– Смуглокожий индиец попытался выдавить из себя улыбку. – Неужели и ты стал местным?
Вопрос человека с восточными чертами на смуглом лице и с сильным оксфордским акцентом внезапно показался Дейсейну удивительно забавным. Чтобы Селадор задавал такие детские вопросы…
Дейсейн безудержно захохотал.
Селадор расценил этот смех по-своему.
– Ну что ж, мне остается надеяться, что это не так.
– Людей должна интересовать прежде всего человечность, – заметил Дейсейн.
И снова Селадор не понял его.
– Да, и ты изучал сантарожанцев как превосходный психолог, каким ты и являешься. Хорошо. Ну что ж, тогда… расскажи, что же ты выяснил.
– Я скажу это иначе, – сказал Дейсейн. – Иметь свободу – это еще не все, нужно знать, как распорядиться ею. Существует вероятность, что, гоняясь за свободой, люди в каком-то отношении превращаются в ее рабов.
– Звучит очень философски, – заметил Селадор. – Ну, а как быть нашим спонсорам, ищущим справедливости?
– Справедливости?
– Конечно, справедливости. Их заманили в эту долину и обманули. Они вложили огромные средства в нее – и никакой отдачи. А они не такие люди, кто способен стерпеть подобное отношение.
– Заманили? – переспросил Дейсейн. – Одно я знаю точно: никто в долине им ничего не отдаст. Каким образом их заманили? Кстати, каким образом им удалось приобрести право на аренду?..
– Это не является насущным вопросом, Джилберт.
– Нет, это очень важно! Каким же образом им удалось приобрести право на аренду сантароганской земли?
Селадор вздохнул.
– Ну, хорошо. Раз ты так настаиваешь. Они выиграли это право на аукционе, где распродавалась государственная собственность, предложив цену в…
– Поскольку были уверены, что никто не предложит большую, – перебил его Дейсейн и захихикал. – Неужели они не занимались изучением местного рынка?
– Они отлично знали; сколько людей здесь проживает.
– Но каких людей?
– Что ты хочешь этим сказать, Джилберт?
– Сантарога очень напоминает греческий полис, – ответил Дейсейн. – Это общество индивидуалистов, но не коллектив. Сантарожанцы – не рабы какого-нибудь муравейника, которыми можно понукать и услащать пряниками. Это настоящий полис, достаточно небольшой по размерам, чтобы удовлетворять потребности людей. Их прежде всего интересуют люди. Ну, а что касается справедливости…
– Джилберт, ты говоришь очень странные вещи.
– Выслушайте меня, пожалуйста, доктор.
– Ну, хорошо, только я надеюсь уловить смысл во всей этой… этой…
– Справедливости, – закончил за него Дейсейн. – Спонсоры, о которых вы упомянули, и правительство, которое они контролируют, больше интересует общественный порядок, чем справедливость. Они унаследовали представления от заскорузлой, давно изжившей себя системы, с которой незаметно для себя срослись. Вы хотите узнать, как сантарожанцы относятся к ним и их махинациям?
– Позволь напомнить тебе, Джилберт: именно для этого мы и направили тебя в долину.
Дейсейн улыбнулся. Обвинительный тон Селадора не пробуждал в нем угрызений совести.
– Нечестная власть, – начал Дейсейн. – Вот что думают сантарожанцы о внешнем мире: «Место, где господствует нечестная власть. Деньги и нечестная власть подчинили себе все там».
– Внешний мир, – повторил Селадор. – А ведь ты специально выделил это словосочетание.
– Нечестная власть – это власть без управляющего, – продолжал Дейсейн.
– Выходя из-под контроля, она уничтожает самое себя и все вокруг. Эта цивилизация представляет собой сплошное поле сражений. Им даны различные термины: рыночное пространство, торговое пространство, суд, выборы, сенат, аукцион, забастовка – но все равно они остаются полем сражений. И это нельзя отрицать: каждый возьмется за оружие, если будет брошен клич войны.
– Я уже начинаю верить, что ты защищаешь этих сантарожанских мошенников, – заметил Селадор.
– Конечно, я защищаю их! С моих глаз здесь спала пелена, мешавшая мне все ясно видеть! Ведь я продержался намного больше, чем вы рассчитывали, верно? Вы ведь возлагали на меня такие надежды! Как вы можете быть таким наивным?!
– Вот что, Джилберт!.. – Селадор встал и посмотрел на Дейсейна сверкающими глазами.
