Жиденькая бороденка и очки, явно откуда-то из науки или писатель и, похоже, приехал совсем недавно. Сидел и глазел по сторонам, видимо, находя ситуацию в селе такой же странной, как и Сергей.
Щербинский неожиданно толкнул горожанина локтем:
– Видишь вон того типа? – спросил он, – сегодня с утра приехал, говорит, журналист, как и ты, пишет что-то о буре. Что-то много вас в последнее время понаехало.
– "Журналист", – подумал Серега, – «А если как я, липовый, может, тоже клад ищет, прознал как-то».
– "Хотя вряд ли, рукопись была не слишком известная, в общем то про нее и не должен никто знать. Наверное, и правда журналист, вон и собаку привез. Собака хорошая, но дурная, ко всем, небось, лижется, знаю я такой тип".
Псина опять куда-то помчалась. Хозяин позвал ее, и та появилась из темного угла, аккуратно переступая через наваленные ружья.
– Фамилии его не помню, то ли Липкин, то ли Лапник, идиотская достаточно, – неожиданно добавил Щербинский, – и собаку притащил, с собакой тут вообще не место. Сам видишь, змей полно, людей мало, жизнь тяжела".
– "Завтра" – решил Сергей про себя, – «Завтра все выкопаю и уеду отсюда, а то еще этот попробует – пора бросать этот дурдом».
– Ну ладно, – сказал Сергей, поднимаясь, – Пойду я, мне еще матрас надо отыскать, уж темнеть скоро начнет.
Щербинский его не слышал. Он спал, уронив голову на стол.
Серега еще раз окинул взглядом зал и понял, наконец, что такого странного было в баре.
Напитки никто не продавал. Никто не стоял за стойкой, не принимал деньги. Каждый селянин подходил к полкам и брал, что хотел. Было ясно видно, что запасы спиртного на полках близки к истощению.
– "Что они будут делать, когда все закончится? Вместе сойдут с ума и перестреляют друг друга. Но меня к тому времени здесь не будет", – подумал Сергей, выходя в вечернее тепло.
Разумеется, он ошибался.
Вечер и правда наступил. Солнце уже скрылось за крышами разрушенных хат, и блики на реке приобрели красноватый оттенок.
Домой он пошел не сразу. Поначалу обшарил окрестные домики, нашел не слишком целый матрас и прихватил еще дровишек на растопку. Сгрузив все это возле домика, Серега отправился на реку, благо до нее тут было недалеко.
Нашел то же место, на котором сидел сегодня с утра, и снова сел, уставившись на Волгу. С утра это место сияло свежестью и жизнью, а теперь дышало миром и покоем. Миром и покоем для всего, кроме этого проклятого села. Деревушка на другой стороне, теперь выглядела особенно безопасно, над трубами домов курился тонкий дымок, свечой уходя в небо.
Солнце садилось, его было видно, как оно медленно спускается в Волгу, окрашивая блики на поверхности в красновато-оранжевый отсвет. Солнце было туманным, набухшим, нечетко прорисованным в парящей атмосфере, оно потеряло болезненную для глаза яркость, и теперь нижний край солнечного диска готовился слиться с поверхностью реки.
Сергей, задумчиво смотря на солнце, увидел, как с севера начало стремительно натаскивать неясную мглу, что группировалась подле солнца, клубясь и образуя ком синеватых туч, тянущих во все сторону дымчатые щупальца.
Резко дунул ветер, растрепал волосы и распахнул куртку, трава на берегу пригнулась, побежала волнами, а вдалеке зашумел бор.
Ветер дул резкими порывами, дул сильно и мощно, затем спадал до слабого бриза, затем снова дул в полную мощь.
Приезжий увидел, как от клубка сизых туч оторвалась одна, совершенно черная, с размытыми разодранными очертаниями, и бешено понеслась над рекой.
Секунду спустя она была уже над головой, а ветер дул сильным непрерывным потоком, сталкивая в глубь парка, если бы Сергей сейчас встал, то неминуемо был бы снесен ветром, но он сидел и во все глаза смотрел на невиданный катаклизм.
Вокруг потемнело, ветер хлестал по сгибающимся деревьям, пара веток с хрустом отломились, и понеслись по улице в вихре пыли. Черная туча застыла над селом, как огромная сумрачная крыша, темный свод, она закрыла все небо, задавила собой, и лишь у самого горизонта открылась щель, через которую странно светило солнце, окрашивая низкие облака в черно-красный цвет. Тяжелые тени пали на землю, нагоняя смятение, придавливая, а солнечный свет, пройдя через дымку на горизонте, стал какого-то болезненного желто-красного оттенка.
