Огни люстры светили гипнотически. Под зеркалом стояли бокалы.
Зал поглощал звуки. Дейсейну показалось, что он идет во внезапно наступившей тишине, и все люди оборачиваются, чтобы посмотреть на него. На самом же деле его появление осталось почти незамеченным.
Бармен в белой рубашке, обслуживающий немногочисленных клиентов, окинул его быстрым взглядом, потом продолжил беседовать со смуглым мужчиной, нависшим всем телом над кружкой пива.
Около дюжины столиков занимали семьи с детьми. Рядом с баром за одним столиком резались в карты. Еще за двумя сидели одинокие женщины, полностью поглощенные трапезой.
Люди в зале разделялись на две группы, это сразу же почувствовал Дейсейн. Нервное напряжение, которое ощущалось почти что зримым образом у одних, резко контрастировавшее со спокойствием остальных посетителей зала. Дейсейну казалось, что он может определить прибывших извне людей – они выглядели более утомленными и издерганными, а дети – непослушными.
Пройдя дальше по залу, Дейсейн оглядел себя в зеркале – на худом лице пролегли морщины усталости, курчавые черные волосы спутались в беспорядке, в глазах – все то же напряженное внимание, с которым он вел грузовик. На ямочке подбородка темнела полоска грязной дорожной пыли. Дейсейн стер ее и подумал: «Вот прибыл еще один приезжий».
– Вам нужен столик, сэр?
Рядом с ним возник негр-официант – в белом жакете, с ястребиным носом, резкими чертами, оставшимися от мавританских предков, с проседью на висках. Он производил впечатление человека, привыкшего командовать, несмотря на то, что был в лакейском костюме. Дейсейн тут же подумал об Отелло. В карих глазах светилась проницательность.
– Да, пожалуйста, на одного, – ответил Дейсейн.
– Сюда, сэр.
Негр провел Дейсейна к столику, стоявшему у ближайшей стены. Одна из боковых ламп наполняла пространство вокруг столика теплым желтым светом. Усевшись в глубокое кресло, Дейсейн обратил все свое внимание к столику рядом с баром – где в карты играли… четверо мужчин. Он узнал одного из них – он видел его на снимке, который ему когда-то показывала Дженни. Это был Паже, ее дядя, автор статьи в медицинском журнале, где говорилось об аллергенах, – крупный седовласый мужчина с мягкими чертами круглого лица. Что-то в его облике наводило на мысль о восточном происхождении, особенно в том, как он держал колоду карт у груди.
– Желаете меню, сэр?
– Да. Одну минутку… Среди вон тех игроков в карты есть доктор Паже?
– Сэр?
– Кто они?
– Так вы знакомы с доктором Ларри, сэр?
– Я знакомый его племянницы, Дженни Сорже. Она показывала мне фотографию доктора Паже.
Официант взглянул на портфель, который Дейсейн поставил на середину столика.
– Дейсейн, – сказал он, и на его смуглом лице возникла широкая улыбка, сверкнули белые зубы. – Значит, вы приятель Дженни, с которым она вместе училась.
За этими словами скрывалось несколько значений, так что Дейсейн уставился на официанта, разинув рот.
– Дженни рассказывала о вас, сэр, – продолжил официант.
– Да.
– Вы хотите знать, с кем играет доктор Ларри? – Он повернулся в сторону игроков. – Хорошо, сэр, напротив доктора Ларри сидит капитан Эл Марден из службы дорожной инспекции. Справа – Джордж Нис, управляющий сыроваренным кооперативом Джаспера. А слева – мистер Сэм Шелер. Мистер Сэм заведует нашей независимой службой техобслуживания… Сейчас я принесу вам меню, сэр.
Официант направился к бару.
Дейсейн не сводил глаз с игроков в карты, удивляясь своему возникшему к ним интересу. Сидевший спиной к нему Марден был в муфтие и темно-синем костюме. Он слегка повернулся, и Дейсейн увидел сначала поразительную копну рыжих волос, а в следующий миг – и узкое лицо, плотно сжатые губы, цинично изогнутые вниз.
Шелер из независимой службы техобслуживания (Дейсейн вдруг спросил себя, почему она так называется) оказался смуглым человеком с прямоугольными индейскими чертами лица, плоским носом и массивными губами. У сидевшего напротив него Ниса, уже начавшего лысеть, были песочного цвета волосы, голубые глаза с массивными веками, широкий рот и резко раздвоенный подбородок.
– Ваше меню, сэр.
Официант положил большую папку в красном переплете перед Дейсейном.
– Доктору Паже и его друзьям, похоже, нравится эта игра, – заметил Дейсейн.
