Хотя нет, если противостоящие нам силы смогли сменить день на ночь, то они могли позаботится и о том, чтобы снаружи деревня выглядела нормально.
– Я ничего не вижу, – пропищал впереди Кузьмич, – отпустите, а? Я ведь устал.
– Вам, лесных тварей просто так не утомишь, а вообще мы уже пришли. Ну что встал? Пшееллл!!!
И снова подтолкнул змеюка сапогом. Селянин знал эти улицы с детства и ориентировался почти в полной темноте. Так или иначе он нащупал забор, а затем и входную дверь.
– Стойте тут. – Сказал он и аккуратно вошел в темный провал двери.
Горожане остановились. Кузьмича для верности повернули лицом к стене. Чтобы не плюнул ядом.
Слышно было как селянин топает к выключателю. Затем шаги прекратились, и из темных недр дома взметнулся тонкий поросячий визг. Но его тут же заглушили проклятья Щербинского и канонада выстрелов. Ружье громыхнуло пять или шесть раз, затем селянин позвал:
– Ну что вы там? Заходите!!!
Свет в доме вспыхнул, на оконной раме висело некое скрюченное тело. Горожане переглянулись и вошли внутрь. Щербинский невозмутимо клал в уголок свое поработавшее только что ружье, и его совсем не трогало, что на полу возле него в муках дохнут потрясающие по омерзительности твари. Чудища были чуть поменьше человека, и имели белесую прозрачную кожу, сквозь которую обильно просвечивали странной формы внутренности. Имели эти гадости разумеется по три глаза, и видно было, как ворочаются в глазницах огромные глазные яблоки чудища были основательно продырявлены, у некоторых не хватало конечностей, и они корчились и жутко воняли.
– Шабаш уже начался – заметил Щербинский, а затем дождался когда судороги последнего монстра замрут и выкинул одного за другим в окно.
Не Сергей не Лапников на такой подвиг бы не отважились. Они сразу начали набивать карманы патронами, а Сергей поплелся в кладовку искать себе что ни будь взамен утраченной куртки.
Во время этой суеты Кузьмич попытался сбежать, но его засекли, догнали и повалили на пол, и теперь он сидел привязанный к массивной чугунной буржуйке, которой, по Черепиховскому обычаю согревались селяне. Теперь змей сидел в полной неподвижности, погруженный в свои мысли, а скорее всего связываясь в очередной раз с хозяином.
– Надо поторопиться – произнес журналист, кидая взгляд на часы – похоже пока они не совсем разошлись. А то ведь пойдем в самое пекло, во время самого разгула шабаша.
Серега как раз отыскал себе приличный ватник, довольно еще крепкий, и почти без заплат. В нем можно было согреться, защититься от окружающего холода, а самое главное, он был толстый и не всякая тварь его прокусит.
– Вот бы еще пластинки стальные на него нашить. – Сказал Сергей, показывая ватник Щербинскому.
– А что же. Если так, то одевай сразу кольчугу. – Ухмыльнулся тот. – На ружья надо надеяться.
– Ну ты надейся на ружья, а от змеиного укуса он все-таки защитит.
– А от укуса той носорожьей твари, тоже? – Спросил иронически Лапников. – а ведь застрелись ее было можно.
– А давайте еще Кузьмича застрелим. – Без всякой связи сказал вдруг Щербинский.
– Садист. Мы может его отпустим, вот только разберемся со всем этим.
Послышалось бормотание и в окно влетел огромный черный нетопырь. Он пометался немного по комнате, затем его поймали за крылья и вышвырнули в окно. За окном раздался заливистый хохот, который впрочем скоро затих вдалеке.
– Я готов. – Сказал Лапников.
– Я тоже. – Произнес Серега и глянул на селянина. – Ну что, идем?
– Идем. – Ответил Щербинский и глянул осторожно в окно.
За окном было тихо, лишь только отчетливо шелестел дождь. Из лишенной стекла рамы потянуло ночным холодом. Ночным холодом в средине дня.