А ветер дул все сильнее, и Сергей видел, как на том берегу в этом ядовитом красноватом свете яростно мотаются деревья, с них срывает ветки и листву и потоком уносит на воду.
Ветер шумел в ушах, и если бы Сергею сейчас кто-то закричал, стоя лишь в полуметре позади, то он бы не услышал ни звука.
Буйство стихии достигло апогея, навевая воспоминания о давешней буре. Сергея мощным дуновением бросило на землю, и он вцепился руками в землю, а над головой свистело, да с шумом доносились брызги аж с поверхности Волги.
Сама река тоже утратила спокойствие. И теперь было видно, как по ее раньше гладкой поверхности ходили огромные разгоняемые ветром валы. Солнечный свет отражался на их рябых горбах, перекатывался, струился, выделял каждую волну. С верхушек некоторых валов срывались шапки густой, желтоватой пены, ее поднимало в воздух и рассеивало там, наполняя пространство холодными мелкими брызгами.
Брызги были липкими и ледяными, они оседали вокруг, липли на одежду, на руки, волосы. Сергей в изумлении глядел на это буйство, а солнце отражалось позади него в стекле автомобиля.
А затем туча прошла. Пронеслась дальше, давая дорогу чистому закатному небу. Туча уходила, унося с собой шквал, и теперь ветер стихал с каждой секундой.
Чистая полоска впереди ширилась и захватывала уходящее солнце. Ветер дунул еще пару раз и стих. Остался лишь ровный поток, что не срывал ветви и не гнул деревья.
Сергей поднялся, стряхнул с себя прилипшие прошлогодние листья и сухие ломкие веточки. Внизу, на Волге, валы все еще шли, но теперь на них не было барашков, они были гладкие, словно стекло и сверкающие, словно хром, отражающие солнце. Валы были редкие, небольшие и пологие, теперь было слышно, как они обрушиваются на песчаный пляж внизу.
Вообще, такие быстрые шквалы нередко бывают на Волге, но здесь, над селом Черепихово, буря приобретала прямо-таки мистический оттенок, пугая своей внезапностью.
– "Буря прошла над краем и ушла", – подумал Сергей, глядя на гладкие валы, что плескались внизу, – «Но в Черепихово она не закончилась, и продолжается до сих пор».
Ветер стих, утихло и буйство реки, а туча ушла на юг, унеся с собой шквал. Осталось лишь заходящее солнце. Сергей постоял, смотря на горизонт, надеясь увидеть зеленый луч.
Но, конечно, ничего не увидел.

4.

Возвращался он в нехорошем настроении, да и в каком можно быть, увидев черную тучу, словно являющую плохое предзнаменование. Тучу, превратившую тихий вечер в полную мрака стихию.
Не прибавили настроения и новые змеи, появившиеся на столбах за день, а также группа серых, подозрительно похожих на волков собак, стремительно метнувшихся в сторону перед машиной.
Пока Серега добирался до дома, успело окончательно стемнеть, и теперь в свете фар прыгали неясные тени разрушенных домов. Их коньки выделялись на фоне неба, как хребты неведомых, давно погибших чудовищ (проезжая один из крайних домов, Сергей заметил в окне неясный синеватый свет, источником которого была явно не керосиновая лампа или печка. Этот свет вовсе был не похож на живое свечение огня, свет в окне скорее напоминал о трухлявых гнилушках, о гнилых бревнах в глубине леса, да о дохлой рыбе на берегу черного пруда. Короче нехороший был свет. Сергей едва глянув на него, от греха подальше дал газу и быстро промчался опасное жилище).
Неподалеку от дома он все-таки остановился ненадолго, заметив прислоненный к стене разрушенного сарая топорик. Его Сергей прихватил с собой на всякий случай, может быть пригодится для колки дров.
Вот и синенький домик с совами на крыше, над коньком сияет первая вечерняя звезда, дает легкий блик на целые окна. Сергей зашел, затащил свой собранный скарб и снова разжег керосинку, а затем и печурку, наколов щепу топориком.
Перед сном Серега снова рассмотрел карту собора и не нашел обозначения странной ямы, что была выкопана в подвале. Не нашлось упоминания у нее и в истории села, что странно, ведь даже самые скрытые тайники имели обязательно хоть какое-то упоминание в летописях. А этот был совершенно неизвестен.
