Дейсейн понял, что он бросил открытый вызов сантороганской части самого себя.
«Поступал ли так Бурдо? – подумал он. – Какими посылками обменивался он с адресатом из Луизианы?»
Бандероль, отправленная Селадору, – это словно бросить камнем по воробьям. Он вспомнил, как мальчишкой бросал камни в кота, который находился слишком далеко от него, и камни не долетали. Серый кот. Он вспомнил, как внезапно смолкли птицы в тетушкином саду, заметив крадущегося серого кота… недолет камня.
Паже был этим серым котом.
Кот в саду посмотрел вверх, на мгновение удивленный звуком упавшего неподалеку камня, оценил ситуацию и продолжил охоту, выказывая негодующее презрение к ребенку, который находился слишком далеко, чтобы добросить до него камень.
Что же сделал Паже?
Внезапно на Дейсейна снизошло озарение, когда человек чувствует себя окрыленным. И в эту секунду он понял, почему он чувствует себя таким ужасно одиноким.
У него не было компании, родного местечка в этом деловитом улье-общине, возможности уйти от принятия собственных же решений, одолевавших его. Каковы бы ни были его решения, независимо от последствий, – это были его решения. Возможно, Селадора ждет позор за провал его агента. Возможно, менее щедрыми станут дотации, получаемые университетом от государства и частных лиц. Но все дело было в том – и это было главное, – что Сантарога могла быть уничтожена.
И все из-за какого-то решения, которое на самом деле было просто жестом, попыткой доказать что-то самому себе, попыткой одного одинокого человека, стоявшего среди пустынных песчаных холмов, чьи мысли витали в фантазиях, кружась вокруг одинокой вороны и серого кота.
Сейчас настал момент для позитивных действий, и единственное, о чем он мог думать, это снова залезть в кузов и поесть.
Когда он оказался в замкнутом пространстве кузова грузовика и занялся приготовлением яичницы, грузовик протестующе поскрипывал. Голод мучал Дейсейна, но ему не хотелось этой пищи. Он знал, чего он хотел – того, от чего он сбежал сюда, того, чего так жаждало его тело, и эта боль вскоре стала невыносимой, его сутью…
Джасперс.
9
С наступлением темноты Дейсейн включил лампу, висевшую на стенке кузова грузовика, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик представлял собой крохотный мирок с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира сказывалось и здесь. Дейсейн посмотрел через окно на звезды – яркие отверстия в темном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвел взгляд в сторону.
Записи…
Те же самые вопросы, мучавшие его все это время, не могли не оказаться и в них:
Где дети?
Как и с кем Джасперс срабатывает не так, как надо, в результате чего появляются зомби?
Как может быть вся коммуна подсознательно настроена на желание убить человека?
В чем сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой тела человека?
Дейсейн сознавал всю опасность дать ответ на эти вопросы. Это были вопросы и в то же самое время в них же таился и ответ. Это прощупывание – именно при помощи этого и сантарожанцы настраиваются против вмешательства извне.
Он должен был сделать это. Как ребенок, который не поймет, что такое огонь и что нельзя совать в него руку, пока не обожжется, он должен был сделать это. Но, сделав это, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю историю команде Мейера Дэвидсона?
Если он действительно найдет ответы на свои вопросы и решится сделать полный и честный отчет, то позволит ли Сантарога ему поступить так?
Дейсейн понимал, что тут задействованы силы, против которых он не более чем свеча, мерцающая во время бури.
Он услышал шаги по песку, погасил свет, открыл дверь и выглянул из кузова.
К грузовику со стороны шоссе приближалась призрачная фигура – то ли женщина в коротком платье, то ли невысокий мужчина в пиджаке.
– Кто там? – крикнул Дейсейн.
– Джил!
– Дженни!
Он спрыгнул на песок и пошел навстречу ей.
– А я думал, что ты не придешь сюда. Ты ведь сказала мне…
– Прошу тебя, не подходи ближе, – сказала Дженни. Она остановилась в десяти шагах от него.
В ее голосе слышался какой-то странный надрыв. Дейсейн не знал, что ему делать.
– Джил, если ты не собираешься вернуться к дяде Ларри, то ты должен покинуть долину, – сказала она.
– Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Ты должен.
– Почему?
– Я… они хотят, чтобы ты уехал.
– Что я сделал?
– Ты опасен для нас. Мы все знаем об этом. Мы можем чувствовать это – ты опасен.
– Дженни… неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?