– Традиция, сэр. Каждую неделю, примерно в это время, с той же регулярностью, как заходит солнце, они обедают здесь и играют в карты.
– Во что они играют?
– Когда как, сэр. Иногда это бридж, иногда пинокль. Время от времени они разыгрывают партию в вист и даже в покер.
– Что вы имели в виду, говоря о независимой службе техобслуживания? – спросил Дейсейн и посмотрел на смуглое лицо потомка мавров.
– Знаете, сэр, мы здесь, в долине, не имеем дело с компаниями, которые устанавливают твердые цены. Мистер Сэм производит закупки у тех, кто делает самые выгодные предложения. Например, за один галлон бензина мы платим всего четыре цента.
Дейсейн заметил про себя, что нужно будет заняться этим аспектом Барьера Сантароги. Ладно, они не хотят покупать что-либо у больших компаний, но где же в таком случае они добывают нефтепродукты?
– У нас отличный ростбиф, сэр, – предложил официант, указывая на меню.
– То есть вы рекомендуете заказать его, верно?
– Да, сэр. Пшеница созревает прямо здесь, в долине. У нас есть свежая кукуруза, помидоры Джасперса, вместе с сырным соусом будет просто восхитительно, а на десерт есть клубника, выращенная в теплице.
– А как насчет салата? – спросил Дейсейн.
– С зеленью на этой неделе неважно, сэр. Я подам вам суп со сметаной. Он отлично пойдет вместе с пивом. Может, принести что-нибудь нашего, местного?
– Когда вы рядом, и меню не требуется, – заметил Дейсейн. Он вернул официанту папку с красным переплетом. – Принесите все до того, как я примусь есть скатерть.
– Да, сэр!
Дейсейн смотрел, как удаляется этот черный – в белой рубашке – широкими, уверенными шагами. Настоящий Отелло.
Вскоре официант вернулся с тарелкой супа, от которой поднимался пар, где плавал белый островок сметаны, и кружкой темно-желтого пива.
– Я заметил, что вы единственный негр-официант здесь, – произнес Дейсейн. – Здесь что, существует особый отбор?
– Вы думаете, что меня держат здесь специально, вроде, как напоказ? – Голос официанта прозвучал с внезапно появившейся настороженностью.
– Просто подумал, может, в Сантароге существует проблема интеграции.
– В долине, сэр, где-то тридцать – сорок цветных семей. Мы не делаем различий в цвете кожи. – Голос негра стал твердым и обрывистым.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал Дейсейн.
– А я и не обиделся. – Легкая улыбка в уголках рта исчезла. – Должен признаться, что негр-официант – явление здесь не столь уж редкое. В заведениях, вроде этого… – он обвел взглядом зал, – должно работать много негров. В традициях местного колорита нанимать таких, как я, на работу. – Снова на его лице мелькнула ослепительная улыбка. – Это хорошая работа, но мои парни устроились еще лучше – они работают в кооперативе, а дочка хочет стать юристом.
– У вас трое детей?
– Два мальчика и девочка. Прошу меня извинить, но меня ждут за другими столиками, сэр.
– Да, конечно.
Дейсейн, когда официант ушел, взял кружку пива.
Он поднес ее к носу и задержал на несколько секунд. Резкий запах – запах подвала и грибов. Дейсейн вдруг вспомнил, что Дженни высоко отзывалась о местном сантарогском пиве. Он отхлебнул его – мягкое, некрепкое, с привкусом солода, – все, как Дженни говорила.
«Дженни, – подумал он, – Дженни… Дженни…»
Почему она никогда не приглашала его посетить Сантарогу, каждый раз уезжая домой на уик-энд, без каких-либо исключений? Их свидания всегда происходили в середине недели. Он вспомнил, что она рассказывала ему о себе: сирота, воспитывалась дядей Паже и его кузиной… Сарой.
Дейсейн сделал еще один глоток пива, затем попробовал суп. Действительно, вместе они пошли отлично. Сметана, как и пиво, имела тот же самый незнакомый привкус.
«Дженни действительно привязалась ко мне, – подумал Дейсейн. – Между нами возникло нечто, что-то возбуждающее. Но она никогда прямо не приглашала меня познакомиться со своими родственниками, посетить долину». Робкие намеки, прощупывание почвы, да, они были: «Что ты думаешь насчет практики в Сантароге? Ведь тогда ты сможешь время от времени обсуждать с дядей Ларри некоторые интересные случаи».
