А деповских обыва
телей барон не очень-то уважает Ц что ему какие-то работяги!
Ц У него в доме все золотое, все с драгоценными камнями, ест он с золотых т
арелок серебряными вилками, парчовыми одеялами укрывается, Ц рассказы
вает Маринка, глаза ее восторженно сверкают. Ц А еще цыгане воруют мален
ьких детей, таких, как Валька, и едят их по ночам, когда никто не видит…
Валька хочет зарыдать, но молчит, потому что боится. А вдруг на крик выскоч
ит цыганский барон и потащит его в дом на заклание?
За те несколько лет, что цыгане живут в Мурмыше, они скупили все частные до
ма в округе и вплотную подобрались к баракам. Они бы и сами бараки скупить
не прочь, но те, слава богу, не частные, а деповские. Цыгане-мужчины нигде не
работают, числятся пастухами или конюхами в соседней Осиповке, в колхоз
е. Цыганки все, как на подбор, многодетные матери, даже самые юные, лет пятн
адцати. Рано утром галдящей толпой они вываливаются из дома Ц идут на ра
боту. Их работа Ц ходить по электричкам с грудничками, предлагать гадан
ие, обирать пьяных и при случае тянуть все, что плохо лежит. Они любят прис
тавать к простачкам из дальних деревень, узнавая «по глазам», где те пряч
ут деньги. Возвращаются с добычей поздно вечером. Если добычи мало Ц бед
а! Мужья, их хозяева и повелители, ласково учат своих благоверных кулаком,
проповедуя любовь к ударному труду на благо семьи.
Жители Мурмыша не признают за цыганами никаких магических свойств и с ир
оническим недоверием относятся к дешевой романтике цыганского табора,
привитой советскому человеку фильмом «Табор уходит в небо». То ли цыгане
с тех пор сильно испортились, рассуждают они, то ли мурмышские цыгане сов
сем на тех, киношных, не похожи. Не поют, не танцуют, а больше воруют. И гадаю
т плохо.
К цыганкам гадать в поселке не ходят. Однажды какая-то особо любопытная б
абенка пару раз отважилась ручку позолотить, да пришла разочарованная
Ц наврали ей там с три короба, ничего из предсказанного не сбылось. Не обл
омилось ей ни сундуков с богатствами, ни великой любви, ни бубнового вале
та с машиной. А чего вранье-то слушать?
Вот и не ходят мурмышане на гадание к цыганкам, дедовскими способами про
бавляются. А то все больше газеты читают, последнюю страничку, где карика
туры печатают и прогноз погоды…
Цыганята посещают ту школу, где учится Маринка. Правда, учителя сомневаю
тся, что их удастся выучить хоть чему-нибудь. Цыганята плохо успевают по в
сем предметам, кроме арифметики. Арифметика у них идет блестяще, но тольк
о при особом, не описанном ни в каких педагогических рекомендациях, подх
оде.
Ц «У Васи было три яблока. Миша дал другу еще одно яблоко, Ц читает учите
льница задачку. Ц Сколько всего яблок у Васи?» Жан?
Цыганенок Жан тупо молчит, переминаясь с ноги на ногу, исподтишка пуляет
бумажным катышком прямо в Маринкины пушистые волосы.
Тогда учительница читает задачку еще и еще раз. Потом поочередно загибае
т мальчишеские пальцы с траурной каемкой под ногтями, разъясняя задачку.
Ц Ну, понял? Сколько яблок?
Ц Шесть, Ц выдавливает Жан. Ц Или семь…
Учительница громко вздыхает:
Ц Хорошо, изменим немного условие задачи… Жан, у тебя есть три рубля, Кол
я тебе дал еще один рубль. Сколько у тебя…
Ц Четыре рубля! Ц счастливо блестя глазами, выпаливает Жан. И получает
свою законную пятерку.
Лет в тринадцать цыганских парней женят Ц и с учебой покончено навсегда
. Про девчонок даже говорить не приходится. Для них учеба считается не тол
ько излишней, но даже и вредной, и каждый год районные власти с трудом дого
вариваются с бароном, чтобы тот все же отправлял детей в школу…
Внезапно туча чернявых пацанят налетает из переулка на барачных чужако
в.
Ц Эй, Маринка, колбаса, ты крысиная коса, белобрысая сопля, дай за сопли тр
и рубля! Ц звенят обидные стишки.
Верховодит шпаной одноклассник Маринки Жан. Это долговязый одиннадцат
илетний парнишка в драной розовой рубашке, с босыми, черными от смолисто
й грязи, твердыми, как подметка, пятками. Он первый заводила на улице, иниц
иатор всех пакостей и каверз.
Ц А ты подзаборный подкидыш! Ц обиженно вскидывается Маринка. В поселк
е говорят, что мать Жана давным-давно сбежала в другой табор, бросив детей
.