Черепиховцы снова глянули друг на друга.
– Как считаешь, – спросил Щербинский, – если уничтожим камень, он расколдуется? – и кивнул на гранитную статую Щербинского младшего.
– Кто знает… Пошли что ли. Быстрее найдем, быстрее все тут вернется на круги своя. Поднимайся чешуйчатый!
Это он уже адресовал сидящему лицом к стене Кузьмичу. Кузьмич зашипел, но нехотя все-таки поднялся.
– Двигай. – Сказал ему зоотехник и они вышли во влажную холодную тьму.
– На них тут же кто кинулся сбоку, но Сергей отреагировал вовремя и выпалил дважды в темноту. Оттуда выплеснулись дикие вопли и кто-то стеная уполз. Сверху лился потоками дождь, который временами превращался в мелкую ледяную крупу и больно стегал по непокрытым головам. Хорошо хоть куртки и ватник достаточно надежно защищали от непогоды. Кузьмича же ничего не защищало, но его это похоже не волновало. Впрочем скорее всего он уже просто стал холоднокровным и поэтому не ощущал холода.
– "А если от такой холодрыги", – подумал Серега, – "Он впадет в спячку? Я слышал змеи так поступают при холодах.
И они двинулись вниз по улице. По дороге, которая проходила мимо рощи на высоком берегу, мимо площади с Черепиховским собором, мимо бара «Левый берег», мимо оружейного магазина, и которая вела вниз по холму в густой лес, в котором скрывались Черепиховские и ныне названные «Черными» пруды.
Стало совершенно темно, лишь в низких черных облаках редко вспыхивали некие зарницы, на секунду освещая дорогу и движение темных тучевых масс в небесах. По этим зарницам они и ориентировались, упрямо не сворачивая с дороги. Ориентировались по зарницам, да еще их легко вел за собой будущий змей Кузьмич, похоже обладавший способностью видеть кое-как в темноте.
Шли молча, затем, когда справа замаячили неясные очертания чего-то огромного, судя по короне из корней, дворца культуры, Лапников произнес:
– Темно. Вот мы и наткнулись на наш глубинный страх. Наконец то мы оказались в такой темноте, что сами в ней идти почти не можем. А те, кто скрывается в темноте, видят нас прекрасно. Мы для них как на ладони, для этих порождений ночи. Они нас видят, они могут подкрасться, схватить, а мы их не увидим, пока они нас не коснуться.
– Ох Лапников – сказал Серега – кончай ты страсти нести, без тебя муторно. Мне теперь это все напоминает знаменитую аналогию. Купание в океане полном акул ночью. Только вот эта среда для нас родная, а ты если хочешь обезопаситься, возьми ка Кузьмича на мушку. Пусть увидят, что если попробуют дернуться, то змею ихнему каюк.
Лапников ткнул дробовиком в спину полузмею и Кузьмич боязливо дернулся, хотя и продолжал шагать ровно. Журналист снял ружье с предохранителя и произнес:
– А если у них другие моральные ценности? Может им на Кузьмича нашего вообще наплевать. Убьем беднягу и ладно. Они только посмеются мерзко и нас заграбастают.
Словно в подтверждении его слов издалека донесся резки лающий хохот. Как от стаи диких бабуинов, да вот только какие бабуины, если они имеют дело с тварями много хуже.
– Тсс! Стойте! – неожиданно произнес селянин.
Все встали как вкопанные, а Серега схватил за шиворот плененного Кузьмича.
– Там впереди, – сказал селянин, – только что кто-то шевелился.
– Бред!! – Простонал Лапников. – ну как так можно жить, когда не секунды ты не можешь оставаться в безопасности, ну как я могу еще идти с вами. Зная, что меня могут уничтожить в ближайшие пару секунд. Это тяжело. Я не могу…
– Тиха ты! – Шикнул Сергей. – На войне как на войне. Там действительно что-то шевелиться.