«Какие еще случаи?» – подумал Дейсейн, вспомнив этот разговор. В информации относительно Сантароги, которую обобщил доктор Селадор и которую он прочитал в папках, совершенно однозначно подчеркивалось: «Никаких сведений о случаях психических заболеваний».
«Дженни… Дженни…»
Дейсейн мысленно вернулся в ту ночь, когда она сделала ему решительное предложение: «Сможешь ли ты жить в Сантароге?». Это были уже не робкие попытки прощупать, что он думает о подобной возможности.
Он вспомнил, как удивленно воскликнул.
«Да с какой стати нам жить в Сантароге?»
«Потому что я не смогу жить нигде в другом месте». – Вот что она сказала тогда: Потому что я не смогу жить нигде в другом месте.
«Люби меня, люби мою долину».
Как он ни умолял ее объяснить, что заставляет ее принять это решение, ему так и не удалось вытянуть из нее ни слова. Для нее все было ясно. Под конец он вышел из себя, в нем кипел гнев, усиленный задетым мужским самолюбием. «Неужели она думает, что я не смогу содержать ее в каком-нибудь другом месте, а не только в Сантароге?»
«Приезжай в Сантарогу, сам увидишь», – умоляла она его.
«Если только ты решишься жить в другом месте».
Тупиковая ситуация.
При воспоминании об этой сцене щеки Дейсейна покрыл румянец. Заканчивалась последняя неделя их учебы в университете. Два дня она не отвечала на его звонки… А потом он сам уже решил не звонить ей. Дейсейн замкнулся в скорлупе своего уязвленного «эго».
И Дженни вернулась в свою драгоценную долину. Когда же он написал ей, усмирив свою гордыню, и предложил ей приехать к нему – ответа не последовало. Вернувшись в долину, она отрезала себя от внешнего мира.
Проклятая долина.
Дейсейн вздохнул и оглядел столовую, вспоминая, с каким волнением говорила Дженни о Сантароге. Этот зал с оббитыми панелями стенами, сантарожанцы, которых он видел здесь, совсем не соответствовали мысленным представлениям, что сложились у него в голове перед приездом сюда.
«Почему она не отвечала на мои письма? – спросил он себя. – Вероятно потому, что вышла замуж. И в этом все дело».
Официант обошел край бара с подносом в руках. Бармен поднял руку и крикнул:
– Уин!
Официант остановился и поставил поднос на стойку. Они приблизили друг к другу головы и начали перешептываться. По выражению их лиц Дейсейн понял, что они спорят. Вскоре официант произнес что-то, резко дернул головой, потом схватил поднос и отнес его к столику Дейсейна.
– Черт побери, вечно он сует нос в чужие дела! – сказал он и, поставив поднос на стол, принялся расставлять тарелки перед Дейсейном. – Хотел, чтобы я не подавал вам Джасперса! Лучшему другу Дженни – и не подавать Джасперса!
Гнев официанта уже остывал. Он, покачав головой, улыбнулся и поставил перед Дейсейном тарелку.
– Бармен, – начал Дейсейн. – Я слышал, он назвал вас Уином.
– Уинстон Бурдо, сэр, к вашим услугам. – Официант обогнул столик. – Не захотел давать мне пива Джасперса для вас, сэр! – Он взял с подноса покрытую инеем бутылку и поставил рядом с кружкой пива, которую принес в первый раз. – Это несколько хуже того, что я приносил раньше. Впрочем, в еде-то присутствует Джасперс. Никто, черт побери, не смеет указывать, что делать мне, а чего не делать!
– Джасперс, – повторил Дейсейн. – А я думал, что это только вид сыра.
Бурдо, плотно сжав губы, казалось, на мгновение задумался.
– Да нет же, сэр. Джасперс добавляют во всю продукцию, которую производит кооператив. Разве Дженни не говорила вам об этом? – Он нахмурил брови. – Вы что, никогда раньше не приезжали с ней в нашу долину, сэр?
– Да, не приезжал. – Дейсейн покачал головой отрицательно.
– Так вы доктор Дейсейн – Джилберт Дейсейн?
– Да.
– Вы – тот парень, в которого Дженни влюблена по уши. – Он ухмыльнулся и добавил: – Кушайте, сэр. Это отличная еда – пальчики оближешь.
Прежде, чем Дейсейн успел собрать воедино разбегавшиеся мысли, Бурдо повернулся и торопливо ушел.
«Тот парень, в которого Дженни влюблена по уши, – подумал Дейсейн. – Он использовал настоящее время – не прошедшее. – Дейсейн почувствовал, как гулко застучало сердце, но тут же обругал себя – ну не идиот ли он, что решил принять слова официанта всерьез! Да просто у Бурдо такая манера разговаривать! И не нужно строить из этого что-то особенное!»