Чужакам нет пощады! Жан опасно группируется, напрягает цыплячьи мускулы
на руках Ц вот-вот бросится в драку. Маринка далеко отставляет острые ку
лачки, грозно хмурит светлые брови, по-боксерски переминаясь с ноги на но
гу. Она готова грудью защитить брата и сестру.
Однако, вместо того чтобы драться, Жан, накопив во рту слюны, харкает изо в
сех сил. Плевок летит как стремительная ракета. Он пролетает мимо Маринк
и и запутывается в редких волосах Ленки. Девчонка испуганно скулит от об
иды. Второй плевок достается Вальке, и тот, на секунду ослепленный, взвыва
ет испуганной сиреной.
Уж этого Маринка стерпеть не может! Она бросается на Жана, и, сцепившись, о
ни летят в пыль, мутузя друг друга под ребра злыми кулаками. Валька громко
воет от страха за сестру. Ленка предпочитает рыдать молча. Цыганята ожив
ленно толпятся вокруг и азартно подбадривают драчунов звонкими выкрик
ами.
На шум из баронского дома вылетает носатая цыганка в развевающейся юбке
. Несколько подзатыльников, пара ругательств на чужом языке Ц и клубок р
аспался, Жана за ухо волокут в дом.
Мир восстановлен. Маринка, взяв за руки брата и сестру, избитая, но не побе
жденная, возвращается домой.
Ц Ничего, я тебя в школе отлуплю, Ц утешающе обещает ей Жан, скрываясь за
воротами. Ц Чтоб ты сдохла! Чтоб у тебя нос провалился! Чтоб у тебя…
Новый подзатыльник обрывает поток ругательств…
Окно раскрыто, орет радио Ц мать уже дома. Маринка тихонько шмыгает в кал
итку, опасаясь скандала из-за порванного платья. Валька с паровозным рев
ом «Ись хосю!» бросается вперед, заслышав многообещающий звон посуды на
кухне. У него условный рефлекс на грюканье тарелок.
Отчим приходит с работы, как всегда, навеселе… Мать привычно ворчит на не
го, но мысли ее заняты чем-то другим. Ближе к ночи, когда небо обсыпает звез
дами, точно коревой сыпью, когда гаснут окна бараков и весь Мурмыш, протяж
но позевывая, укладывается спать, Маринка забирается под одеяло и, сверн
увшись калачиком, блаженно смыкает веки. Правый бок греет костлявая Ленк
а, в тишине похрапывает аденоидным носом Валька. Только мать ворочается,
не может заснуть.
По дальнему пути проходит состав, диспетчеры визгливо переговариваютс
я под звездным небом… В Маринкиной голове толпятся дивные видения: скаче
т прекрасный принц, увозя свою возлюбленную с одуванчиковыми волосами в
голубую даль. Мечты предсонно дрожат и путаются Ц и вот уже не прекрасны
й принц, а цыганенок Жан несет ее прочь от сдваивающихся путей, от трясущи
хся барачных стен, по бриллиантовой Млечной дороге, в небывалую, сказочн
ую жизнь…
В тишине мать шумно расчесывает комариные укусы и протяжно зевает.
Ц Слышь, Витек, Ц толкает она мужа локтем в бок.
Ц Будет дрыхнуть-то… Слышь, что скажу…
Ц Ну? Ц сонно откликается тот.
Ц Вильма скоро опять принесет… И так зверья в доме невпроворот! Надо буд
ет одного кутенка Лариске оставить, она просила, а остальных с «горки» сп
устить…
Возле бараков проходит железнодорожная горка, с которой расцепщики спу
скают товарные вагоны, формируя состав. В этих вагонах часто отправляют
в путешествие лишнюю домашнюю живность, чтобы не поганиться душегубств
ом. Глядь, через несколько дней обнаружат в какой-нибудь Караганде или Сы
ктывкаре оголодавшего щенка, согреют, приютят…
Ц Сделаем, Ц сонно откликается отчим и тут же погружается в размеренны
й плавный храп.
А мать все почесывается и вертится в кровати, зло вздыхая на кого-то. Мари
нка спит.
***
Ц «Одного оставить, остальных с «горки» спустить…»
Ц Кто это говорит?
Ц Мать. Ничего не вижу, темно.
Ц Может быть, ночь?
Ц Да… Я не хочу больше! Не хочу! Мне больно! Больно! Отпустите меня, я больш
е не хочу! Нет! Нет! Нет!
Ц Ваш крик Ц положительная реакция, значит, наконец-то мы добрались до
очень сильной граммы. Сейчас мы ее раскроем и сотрем.
Ц Нет, нет, пожалуйста, нет! Умоляю вас!