Кузьмич порывался что-то сказать, но ему приказали стоять молча. В наступившей тишине послышались гулкие шаги по асфальту. Блеснула яркая зарница и все увидели как к ним приближается человек. Шел он ровно, словно ничего не боясь, словно не было вокруг липкой тьмы и не сновали в ней темные подземные твари.
Направлялся этот тип к Черепиховцам, и при очередной вспышке стало видно, что одет он в деловой костюм тройку, сейчас несколько помятый и начищенные башмаки. Вид его в этом костюме, посреди Черепиховского мрака был настолько безумен, что люди Сергей со спутниками даже попятились прочь от него, заподозря сразу неладное. Самое неприятное было то, что пришелец счастливо улыбался и протягивал к людям руки.
Когда до него оставалось метра три Сергей спросил в лоб:
– Ты кто? – и попятился назад, потому, что тот уверенно шел на него.
– Друзья! – Безмерно счастливым голосом воскликнул этот тип. – Друзья я…
– Стой! – сказал Серега поднимая «Дракон». – Стой тебе говорят!
Человек встал. Вспыхнула молния и приезжий понял что самое странное было в человеке. Его глаза были спокойно, даже блаженно закрыты. Казалось он спит, и эти закрытые глаза абсолютно не вязались с счастливо улыбающимся ртом. Впрочем эта улыбка тоже малость походила на безумный оскал. И этот ухмыл раскрывался все больше и больше, пока перед людьми не осталось лица, а всю голову закрыл красноватый зияющий зев.
Пришелец застыл так, с открытым ртом, а затем в между зубами что то шевельнулось и на свет, прямо изо рта стал выползать, а вернее вываливаться толстый жирный червяк – змея. Эта гадость, сначала высунула треугольную серую голову, затем обвела губы, как жуткая пародия на язык, а потом стала потихоньку высовываться на поверхность.
Это было так омерзительно, что люди застыли, с отвращением глядя на творящееся. Затем кто-то из Черепиховцев (непонятно кто, потому что все смотрели на монстра), выстрелил в этого червяка из двух стволов.
Бывший человек, а ныне весьма мерзкий монстр квакнул, изо рта брызнул поток коричневой дурнопахнущей жижи и чудище недвижимо пало на землю, где и застыло.
– Однако, – и сказал только Щербинский, – каких только тварей не рождает лес.
– Лес, лес, – проговорил Серега, – нам надо идти, а то таких вокруг будет – завались.
И они двинулись в молчании дальше. Лапников плелся в самом хвосте колонны на подгибающихся ногах, и изумленно оглядывался.
А вокруг была тьма, а на часах было всего лишь половина четвертого. Их дорога вилась меж домов, иногда пересекала маленькие площаденки, дорожные перекрестки. Лапников неожиданно ускорил шаг и оказался рядом с Сергеем.
– А интересно, – сказал журналист, – почему лесные силы так любят тьму? Ведь во тьме все-таки сложнее ориентироваться.
– Тьму? Как вокруг? Тут в общем то тоже все ясно. Так как поклонники Змея несут в себе изначальное языческое зло, то и обстановку вокруг себя они должны составлять соответственную. А так как человеку из двух состояний суток, больше противна тьма, значит они тьму и составляют. Вот мы в ней и ходим, вот она на нас и давит.
– Хотите сказать что они могут выбирать среду по собственному усмотрению?
– Могут наверное, известно ведь, что языческих богов отождествляли с природой, а что может быть сильнее природы?
– Люди. – Сказал Лапников тихо. – Они могут что угодно с лесом сделать. Вырубить, сжечь, превратить в болото, уничтожить короче.
– Это то они могут, только победой над природой это не станет. Печально но без леса мы жить не можем. Уничтожив лес, уничтожим себя. Кроме того ведь недавняя буря тоже природное явление в конечном итоге. А что человек перед бурей…Ай!!
Бам! Бам! – громыхнул Серегин дробовик и шестиногий змее – жук полетел кувыркаясь во тьму. Оттуда плаксиво взвыли, видимо там сидело еще с десяток таких.