– "Что такое ценное могли прятать в этом тайнике?", – подумал Сергей, листая страницы летописей, – «Что за выемка?»
Время было позднее, а завтра он собирался встать пораньше, чтобы вырыть клад и уехать из этой безумной деревушки к обеду. Сергей погасил лампу, лег на найденный матрас и почти сразу же заснул.
Проснулся он глубокой ночью, и долго не мог понять, что же его разбудило. Печка потухла, и из оконных щелей дуло ночным холодом. Луна стояла над селом и заливала комнатку холодным ровным светом, бросая длинные тени деревьев снаружи на дощатый пол. Луна была в три четверти, и через окно можно было видеть ухмыляющееся лицо на диске ночного светила.
Что-то стучало в окно. Тихо стучало. Как стучит ветка дерева, когда дует слабенький ветер. Стучало и царапало. Легкие удары барабанили по стеклу, издавали временами царапающие звуки. Сергей встряхнул головой, отгоняя сон.
– "Дерево?", – подумал он.
Да нет, там никаких деревьев у окна, все растут в некотором отдалении, а в окно кто-то стучит. Только вот кто, лунный свет временами словно закрывает легкая тень, возникающая в такт ударам. Серега поднялся и тени деревьев на неровном полу, перекрыла его собственная тяжелая черная тень, он подошел к окну и выглянул через стекло.
В тот момент, когда Сергей заглядывал в окно, удары утихли.
Да и были ли они? Приезжий видел лишь гладкую пустую площадь без одного огонька, громаду собора неподалеку, да бесстрастно светила сверху луна. Свет яркий, холодный, хорошо видно всю площадь, ничему тут не укрыться. Затем через площадь промчался ободранный пес, а затем снова никого.
– "Почудилось" – подумал Сергей и отошел от окна, ступая по пятнам лунного света.
Когда он снова лег на кровать удары возобновились. Горожанин лежал недвижимо слушая вновь возникшие скребущие звуки. Пустите меня! Пустите! Пустите внутрь, здесь холодно!
Только вот кого пускать? Может это ночной мотылек стучится в окно? Да нет мотыльки летят на свет, разве что птица.
Легкая тень опять играла в лунном свете, на секунду заслоняя отпечатки деревьев и вновь исчезая. Сергей медленно сел, сна не было ни в одном глазу, и теперь он пристально глядел на трепыхающуюся тень.
Стук-стук. Стук-стук. А вот это уже не из-за окна, скорее в кухне, и тоже поскребывает, интересно что там?
– "Может сходить?" – спросил себя Сергей – «вдруг эта птица залетела и не может выбраться?».
Неожиданно недавно еще уютная комната потеряла весь свой уют, стало более просторной, более мрачной, разрезанная пополам лунным светом, теперь другая ее сторона, где ранее стояла печка была в абсолютной тьме. Серега медленно поднялся с кровати и в одних носках сделал шаг в сторону двери. Луна светила в спину делая комнату вокруг совершенно нереальной, казалось и сам горожанин находится здесь лишь отчасти, так бесшумно он ступал по некрашеным половицам.
Вот и дверь, а на ней лежит квадратное пятно лунного света, безумно ярко высвечивая глубокую трещину, проходящую по обветшавшим доскам.
Сергей замер, напряженно глядя на трещину, ему казалось, что она живет, извивается и корчится на досках как… Как змея! Трещина походила на змею что извивается и пытается вырваться из гладкой поверхности дерева. Одна из тех змей что висела на каждом столбе в селе. Змея умершая, но пытающаяся вернуться сюда, в виде трещины.
Одно из самых неприятных воспоминаний связанных со змеями осталось у Сергея с того времени когда ему было около шестнадцати. В то время Сергей плавал на теплоходе по Волге, по той самой реке что течет сейчас под обрывам всего в полукилометре позади, наверняка он тогда проплывал и Черепихово, не зная что окажется там при таких странных обстоятельствах. Его маршрут проходил через Кострому, которая тоже была недалеко отсюда. И в этой самой Костроме Серега посетил местный серпентарий, где как раз проходила выставка экзотических пресмыкающихся.
Сергей и ранее не любил змей. Но теперь с интересом осмотрел гадюк, кобр, полозов и ужей, лежавших в сильно одурманенном состоянии в стеклянных аквариумах. Дошел он и до стеклянного вольера с водой, в котором жила какая то водяная черепаха.