Ц Продолжаем!..
Ц Больно рот! Губы разбухли, болят. Мне больно!
Ц Что вы слышите?
Ц «Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы в кровь-то разо
бью!»
Ц Повторите, пока не почувствуете облегчение.
Ц Сейчас за враки губы разобью! Губы разобью! Губы разобью!
Ц Еще раз, пожалуйста… Ушла боль?
Ц Да, кажется…
Ц Что вы чувствуете?
Ц Что-то мягкое, теплое. Лижет руку. Родька.
Ц Родька?
Ц Да, это он…
***
В конце лета Вильма принесла пятерых щенков. Один, последний, сразу же сдо
х, а остальные получились ничего себе Ц толстые, лобастые, с тупыми серым
и мордочками и короткими лапами, разъезжавшимися в разные стороны.
Домашние кошки, Нюся и Серафима, пренебрежительно обнюхали новых членов
семьи и тут же потеряли к ним всякий интерес. Свою семейную жизнь они пред
почитали устраивать где-то на стороне, подальше от греха и от раскатной г
орки, и приходили в барак, только чтобы подкормиться.
Дни напролет дети возились со щенками. Вильма, с отвисшими сосцами, полны
ми молока, добродушно следила за своими отпрысками, мудро щуря карие гла
за.
В сентябре, когда у Маринки началась школа, у Ленки Ц садик, а Вальку, пред
варительно пролечив от глистов убойными дозами декариса, отправили на п
ятидневку, отчим унес куда-то трех кутят в хозяйственной сумке.
В будке остался один щенок, самый крепкий и красивый. Вильма сначала бесп
окоилась о судьбе своих пропавших детей, даже пыталась добропорядочно в
ыть за ними, но потом сочла за благо сделать вид, что про них забыла, и утеши
лась оставшимся сынком по кличке Родион.
Между тем Родька рос любопытным шустрячком. Он исследовал окрестности б
арака, излазил дровяной сарай, пару раз провалился в подпол, самостоятел
ьно нашел лаз в покосившемся заборе, увитом засохшими по осени плетями в
ьюнка, и немедленно отправился к соседям знакомиться. Там его и увидела с
оседская Таня.
Она восторженно замычала, показывая матери на кутенка, заковыляла к нему
, сильно припадая на ногу, схватила его и со всей силы прижала к груди, так ч
то Родька жалобно запищал. Лидия Ивановна принесла в блюдце молока. Таня
долго смотрела, как щенок лакает молоко розовым бархатным языком, и счас
тливо мычала, умоляюще глядя на мать.
В доме Лидии Ивановны живность никогда не держали Ц до того ли было, при б
ольной-то дочери на руках! А тут этот щенок… Лидия Ивановна чуть не плакал
а, глядя, как дочка возится с ним и глаза ее сверкают ласковым восторгом… П
очти как у обыкновенных поселковых детей.
За забором тревожно затявкала Вильма, вспомнив о сыне, и Родька, смешно пе
реваливаясь с лапы на лапу, с трудом волоча по полу отъевшееся брюхо, зако
вылял домой.
С тех пор Маринка каждый день носила Родьку к дурочке. Вскоре Родька оста
лся у Тани насовсем, получив там алюминиевую миску, подстилку в сенях и вк
усный обильный стол.
Замотавшаяся Верка поначалу не заметила пропажи щенка. До подобных ли ме
лочей женщине, поглощенной стиркой и готовкой на троих детей, увлеченной
непрестанной борьбой с запоями мужа?
Однако вскоре Лариска, вечная собутыльница Верки и первейшая сплетница
в поселке, сама напомнила подруге об обещании.
Ц Не знаю, Ц ответила Маринка на вопрос матери о Родьке и смущенно отве
ла взгляд. Сердце забилось предательски громко.
Ц А Маринка его все время на двор к учительше таскала! Ц встряла ябеда Л
енка, злорадно посматривая в сторону сестры.
Нет, ты глянь на нее! Ц мгновенно вскипела мать, ожидавшая только повода,
чтобы вспыхнуть. Ц Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы
в кровь-то разобью! Ц Она подняла заскорузлую от стирки ладонь и повтор
ила грозно: Ц Право слово, разобью!.. А ну, иди за ним прямо сейчас, не то я сам
а пойду. Да так пойду, что этой паскудной очкухе мало не покажется!
Пьяненький отчим Витька слабо запротестовал, пытаясь выразиться в том с
мысле, что щенков, что ли, им жалко… Пусть Родька остается у дурочки, Вильм
а еще сколько хочешь принесет. Но поскольку после поллитровки он катастр
офически забывал русский язык, то кроме трехэтажной брани трудно было ра
зличить что-то в его сбивчивой речи.
Ц Чтоб без Родьки не возвращалась!