В смущении он принялся за еду.
Ростбиф оказался таким, каким его расхваливал Бурдо: нежным, сочным. Сырный соус, которым была полита картошка, обладала тем же острым привкусом, что пиво и сметана.
«Тот парень, в которого Дженни влюблена по уши».
Эти слова продолжали отдаваться в голове Дейсейна, пока он ел, полностью запутав все его мысли.
Дейсейн оторвал взгляд от тарелки и стал искать взглядом Бурдо. Официанта нигде не было видно. Джасперс… он придавал еде острый запах и какой-то необычный привкус. Его внимание вернулось к бутылке пива, произведенного не кооперативом Джасперса. «Говорит, не такое вкусное?» – Он отхлебнул прямо из бутылки. Горький металлический вкус. Потом сделал глоток из кружки – пиво из нее оказалось мягким и успокаивающим. Дейсейн почувствовал, как по мере того, как с языка исчезает неприятный привкус, его голова проясняется.
Он поставил на стол кружку, бросил взгляд через весь зал и заметил, что бармен уставился на него с хмурым видом. Потом сантарожанец отвел взгляд.
На первый взгляд, все это казалось весьма несущественным: два пива, спор между официантом и барменом, с таким вниманием взирающим на его столик, – обычные мелочи, встречающиеся в жизни, но почему-то какую-то скрытую угрозу ощущал в них Дейсейн! Он напомнил себе, что два исследователя уже погибли в результате несчастных случаев в долине Сантарога – случайные смерти: первый погиб, когда его машина на слишком большой скорости не вписалась в поворот на горной дороге и свалилась в пропасть; второй сорвался со скалистого уступа в реку – и утонул. Несчастные случаи, вызванные естественными причинами, так уверяли проводившие расследование официальные лица.
Погруженный в раздумья, Дейсейн вернулся к еде.
Вскоре Бурдо принес клубнику, которая тоже оказалась очень вкусной.
– Как, сэр, нравится?
– Отлично! Лучше, чем пиво.
– Ну, пиво уж – моя вина, сэр. Возможно, как-нибудь в другой раз. – Он осторожно прокашлялся. – А Дженни знает, что вы здесь?
Дейсейн опустил ложку и стал вглядываться в тарелку с клубникой, словно пытаясь разглядеть в ней свое отражение. Перед глазами вдруг возникла Дженни – в красном платье, такая жизнерадостная и энергичная.
– Нет… еще не знает, – ответил он.
– Вы знаете, что Дженни до сих пор не вышла замуж?
Дейсейн взглянул на игравших в карты сантарожанцев. «Какой прекрасный у них загар на лице. Значит, Дженни еще не вышла замуж?» Доктор Паже оторвал взгляд от карт и сказал что-то человеку слева от него. Они оба рассмеялись.
– Ее… телефон указан в справочнике, мистер Бурдо? – спросил Дейсейн.
– Она живет вместе с доктором Паже, сэр. И почему бы вам не звать меня Уином?
Дейсейн посмотрел в лицо собеседника с резкими чертами мавританских предков, внезапно заинтересовавшись им. В его голосе звучал едва заметный акцент уроженца юга. А дружелюбие, то, с какой охотой он сообщал ему сведения о Дженни – все это было типично для южанина… С виду доверительная, дружеская беседа, но к ней примешивалось что-то еще: Бурдо как бы прощупывает его, осторожно пытается выведать какую-то информацию. Дейсейн почувствовал, как в нем просыпается психолог.
– Сколько лет вы живете здесь, в долине, Уин? – спросил он.
– Около двенадцати лет, сэр.
– А как вы попали сюда?
Бурдо покачал головой. Уголки рта тронула печальная улыбка.
– Сэр, лучше, если вы не будете знать эту историю.
– Но мне все же хочется услышать ее. – Дейсейн внимательно и выжидающе посмотрел на Бурдо. Где-то ведь должен найтись ключ, которым можно приоткрыть дверь ко всему загадочному в этой долине. «Дженни не замужем?» возможно, Бурдо и есть этот ключ. Негр вел разговор с некоторой застенчивостью, которая, как знал Дейсейн, располагает к доверительности. Сейчас он на это только и надеялся.
– Что ж, если вы действительно хотите знать, сэр, – начал Бурдо, – тогда слушайте. Я отбывал срок в тюрьме в Новом Орлеане (Дейсейн обратил внимание на резко усилившийся южный акцент). Мы ходили одной компанией, каждый занимался чем хотел, а от жаргона, на котором мы изъяснялись, у благопристойных граждан просто уши бы завяли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Зал поглощал звуки. Дейсейну показалось, что он идет во внезапно наступившей тишине, и все люди оборачиваются, чтобы посмотреть на него. На самом же деле его появление осталось почти незамеченным.