– Вы знаете, что я понял, что на самом деле я понял? – спросил Дейсейн.
– Справедливость! Вы все так чертовски хотите спрятать за ширмой справедливости и законности свою ложь! Вы говорите мне…
– Доктор Джил? – из дверей на веранду донесся голос Бурдо.
Дейсейн облокотился о левую сторону кресла и оттолкнулся правым колесом. Кресло завертелось на месте. В ту же секунду Дейсейн увидел Бурдо, стоявшего у открытых стеклянных дверей на веранду, и почувствовал, как его кресло обо что-то ударилось. Он повернул голову в сторону Селадора и успел увидеть, как его ноги исчезают за краем крыши. А потом раздался долгий отчаянный, душераздирающий вопль, а затем глухой удар о землю, звука которого Дейсейн никогда раньше не слышал. Его чуть не стошнило.
Бурдо внезапно оказался рядом с ним. Свесившись через парапет, он посмотрел вниз.
– О Господи! – пробормотал Бурдо. – О Господи, какой ужасный случай!
Дейсейн поднял руки и взглянул на них – свои руки. «Я ведь слишком слаб для того, чтобы это сделать, – попытался уверить себя он. – Я еще не выздоровел окончательно. Я слишком слаб!»
14
– Главной причиной этого несчастного случая, – начал Паже, – было то, что жертва имела глупость встать слишком близко к краю крыши.
Допрос производился в палате Дейсейна: «Поскольку она находилась совсем рядом с местом происшествия и в связи с тем, что доктор Дейсейн еще не полностью оправился от травм и шока», – так было указано в официальном протоколе.
Специально назначенный по особому распоряжению главного прокурора штата в Сантарогу следователь прибыл как раз перед началом допроса, назначенного на десять часов утра. Следователь, которого звали Уильям Гаррити, очевидно был знаком с Паже. Они приветствовали друг друга по имени и пожали руки у кровати Дейсейна. Гаррити оказался невысокого роста человеком, на первый взгляд даже хрупким, с песочного цвета волосами, продолговатым лицом, на котором застыла маска безразличия.
Председательствовал на суде местный следователь, негр, которого Дейсейн впервые увидел этим утром. Звали его Лерой Кос. У него были вьющиеся седые волосы, а квадратное, скуластое лицо было преисполнено чувства собственного достоинства. На нем был строгий черный костюм, и, пока не пробило десять часов, он держался в стороне от царившей перед допросом суматохи – лишь тогда он уселся за судейский стол, ударил один раз карандашом и произнес:
– Призываю всех к порядку.
Аудитория, в том числе и свидетели, разместилась на складных стульях, которые специально по этому поводу принесли сюда. Гаррити сидел за одним столиком с помощником прокурора округа, которого, как впоследствии выяснилось, звали Нис, Сварфаут Нис; у него были густые брови, унаследованные от своих далеких предков, большой рот и песочные волосы, однако на подбородке отсутствовала характерная ямочка.
За два дня, прошедшие с момента трагедии Дейсейн понял, какое море отрицательных эмоций, среди которых преобладал все время растущий гнев, вызвало в нем поведение Селадора на крыше: «Дурак, чертов дурак, погибнуть подобным образом!».
Паже, заняв место свидетеля, коротко рассказал о происшествии.
– Во-первых, – начал Паже, придав своему круглому лицу выражение негодования, – он не имел никакого права вывозить доктора Дейсейна из палаты на веранду. Я надеюсь, что вполне ясно изложил физическое состояние доктора Дейсейна.
Гаррити, государственный следователь, позволил себе задать еще один вопрос:
– Вы видели, как произошел несчастный случай, доктор Паже?
– Да. Мистер Бурдо, заметив, что доктор Селадор выкатывает моего пациента на залитую солнцем веранду и зная, что это может привести к ухудшению его состояния, позвал меня. Я пришел как раз в тот момент, когда доктор Селадор споткнулся и упал.
– Вы видели, как он споткнулся? – спросил Сварфаут Нис.
– Конечно. Кажется, он пытался ухватиться за спинку кресла, в котором находился доктор Дейсейн. К счастью, ему не удалось дотянуться до кресла – иначе бы он мог увлечь за собой за край парапета и доктора Дейсейна.
«Селадор споткнулся? – повторил про себя Дейсейн. Его охватило чувство облегчения. – Итак, Селадор споткнулся! Я не столкнул его вниз! Я знал, что слишком слаб для этого. Может быть, во всем виновата какая-нибудь слабо закрепленная доска на веранде? – На мгновение вспомнил, как вцепился в колеса кресла мертвой хваткой и мягко оттолкнулся. – Возможно, какая-то доска мягко спружинила, – сказал он себе».