Маринка в одном домашнем платьице выбежала за ворота. Дул ветер, крупчат
ый снег сек лицо. Рваные тучи скользили по небу, в их разрывах перезрелым я
блоком прыгала луна.
Маринка представила, как горестно замычит ее подруга, и ей захотелось за
стыть на месте, превратиться в ледяной столб, чтобы больше ничего не виде
ть, не слышать, не ощущать… Никогда, никогда!
Слава богу, Таня уже спала… Выслушав сбивчивые объяснения девочки, дрожа
вшей на пороге в одном ситцевом халатике, Лидии Ивановне ничего не остав
алось, как растормошить толстого, сонного от сытости Родьку и вернуть ег
о хозяйке.
Ц Вот так-то! Ц удовлетворенно встретила Верка дочь. Ц И нечего наших м
ужей да собак сманивать!
Она отправилась на кухню, Родька доверчиво потрусил за ней.
Ц А ну пошел! Ц беззлобно прикрикнула Верка, отпихнув ногой. Ц Пошел на
улицу!
Однако после этого происшествия Родька и далее продолжал проявлять сво
й упорный собачий характер. При всяком удобном случае он таскался в сосе
дский барак через лаз в заборе и подолгу оставался там, предпочитая обще
ство ласковой дурочки тычкам и гомону жалейковского дома.
А подруга Лариска, коей и предназначался щенок, как на грех, уехала со свои
м хахалем в санаторий на юг и потому Родьку забрать не могла. Но по возвращ
ении она обязательно потребовала бы обещанного щенка, тем более что мага
рыч за собаку они давно уже пропили.
Ц Да что же это такое! Ц возмутилась Верка. Ц Опять они пса приманивают
! Витька, да сделай хоть что-нибудь!
По настоянию принципиальной супруги Витька забил лаз досками. Но напрас
но Ц Родька продолжал таскаться к соседям кругом, через ворота.
Тогда Верка принесла с работы моток проволоки, привязала песика возле бу
дки и удовлетворенно ухмыльнулась, глядя на обескураженную собачью мор
ду.
Ц Так-то, голубчик! Ц заявила она. Ц Посиди-ка, образумься!
Родька несколько дней горестно скулил и отказывался от пищи, а потом нев
есть как вывернулся с цепи и окончательно сбежал к соседям.
Невыносимо было слушать Верке, как пес заливисто лает за забором, носясь
за мячом, как счастливо мычит дурочка, нагло захапавшая чужую собаку… То
чно кто ножом проводил по сердцу в эти секунды.
Как раз в это время санэпидемстанция травила в диспетчерской мышей. Гони
мые холодом грызуны шли с полей в теплые подвалы, где их гостеприимно под
жидала приманка с крысиным ядом. Верка захватила немного белого порошка
домой, на всякий случай. И вот теперь он наконец пригодился…
Она наварила густого мясного бульону, всегда действовавшего на Родьку, к
ак валерьянка на котов, и от души сыпанула туда белого порошка. Потом отод
рала доску, закрывавшую лаз в заборе, благо держалась она на одном гвозде,
и закричала призывно:
Ц Родька, на! На!
Послышалось знакомое счастливое повизгивание, и подросший пес мгновен
но примчался, одурманенный пряным бульонным духом…
Вечером Родька метался по двору, жалобно скуля и задыхаясь от адской бол
и, раздиравшей внутренности.
В тот день Верка специально вернулась с работы пораньше, чтобы проследит
ь за последствиями своих военных действий. Но от щенячьего жалобного воя
ей отчего-то стало не по себе.
Заткнув уши, она заметалась по дому, стараясь работой заглушить странное
сосущее чувство глубоко внутри. В сердцах пнула подвернувшуюся под ноги
кошку Серафиму, прикрикнула на Вильму, отвесила полновесный подзатыльн
ик Маринке, некстати потребовав показать дневник… Потом выскочила на ул
ицу, на бегу повязывая платок на голову, побежала в ясли и зачем-то забрал
а Вальку с пятидневки, хотя была только среда и абсолютно никакой надобн
ости в сыне у нее в данный момент не было. Вернувшись, она накормила детей
ужином, отсыпала Вильме и кошкам полновесную порцию свежего бульона с хл
ебом, но без белого порошка…
А Родька все метался по двору, и вой его становился с каждой минутой все гл
уше и глуше… Это было просто невыносимо, хоть уши затыкай!
А на соседнем дворе происходило следующее.
Ничего не понимавшую Таню Лидия Ивановна увела к знакомым, чтобы та не ви
дела агонии щенка, а сама подхватила как-то внезапно отяжелевшего Родьк
у на руки и поспешила к ветеринару, что лечил коров от мастита на ферме в т
рех верстах от Мурмыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
телей барон не очень-то уважает Ц что ему какие-то работяги!