Бармен в белой рубашке, обслуживающий немногочисленных клиентов, окинул его быстрым взглядом, потом продолжил беседовать со смуглым мужчиной, нависшим всем телом над кружкой пива.
Около дюжины столиков занимали семьи с детьми. Рядом с баром за одним столиком резались в карты. Еще за двумя сидели одинокие женщины, полностью поглощенные трапезой.
Люди в зале разделялись на две группы, это сразу же почувствовал Дейсейн. Нервное напряжение, которое ощущалось почти что зримым образом у одних, резко контрастировавшее со спокойствием остальных посетителей зала. Дейсейну казалось, что он может определить прибывших извне людей – они выглядели более утомленными и издерганными, а дети – непослушными.
Пройдя дальше по залу, Дейсейн оглядел себя в зеркале – на худом лице пролегли морщины усталости, курчавые черные волосы спутались в беспорядке, в глазах – все то же напряженное внимание, с которым он вел грузовик. На ямочке подбородка темнела полоска грязной дорожной пыли. Дейсейн стер ее и подумал: «Вот прибыл еще один приезжий».
– Вам нужен столик, сэр?
Рядом с ним возник негр-официант – в белом жакете, с ястребиным носом, резкими чертами, оставшимися от мавританских предков, с проседью на висках. Он производил впечатление человека, привыкшего командовать, несмотря на то, что был в лакейском костюме. Дейсейн тут же подумал об Отелло. В карих глазах светилась проницательность.
– Да, пожалуйста, на одного, – ответил Дейсейн.
– Сюда, сэр.
Негр провел Дейсейна к столику, стоявшему у ближайшей стены. Одна из боковых ламп наполняла пространство вокруг столика теплым желтым светом. Усевшись в глубокое кресло, Дейсейн обратил все свое внимание к столику рядом с баром – где в карты играли… четверо мужчин. Он узнал одного из них – он видел его на снимке, который ему когда-то показывала Дженни. Это был Паже, ее дядя, автор статьи в медицинском журнале, где говорилось об аллергенах, – крупный седовласый мужчина с мягкими чертами круглого лица. Что-то в его облике наводило на мысль о восточном происхождении, особенно в том, как он держал колоду карт у груди.
– Желаете меню, сэр?
– Да. Одну минутку… Среди вон тех игроков в карты есть доктор Паже?
– Сэр?
– Кто они?
– Так вы знакомы с доктором Ларри, сэр?
– Я знакомый его племянницы, Дженни Сорже. Она показывала мне фотографию доктора Паже.
Официант взглянул на портфель, который Дейсейн поставил на середину столика.
– Дейсейн, – сказал он, и на его смуглом лице возникла широкая улыбка, сверкнули белые зубы. – Значит, вы приятель Дженни, с которым она вместе училась.
За этими словами скрывалось несколько значений, так что Дейсейн уставился на официанта, разинув рот.
– Дженни рассказывала о вас, сэр, – продолжил официант.
– Да.
– Вы хотите знать, с кем играет доктор Ларри? – Он повернулся в сторону игроков. – Хорошо, сэр, напротив доктора Ларри сидит капитан Эл Марден из службы дорожной инспекции. Справа – Джордж Нис, управляющий сыроваренным кооперативом Джаспера. А слева – мистер Сэм Шелер. Мистер Сэм заведует нашей независимой службой техобслуживания… Сейчас я принесу вам меню, сэр.
Официант направился к бару.
Дейсейн не сводил глаз с игроков в карты, удивляясь своему возникшему к ним интересу. Сидевший спиной к нему Марден был в муфтие и темно-синем костюме. Он слегка повернулся, и Дейсейн увидел сначала поразительную копну рыжих волос, а в следующий миг – и узкое лицо, плотно сжатые губы, цинично изогнутые вниз.
Шелер из независимой службы техобслуживания (Дейсейн вдруг спросил себя, почему она так называется) оказался смуглым человеком с прямоугольными индейскими чертами лица, плоским носом и массивными губами. У сидевшего напротив него Ниса, уже начавшего лысеть, были песочного цвета волосы, голубые глаза с массивными веками, широкий рот и резко раздвоенный подбородок.
– Ваше меню, сэр.
Официант положил большую папку в красном переплете перед Дейсейном.
– Доктору Паже и его друзьям, похоже, нравится эта игра, – заметил Дейсейн.