После Паже свидетельское место занял Бурдо, и он подтвердил показания Паже.
«Значит, все так и было».
Дейсейн почувствовал, как силы вливаются в его тело. Он сравнил опыт, приобретаемый им здесь, в Сантароге, с серией ныряний в бурный поток. После каждого нырка чувствуешь себя слабее, но, совершив последний, вдруг как бы происходит мистическая реакция расщепления невидимых ядер, и ты оказываешься связан с источником безграничной силы. И именно прилив подобной силы он сейчас ощущал.
В сознании мелькнула мысль, что вся его предыдущая жизнь до Сантароги была сродни какому-то выдуманному мифу – некое дерево на китайском пейзаже, едва различимое сквозь туманную пелену пастельных тонов. Он чувствовал, что оказался впутанным в череду событий, которые изменили его взгляд на прошлое. Но настоящее, окружавшее его повсюду, напоминало ствол твердого красного дерева, с мощными корнями, сильные ветви которого поддерживали его рассудительность и благоразумие.
Гаррити, вяло проводя допрос, казался человеком, не слишком разбирающимся в своем деле.
– Вы сразу же побежали к доктору Дейсейну?
– Да, сэр. Ведь он был слаб и болен. Я боялся, что он не удержится в кресле и сорвется вместе с доктором Селадором.
– А доктор Паже?
– Он побежал вниз, сэр, чтобы посмотреть, не может ли он чем-нибудь помочь упавшему человеку.
«Только сантарожанцы в этой комнате, – вдруг понял Дейсейн, – сохраняют ясность сознания. Чем более восприимчивей я становлюсь, тем ожесточеннее ведется борьба с подсознанием – естественный механизм психической регуляции. И в этом, конечно, и состоит источник взаимной силы Сантароги – прочный фундамент, в котором каждому отводилась определенная роль».
– Доктор Дейсейн! – выкрикнул следователь.
Дейсейн принял присягу. Потом все глаза в комнате устремились к нему. Но лишь глаза Гаррити внушали беспокойство Дейсейну – скрытный, отсутствующий, коварный взгляд чужака из внешнего мира.
– Вы видели, как падал доктор Селадор?
– Я… В это время меня позвал мистер Бурдо. Я повернулся в его сторону и услышал крик. Когда я обернулся… ноги доктора Селадора как раз перелетали через край.
– Его ноги?
– Это все, что я успел увидеть.
Дейсейн закрыл глаза, вспоминая те ужасные мгновения. Ему казалось, что он при помощи эффекта «туннельного видения» пытается сосредоточиться на одних только этих ногах. Несчастный случай… такой ужасный несчастный случай! Он открыл глаза, выбрасывая из сознания воспоминания, где он слышал этот удаляющийся вопль и заключительный глухой стук.
– Вы давно знакомы с доктором Селадором?
– Он был… Да.
О чем же сейчас думает Гаррити?
Тот достал из портфеля какой-то лист бумаги, положил его на столик перед собой и, глядя в него, сказал:
– У меня здесь страница из журнала доктора Селадора. Ее мне передала его вдова. Несколько строк меня заинтересовали. Я зачитаю их…
– Это не займет много времени? – спросил следователь Кос.
– Наверное, нет, сэр, – ответил Гаррити. – А возможно, да. Мне бы хотелось ознакомить следствие со взглядами доктора Дейсейна, изложенными здесь. В конце концов, мы ведь просто пытаемся установить истину, исследуя обстоятельства этой ужасной трагедии.
– Можно взглянуть? – вкрадчивым голосом спросил Сварфаут Нис, помощник окружного прокурора.
Гаррити встал, передал листок Косу и подождал, пока следователь не прочитает его.
– Очень хорошо, – сказал Кос, возвращая листок Гаррити. – Полагаю, что строчки, помеченные красным карандашом, и привлекли ваше внимание. Если хотите, можете задавать свидетелю вопросы относительно этого отрывка.
Гаррити повернулся лицом к Дейсейну, твердо держа в руке перед собой листок. Время от времени бросая взгляд на страницу, он прочитал:
– «Дейсейн – опасный инструмент для этого проекта. Их необходимо предупредить».
Гаррити опустил листок.
– Что это за проект, доктор Дейсейн?
В комнате воцарилась гробовая тишина.