Щербинский плюнул – развели тут всяких.
– А тут горячеет – произнес приезжий.
– Скорее холодает. – Невозмутимо ответствовал зоотехник.
В подавленном молчании двинулись дальше. Дорога их вилась между деревенских домов, а затем выходила на высокий правый берег реки Волги. На этом месте Сергей сам не так давно сидел и смотрел на синюю воду. Тогда он думал что попал в западню. Но кто мог знать, что в такую.
Они остановились и сейчас, чтобы посмотреть на привычный пейзаж. То есть на пейзаж бывший когда-то привычным. Теперь же его уже вряд ли можно было назвать привлекательным или просто красивым.
Над Волгой сгустилась тьма. Вязкие ее хлопья медленно плыли над черными неподвижными водами, сталкивались в воздухе, озарялись багровыми зарницами.
Вода же в реке была абсолютно черная, гладкая и текла неторопливо, словно смоляной вар. Странно, но падающих ледяной дождь не мог вызвать на поверхности вроде бы воды не малейшей щербинки, или ряби. Шла эта вода тяжело и мрачно под ледяным небом и уходила в неизвестность, где ее скрывали клубы черного тумана.
Деревушки на том берегу видно не было, впрочем обзор ограничивался полусотней метров. Глянцевая поверхность воды ничего не отражала, и лишь во время вспышек зарниц можно было различить легкие тени, неслышно скользящие над мертвой водой.
Пейзаж был мрачен. Больше того он давил и вызывал неизбывную тоску, от его одного вида хотелось бросить все, плюнуть и просто сидеть здесь дожидаясь своей нелегкой участи.
– Ох! – вымолвил Лапников. – Вот и добрались до великой Русской реки. Вот такое и ждет нас на прудах. Вот такая черная мертвая вода. Она сомкнется над головой, и уже не сможешь пробиться к поверхности. Тебя будет тянуть за ноги вниз в глубину. На илистое дно…
– Мне это снилось. – Сказал вдруг Щербинский поворачиваясь к журналисту.
– Что?
– Снилось говорю. И не только мне, а и многим другим. Ты прямо слово в слово пересказал мой сон.
– Что мы тонем в воде? – переспросил Лапников. – И мы сами туда идем?! Господи…
Сергей повернулся к нему:
– Спокойней, еще никто не тонет, нет нужды считать эти сны пророческими.
– Темная вода. – Прошептал Лапников. – Она не отразит света… Сомкнется без плеска…
– Никакой темной воды! – Сказал Сергей. – Ведь в конечном итоге…Смотри!!!
– Ух! – воскликнул селянин -Ведь это…
Далеко впереди, над водой, почти на самом краю видимости вдруг блеснул ослепительный свет. Он вспыхнул так ярко, что глазам стало больно, но люди не отвели взгляда. Световой луч ширился и рос и скоро стало понятно, что это солнце прорвалось ненадолго, сквозь толстый слой туч, покрывающих проклятую деревню.
Желтоватый жизненесущий световой поток прорвал и разметал рваные тучевые покрывала. Он пал на темную воду и она ожила. Ожила, вспыхнула лазурным глубинным светом, а затем поверхность покрылась расплавленным солнечным золотом. Взыграла рябью, дробя тысячи солнечных зайчиков и бросая блики на отодвигающуюся прочь тьму.
А затем лазурную водную поверхность и ослепительный прорыв в облаках соединил толстый сияющий световой столб. И столб ширился и свет жизненосными потоками разливался по мертвым окрестностям. Он озарял округу и казалось налитое лучами пространство беззвучно поет в ликовании. Вот она извечна борьба света и тьмы. Потому что свет издревле нес жизнь. А тьма холод и смерть. Энтропия – вот истинное лицо тьмы. И поэтому бы так боимся всего темного, потому что жизнь это тепло энергия, а без энергии не будет и жизни.
Трое людей на крутом песчаном обрыве реки Волги стояли изумлено глядя на это зрелище. Светоносный поток, прорвавший так неожиданно ледяную тьму выглядел великолепным. А ведь это был всего лишь простой луч солнца.