– Традиция, сэр. Каждую неделю, примерно в это время, с той же регулярностью, как заходит солнце, они обедают здесь и играют в карты.
– Во что они играют?
– Когда как, сэр. Иногда это бридж, иногда пинокль. Время от времени они разыгрывают партию в вист и даже в покер.
– Что вы имели в виду, говоря о независимой службе техобслуживания? – спросил Дейсейн и посмотрел на смуглое лицо потомка мавров.
– Знаете, сэр, мы здесь, в долине, не имеем дело с компаниями, которые устанавливают твердые цены. Мистер Сэм производит закупки у тех, кто делает самые выгодные предложения. Например, за один галлон бензина мы платим всего четыре цента.
Дейсейн заметил про себя, что нужно будет заняться этим аспектом Барьера Сантароги. Ладно, они не хотят покупать что-либо у больших компаний, но где же в таком случае они добывают нефтепродукты?
– У нас отличный ростбиф, сэр, – предложил официант, указывая на меню.
– То есть вы рекомендуете заказать его, верно?
– Да, сэр. Пшеница созревает прямо здесь, в долине. У нас есть свежая кукуруза, помидоры Джасперса, вместе с сырным соусом будет просто восхитительно, а на десерт есть клубника, выращенная в теплице.
– А как насчет салата? – спросил Дейсейн.
– С зеленью на этой неделе неважно, сэр. Я подам вам суп со сметаной. Он отлично пойдет вместе с пивом. Может, принести что-нибудь нашего, местного?
– Когда вы рядом, и меню не требуется, – заметил Дейсейн. Он вернул официанту папку с красным переплетом. – Принесите все до того, как я примусь есть скатерть.
– Да, сэр!
Дейсейн смотрел, как удаляется этот черный – в белой рубашке – широкими, уверенными шагами. Настоящий Отелло.
Вскоре официант вернулся с тарелкой супа, от которой поднимался пар, где плавал белый островок сметаны, и кружкой темно-желтого пива.
– Я заметил, что вы единственный негр-официант здесь, – произнес Дейсейн. – Здесь что, существует особый отбор?
– Вы думаете, что меня держат здесь специально, вроде, как напоказ? – Голос официанта прозвучал с внезапно появившейся настороженностью.
– Просто подумал, может, в Сантароге существует проблема интеграции.
– В долине, сэр, где-то тридцать – сорок цветных семей. Мы не делаем различий в цвете кожи. – Голос негра стал твердым и обрывистым.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал Дейсейн.
– А я и не обиделся. – Легкая улыбка в уголках рта исчезла. – Должен признаться, что негр-официант – явление здесь не столь уж редкое. В заведениях, вроде этого… – он обвел взглядом зал, – должно работать много негров. В традициях местного колорита нанимать таких, как я, на работу. – Снова на его лице мелькнула ослепительная улыбка. – Это хорошая работа, но мои парни устроились еще лучше – они работают в кооперативе, а дочка хочет стать юристом.
– У вас трое детей?
– Два мальчика и девочка. Прошу меня извинить, но меня ждут за другими столиками, сэр.
– Да, конечно.
Дейсейн, когда официант ушел, взял кружку пива.
Он поднес ее к носу и задержал на несколько секунд. Резкий запах – запах подвала и грибов. Дейсейн вдруг вспомнил, что Дженни высоко отзывалась о местном сантарогском пиве. Он отхлебнул его – мягкое, некрепкое, с привкусом солода, – все, как Дженни говорила.
«Дженни, – подумал он, – Дженни… Дженни…»
Почему она никогда не приглашала его посетить Сантарогу, каждый раз уезжая домой на уик-энд, без каких-либо исключений? Их свидания всегда происходили в середине недели. Он вспомнил, что она рассказывала ему о себе: сирота, воспитывалась дядей Паже и его кузиной… Сарой.
Дейсейн сделал еще один глоток пива, затем попробовал суп. Действительно, вместе они пошли отлично. Сметана, как и пиво, имела тот же самый незнакомый привкус.
«Дженни действительно привязалась ко мне, – подумал Дейсейн. – Между нами возникло нечто, что-то возбуждающее. Но она никогда прямо не приглашала меня познакомиться со своими родственниками, посетить долину». Робкие намеки, прощупывание почвы, да, они были: «Что ты думаешь насчет практики в Сантароге? Ведь тогда ты сможешь время от времени обсуждать с дядей Ларри некоторые интересные случаи».
«Какие еще случаи?» – подумал Дейсейн, вспомнив этот разговор. В информации относительно Сантароги, которую обобщил доктор Селадор и которую он прочитал в папках, совершенно однозначно подчеркивалось: «Никаких сведений о случаях психических заболеваний».