– Я… когда он сделал эту запись?
– По словам его жены, приблизительно месяц назад. Я повторяю свой вопрос: что это за проект?
Дейсейн принялся рыться в своей памяти. «Проект… опасный?»
– Единственный… проект… – Дейсейн покачал головой. Этот отрывок не имел никакого смысла.
– Почему вы приехали в Сантарогу, доктор Дейсейн?
– Почему? Здесь живет моя невеста.
– Ваша невеста?
– Это моя племянница, Дженни Сорже, – вмешался доктор Паже.
Гаррити окинул взглядом Паже, который сейчас сидел в первом ряду стульев, потом снова посмотрел на Дейсейна.
– Разве вы приехали сюда не для того, чтобы заниматься изучением рынка?
– О да! Но не понимаю, почему я могу представлять опасность для… – Дейсейн замолчал, замечая, как медленно тянется время, – если только он не испугался, что у меня на уме может быть и множество других вещей.
В комнате раздался чей-то тихий смешок. Следователь постучал карандашом и сказал:
– Напоминаю всем: мы расследуем серьезный случай – погиб человек.
Воцарилась тишина.
Гаррити еще раз взглянул на страницу, зажатую в руке. Казалось, что листок стал тяжелее и все сильнее и сильнее тянет к земле.
– Что еще есть на этой странице из журнала? – спросил Дейсейн. – Разве это объясняет, что…
– Кто эти они, которых необходимо предупредить? – спросил Гаррити.
Дейсейн покачал головой.
– Я не знаю… хотя, может, те люди, которые наняли нас для изучения рынка.
– Вы выполнили то, что вам поручили?
– Я закончу свою работу сразу же, когда почувствую себя настолько хорошо, чтобы покинуть клинику.
– Ваши раны, – произнес Гаррити с ноткой гнева в голосе. – Кстати, здесь говорилось об ожогах. Я не совсем понимаю…
– Одну секунду, пожалуйста! – вмешался следователь. – Характер травм доктора Дейсейна не позволяет отнести их к предмету данного расследования, и поэтому они не включены в повестку дня заседания. Суд располагает доказательствами, что доктор Дейсейн чувствовал себя неважно и что доктор Селадор выкатил доктора Дейсейна, сидевшего на кресле на колесиках на освещенную солнцем веранду.
– Насколько неважно он себя чувствовал? – спросил Гаррити. – И насколько это представляло угрозу для его здоровья?
Следователь вздохнул, бросил быстрый взгляд на Паже, потом на Дейсейна и снова на Гаррити.
– Мистер Гаррити, обстоятельства, при которых доктор Дейсейн получил ранения, известны многим в Сантароге. Имеется более дюжины свидетелей. Он получил несколько сильных ожогов, спасая человеческую жизнь. Доктор Дейсейн уже стал героем Сантароги.
– Да? – Гаррити вернулся на свое место и положил страницу из журнала Селадора в портфель. Он был озадачен и не скрывал своей ярости.
– Во время судебных заседаний, подобных этому, я позволяю вести его, не слишком придерживаясь обычных формальностей, – сказал Кос. – Доктор Дейсейн задал вопрос относительно остальных записей, содержащихся на представленной суду странице. Признаюсь откровенно, мне эти записи кажутся бессмысленными, хотя, возможно… – В этом месте следователь замолчал, не досказав вопрос до конца, и обратил все внимание к Гаррити.
– К ставшим известным суду фактам мы можем добавить совсем немного, – начал Гаррити. – Там есть одна запись, состоящая из цифр – несомненно, в ней приводится численность населения – она так и помечена. Есть еще одна строчка… – Он поднес к лицу страницу. – «Проверена нефтяная компания. Отрицательно». Вот еще одна довольно загадочная надпись: «Нет психических заболеваний». И если не считать той записи, где упоминается доктор Дейсейн.
– А как насчет остальной части журнала? – спросил следователь. – Вы исследовали его?
– К сожалению, нет, миссис Селадор, исполняя его последнюю волю, сожгла его. По ее словам, там находились данные из медицинской практики доктора Селадора, носившие конфиденциальный характер. Она сохранила только эту страницу и передала ее нам… – Гаррити пожал плечами.
