодые люди вышли к болоту. Трясина подавалась
под ногами, и чтобы не увязнуть, следовало идти - идти вперед, без отдыха,
час за часом, так как остановиться значило увязнуть.
Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Трясина засасывала. Наконец
полумертвая от усталости девушка свалилась. Тогда Мишель подхватил ее на
руки и понес. Томительно, как метры под ногами, тянулись часы. Казалось,
болото никогда не кончится.
Сквозь сонную одурь мучительной усталости Инесс чувствовала ласковые
руки Мишеля. Она собралась с силами и, медленно приходя в себя,
пробормотала:
- Отпусти... Я уже достаточно отдохнула и могу снова идти...
От звука собственного голоса она окончательно пришла в себя. Мишель
так и не выпустил ее - только теперь он лежал на твердой почве, даже во
сне прижимая ее к груди.
Девушка не отважилась даже пошевелиться, чтобы не разбудить его. Он
пронес ее на руках через болото, и только здесь, у подножия дерева
головокружительной высоты, позволил себе опуститься на мягкую траву.
В нескольких шагах сквозь завесу листьев блестела поверхность
трясины, отражая лучи яркого светила. Инесс огляделась и вскрикнула в
изумлении. Очарованная, она поднялась, забыв о спящем Мишеле.
С деревьев к земле разноцветными полотнищами спускались длинные
широкие листья. Под легким ветерком они лениво покачивались. А выше
развевались настоящие штандарты, пестрые до ряби в глазах, и гирлянды
колокольчиковых лиан, и кружевные шали мхов.
Еще выше ветер был сильнее. Он шелестел разноцветными знаменами,
трепал их о древесные стволы. Флаги-листья рвались и роняли алые с
серебром клочья. Воздушные течения подхватывали обрывки и, как стаи
перелетных птиц, по небу порхали тысячи тысяч переливающихся и мерцающих
серпантинных лент. Ветер стихал, и обрывки многоцветной мозаикой ложились
на липкую поверхность трясины; болото, простирающееся до горизонта,
начинало сверкать в солнечных лучах, как паркет в бальной зале. Сходство
усиливали разбросанные тут и там пучки пирамидальных пальм.
Инесс со стыдом припомнила, что было время, когда она находила
очарование в пляске осенних листьев или умилялась игрой бликов на лунной
дорожке, пролегшей по глади замерзающего пруда. Хризолит перед
великолепием Смарагда выглядел поистине жалким, и девушка поняла, до чего
же бледными и анемичными были ее стихи в сравнении с тем, что можно
написать о Смарагде!
В других мирах, за неимением лучшего, человеку приходилось отдавать
свою душу на растерзание мелким страстям и бесцветным эмоциям. А Смарагд
обрушивал на новичка водопады света и ураганы запахов, ослеплял
фейерверком красок и оглушал лавиной звуков. Шум листьев был хором тысяч
скрипок; ветер перебирал гирлянды цветов, свисающие с веток, как струны
золотой арфы.
Над болотом с мелодичным криком "Аро-оо!", похожим на отдаленное
пение горна, пролетела большая черно-золотистая птица. Птица ли?
Несомненно, это было какое-то летающее животное, но мягкие темные крылья и
длинный блестящий хвост делали его неотличимым внешне от земного ската.
Как во сне девушка пошла вперед. Ее ноги легко скользили в траве,
взбивая облачка радужных пузырьков, еще более чудесных, чем те мыльные
пузыри, что очаровывали ее в детстве.
Натруженные мышцы ног у нее еще ныли, но она не смогла удержаться,
чтобы не сделать несколько танцевальных па - и рой нежных и чистых
пузырьков ласково окружил ее.
Она оглянулась. Мишель все еще спал, уронив голову на рюкзак. Она
пошла к нему прямо через усыпанные белоснежными цветами кусты. Стоило ей
потянуться к одному из цветков, как все они вдруг вспорхнули и с жужжанием
закружились вокруг нее в жарком полуденном воздухе.