Он смотрел на черепаху, когда она внезапно встрепенулась и проплыла вперед, задев лапой какой то черный клубок, поднявшийся от движения со дна. Сергей секунду смотрел на него недоумевая, а затем неожиданно понял, что это такое.
Змея. Это была змея, которая скрутилась в тугой клубок, из которого торчала только одна голова с немигающими глазами, змея скрутившая себя в черный мячик медленно дрейфующий под водой. Через некоторое время приезжий понял и еще одну истину.
Змея была мертва. И была мертва давно. Вероятно каким то образом живая еще змея попала в аквариум к черепахе, плавала поверху, пыталась освободиться, а затем силы ее оставили и она пошла ко дну. Змея не могла больше дышать и попросту утонула в аквариуме, а агония скрутила ее в тугой комок из которого была видна лишь голова. Теперь она тихо плавала, от нее отрывались легкие маленькие чешуйки, а глаза были открыты и блестели, словно змея была еще жива.
Вид мертвой змеи плавающей лишь в полуметре от его лица. Наполнил Сергея ужасом, эта скрутившаяся ненормально змея плавающая в воде, где она не могла дышать, вызывал тошноту. Особенно мерзко было то, что не скрутись так змея, нельзя было сказать, что она умерла, ведь глаза у нее были по-прежнему открыты и по-прежнему ничего не выражали. Сергею приходила на ум картина, как обессиленное пресмыкающее тонет на дно, исходя жуткими судорогами, а блестящие глаза остаются без выражения и после того как конвульсии замирают.
Этот вид внешней жизни и внутренней смерти (Ведь Сергей не сразу понял что змея мертва), был так ужасен, что приезжий покинул выставку и до отплытия больше не сходил, на гостеприимный берег Костромы.
Вот эти воспоминания нахлынули на Сергея, когда он стоял и смотрел на выпирающую из дерева трещину. Все это село было таким. Вроде живущее снаружи, но мертвое и разлагающееся внутри, как утонувшая змея, село, под кровями домов которого поселился страх.
Поселилось, что-то большое, скользящее, похожее на мертвую змею, и пахнущее мускусом, вперемешку с гнилью. И Сергею внезапно пришла уверенность, что до бури оно жило, в том тайнике, вырытом, под подвалом в Черепиховском соборе.
Все это молнией пронеслось в голове горожанина, когда он стоял, взявшись за ручку двери. А лунный свет падал сзади, а в окно кто-то скребся.
Сергей потянул ручку на себя, распахнул дверь и тут в темноте раздался долгий мучительный вопль. В следующее мгновение Серега уже захлопнул дверь и сотрясаемый от нахлынувшего ужаса кинулся обратно к окну. Ноги подгибались и он тяжело упал на кровать широко открытыми глазами вглядываясь в дверь.
Затем он понял, что вопль раздался не внутри прихожей. А снаружи за окном. Тем более, что он повторился снова не более чем в пяти метрах от окна. Заунывный такой крик. Не то плач, не то хохот, а удары в стекло продолжались только теперь похоже колотили и в заднюю стену.
Сергей сидел, затравленно озираясь и вздрагивая при каждом ударе. Стуки становились все настойчивей и громче, вырабатывался даже некий ритм. Приезжий сидел в этом хаосе звуков и мучительно пытался подобрать, хоть одно логическое определение царящей вокруг вакханалии, да только не получалось, казалось десяток барабанов лупят одновременно. Оглушая и лишая рассудка. Давешний топорик по-прежнему мирно лежал у печки, Сергей пригибаясь подошел и схватил его в руку. Какое не какое а все ж оружие.
Грохот достиг небывалой величины и вдруг стих. Луна спокойно светила в окно, высвечивала драные половицы с грязными следами от ботинок Сергея. Наверху, там где находился чердак что-то заскрежетало и заворочалось. В тишине раздался мощный выдох, словно что-то тяжелое, огромное ворочалось над головой, как медведь шатун, забредший ночью в деревню. Сильно запахло зверем, вперемешку с запахом мускуса.
Снова раздался вопль, но уже в отдалении, затихающий, он сменился мяуканьем и упав на полтона наконец стих совсем.
Тишина, совсем тихо, только остро пахнет зверем, да какой то застарелой гнилью, тиной. Затем тяжелый удар в дверь:
– Открывай!!! – Чей то голос, невнятный, словно каша какая во рту. Да еще с сипом. А затем снова молчание.
Серега напряженно всматривался в окно, там пусто, лишь залитая луной площадь. Может это из местных кто пришел? Надрался в баре и пришел. Потому и каша во рту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40