«Дженни… Дженни…»
Дейсейн мысленно вернулся в ту ночь, когда она сделала ему решительное предложение: «Сможешь ли ты жить в Сантароге?». Это были уже не робкие попытки прощупать, что он думает о подобной возможности.
Он вспомнил, как удивленно воскликнул.
«Да с какой стати нам жить в Сантароге?»
«Потому что я не смогу жить нигде в другом месте». – Вот что она сказала тогда: Потому что я не смогу жить нигде в другом месте.
«Люби меня, люби мою долину».
Как он ни умолял ее объяснить, что заставляет ее принять это решение, ему так и не удалось вытянуть из нее ни слова. Для нее все было ясно. Под конец он вышел из себя, в нем кипел гнев, усиленный задетым мужским самолюбием. «Неужели она думает, что я не смогу содержать ее в каком-нибудь другом месте, а не только в Сантароге?»
«Приезжай в Сантарогу, сам увидишь», – умоляла она его.
«Если только ты решишься жить в другом месте».
Тупиковая ситуация.
При воспоминании об этой сцене щеки Дейсейна покрыл румянец. Заканчивалась последняя неделя их учебы в университете. Два дня она не отвечала на его звонки… А потом он сам уже решил не звонить ей. Дейсейн замкнулся в скорлупе своего уязвленного «эго».
И Дженни вернулась в свою драгоценную долину. Когда же он написал ей, усмирив свою гордыню, и предложил ей приехать к нему – ответа не последовало. Вернувшись в долину, она отрезала себя от внешнего мира.
Проклятая долина.
Дейсейн вздохнул и оглядел столовую, вспоминая, с каким волнением говорила Дженни о Сантароге. Этот зал с оббитыми панелями стенами, сантарожанцы, которых он видел здесь, совсем не соответствовали мысленным представлениям, что сложились у него в голове перед приездом сюда.
«Почему она не отвечала на мои письма? – спросил он себя. – Вероятно потому, что вышла замуж. И в этом все дело».
Официант обошел край бара с подносом в руках. Бармен поднял руку и крикнул:
– Уин!
Официант остановился и поставил поднос на стойку. Они приблизили друг к другу головы и начали перешептываться. По выражению их лиц Дейсейн понял, что они спорят. Вскоре официант произнес что-то, резко дернул головой, потом схватил поднос и отнес его к столику Дейсейна.
– Черт побери, вечно он сует нос в чужие дела! – сказал он и, поставив поднос на стол, принялся расставлять тарелки перед Дейсейном. – Хотел, чтобы я не подавал вам Джасперса! Лучшему другу Дженни – и не подавать Джасперса!
Гнев официанта уже остывал. Он, покачав головой, улыбнулся и поставил перед Дейсейном тарелку.
– Бармен, – начал Дейсейн. – Я слышал, он назвал вас Уином.
– Уинстон Бурдо, сэр, к вашим услугам. – Официант обогнул столик. – Не захотел давать мне пива Джасперса для вас, сэр! – Он взял с подноса покрытую инеем бутылку и поставил рядом с кружкой пива, которую принес в первый раз. – Это несколько хуже того, что я приносил раньше. Впрочем, в еде-то присутствует Джасперс. Никто, черт побери, не смеет указывать, что делать мне, а чего не делать!
– Джасперс, – повторил Дейсейн. – А я думал, что это только вид сыра.
Бурдо, плотно сжав губы, казалось, на мгновение задумался.
– Да нет же, сэр. Джасперс добавляют во всю продукцию, которую производит кооператив. Разве Дженни не говорила вам об этом? – Он нахмурил брови. – Вы что, никогда раньше не приезжали с ней в нашу долину, сэр?
– Да, не приезжал. – Дейсейн покачал головой отрицательно.
– Так вы доктор Дейсейн – Джилберт Дейсейн?
– Да.
– Вы – тот парень, в которого Дженни влюблена по уши. – Он ухмыльнулся и добавил: – Кушайте, сэр. Это отличная еда – пальчики оближешь.
Прежде, чем Дейсейн успел собрать воедино разбегавшиеся мысли, Бурдо повернулся и торопливо ушел.
«Тот парень, в которого Дженни влюблена по уши, – подумал Дейсейн. – Он использовал настоящее время – не прошедшее. – Дейсейн почувствовал, как гулко застучало сердце, но тут же обругал себя – ну не идиот ли он, что решил принять слова официанта всерьез! Да просто у Бурдо такая манера разговаривать! И не нужно строить из этого что-то особенное!»