Вдруг Инесс обратила внимание на стоящее невдалеке дерево с гладким
лоснящимся стволом, похожим на черномраморную колонну, испещренную
светлыми пятнами и полосами. Девушка прикоснулась к стволу - и отпрянула:
кора под ее пальцами дернулась, как шкура укушенного слепнем животного.
Она подняла глаза. Дерево (если это было дерево: надо же его
как-нибудь называть) с медлительностью улитки тянуло к ней гибкие ветви.
Инесс отступила на шаг, и ветви опустились ниже. Стало видно, что каждая
заканчивается маленьким прозрачным шариком, похожим на глаз.
Ветки опускались на девушку все быстрее.
- Не двигайся! Вдохни поглубже и задержи дыхание! Делай, что я скажу!
Инесс обернулась и натолкнулась на жесткий взгляд Мишеля. Молодой
человек стоял на коленях, протягивая к ней дрожащие руки. Голос его звучал
хрипло и незнакомо.
Он повторил:
- Быстро сделай глубокий вдох и замри. Представь, что ты статуя. Я не
шучу!
Испуганная девушка послушно застыла, бледная как смерть.
- Ветки будут, тебя ощупывать со всех сторон. Делать что-нибудь уже
поздно, поэтому - превратись в камень! Если хочешь, можешь зажмуриться.
Если бы она могла зажмуриться! Расширенными от страха глазами она
следила за скользящей перед самым ее лицом веткой. "Дерево" всматривалось
в ее лицо. Ветви поглаживали ее тело, щекотали уши и шею, ощупывали
колени, щиколотки...
- Самое главное - не дыши, - говорил Мишель. - Если тебе плохо,
выдыхай воздух, но только медленно, как можно медленнее, совсем незаметно!
Он то и дело облизывал пересохшие губы. Правая рука его лежала на
рукоятке пистолета, левой он судорожно вцепился в траву, подняв облачко
пузырьков.
- Теперь и закрывать глаза поздно. Не мигай. Смотри на какую-нибудь
неподвижную точку перед собой!
Инесс впилась взглядом в его глаза и окаменела с поднятой к груди
правой рукой. Она осознала серьезность ситуации, хотя и не знала, какая
опасность ей грозит. Но ее поднятая рука беспокоила Мишеля. Он боялся, что
девушка непроизвольно опустит руку. И тогда... Чтобы успокоить ее, он
заговорил:
- Может статься, эта тварь поднимет тебя и разок-другой повернет в
воздухе. Не вздумай закричать! Просто не реагируй. Ты статуя, запомни!
Сыграй эту роль как можно лучше!
Одна из веток протиснулась между ногами девушки и обвилась вокруг
бедра.
- Замри, Инесс! - крикнул Мишель. - Замри, иначе смерть! Любимая!
Замри!
Его трясло как в лихорадке.
- Зря ты стала смотреть мне в глаза! Глаза подвижны. Слушай
внимательно. Медленно, очень медленно переведи взгляд выше, смотри на
дерево за моей спиной!
Инесс повиновалась, нечеловеческим усилием воли подавляя дрожь. Ветка
продолжала ощупывать ее бедро. Потом скользнула выше и потянула за полу
халата. Другая ветка взъерошила ее волосы и принялась дергать за пряди.
Еще одна змеей подкралась к подмышке.
Мишель похолодел. Сумеет ли девушка выдержать это последнее
прикосновение?!
Инесс уже не смотрела на него. Он осторожно отодвинулся из поля ее
зрения и встал.
- Можешь начать вдох, - сказал он. - Но, смотри, медленно! Так же
медленно, как и выдыхала!.. Внимание! Сейчас ветка прикоснется к твоей
правой подмышке! Не вздумай дрогнуть!
Ветка проскользнула сквозь прореху в халате. Было видно, как она
шевелится под тканью.