– Боюсь, что единственного человека, способного помочь нам разобраться в этих записях, уже нет в живых, – заметил следователь. – Но в таком случае, этот журнал представляет собой записи с данными, касающимися психиатрической практики доктора Селадора, и, возможно, запись, предъявленная на этом судебном заседании, вполне может иметь и более простое толкование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Вопрос человека с восточными чертами на смуглом лице и с сильным оксфордским акцентом внезапно показался Дейсейну удивительно забавным. Чтобы Селадор задавал такие детские вопросы…
Дейсейн безудержно захохотал.
Селадор расценил этот смех по-своему.
– Ну что ж, мне остается надеяться, что это не так.
– Людей должна интересовать прежде всего человечность, – заметил Дейсейн.
И снова Селадор не понял его.
– Да, и ты изучал сантарожанцев как превосходный психолог, каким ты и являешься. Хорошо. Ну что ж, тогда… расскажи, что же ты выяснил.
– Я скажу это иначе, – сказал Дейсейн. – Иметь свободу – это еще не все, нужно знать, как распорядиться ею. Существует вероятность, что, гоняясь за свободой, люди в каком-то отношении превращаются в ее рабов.
– Звучит очень философски, – заметил Селадор. – Ну, а как быть нашим спонсорам, ищущим справедливости?
– Справедливости?
– Конечно, справедливости. Их заманили в эту долину и обманули. Они вложили огромные средства в нее – и никакой отдачи. А они не такие люди, кто способен стерпеть подобное отношение.
– Заманили? – переспросил Дейсейн. – Одно я знаю точно: никто в долине им ничего не отдаст. Каким образом их заманили? Кстати, каким образом им удалось приобрести право на аренду?..
– Это не является насущным вопросом, Джилберт.
– Нет, это очень важно! Каким же образом им удалось приобрести право на аренду сантароганской земли?
Селадор вздохнул.
– Ну, хорошо. Раз ты так настаиваешь. Они выиграли это право на аукционе, где распродавалась государственная собственность, предложив цену в…
– Поскольку были уверены, что никто не предложит большую, – перебил его Дейсейн и захихикал. – Неужели они не занимались изучением местного рынка?
– Они отлично знали; сколько людей здесь проживает.
– Но каких людей?
– Что ты хочешь этим сказать, Джилберт?
– Сантарога очень напоминает греческий полис, – ответил Дейсейн. – Это общество индивидуалистов, но не коллектив. Сантарожанцы – не рабы какого-нибудь муравейника, которыми можно понукать и услащать пряниками. Это настоящий полис, достаточно небольшой по размерам, чтобы удовлетворять потребности людей. Их прежде всего интересуют люди. Ну, а что касается справедливости…
– Джилберт, ты говоришь очень странные вещи.
– Выслушайте меня, пожалуйста, доктор.
– Ну, хорошо, только я надеюсь уловить смысл во всей этой… этой…
– Справедливости, – закончил за него Дейсейн. – Спонсоры, о которых вы упомянули, и правительство, которое они контролируют, больше интересует общественный порядок, чем справедливость. Они унаследовали представления от заскорузлой, давно изжившей себя системы, с которой незаметно для себя срослись. Вы хотите узнать, как сантарожанцы относятся к ним и их махинациям?
– Позволь напомнить тебе, Джилберт: именно для этого мы и направили тебя в долину.
Дейсейн улыбнулся. Обвинительный тон Селадора не пробуждал в нем угрызений совести.
– Нечестная власть, – начал Дейсейн. – Вот что думают сантарожанцы о внешнем мире: «Место, где господствует нечестная власть. Деньги и нечестная власть подчинили себе все там».
– Внешний мир, – повторил Селадор. – А ведь ты специально выделил это словосочетание.
– Нечестная власть – это власть без управляющего, – продолжал Дейсейн.
– Выходя из-под контроля, она уничтожает самое себя и все вокруг. Эта цивилизация представляет собой сплошное поле сражений. Им даны различные термины: рыночное пространство, торговое пространство, суд, выборы, сенат, аукцион, забастовка – но все равно они остаются полем сражений. И это нельзя отрицать: каждый возьмется за оружие, если будет брошен клич войны.
– Я уже начинаю верить, что ты защищаешь этих сантарожанских мошенников, – заметил Селадор.
– Конечно, я защищаю их! С моих глаз здесь спала пелена, мешавшая мне все ясно видеть! Ведь я продержался намного больше, чем вы рассчитывали, верно? Вы ведь возлагали на меня такие надежды! Как вы можете быть таким наивным?!
– Вот что, Джилберт!.. – Селадор встал и посмотрел на Дейсейна сверкающими глазами.
– Вы знаете, что я понял, что на самом деле я понял? – спросил Дейсейн.