– Я не знаю! Я знаю лишь то, что ты опасен.
– И ты хочешь, чтобы я уехал?
– Я приказываю тебе уехать.
– Приказываешь мне? – Он слышал истерические нотки в ее голосе.
– Джил, прошу тебя.
– Я не могу уехать, Джен. Не могу.
– Ты должен.
– Я не могу.
– Тогда возвращайся к дяде Ларри. Мы позаботимся о тебе.
– Даже если я превращусь в зомби?
– Не говори так!
– Но ведь такое возможно, не так ли?
– Дорогой, мы в любом случае позаботимся о тебе!
– Вы заботитесь только о себе.
– Конечно.
– Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
– Да, знаю, – прошептала девушка.
– Тогда почему ты это делаешь со мной?
– Да ничего мы с тобой не делаем! – сквозь рыдания выкрикнула девушка.
– Это все ты делаешь… все это случилось из-за тебя.
– Я делаю единственное, что я должен делать.
– Ты не должен делать ничего.
– Ты хочешь, чтобы я говорил неправду… лгал?
– Джил, умоляю тебя. Ради меня… ради себя – уезжай!
– Или же вернуться к дяде Ларри?
– Да, прошу тебя.
– А что случится, если я не сделаю этого.
– Если ты действительно любишь меня… О Джил, я не смогу выдержать… если…
Она умолкла, слезы мешали ей говорить.
Дейсейн направился к ней.
– Дженни, не надо.
Она внезапно перестала плакать и начала отступать от него, тряся головой.
– Не подходи ко мне!
– Дженни, что с тобой?
Она прибавила шагу.
– Дженни, перестань!
Неожиданно она повернулась и бросилась бегом по дороге. Дейсейн побежал за ней, но потом остановился. Какой смысл догонять ее?
Он услышал ее истерический вопль:
– Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!
Он стоял, пораженный происшедшим, во внезапно наступившей тишине и очнулся, когда хлопнула дверца машины, стоявшей на дороге. Включились фары, а потом в направлении города поехал автомобиль.
Он вспомнил мягкий лунный свет на ее лице в сиянии звезд, два черных отверстия для глаз. Не лицо – а маска. Он побрел обратно к грузовику, в голове мелькали беспорядочные мысли: «Я люблю тебя! Не подходи!»
Что же мне на самом деле известно о Дженни? – спросил он себя.
Ничего… кроме того, что она любит меня.
А как же это ее: «Не подходи»?
Возможно ли, чтобы Дженни решилась говорить с ним таким требовательным тоном, умолять, приказывать?
Ему показалось, что он начинает сходить с ума от паранойи. Ее слова превосходили границы раздражительности влюбленного человека.
«Ты опасен. Мы все это знаем».
В самом деле, должны знать.
Во время того единения, осуществленного благодаря действию Джасперса, которое он пережил у озера, они должны были узнать, что он представляет для них опасность. Если бы ему удалось держаться подальше от той ерунды, отбросить ее – поняли бы они, что он опасен для них?
И что же им теперь остается делать, когда им известно, что он опасен? Ведь его действия нельзя расценить иначе, как предательство?»
Сантарога представилась ему, как некая обманчивая завеса спокойствия над бурлящим потоком насилия. Да, эти снисходительные, самоуверенные, как боги, сантарожанцы возвысились над первобытными силами природы. Но этот примитивизм не исчез, он остался, приобрел еще большую взрывную силу, потому что теперь он стал незаметнее, сжавшись в тугую пружину.
«Дженни должна ощущать это, – подумал Дейсейн. Ее любовь к нему не позволила бы ей выкрикнуть ему в лицо эти безумные слова: „Не подходи ко мне!“
Крик девушки все еще звенел у него в ушах.
И именно так нашли свою смерть те два предыдущих исследователя – вызвав срабатывание этой заведенной пружины, которой являлась Сантарога.
В сознание Дейсейна проникли чужие голоса, шедшие с другой стороны грузовика недалеко от дороги. Один голос определенно был женским. В отношении двух других он не мог быть уверен. Дейсейн обошел вокруг грузовика и внимательно начал всматриваться в темные пруды и песчаные холмы – ландшафт, заливаемый бледным лунным светом.
И тут среди холмов появился фонарь. Кто-то принялся водить им из стороны в сторону. Дейсейн увидел три смутно различаемых вблизи этого света фигуры и сразу вспомнил о ведьмах из «Макбета». Эти фигуры спустились вниз с холма, обошли пруд и вышли к стоянке.