В смущении он принялся за еду.
Ростбиф оказался таким, каким его расхваливал Бурдо: нежным, сочным. Сырный соус, которым была полита картошка, обладала тем же острым привкусом, что пиво и сметана.
«Тот парень, в которого Дженни влюблена по уши».
Эти слова продолжали отдаваться в голове Дейсейна, пока он ел, полностью запутав все его мысли.
Дейсейн оторвал взгляд от тарелки и стал искать взглядом Бурдо. Официанта нигде не было видно. Джасперс… он придавал еде острый запах и какой-то необычный привкус. Его внимание вернулось к бутылке пива, произведенного не кооперативом Джасперса. «Говорит, не такое вкусное?» – Он отхлебнул прямо из бутылки. Горький металлический вкус. Потом сделал глоток из кружки – пиво из нее оказалось мягким и успокаивающим. Дейсейн почувствовал, как по мере того, как с языка исчезает неприятный привкус, его голова проясняется.
Он поставил на стол кружку, бросил взгляд через весь зал и заметил, что бармен уставился на него с хмурым видом. Потом сантарожанец отвел взгляд.
На первый взгляд, все это казалось весьма несущественным: два пива, спор между официантом и барменом, с таким вниманием взирающим на его столик, – обычные мелочи, встречающиеся в жизни, но почему-то какую-то скрытую угрозу ощущал в них Дейсейн! Он напомнил себе, что два исследователя уже погибли в результате несчастных случаев в долине Сантарога – случайные смерти: первый погиб, когда его машина на слишком большой скорости не вписалась в поворот на горной дороге и свалилась в пропасть; второй сорвался со скалистого уступа в реку – и утонул. Несчастные случаи, вызванные естественными причинами, так уверяли проводившие расследование официальные лица.
Погруженный в раздумья, Дейсейн вернулся к еде.
Вскоре Бурдо принес клубнику, которая тоже оказалась очень вкусной.
– Как, сэр, нравится?
– Отлично! Лучше, чем пиво.
– Ну, пиво уж – моя вина, сэр. Возможно, как-нибудь в другой раз. – Он осторожно прокашлялся. – А Дженни знает, что вы здесь?
Дейсейн опустил ложку и стал вглядываться в тарелку с клубникой, словно пытаясь разглядеть в ней свое отражение. Перед глазами вдруг возникла Дженни – в красном платье, такая жизнерадостная и энергичная.
– Нет… еще не знает, – ответил он.
– Вы знаете, что Дженни до сих пор не вышла замуж?
Дейсейн взглянул на игравших в карты сантарожанцев. «Какой прекрасный у них загар на лице. Значит, Дженни еще не вышла замуж?» Доктор Паже оторвал взгляд от карт и сказал что-то человеку слева от него. Они оба рассмеялись.
– Ее… телефон указан в справочнике, мистер Бурдо? – спросил Дейсейн.
– Она живет вместе с доктором Паже, сэр. И почему бы вам не звать меня Уином?
Дейсейн посмотрел в лицо собеседника с резкими чертами мавританских предков, внезапно заинтересовавшись им. В его голосе звучал едва заметный акцент уроженца юга. А дружелюбие, то, с какой охотой он сообщал ему сведения о Дженни – все это было типично для южанина… С виду доверительная, дружеская беседа, но к ней примешивалось что-то еще: Бурдо как бы прощупывает его, осторожно пытается выведать какую-то информацию. Дейсейн почувствовал, как в нем просыпается психолог.
– Сколько лет вы живете здесь, в долине, Уин? – спросил он.
– Около двенадцати лет, сэр.
– А как вы попали сюда?
Бурдо покачал головой. Уголки рта тронула печальная улыбка.
– Сэр, лучше, если вы не будете знать эту историю.
– Но мне все же хочется услышать ее. – Дейсейн внимательно и выжидающе посмотрел на Бурдо. Где-то ведь должен найтись ключ, которым можно приоткрыть дверь ко всему загадочному в этой долине. «Дженни не замужем?» возможно, Бурдо и есть этот ключ. Негр вел разговор с некоторой застенчивостью, которая, как знал Дейсейн, располагает к доверительности. Сейчас он на это только и надеялся.
– Что ж, если вы действительно хотите знать, сэр, – начал Бурдо, – тогда слушайте. Я отбывал срок в тюрьме в Новом Орлеане (Дейсейн обратил внимание на резко усилившийся южный акцент). Мы ходили одной компанией, каждый занимался чем хотел, а от жаргона, на котором мы изъяснялись, у благопристойных граждан просто уши бы завяли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31