– Справедливость! Вы все так чертовски хотите спрятать за ширмой справедливости и законности свою ложь! Вы говорите мне…
– Доктор Джил? – из дверей на веранду донесся голос Бурдо.
Дейсейн облокотился о левую сторону кресла и оттолкнулся правым колесом. Кресло завертелось на месте. В ту же секунду Дейсейн увидел Бурдо, стоявшего у открытых стеклянных дверей на веранду, и почувствовал, как его кресло обо что-то ударилось. Он повернул голову в сторону Селадора и успел увидеть, как его ноги исчезают за краем крыши. А потом раздался долгий отчаянный, душераздирающий вопль, а затем глухой удар о землю, звука которого Дейсейн никогда раньше не слышал. Его чуть не стошнило.
Бурдо внезапно оказался рядом с ним. Свесившись через парапет, он посмотрел вниз.
– О Господи! – пробормотал Бурдо. – О Господи, какой ужасный случай!
Дейсейн поднял руки и взглянул на них – свои руки. «Я ведь слишком слаб для того, чтобы это сделать, – попытался уверить себя он. – Я еще не выздоровел окончательно. Я слишком слаб!»
14
– Главной причиной этого несчастного случая, – начал Паже, – было то, что жертва имела глупость встать слишком близко к краю крыши.
Допрос производился в палате Дейсейна: «Поскольку она находилась совсем рядом с местом происшествия и в связи с тем, что доктор Дейсейн еще не полностью оправился от травм и шока», – так было указано в официальном протоколе.
Специально назначенный по особому распоряжению главного прокурора штата в Сантарогу следователь прибыл как раз перед началом допроса, назначенного на десять часов утра. Следователь, которого звали Уильям Гаррити, очевидно был знаком с Паже. Они приветствовали друг друга по имени и пожали руки у кровати Дейсейна. Гаррити оказался невысокого роста человеком, на первый взгляд даже хрупким, с песочного цвета волосами, продолговатым лицом, на котором застыла маска безразличия.
Председательствовал на суде местный следователь, негр, которого Дейсейн впервые увидел этим утром. Звали его Лерой Кос. У него были вьющиеся седые волосы, а квадратное, скуластое лицо было преисполнено чувства собственного достоинства. На нем был строгий черный костюм, и, пока не пробило десять часов, он держался в стороне от царившей перед допросом суматохи – лишь тогда он уселся за судейский стол, ударил один раз карандашом и произнес:
– Призываю всех к порядку.
Аудитория, в том числе и свидетели, разместилась на складных стульях, которые специально по этому поводу принесли сюда. Гаррити сидел за одним столиком с помощником прокурора округа, которого, как впоследствии выяснилось, звали Нис, Сварфаут Нис; у него были густые брови, унаследованные от своих далеких предков, большой рот и песочные волосы, однако на подбородке отсутствовала характерная ямочка.
За два дня, прошедшие с момента трагедии Дейсейн понял, какое море отрицательных эмоций, среди которых преобладал все время растущий гнев, вызвало в нем поведение Селадора на крыше: «Дурак, чертов дурак, погибнуть подобным образом!».
Паже, заняв место свидетеля, коротко рассказал о происшествии.
– Во-первых, – начал Паже, придав своему круглому лицу выражение негодования, – он не имел никакого права вывозить доктора Дейсейна из палаты на веранду. Я надеюсь, что вполне ясно изложил физическое состояние доктора Дейсейна.
Гаррити, государственный следователь, позволил себе задать еще один вопрос:
– Вы видели, как произошел несчастный случай, доктор Паже?
– Да. Мистер Бурдо, заметив, что доктор Селадор выкатывает моего пациента на залитую солнцем веранду и зная, что это может привести к ухудшению его состояния, позвал меня. Я пришел как раз в тот момент, когда доктор Селадор споткнулся и упал.
– Вы видели, как он споткнулся? – спросил Сварфаут Нис.
– Конечно. Кажется, он пытался ухватиться за спинку кресла, в котором находился доктор Дейсейн. К счастью, ему не удалось дотянуться до кресла – иначе бы он мог увлечь за собой за край парапета и доктора Дейсейна.
«Селадор споткнулся? – повторил про себя Дейсейн. Его охватило чувство облегчения. – Итак, Селадор споткнулся! Я не столкнул его вниз! Я знал, что слишком слаб для этого. Может быть, во всем виновата какая-нибудь слабо закрепленная доска на веранде? – На мгновение вспомнил, как вцепился в колеса кресла мертвой хваткой и мягко оттолкнулся. – Возможно, какая-то доска мягко спружинила, – сказал он себе».