Дейсейн не знал, следует ли ему окликнуть их. Возможно, они сбились с пути. Как же еще можно объяснить то, что эти трое человек находятся здесь посреди ночи?
От компании донесся смех, в котором смутно различались детские нотки. Потом тишину ночи разорвал четкий женский голос:
– О Пити! Как хорошо, что ты пошел с нами!
Дейсейн прокашлялся и сказал:
– Привет! – Потом громче повторил: – Привет!
Луч света сместился в его сторону. Звонкий женский голос произнес:
– На стоянке кто-то есть.
В ответ послышался невнятный мужской бас.
– Кто там? – спросила женщина.
– Просто водитель, – ответил Дейсейн. – Вы сбились с дороги.
– Мы вышли на охоту на лягушек. – Этот голос очень напоминал голосок мальчика.
Три фигуры направились к нему.
– Не лучшее место для пикника, – заметила женщина.
Дейсейн внимательно разглядывал приближающиеся фигуры. Слева был мальчик – без сомнения, мальчик. Похоже, он нес лук, а через плечо был перекинут колчан со стрелами. Женщина держала в руках острогу, а на плече висела мешковатая сумка. Мужчина нес фонарь и веревку с нанизанными на нее гигантскими лягушками. Они остановились около грузовика, и женщина, оперевшись спиной о него, сняла одну туфлю и высыпала попавший в нее песок.
– Вот отправились к пруду.
– М-м-м! – промычал мужчина.
– Мы уже поймали восемь, – похвастался мальчик. – Мама поджарит их на завтрак.
– Пити так хотел этого, – заметила женщина. – Я не могла отказать ему, в первый день, когда он дома.
– Я прошел испытание, – сказал мальчик. – Папа не прошел, а я прошел.
– Понимаю, – произнес Дейсейн. Он оглядел мужчину в свете фонаря, отражавшегося от алюминиевого борта кузова грузовика – высокий, худощавый, довольно неуклюжий; из-под вязаной спортивной шапочки выбивалась прядь каштановых волос. У него были безучастные глаза – просто какие-то две голубые стекляшки, где не было никакой мысли.
Женщина опять надела на ногу туфлю, а потом повторила то же действие и со второй. Она закуталась в тяжелый плащ, отчего казалось, что ее фигура отлита в рифленой бочке. Она была невысокого роста, не доставала и до плеча мужчины, но в ней ощущалась целеустремленность, которая напоминала Дейсейну Клару Шелер со стоянки подержанных автомобилей.
– Билл – первый из восьми поколений в семье, кто не выдержал испытаний, – сообщила женщина, надевая туфлю и выпрямляясь. – Они думают, что это из-за диеты его матери, которой она придерживалась, когда вынашивала его. Мы обручились раньше, чем… Но почему я все это рассказываю вам? По-моему, мы не знакомы.
– Дейсейн… Джилберт Дейсейн, – представился психолог и подумал: «Значит, вот так они заботятся о себе».
– Друг Дженни! – воскликнула женщина. – Теперь ясно.
Дейсейн посмотрел на мальчика. Пити. Ему, похоже, было не больше двенадцати лет, ростом он был почти с женщину. Когда луч фонаря скользнул по его лицу, Дейсейн рассмотрел его лицо – копию мужчины. Никаких сомнений – тот был отцом мальчика.
– Не свети сюда, Билл, – попросила женщина. Она говорила, тщательно выговаривая слова, словно обращалась к ребенку. – Не свети, милый.
– Свети вон туда, папа. – Мальчик направил неуверенную руку мужчины.
– Вот так хорошо, любимый, – сказала женщина. – По-моему, конец остроги зацепился за мой плащ. – Она засуетилась с мотком веревки, висевшим у нее на боку.
– М-м-м, – промычал мужчина.
Дейсейн уставился на него с леденящим душу ужасом. Он уже представлял себя на их месте: себя, Дженни, которая «заботится» о нем, своих детей, помогающих направлять руку с фонарем.
– Вот и все, – произнесла женщина, высвобождая веревку и привязывая ее к остроге. – Теперь, Билл, посвети вниз. На землю, милый.
– Вот сюда, папа, – подсказал мальчик.
– Хорошо, любимый, – сказала женщина и потрепала мужчину по щеке.
Дейсейну этот жест показался непристойным, ему захотелось отвернуться, но он не мог заставить себя шевельнуться.
– Он настоящий умница, наш Билл, – заметила женщина.