Ц У него в доме все золотое, все с драгоценными камнями, ест он с золотых т
арелок серебряными вилками, парчовыми одеялами укрывается, Ц рассказы
вает Маринка, глаза ее восторженно сверкают. Ц А еще цыгане воруют мален
ьких детей, таких, как Валька, и едят их по ночам, когда никто не видит…
Валька хочет зарыдать, но молчит, потому что боится. А вдруг на крик выскоч
ит цыганский барон и потащит его в дом на заклание?
За те несколько лет, что цыгане живут в Мурмыше, они скупили все частные до
ма в округе и вплотную подобрались к баракам. Они бы и сами бараки скупить
не прочь, но те, слава богу, не частные, а деповские. Цыгане-мужчины нигде не
работают, числятся пастухами или конюхами в соседней Осиповке, в колхоз
е. Цыганки все, как на подбор, многодетные матери, даже самые юные, лет пятн
адцати. Рано утром галдящей толпой они вываливаются из дома Ц идут на ра
боту. Их работа Ц ходить по электричкам с грудничками, предлагать гадан
ие, обирать пьяных и при случае тянуть все, что плохо лежит. Они любят прис
тавать к простачкам из дальних деревень, узнавая «по глазам», где те пряч
ут деньги. Возвращаются с добычей поздно вечером. Если добычи мало Ц бед
а! Мужья, их хозяева и повелители, ласково учат своих благоверных кулаком,
проповедуя любовь к ударному труду на благо семьи.
Жители Мурмыша не признают за цыганами никаких магических свойств и с ир
оническим недоверием относятся к дешевой романтике цыганского табора,
привитой советскому человеку фильмом «Табор уходит в небо». То ли цыгане
с тех пор сильно испортились, рассуждают они, то ли мурмышские цыгане сов
сем на тех, киношных, не похожи. Не поют, не танцуют, а больше воруют. И гадаю
т плохо.
К цыганкам гадать в поселке не ходят. Однажды какая-то особо любопытная б
абенка пару раз отважилась ручку позолотить, да пришла разочарованная
Ц наврали ей там с три короба, ничего из предсказанного не сбылось. Не обл
омилось ей ни сундуков с богатствами, ни великой любви, ни бубнового вале
та с машиной. А чего вранье-то слушать?
Вот и не ходят мурмышане на гадание к цыганкам, дедовскими способами про
бавляются. А то все больше газеты читают, последнюю страничку, где карика
туры печатают и прогноз погоды…
Цыганята посещают ту школу, где учится Маринка. Правда, учителя сомневаю
тся, что их удастся выучить хоть чему-нибудь. Цыганята плохо успевают по в
сем предметам, кроме арифметики. Арифметика у них идет блестяще, но тольк
о при особом, не описанном ни в каких педагогических рекомендациях, подх
оде.
Ц «У Васи было три яблока. Миша дал другу еще одно яблоко, Ц читает учите
льница задачку. Ц Сколько всего яблок у Васи?» Жан?
Цыганенок Жан тупо молчит, переминаясь с ноги на ногу, исподтишка пуляет
бумажным катышком прямо в Маринкины пушистые волосы.
Тогда учительница читает задачку еще и еще раз. Потом поочередно загибае
т мальчишеские пальцы с траурной каемкой под ногтями, разъясняя задачку.
Ц Ну, понял? Сколько яблок?
Ц Шесть, Ц выдавливает Жан. Ц Или семь…
Учительница громко вздыхает:
Ц Хорошо, изменим немного условие задачи… Жан, у тебя есть три рубля, Кол
я тебе дал еще один рубль. Сколько у тебя…
Ц Четыре рубля! Ц счастливо блестя глазами, выпаливает Жан. И получает
свою законную пятерку.
Лет в тринадцать цыганских парней женят Ц и с учебой покончено навсегда
. Про девчонок даже говорить не приходится. Для них учеба считается не тол
ько излишней, но даже и вредной, и каждый год районные власти с трудом дого
вариваются с бароном, чтобы тот все же отправлял детей в школу…
Внезапно туча чернявых пацанят налетает из переулка на барачных чужако
в.
Ц Эй, Маринка, колбаса, ты крысиная коса, белобрысая сопля, дай за сопли тр
и рубля! Ц звенят обидные стишки.
Верховодит шпаной одноклассник Маринки Жан. Это долговязый одиннадцат
илетний парнишка в драной розовой рубашке, с босыми, черными от смолисто
й грязи, твердыми, как подметка, пятками. Он первый заводила на улице, иниц
иатор всех пакостей и каверз.
Ц А ты подзаборный подкидыш! Ц обиженно вскидывается Маринка. В поселк
е говорят, что мать Жана давным-давно сбежала в другой табор, бросив детей
.