После Паже свидетельское место занял Бурдо, и он подтвердил показания Паже.
«Значит, все так и было».
Дейсейн почувствовал, как силы вливаются в его тело. Он сравнил опыт, приобретаемый им здесь, в Сантароге, с серией ныряний в бурный поток. После каждого нырка чувствуешь себя слабее, но, совершив последний, вдруг как бы происходит мистическая реакция расщепления невидимых ядер, и ты оказываешься связан с источником безграничной силы. И именно прилив подобной силы он сейчас ощущал.
В сознании мелькнула мысль, что вся его предыдущая жизнь до Сантароги была сродни какому-то выдуманному мифу – некое дерево на китайском пейзаже, едва различимое сквозь туманную пелену пастельных тонов. Он чувствовал, что оказался впутанным в череду событий, которые изменили его взгляд на прошлое. Но настоящее, окружавшее его повсюду, напоминало ствол твердого красного дерева, с мощными корнями, сильные ветви которого поддерживали его рассудительность и благоразумие.
Гаррити, вяло проводя допрос, казался человеком, не слишком разбирающимся в своем деле.
– Вы сразу же побежали к доктору Дейсейну?
– Да, сэр. Ведь он был слаб и болен. Я боялся, что он не удержится в кресле и сорвется вместе с доктором Селадором.
– А доктор Паже?
– Он побежал вниз, сэр, чтобы посмотреть, не может ли он чем-нибудь помочь упавшему человеку.
«Только сантарожанцы в этой комнате, – вдруг понял Дейсейн, – сохраняют ясность сознания. Чем более восприимчивей я становлюсь, тем ожесточеннее ведется борьба с подсознанием – естественный механизм психической регуляции. И в этом, конечно, и состоит источник взаимной силы Сантароги – прочный фундамент, в котором каждому отводилась определенная роль».
– Доктор Дейсейн! – выкрикнул следователь.
Дейсейн принял присягу. Потом все глаза в комнате устремились к нему. Но лишь глаза Гаррити внушали беспокойство Дейсейну – скрытный, отсутствующий, коварный взгляд чужака из внешнего мира.
– Вы видели, как падал доктор Селадор?
– Я… В это время меня позвал мистер Бурдо. Я повернулся в его сторону и услышал крик. Когда я обернулся… ноги доктора Селадора как раз перелетали через край.
– Его ноги?
– Это все, что я успел увидеть.
Дейсейн закрыл глаза, вспоминая те ужасные мгновения. Ему казалось, что он при помощи эффекта «туннельного видения» пытается сосредоточиться на одних только этих ногах. Несчастный случай… такой ужасный несчастный случай! Он открыл глаза, выбрасывая из сознания воспоминания, где он слышал этот удаляющийся вопль и заключительный глухой стук.
– Вы давно знакомы с доктором Селадором?
– Он был… Да.
О чем же сейчас думает Гаррити?
Тот достал из портфеля какой-то лист бумаги, положил его на столик перед собой и, глядя в него, сказал:
– У меня здесь страница из журнала доктора Селадора. Ее мне передала его вдова. Несколько строк меня заинтересовали. Я зачитаю их…
– Это не займет много времени? – спросил следователь Кос.
– Наверное, нет, сэр, – ответил Гаррити. – А возможно, да. Мне бы хотелось ознакомить следствие со взглядами доктора Дейсейна, изложенными здесь. В конце концов, мы ведь просто пытаемся установить истину, исследуя обстоятельства этой ужасной трагедии.
– Можно взглянуть? – вкрадчивым голосом спросил Сварфаут Нис, помощник окружного прокурора.
Гаррити встал, передал листок Косу и подождал, пока следователь не прочитает его.
– Очень хорошо, – сказал Кос, возвращая листок Гаррити. – Полагаю, что строчки, помеченные красным карандашом, и привлекли ваше внимание. Если хотите, можете задавать свидетелю вопросы относительно этого отрывка.
Гаррити повернулся лицом к Дейсейну, твердо держа в руке перед собой листок. Время от времени бросая взгляд на страницу, он прочитал:
– «Дейсейн – опасный инструмент для этого проекта. Их необходимо предупредить».
Гаррити опустил листок.
– Что это за проект, доктор Дейсейн?
В комнате воцарилась гробовая тишина.
– Я… когда он сделал эту запись?