Мальчик начал играть с тетивой лука, натягивал ее, потом отпускал.
– Что вы делаете здесь, доктор Дейсейн? – неожиданно спросила женщина.
– Я… мне захотелось… некоторое время побыть одному. – Дейсейн заставил себя прямо посмотреть на женщину.
– Что ж, если вы действительно хотите побыть в одиночестве, то это именно то место, – согласилась она. – С вами все в порядке? Ничего… не беспокоит?
– Нет, все в порядке, – ответил Дейсейн. Его передернуло.
Мальчик вставил стрелу в лук и начал им размахивать.
– Меня зовут Мабель Йорик, – представилась женщина. – А это Билл, мой муж, наш сын Нити. Пити находился… вы догадываетесь, в клинике дока Паже. Он только что получил карантинное свидетельство.
– Я уже все прошел, – сообщил мальчик.
– Да, милый. – Женщина посмотрела на Дейсейна. – В следующем году он уедет учиться в колледж.
– Не слишком ли он молод? – спросил Дейсейн.
– Ему уже пятнадцать лет, – сообщила мать.
– М-м-м, – промычал мужчина.
Мальчик оттянул тетиву до упора. Наконечник стрелы сверкал в слабом свете фонаря.
Вверх, вниз… вправо, влево устремлялся наконечник стрелы.
Дейсейн отпрянул назад в беспокойстве, когда кончик стрелы чиркнул совсем рядом с его грудью. Пот выступил на лбу психолога. Он ощутил угрозу со стороны мальчика.
Инстинктивно Дейсейн переместился так, чтобы мужчина оказался между ним и Пити, однако в это время Йорик-старший отступил назад и перевел взгляд в сторону шоссе.
– По-моему, он слышит приближение машины, – произнесла женщина. – За нами должен приехать мой брат Джим и забрать нас. – Она удивленно покачала головой. – У нашего Билла необычайно острый слух.
Предчувствуя опасность, Дейсейн опустился на четвереньки. И в ту же секунду он услышал резкий звук натянутой тетивы и почувствовал, как мимо шеи пролетела стрела, ударившись в металлический борт кузова.
– Пити! – закричала женщина, выхватывая лук из рук мальчика. – Что ты вытворяешь?
– Она выскользнула, мама.
Дейсейн поднялся, настороженно глядя на этих людей.
– М-м-м, – промычал мужчина.
Мать повернулась к Дейсейну, держа лук в руке.
– Он пытался убить меня, – прошептал Дейсейн.
– Это произошло совершенно случайно! – оправдывался мальчик.
Мужчина угрожающе поднял фонарь.
Не глядя на мужа, женщина произнесла:
– Посвети вниз, дорогой.
И, сама сделав это, пристально посмотрела на Дейсейна.
– Вы ведь не думаете…
– Это вышло совершенно случайно, – повторил мальчик.
Дейсейн взглянул на стрелу. Она глубоко застряла в алюминиевой стене кузова грузовика на уровне груди. Дейсейн с трудом проглотил комок в пересохшем горле. Если бы он не нырнул в ту секунду… Несчастный случай. «Мы сожалеем, но это был несчастный случай. Мальчик игрался с луком, и тут стрела случайно соскользнула…»
Смерть в результате несчастного случая.
«Что же предупредило меня?» – подумал Дейсейн.
И знал уже ответ. Он лежал на поверхности его сознания, явно читаемый. В его мозгу словно что-то переключилось, и он узнал характерную для Сантароги особенность возникавшей из ничего угрозы. Конечным ее итогом являлась смерть.
– Это был просто несчастный случай, – прошептала женщина. Пити не обидит даже муху.
Она не верит в то, что говорит, Дейсейн видел это.
И видел это благодаря той невидимой нити, что связывала его с объединенным сознанием людей Сантароги. Он не сомневался в том, что услышал предупреждение, отправленное по этому каналу. И она тоже получила это сообщение.
– Неужели? – с сомнением спросил Дейсейн. Он еще раз взглянул на стрелу, торчавшую в борту кузова грузовика.
Женщина повернулась и, схватив сына за плечо одной рукой, потрясла перед ним луком.
– Ты хочешь вернуться назад? – спросила она. – В этом все дело?
– М-м-м, – промычал мужчина. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.
– Это произошло случайно, – повторил мальчик. Он явно уже был на грани истерики.
Женщина бросила на Дейсейна умоляющий взгляд.