– "А ведь я раньше и не знал, как нужен человеку простой солнечный свет. Не серый, прикрытый тучами, а вот такой, прямой яркий, дающий тепло"! – Подумал Сергей в изумлении. – «Ведь и растения любят свет. Все живое любит свет. Чудо какое!!!»
А световой поток, посияв минуту во всей своей красе начал медленно угасать и утончаться и световые зайчики на волнах бледнели и исчезали. А затем свет исчез, пролом в тучах медленно закрылся и лишь вода продолжала сохранять синеватый чистый оттенок, словно смогла принять и сохранить тот кусочек яркого Июльского дня, что царил снаружи.
Свет погас, но в трех испуганных тьмой людях он остался и продолжал сиять, укрепляя их разум и сердце. На берегу царило молчание. Затихли мерзкие гнусные вопли вдалеке, не шелестели черные тени над волнами и тьма вокруг уже не казалась такой враждебной.
– Это знак. – Произнес Сергей отрешенно. – Я бы сказал даже знамение.
– Это значит что мы все-таки не одни? – Лапников все еще изумленно оглядывался на речную поверхность и теперь все чувствовали пришедшее оттуда тепло.
– Я не знаю что за силы замешаны теперь на нашей стороне, но точно знаю, что мы все-таки не одиноки… Эй а куда делся Кузьмич?
– Тут он, где ж ему быть? – Моментом отозвался Щербинский. – видать не выносит он больше солнечного света. Скоро так и говорить разучится.
– Вставай Кузьмич. – Приказал приезжий разлегшемуся чуть неподалеку змею. Тот в попытке спастись от слепящего луча чуть ли не зарылся змеиной челюстью в землю.
Кузьмич постанывал. Вдвоем с селянином Сергей кое-как оторвал его от почвы, при этом пару раз ободрав руки о покрывавшую полузмея жесткую чешую.
– Что ж ты за змея такая, – бормотал под нос горожанин, – это больше динозаврам подходит, такая чешуя.
Светлое пятно затянуло так же как и минутой раньше на небе. Ландшафт снова принял унылый депрессивный вид, но троих людей он больше не гнел. Они знали, что за этим покровом из тьмы есть яркий свет и голубое летнее небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Я ничего не вижу, – пропищал впереди Кузьмич, – отпустите, а? Я ведь устал.
– Вам, лесных тварей просто так не утомишь, а вообще мы уже пришли. Ну что встал? Пшееллл!!!
И снова подтолкнул змеюка сапогом. Селянин знал эти улицы с детства и ориентировался почти в полной темноте. Так или иначе он нащупал забор, а затем и входную дверь.
– Стойте тут. – Сказал он и аккуратно вошел в темный провал двери.
Горожане остановились. Кузьмича для верности повернули лицом к стене. Чтобы не плюнул ядом.
Слышно было как селянин топает к выключателю. Затем шаги прекратились, и из темных недр дома взметнулся тонкий поросячий визг. Но его тут же заглушили проклятья Щербинского и канонада выстрелов. Ружье громыхнуло пять или шесть раз, затем селянин позвал:
– Ну что вы там? Заходите!!!
Свет в доме вспыхнул, на оконной раме висело некое скрюченное тело. Горожане переглянулись и вошли внутрь. Щербинский невозмутимо клал в уголок свое поработавшее только что ружье, и его совсем не трогало, что на полу возле него в муках дохнут потрясающие по омерзительности твари. Чудища были чуть поменьше человека, и имели белесую прозрачную кожу, сквозь которую обильно просвечивали странной формы внутренности. Имели эти гадости разумеется по три глаза, и видно было, как ворочаются в глазницах огромные глазные яблоки чудища были основательно продырявлены, у некоторых не хватало конечностей, и они корчились и жутко воняли.
– Шабаш уже начался – заметил Щербинский, а затем дождался когда судороги последнего монстра замрут и выкинул одного за другим в окно.