– По словам его жены, приблизительно месяц назад. Я повторяю свой вопрос: что это за проект?
Дейсейн принялся рыться в своей памяти. «Проект… опасный?»
– Единственный… проект… – Дейсейн покачал головой. Этот отрывок не имел никакого смысла.
– Почему вы приехали в Сантарогу, доктор Дейсейн?
– Почему? Здесь живет моя невеста.
– Ваша невеста?
– Это моя племянница, Дженни Сорже, – вмешался доктор Паже.
Гаррити окинул взглядом Паже, который сейчас сидел в первом ряду стульев, потом снова посмотрел на Дейсейна.
– Разве вы приехали сюда не для того, чтобы заниматься изучением рынка?
– О да! Но не понимаю, почему я могу представлять опасность для… – Дейсейн замолчал, замечая, как медленно тянется время, – если только он не испугался, что у меня на уме может быть и множество других вещей.
В комнате раздался чей-то тихий смешок. Следователь постучал карандашом и сказал:
– Напоминаю всем: мы расследуем серьезный случай – погиб человек.
Воцарилась тишина.
Гаррити еще раз взглянул на страницу, зажатую в руке. Казалось, что листок стал тяжелее и все сильнее и сильнее тянет к земле.
– Что еще есть на этой странице из журнала? – спросил Дейсейн. – Разве это объясняет, что…
– Кто эти они, которых необходимо предупредить? – спросил Гаррити.
Дейсейн покачал головой.
– Я не знаю… хотя, может, те люди, которые наняли нас для изучения рынка.
– Вы выполнили то, что вам поручили?
– Я закончу свою работу сразу же, когда почувствую себя настолько хорошо, чтобы покинуть клинику.
– Ваши раны, – произнес Гаррити с ноткой гнева в голосе. – Кстати, здесь говорилось об ожогах. Я не совсем понимаю…
– Одну секунду, пожалуйста! – вмешался следователь. – Характер травм доктора Дейсейна не позволяет отнести их к предмету данного расследования, и поэтому они не включены в повестку дня заседания. Суд располагает доказательствами, что доктор Дейсейн чувствовал себя неважно и что доктор Селадор выкатил доктора Дейсейна, сидевшего на кресле на колесиках на освещенную солнцем веранду.
– Насколько неважно он себя чувствовал? – спросил Гаррити. – И насколько это представляло угрозу для его здоровья?
Следователь вздохнул, бросил быстрый взгляд на Паже, потом на Дейсейна и снова на Гаррити.
– Мистер Гаррити, обстоятельства, при которых доктор Дейсейн получил ранения, известны многим в Сантароге. Имеется более дюжины свидетелей. Он получил несколько сильных ожогов, спасая человеческую жизнь. Доктор Дейсейн уже стал героем Сантароги.
– Да? – Гаррити вернулся на свое место и положил страницу из журнала Селадора в портфель. Он был озадачен и не скрывал своей ярости.
– Во время судебных заседаний, подобных этому, я позволяю вести его, не слишком придерживаясь обычных формальностей, – сказал Кос. – Доктор Дейсейн задал вопрос относительно остальных записей, содержащихся на представленной суду странице. Признаюсь откровенно, мне эти записи кажутся бессмысленными, хотя, возможно… – В этом месте следователь замолчал, не досказав вопрос до конца, и обратил все внимание к Гаррити.
– К ставшим известным суду фактам мы можем добавить совсем немного, – начал Гаррити. – Там есть одна запись, состоящая из цифр – несомненно, в ней приводится численность населения – она так и помечена. Есть еще одна строчка… – Он поднес к лицу страницу. – «Проверена нефтяная компания. Отрицательно». Вот еще одна довольно загадочная надпись: «Нет психических заболеваний». И если не считать той записи, где упоминается доктор Дейсейн.
– А как насчет остальной части журнала? – спросил следователь. – Вы исследовали его?
– К сожалению, нет, миссис Селадор, исполняя его последнюю волю, сожгла его. По ее словам, там находились данные из медицинской практики доктора Селадора, носившие конфиденциальный характер. Она сохранила только эту страницу и передала ее нам… – Гаррити пожал плечами.
– Боюсь, что единственного человека, способного помочь нам разобраться в этих записях, уже нет в живых, – заметил следователь. – Но в таком случае, этот журнал представляет собой записи с данными, касающимися психиатрической практики доктора Селадора, и, возможно, запись, предъявленная на этом судебном заседании, вполне может иметь и более простое толкование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31