– Вы ведь не скажете доктору Ларри ничего, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
«Поступал ли так Бурдо? – подумал он. – Какими посылками обменивался он с адресатом из Луизианы?»
Бандероль, отправленная Селадору, – это словно бросить камнем по воробьям. Он вспомнил, как мальчишкой бросал камни в кота, который находился слишком далеко от него, и камни не долетали. Серый кот. Он вспомнил, как внезапно смолкли птицы в тетушкином саду, заметив крадущегося серого кота… недолет камня.
Паже был этим серым котом.
Кот в саду посмотрел вверх, на мгновение удивленный звуком упавшего неподалеку камня, оценил ситуацию и продолжил охоту, выказывая негодующее презрение к ребенку, который находился слишком далеко, чтобы добросить до него камень.
Что же сделал Паже?
Внезапно на Дейсейна снизошло озарение, когда человек чувствует себя окрыленным. И в эту секунду он понял, почему он чувствует себя таким ужасно одиноким.
У него не было компании, родного местечка в этом деловитом улье-общине, возможности уйти от принятия собственных же решений, одолевавших его. Каковы бы ни были его решения, независимо от последствий, – это были его решения. Возможно, Селадора ждет позор за провал его агента. Возможно, менее щедрыми станут дотации, получаемые университетом от государства и частных лиц. Но все дело было в том – и это было главное, – что Сантарога могла быть уничтожена.
И все из-за какого-то решения, которое на самом деле было просто жестом, попыткой доказать что-то самому себе, попыткой одного одинокого человека, стоявшего среди пустынных песчаных холмов, чьи мысли витали в фантазиях, кружась вокруг одинокой вороны и серого кота.
Сейчас настал момент для позитивных действий, и единственное, о чем он мог думать, это снова залезть в кузов и поесть.
Когда он оказался в замкнутом пространстве кузова грузовика и занялся приготовлением яичницы, грузовик протестующе поскрипывал. Голод мучал Дейсейна, но ему не хотелось этой пищи. Он знал, чего он хотел – того, от чего он сбежал сюда, того, чего так жаждало его тело, и эта боль вскоре стала невыносимой, его сутью…
Джасперс.
9
С наступлением темноты Дейсейн включил лампу, висевшую на стенке кузова грузовика, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик представлял собой крохотный мирок с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира сказывалось и здесь. Дейсейн посмотрел через окно на звезды – яркие отверстия в темном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвел взгляд в сторону.
Записи…
Те же самые вопросы, мучавшие его все это время, не могли не оказаться и в них:
Где дети?
Как и с кем Джасперс срабатывает не так, как надо, в результате чего появляются зомби?
Как может быть вся коммуна подсознательно настроена на желание убить человека?
В чем сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой тела человека?
Дейсейн сознавал всю опасность дать ответ на эти вопросы. Это были вопросы и в то же самое время в них же таился и ответ. Это прощупывание – именно при помощи этого и сантарожанцы настраиваются против вмешательства извне.
Он должен был сделать это. Как ребенок, который не поймет, что такое огонь и что нельзя совать в него руку, пока не обожжется, он должен был сделать это. Но, сделав это, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю историю команде Мейера Дэвидсона?
Если он действительно найдет ответы на свои вопросы и решится сделать полный и честный отчет, то позволит ли Сантарога ему поступить так?
Дейсейн понимал, что тут задействованы силы, против которых он не более чем свеча, мерцающая во время бури.
Он услышал шаги по песку, погасил свет, открыл дверь и выглянул из кузова.
К грузовику со стороны шоссе приближалась призрачная фигура – то ли женщина в коротком платье, то ли невысокий мужчина в пиджаке.
– Кто там? – крикнул Дейсейн.
– Джил!
– Дженни!
Он спрыгнул на песок и пошел навстречу ей.
– А я думал, что ты не придешь сюда. Ты ведь сказала мне…
– Прошу тебя, не подходи ближе, – сказала Дженни. Она остановилась в десяти шагах от него.
В ее голосе слышался какой-то странный надрыв. Дейсейн не знал, что ему делать.
– Джил, если ты не собираешься вернуться к дяде Ларри, то ты должен покинуть долину, – сказала она.
– Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Ты должен.
– Почему?
– Я… они хотят, чтобы ты уехал.
– Что я сделал?
– Ты опасен для нас. Мы все знаем об этом. Мы можем чувствовать это – ты опасен.
– Дженни… неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?
– Я не знаю! Я знаю лишь то, что ты опасен.