Не Сергей не Лапников на такой подвиг бы не отважились. Они сразу начали набивать карманы патронами, а Сергей поплелся в кладовку искать себе что ни будь взамен утраченной куртки.
Во время этой суеты Кузьмич попытался сбежать, но его засекли, догнали и повалили на пол, и теперь он сидел привязанный к массивной чугунной буржуйке, которой, по Черепиховскому обычаю согревались селяне. Теперь змей сидел в полной неподвижности, погруженный в свои мысли, а скорее всего связываясь в очередной раз с хозяином.
– Надо поторопиться – произнес журналист, кидая взгляд на часы – похоже пока они не совсем разошлись. А то ведь пойдем в самое пекло, во время самого разгула шабаша.
Серега как раз отыскал себе приличный ватник, довольно еще крепкий, и почти без заплат. В нем можно было согреться, защититься от окружающего холода, а самое главное, он был толстый и не всякая тварь его прокусит.
– Вот бы еще пластинки стальные на него нашить. – Сказал Сергей, показывая ватник Щербинскому.
– А что же. Если так, то одевай сразу кольчугу. – Ухмыльнулся тот. – На ружья надо надеяться.
– Ну ты надейся на ружья, а от змеиного укуса он все-таки защитит.
– А от укуса той носорожьей твари, тоже? – Спросил иронически Лапников. – а ведь застрелись ее было можно.
– А давайте еще Кузьмича застрелим. – Без всякой связи сказал вдруг Щербинский.
– Садист. Мы может его отпустим, вот только разберемся со всем этим.
Послышалось бормотание и в окно влетел огромный черный нетопырь. Он пометался немного по комнате, затем его поймали за крылья и вышвырнули в окно. За окном раздался заливистый хохот, который впрочем скоро затих вдалеке.
– Я готов. – Сказал Лапников.
– Я тоже. – Произнес Серега и глянул на селянина. – Ну что, идем?
– Идем. – Ответил Щербинский и глянул осторожно в окно.
За окном было тихо, лишь только отчетливо шелестел дождь. Из лишенной стекла рамы потянуло ночным холодом. Ночным холодом в средине дня.
Черепиховцы снова глянули друг на друга.
– Как считаешь, – спросил Щербинский, – если уничтожим камень, он расколдуется? – и кивнул на гранитную статую Щербинского младшего.
– Кто знает… Пошли что ли. Быстрее найдем, быстрее все тут вернется на круги своя. Поднимайся чешуйчатый!
Это он уже адресовал сидящему лицом к стене Кузьмичу. Кузьмич зашипел, но нехотя все-таки поднялся.
– Двигай. – Сказал ему зоотехник и они вышли во влажную холодную тьму.
– На них тут же кто кинулся сбоку, но Сергей отреагировал вовремя и выпалил дважды в темноту. Оттуда выплеснулись дикие вопли и кто-то стеная уполз. Сверху лился потоками дождь, который временами превращался в мелкую ледяную крупу и больно стегал по непокрытым головам. Хорошо хоть куртки и ватник достаточно надежно защищали от непогоды. Кузьмича же ничего не защищало, но его это похоже не волновало. Впрочем скорее всего он уже просто стал холоднокровным и поэтому не ощущал холода.
– "А если от такой холодрыги", – подумал Серега, – "Он впадет в спячку? Я слышал змеи так поступают при холодах.
И они двинулись вниз по улице. По дороге, которая проходила мимо рощи на высоком берегу, мимо площади с Черепиховским собором, мимо бара «Левый берег», мимо оружейного магазина, и которая вела вниз по холму в густой лес, в котором скрывались Черепиховские и ныне названные «Черными» пруды.
Стало совершенно темно, лишь в низких черных облаках редко вспыхивали некие зарницы, на секунду освещая дорогу и движение темных тучевых масс в небесах. По этим зарницам они и ориентировались, упрямо не сворачивая с дороги. Ориентировались по зарницам, да еще их легко вел за собой будущий змей Кузьмич, похоже обладавший способностью видеть кое-как в темноте.