Чужакам нет пощады! Жан опасно группируется, напрягает цыплячьи мускулы
на руках Ц вот-вот бросится в драку. Маринка далеко отставляет острые ку
лачки, грозно хмурит светлые брови, по-боксерски переминаясь с ноги на но
гу. Она готова грудью защитить брата и сестру.
Однако, вместо того чтобы драться, Жан, накопив во рту слюны, харкает изо в
сех сил. Плевок летит как стремительная ракета. Он пролетает мимо Маринк
и и запутывается в редких волосах Ленки. Девчонка испуганно скулит от об
иды. Второй плевок достается Вальке, и тот, на секунду ослепленный, взвыва
ет испуганной сиреной.
Уж этого Маринка стерпеть не может! Она бросается на Жана, и, сцепившись, о
ни летят в пыль, мутузя друг друга под ребра злыми кулаками. Валька громко
воет от страха за сестру. Ленка предпочитает рыдать молча. Цыганята ожив
ленно толпятся вокруг и азартно подбадривают драчунов звонкими выкрик
ами.
На шум из баронского дома вылетает носатая цыганка в развевающейся юбке
. Несколько подзатыльников, пара ругательств на чужом языке Ц и клубок р
аспался, Жана за ухо волокут в дом.
Мир восстановлен. Маринка, взяв за руки брата и сестру, избитая, но не побе
жденная, возвращается домой.
Ц Ничего, я тебя в школе отлуплю, Ц утешающе обещает ей Жан, скрываясь за
воротами. Ц Чтоб ты сдохла! Чтоб у тебя нос провалился! Чтоб у тебя…
Новый подзатыльник обрывает поток ругательств…
Окно раскрыто, орет радио Ц мать уже дома. Маринка тихонько шмыгает в кал
итку, опасаясь скандала из-за порванного платья. Валька с паровозным рев
ом «Ись хосю!» бросается вперед, заслышав многообещающий звон посуды на
кухне. У него условный рефлекс на грюканье тарелок.
Отчим приходит с работы, как всегда, навеселе… Мать привычно ворчит на не
го, но мысли ее заняты чем-то другим. Ближе к ночи, когда небо обсыпает звез
дами, точно коревой сыпью, когда гаснут окна бараков и весь Мурмыш, протяж
но позевывая, укладывается спать, Маринка забирается под одеяло и, сверн
увшись калачиком, блаженно смыкает веки. Правый бок греет костлявая Ленк
а, в тишине похрапывает аденоидным носом Валька. Только мать ворочается,
не может заснуть.
По дальнему пути проходит состав, диспетчеры визгливо переговариваютс
я под звездным небом… В Маринкиной голове толпятся дивные видения: скаче
т прекрасный принц, увозя свою возлюбленную с одуванчиковыми волосами в
голубую даль. Мечты предсонно дрожат и путаются Ц и вот уже не прекрасны
й принц, а цыганенок Жан несет ее прочь от сдваивающихся путей, от трясущи
хся барачных стен, по бриллиантовой Млечной дороге, в небывалую, сказочн
ую жизнь…
В тишине мать шумно расчесывает комариные укусы и протяжно зевает.
Ц Слышь, Витек, Ц толкает она мужа локтем в бок.
Ц Будет дрыхнуть-то… Слышь, что скажу…
Ц Ну? Ц сонно откликается тот.
Ц Вильма скоро опять принесет… И так зверья в доме невпроворот! Надо буд
ет одного кутенка Лариске оставить, она просила, а остальных с «горки» сп
устить…
Возле бараков проходит железнодорожная горка, с которой расцепщики спу
скают товарные вагоны, формируя состав. В этих вагонах часто отправляют
в путешествие лишнюю домашнюю живность, чтобы не поганиться душегубств
ом. Глядь, через несколько дней обнаружат в какой-нибудь Караганде или Сы
ктывкаре оголодавшего щенка, согреют, приютят…
Ц Сделаем, Ц сонно откликается отчим и тут же погружается в размеренны
й плавный храп.
А мать все почесывается и вертится в кровати, зло вздыхая на кого-то. Мари
нка спит.
***
Ц «Одного оставить, остальных с «горки» спустить…»
Ц Кто это говорит?
Ц Мать. Ничего не вижу, темно.
Ц Может быть, ночь?
Ц Да… Я не хочу больше! Не хочу! Мне больно! Больно! Отпустите меня, я больш
е не хочу! Нет! Нет! Нет!
Ц Ваш крик Ц положительная реакция, значит, наконец-то мы добрались до
очень сильной граммы. Сейчас мы ее раскроем и сотрем.
Ц Нет, нет, пожалуйста, нет! Умоляю вас!