– И ты хочешь, чтобы я уехал?
– Я приказываю тебе уехать.
– Приказываешь мне? – Он слышал истерические нотки в ее голосе.
– Джил, прошу тебя.
– Я не могу уехать, Джен. Не могу.
– Ты должен.
– Я не могу.
– Тогда возвращайся к дяде Ларри. Мы позаботимся о тебе.
– Даже если я превращусь в зомби?
– Не говори так!
– Но ведь такое возможно, не так ли?
– Дорогой, мы в любом случае позаботимся о тебе!
– Вы заботитесь только о себе.
– Конечно.
– Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
– Да, знаю, – прошептала девушка.
– Тогда почему ты это делаешь со мной?
– Да ничего мы с тобой не делаем! – сквозь рыдания выкрикнула девушка.
– Это все ты делаешь… все это случилось из-за тебя.
– Я делаю единственное, что я должен делать.
– Ты не должен делать ничего.
– Ты хочешь, чтобы я говорил неправду… лгал?
– Джил, умоляю тебя. Ради меня… ради себя – уезжай!
– Или же вернуться к дяде Ларри?
– Да, прошу тебя.
– А что случится, если я не сделаю этого.
– Если ты действительно любишь меня… О Джил, я не смогу выдержать… если…
Она умолкла, слезы мешали ей говорить.
Дейсейн направился к ней.
– Дженни, не надо.
Она внезапно перестала плакать и начала отступать от него, тряся головой.
– Не подходи ко мне!
– Дженни, что с тобой?
Она прибавила шагу.
– Дженни, перестань!
Неожиданно она повернулась и бросилась бегом по дороге. Дейсейн побежал за ней, но потом остановился. Какой смысл догонять ее?
Он услышал ее истерический вопль:
– Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!
Он стоял, пораженный происшедшим, во внезапно наступившей тишине и очнулся, когда хлопнула дверца машины, стоявшей на дороге. Включились фары, а потом в направлении города поехал автомобиль.
Он вспомнил мягкий лунный свет на ее лице в сиянии звезд, два черных отверстия для глаз. Не лицо – а маска. Он побрел обратно к грузовику, в голове мелькали беспорядочные мысли: «Я люблю тебя! Не подходи!»
Что же мне на самом деле известно о Дженни? – спросил он себя.
Ничего… кроме того, что она любит меня.
А как же это ее: «Не подходи»?
Возможно ли, чтобы Дженни решилась говорить с ним таким требовательным тоном, умолять, приказывать?
Ему показалось, что он начинает сходить с ума от паранойи. Ее слова превосходили границы раздражительности влюбленного человека.
«Ты опасен. Мы все это знаем».
В самом деле, должны знать.
Во время того единения, осуществленного благодаря действию Джасперса, которое он пережил у озера, они должны были узнать, что он представляет для них опасность. Если бы ему удалось держаться подальше от той ерунды, отбросить ее – поняли бы они, что он опасен для них?
И что же им теперь остается делать, когда им известно, что он опасен? Ведь его действия нельзя расценить иначе, как предательство?»
Сантарога представилась ему, как некая обманчивая завеса спокойствия над бурлящим потоком насилия. Да, эти снисходительные, самоуверенные, как боги, сантарожанцы возвысились над первобытными силами природы. Но этот примитивизм не исчез, он остался, приобрел еще большую взрывную силу, потому что теперь он стал незаметнее, сжавшись в тугую пружину.
«Дженни должна ощущать это, – подумал Дейсейн. Ее любовь к нему не позволила бы ей выкрикнуть ему в лицо эти безумные слова: „Не подходи ко мне!“
Крик девушки все еще звенел у него в ушах.
И именно так нашли свою смерть те два предыдущих исследователя – вызвав срабатывание этой заведенной пружины, которой являлась Сантарога.
В сознание Дейсейна проникли чужие голоса, шедшие с другой стороны грузовика недалеко от дороги. Один голос определенно был женским. В отношении двух других он не мог быть уверен. Дейсейн обошел вокруг грузовика и внимательно начал всматриваться в темные пруды и песчаные холмы – ландшафт, заливаемый бледным лунным светом.
И тут среди холмов появился фонарь. Кто-то принялся водить им из стороны в сторону. Дейсейн увидел три смутно различаемых вблизи этого света фигуры и сразу вспомнил о ведьмах из «Макбета». Эти фигуры спустились вниз с холма, обошли пруд и вышли к стоянке.