Мишель обошел дерево на четверть окружности, держась на безопасном
расстоянии - метрах в десяти. Машинально смахнул капельки пота с верхней
губы. Чем он мог помочь девушке?! Оружие здесь ни к чему; за пистолет он
схватился автоматически, инстинктивно. Единственное, что он мог сделать -
попытаться отвлечь внимание "дерева".
Он был не слишком хорошо знаком с флорой и фауной Смарагда, но это
существо, полуживотное-полурастение, он помнил. Это была черная гидра!
Черная гидра реагирует на движение. Неподвижные предметы ее не
интересуют, на них она, как правило, не набрасывается. Зато движущиеся
объекты приводят ее в исступление. Мишель представил, как гидра на его
глазах в мгновение ока разрывает в клочья спеленатую ветвями Инесс, и у
него закружилась голова. Он зажмурился и стиснул зубы.
Ветки-щупальца не выпускали пленницу.
- Не двигайся! - твердил Мишель. - Не двигайся!
Тянуть время в надежде, что гидре надоест игрушка, и безмерно рискуя,
что усталая и испуганная девушка не выдержит и пошевелится? Нет, пора
действовать. И Мишель медленно, спокойно приказал:
- Когда я подам сигнал, прыгнешь, вперед. Но только когда я крикну,
не раньше!
Привлечь внимание гидры можно только двигаясь. Мишель стал осторожно
приближаться к хищнице, размахивая руками для убедительности. Шаг, другой,
третий... Одна из ветвей заметила его, поплыла в его сторону. Он замахал
руками чаще.
Краешком глаза он следил за девушкой.
Две или три ветки отцепились от неподвижного объекта и стали
подкрадываться к двигающемуся.
Мишель чуть отступил. Ветки потянулись за ним. Он еще попятился.
Ветки змеились в метре от его лица - видимо, на границе досягаемости.
Наконец последняя выпустила Инесс, соблазнясь новой, оживленно
приплясывающей добычей.
Мишель дождался, пока она вытянется, как и остальные, в его сторону,
во все горло гаркнул: "Гоп!", и отскочил назад.
Инесс стремглав бросилась наутек. Не успела она сделать и десяти
шагов, как вдруг споткнулась о корень и растянулась во весь рост на траве
в облаке радужных пузырьков. Одна из щупалец гидры как бич просвистела в
воздухе и обвилась вокруг ее щиколотки. Девушка вскрикнула. Мишель
бросился на выручку.
- Цепляйся за траву! - заорал он на бегу.
Щупальце подняло девушку в воздух, но Мишель был уже рядом. Он
схватил Инесс в охапку и изо всех сил потащил к себе. Тогда гидра
принялась трясти ускользающую жертву. В страхе, что щупальце повредит
девушке ногу, молодой человек выхватил пистолет, цепляясь за подругу левой
рукой. Гидра дергала из стороны в сторону, и Мишель никак не мог как
следует прицелиться. С истоптанной во время борьбы травы взлетали тучи
радужных пузырей. В конце концов щупальце повалило молодых людей наземь и
поволокло к гидре. А на подмогу уже спешили другие щупальца.
В отчаянии Мишель открыл пальбу наугад, почти не целясь.
Среди смертоносных щупалец одно за другим стали взрываться желтые
солнца. Обожженная ветка отдернулась, молодые люди кубарем покатились
прочь по склону, окруженные тучами мерцающих пузырьков, и свалились в
болотистую низину.
Очутившись в безопасности, Мишель первым делом бросился на колени и
внимательно осмотрел ногу девушки. Башмак был разорван, шнурки глубоко
впились в лодыжку, но кость и связки были целы.
Мишель помог девушке подняться и повел ее прочь от проклятого места.
Она оперлась на его руку и, прихрамывая и захлебываясь беззвучными
рыданиями, побрела с ним.
Страшное напряжение спало. Выбравшись на сухое, молодой человек
привлек девушку к себе, обнял и осыпал поцелуями заплаканное милое лицо,
что-то неслышно шепча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15