Ц Продолжаем!..
Ц Больно рот! Губы разбухли, болят. Мне больно!
Ц Что вы слышите?
Ц «Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы в кровь-то разо
бью!»
Ц Повторите, пока не почувствуете облегчение.
Ц Сейчас за враки губы разобью! Губы разобью! Губы разобью!
Ц Еще раз, пожалуйста… Ушла боль?
Ц Да, кажется…
Ц Что вы чувствуете?
Ц Что-то мягкое, теплое. Лижет руку. Родька.
Ц Родька?
Ц Да, это он…
***
В конце лета Вильма принесла пятерых щенков. Один, последний, сразу же сдо
х, а остальные получились ничего себе Ц толстые, лобастые, с тупыми серым
и мордочками и короткими лапами, разъезжавшимися в разные стороны.
Домашние кошки, Нюся и Серафима, пренебрежительно обнюхали новых членов
семьи и тут же потеряли к ним всякий интерес. Свою семейную жизнь они пред
почитали устраивать где-то на стороне, подальше от греха и от раскатной г
орки, и приходили в барак, только чтобы подкормиться.
Дни напролет дети возились со щенками. Вильма, с отвисшими сосцами, полны
ми молока, добродушно следила за своими отпрысками, мудро щуря карие гла
за.
В сентябре, когда у Маринки началась школа, у Ленки Ц садик, а Вальку, пред
варительно пролечив от глистов убойными дозами декариса, отправили на п
ятидневку, отчим унес куда-то трех кутят в хозяйственной сумке.
В будке остался один щенок, самый крепкий и красивый. Вильма сначала бесп
окоилась о судьбе своих пропавших детей, даже пыталась добропорядочно в
ыть за ними, но потом сочла за благо сделать вид, что про них забыла, и утеши
лась оставшимся сынком по кличке Родион.
Между тем Родька рос любопытным шустрячком. Он исследовал окрестности б
арака, излазил дровяной сарай, пару раз провалился в подпол, самостоятел
ьно нашел лаз в покосившемся заборе, увитом засохшими по осени плетями в
ьюнка, и немедленно отправился к соседям знакомиться. Там его и увидела с
оседская Таня.
Она восторженно замычала, показывая матери на кутенка, заковыляла к нему
, сильно припадая на ногу, схватила его и со всей силы прижала к груди, так ч
то Родька жалобно запищал. Лидия Ивановна принесла в блюдце молока. Таня
долго смотрела, как щенок лакает молоко розовым бархатным языком, и счас
тливо мычала, умоляюще глядя на мать.
В доме Лидии Ивановны живность никогда не держали Ц до того ли было, при б
ольной-то дочери на руках! А тут этот щенок… Лидия Ивановна чуть не плакал
а, глядя, как дочка возится с ним и глаза ее сверкают ласковым восторгом… П
очти как у обыкновенных поселковых детей.
За забором тревожно затявкала Вильма, вспомнив о сыне, и Родька, смешно пе
реваливаясь с лапы на лапу, с трудом волоча по полу отъевшееся брюхо, зако
вылял домой.
С тех пор Маринка каждый день носила Родьку к дурочке. Вскоре Родька оста
лся у Тани насовсем, получив там алюминиевую миску, подстилку в сенях и вк
усный обильный стол.
Замотавшаяся Верка поначалу не заметила пропажи щенка. До подобных ли ме
лочей женщине, поглощенной стиркой и готовкой на троих детей, увлеченной
непрестанной борьбой с запоями мужа?
Однако вскоре Лариска, вечная собутыльница Верки и первейшая сплетница
в поселке, сама напомнила подруге об обещании.
Ц Не знаю, Ц ответила Маринка на вопрос матери о Родьке и смущенно отве
ла взгляд. Сердце забилось предательски громко.
Ц А Маринка его все время на двор к учительше таскала! Ц встряла ябеда Л
енка, злорадно посматривая в сторону сестры.
Нет, ты глянь на нее! Ц мгновенно вскипела мать, ожидавшая только повода,
чтобы вспыхнуть. Ц Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы
в кровь-то разобью! Ц Она подняла заскорузлую от стирки ладонь и повтор
ила грозно: Ц Право слово, разобью!.. А ну, иди за ним прямо сейчас, не то я сам
а пойду. Да так пойду, что этой паскудной очкухе мало не покажется!
Пьяненький отчим Витька слабо запротестовал, пытаясь выразиться в том с
мысле, что щенков, что ли, им жалко… Пусть Родька остается у дурочки, Вильм
а еще сколько хочешь принесет. Но поскольку после поллитровки он катастр
офически забывал русский язык, то кроме трехэтажной брани трудно было ра
зличить что-то в его сбивчивой речи.
Ц Чтоб без Родьки не возвращалась!