Дейсейн не знал, следует ли ему окликнуть их. Возможно, они сбились с пути. Как же еще можно объяснить то, что эти трое человек находятся здесь посреди ночи?
От компании донесся смех, в котором смутно различались детские нотки. Потом тишину ночи разорвал четкий женский голос:
– О Пити! Как хорошо, что ты пошел с нами!
Дейсейн прокашлялся и сказал:
– Привет! – Потом громче повторил: – Привет!
Луч света сместился в его сторону. Звонкий женский голос произнес:
– На стоянке кто-то есть.
В ответ послышался невнятный мужской бас.
– Кто там? – спросила женщина.
– Просто водитель, – ответил Дейсейн. – Вы сбились с дороги.
– Мы вышли на охоту на лягушек. – Этот голос очень напоминал голосок мальчика.
Три фигуры направились к нему.
– Не лучшее место для пикника, – заметила женщина.
Дейсейн внимательно разглядывал приближающиеся фигуры. Слева был мальчик – без сомнения, мальчик. Похоже, он нес лук, а через плечо был перекинут колчан со стрелами. Женщина держала в руках острогу, а на плече висела мешковатая сумка. Мужчина нес фонарь и веревку с нанизанными на нее гигантскими лягушками. Они остановились около грузовика, и женщина, оперевшись спиной о него, сняла одну туфлю и высыпала попавший в нее песок.
– Вот отправились к пруду.
– М-м-м! – промычал мужчина.
– Мы уже поймали восемь, – похвастался мальчик. – Мама поджарит их на завтрак.
– Пити так хотел этого, – заметила женщина. – Я не могла отказать ему, в первый день, когда он дома.
– Я прошел испытание, – сказал мальчик. – Папа не прошел, а я прошел.
– Понимаю, – произнес Дейсейн. Он оглядел мужчину в свете фонаря, отражавшегося от алюминиевого борта кузова грузовика – высокий, худощавый, довольно неуклюжий; из-под вязаной спортивной шапочки выбивалась прядь каштановых волос. У него были безучастные глаза – просто какие-то две голубые стекляшки, где не было никакой мысли.
Женщина опять надела на ногу туфлю, а потом повторила то же действие и со второй. Она закуталась в тяжелый плащ, отчего казалось, что ее фигура отлита в рифленой бочке. Она была невысокого роста, не доставала и до плеча мужчины, но в ней ощущалась целеустремленность, которая напоминала Дейсейну Клару Шелер со стоянки подержанных автомобилей.
– Билл – первый из восьми поколений в семье, кто не выдержал испытаний, – сообщила женщина, надевая туфлю и выпрямляясь. – Они думают, что это из-за диеты его матери, которой она придерживалась, когда вынашивала его. Мы обручились раньше, чем… Но почему я все это рассказываю вам? По-моему, мы не знакомы.
– Дейсейн… Джилберт Дейсейн, – представился психолог и подумал: «Значит, вот так они заботятся о себе».
– Друг Дженни! – воскликнула женщина. – Теперь ясно.
Дейсейн посмотрел на мальчика. Пити. Ему, похоже, было не больше двенадцати лет, ростом он был почти с женщину. Когда луч фонаря скользнул по его лицу, Дейсейн рассмотрел его лицо – копию мужчины. Никаких сомнений – тот был отцом мальчика.
– Не свети сюда, Билл, – попросила женщина. Она говорила, тщательно выговаривая слова, словно обращалась к ребенку. – Не свети, милый.
– Свети вон туда, папа. – Мальчик направил неуверенную руку мужчины.
– Вот так хорошо, любимый, – сказала женщина. – По-моему, конец остроги зацепился за мой плащ. – Она засуетилась с мотком веревки, висевшим у нее на боку.
– М-м-м, – промычал мужчина.
Дейсейн уставился на него с леденящим душу ужасом. Он уже представлял себя на их месте: себя, Дженни, которая «заботится» о нем, своих детей, помогающих направлять руку с фонарем.
– Вот и все, – произнесла женщина, высвобождая веревку и привязывая ее к остроге. – Теперь, Билл, посвети вниз. На землю, милый.
– Вот сюда, папа, – подсказал мальчик.
– Хорошо, любимый, – сказала женщина и потрепала мужчину по щеке.
Дейсейну этот жест показался непристойным, ему захотелось отвернуться, но он не мог заставить себя шевельнуться.
– Он настоящий умница, наш Билл, – заметила женщина.