Маринка в одном домашнем платьице выбежала за ворота. Дул ветер, крупчат
ый снег сек лицо. Рваные тучи скользили по небу, в их разрывах перезрелым я
блоком прыгала луна.
Маринка представила, как горестно замычит ее подруга, и ей захотелось за
стыть на месте, превратиться в ледяной столб, чтобы больше ничего не виде
ть, не слышать, не ощущать… Никогда, никогда!
Слава богу, Таня уже спала… Выслушав сбивчивые объяснения девочки, дрожа
вшей на пороге в одном ситцевом халатике, Лидии Ивановне ничего не остав
алось, как растормошить толстого, сонного от сытости Родьку и вернуть ег
о хозяйке.
Ц Вот так-то! Ц удовлетворенно встретила Верка дочь. Ц И нечего наших м
ужей да собак сманивать!
Она отправилась на кухню, Родька доверчиво потрусил за ней.
Ц А ну пошел! Ц беззлобно прикрикнула Верка, отпихнув ногой. Ц Пошел на
улицу!
Однако после этого происшествия Родька и далее продолжал проявлять сво
й упорный собачий характер. При всяком удобном случае он таскался в сосе
дский барак через лаз в заборе и подолгу оставался там, предпочитая обще
ство ласковой дурочки тычкам и гомону жалейковского дома.
А подруга Лариска, коей и предназначался щенок, как на грех, уехала со свои
м хахалем в санаторий на юг и потому Родьку забрать не могла. Но по возвращ
ении она обязательно потребовала бы обещанного щенка, тем более что мага
рыч за собаку они давно уже пропили.
Ц Да что же это такое! Ц возмутилась Верка. Ц Опять они пса приманивают
! Витька, да сделай хоть что-нибудь!
По настоянию принципиальной супруги Витька забил лаз досками. Но напрас
но Ц Родька продолжал таскаться к соседям кругом, через ворота.
Тогда Верка принесла с работы моток проволоки, привязала песика возле бу
дки и удовлетворенно ухмыльнулась, глядя на обескураженную собачью мор
ду.
Ц Так-то, голубчик! Ц заявила она. Ц Посиди-ка, образумься!
Родька несколько дней горестно скулил и отказывался от пищи, а потом нев
есть как вывернулся с цепи и окончательно сбежал к соседям.
Невыносимо было слушать Верке, как пес заливисто лает за забором, носясь
за мячом, как счастливо мычит дурочка, нагло захапавшая чужую собаку… То
чно кто ножом проводил по сердцу в эти секунды.
Как раз в это время санэпидемстанция травила в диспетчерской мышей. Гони
мые холодом грызуны шли с полей в теплые подвалы, где их гостеприимно под
жидала приманка с крысиным ядом. Верка захватила немного белого порошка
домой, на всякий случай. И вот теперь он наконец пригодился…
Она наварила густого мясного бульону, всегда действовавшего на Родьку, к
ак валерьянка на котов, и от души сыпанула туда белого порошка. Потом отод
рала доску, закрывавшую лаз в заборе, благо держалась она на одном гвозде,
и закричала призывно:
Ц Родька, на! На!
Послышалось знакомое счастливое повизгивание, и подросший пес мгновен
но примчался, одурманенный пряным бульонным духом…
Вечером Родька метался по двору, жалобно скуля и задыхаясь от адской бол
и, раздиравшей внутренности.
В тот день Верка специально вернулась с работы пораньше, чтобы проследит
ь за последствиями своих военных действий. Но от щенячьего жалобного воя
ей отчего-то стало не по себе.
Заткнув уши, она заметалась по дому, стараясь работой заглушить странное
сосущее чувство глубоко внутри. В сердцах пнула подвернувшуюся под ноги
кошку Серафиму, прикрикнула на Вильму, отвесила полновесный подзатыльн
ик Маринке, некстати потребовав показать дневник… Потом выскочила на ул
ицу, на бегу повязывая платок на голову, побежала в ясли и зачем-то забрал
а Вальку с пятидневки, хотя была только среда и абсолютно никакой надобн
ости в сыне у нее в данный момент не было. Вернувшись, она накормила детей
ужином, отсыпала Вильме и кошкам полновесную порцию свежего бульона с хл
ебом, но без белого порошка…
А Родька все метался по двору, и вой его становился с каждой минутой все гл
уше и глуше… Это было просто невыносимо, хоть уши затыкай!
А на соседнем дворе происходило следующее.
Ничего не понимавшую Таню Лидия Ивановна увела к знакомым, чтобы та не ви
дела агонии щенка, а сама подхватила как-то внезапно отяжелевшего Родьк
у на руки и поспешила к ветеринару, что лечил коров от мастита на ферме в т
рех верстах от Мурмыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27