Мальчик начал играть с тетивой лука, натягивал ее, потом отпускал.
– Что вы делаете здесь, доктор Дейсейн? – неожиданно спросила женщина.
– Я… мне захотелось… некоторое время побыть одному. – Дейсейн заставил себя прямо посмотреть на женщину.
– Что ж, если вы действительно хотите побыть в одиночестве, то это именно то место, – согласилась она. – С вами все в порядке? Ничего… не беспокоит?
– Нет, все в порядке, – ответил Дейсейн. Его передернуло.
Мальчик вставил стрелу в лук и начал им размахивать.
– Меня зовут Мабель Йорик, – представилась женщина. – А это Билл, мой муж, наш сын Нити. Пити находился… вы догадываетесь, в клинике дока Паже. Он только что получил карантинное свидетельство.
– Я уже все прошел, – сообщил мальчик.
– Да, милый. – Женщина посмотрела на Дейсейна. – В следующем году он уедет учиться в колледж.
– Не слишком ли он молод? – спросил Дейсейн.
– Ему уже пятнадцать лет, – сообщила мать.
– М-м-м, – промычал мужчина.
Мальчик оттянул тетиву до упора. Наконечник стрелы сверкал в слабом свете фонаря.
Вверх, вниз… вправо, влево устремлялся наконечник стрелы.
Дейсейн отпрянул назад в беспокойстве, когда кончик стрелы чиркнул совсем рядом с его грудью. Пот выступил на лбу психолога. Он ощутил угрозу со стороны мальчика.
Инстинктивно Дейсейн переместился так, чтобы мужчина оказался между ним и Пити, однако в это время Йорик-старший отступил назад и перевел взгляд в сторону шоссе.
– По-моему, он слышит приближение машины, – произнесла женщина. – За нами должен приехать мой брат Джим и забрать нас. – Она удивленно покачала головой. – У нашего Билла необычайно острый слух.
Предчувствуя опасность, Дейсейн опустился на четвереньки. И в ту же секунду он услышал резкий звук натянутой тетивы и почувствовал, как мимо шеи пролетела стрела, ударившись в металлический борт кузова.
– Пити! – закричала женщина, выхватывая лук из рук мальчика. – Что ты вытворяешь?
– Она выскользнула, мама.
Дейсейн поднялся, настороженно глядя на этих людей.
– М-м-м, – промычал мужчина.
Мать повернулась к Дейсейну, держа лук в руке.
– Он пытался убить меня, – прошептал Дейсейн.
– Это произошло совершенно случайно! – оправдывался мальчик.
Мужчина угрожающе поднял фонарь.
Не глядя на мужа, женщина произнесла:
– Посвети вниз, дорогой.
И, сама сделав это, пристально посмотрела на Дейсейна.
– Вы ведь не думаете…
– Это вышло совершенно случайно, – повторил мальчик.
Дейсейн взглянул на стрелу. Она глубоко застряла в алюминиевой стене кузова грузовика на уровне груди. Дейсейн с трудом проглотил комок в пересохшем горле. Если бы он не нырнул в ту секунду… Несчастный случай. «Мы сожалеем, но это был несчастный случай. Мальчик игрался с луком, и тут стрела случайно соскользнула…»
Смерть в результате несчастного случая.
«Что же предупредило меня?» – подумал Дейсейн.
И знал уже ответ. Он лежал на поверхности его сознания, явно читаемый. В его мозгу словно что-то переключилось, и он узнал характерную для Сантароги особенность возникавшей из ничего угрозы. Конечным ее итогом являлась смерть.
– Это был просто несчастный случай, – прошептала женщина. Пити не обидит даже муху.
Она не верит в то, что говорит, Дейсейн видел это.
И видел это благодаря той невидимой нити, что связывала его с объединенным сознанием людей Сантароги. Он не сомневался в том, что услышал предупреждение, отправленное по этому каналу. И она тоже получила это сообщение.
– Неужели? – с сомнением спросил Дейсейн. Он еще раз взглянул на стрелу, торчавшую в борту кузова грузовика.
Женщина повернулась и, схватив сына за плечо одной рукой, потрясла перед ним луком.
– Ты хочешь вернуться назад? – спросила она. – В этом все дело?
– М-м-м, – промычал мужчина. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.
– Это произошло случайно, – повторил мальчик. Он явно уже был на грани истерики.
Женщина бросила на Дейсейна умоляющий взгляд.
– Вы ведь не скажете доктору Ларри ничего, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31