Шли молча, затем, когда справа замаячили неясные очертания чего-то огромного, судя по короне из корней, дворца культуры, Лапников произнес:
– Темно. Вот мы и наткнулись на наш глубинный страх. Наконец то мы оказались в такой темноте, что сами в ней идти почти не можем. А те, кто скрывается в темноте, видят нас прекрасно. Мы для них как на ладони, для этих порождений ночи. Они нас видят, они могут подкрасться, схватить, а мы их не увидим, пока они нас не коснуться.
– Ох Лапников – сказал Серега – кончай ты страсти нести, без тебя муторно. Мне теперь это все напоминает знаменитую аналогию. Купание в океане полном акул ночью. Только вот эта среда для нас родная, а ты если хочешь обезопаситься, возьми ка Кузьмича на мушку. Пусть увидят, что если попробуют дернуться, то змею ихнему каюк.
Лапников ткнул дробовиком в спину полузмею и Кузьмич боязливо дернулся, хотя и продолжал шагать ровно. Журналист снял ружье с предохранителя и произнес:
– А если у них другие моральные ценности? Может им на Кузьмича нашего вообще наплевать. Убьем беднягу и ладно. Они только посмеются мерзко и нас заграбастают.
Словно в подтверждении его слов издалека донесся резки лающий хохот. Как от стаи диких бабуинов, да вот только какие бабуины, если они имеют дело с тварями много хуже.
– Тсс! Стойте! – неожиданно произнес селянин.
Все встали как вкопанные, а Серега схватил за шиворот плененного Кузьмича.
– Там впереди, – сказал селянин, – только что кто-то шевелился.
– Бред!! – Простонал Лапников. – ну как так можно жить, когда не секунды ты не можешь оставаться в безопасности, ну как я могу еще идти с вами. Зная, что меня могут уничтожить в ближайшие пару секунд. Это тяжело. Я не могу…
– Тиха ты! – Шикнул Сергей. – На войне как на войне. Там действительно что-то шевелиться.
Кузьмич порывался что-то сказать, но ему приказали стоять молча. В наступившей тишине послышались гулкие шаги по асфальту. Блеснула яркая зарница и все увидели как к ним приближается человек. Шел он ровно, словно ничего не боясь, словно не было вокруг липкой тьмы и не сновали в ней темные подземные твари.
Направлялся этот тип к Черепиховцам, и при очередной вспышке стало видно, что одет он в деловой костюм тройку, сейчас несколько помятый и начищенные башмаки. Вид его в этом костюме, посреди Черепиховского мрака был настолько безумен, что люди Сергей со спутниками даже попятились прочь от него, заподозря сразу неладное. Самое неприятное было то, что пришелец счастливо улыбался и протягивал к людям руки.
Когда до него оставалось метра три Сергей спросил в лоб:
– Ты кто? – и попятился назад, потому, что тот уверенно шел на него.
– Друзья! – Безмерно счастливым голосом воскликнул этот тип. – Друзья я…
– Стой! – сказал Серега поднимая «Дракон». – Стой тебе говорят!
Человек встал. Вспыхнула молния и приезжий понял что самое странное было в человеке. Его глаза были спокойно, даже блаженно закрыты. Казалось он спит, и эти закрытые глаза абсолютно не вязались с счастливо улыбающимся ртом. Впрочем эта улыбка тоже малость походила на безумный оскал. И этот ухмыл раскрывался все больше и больше, пока перед людьми не осталось лица, а всю голову закрыл красноватый зияющий зев.
Пришелец застыл так, с открытым ртом, а затем в между зубами что то шевельнулось и на свет, прямо изо рта стал выползать, а вернее вываливаться толстый жирный червяк – змея. Эта гадость, сначала высунула треугольную серую голову, затем обвела губы, как жуткая пародия на язык, а потом стала потихоньку высовываться на поверхность.
Это было так омерзительно, что люди застыли, с отвращением глядя на творящееся. Затем кто-то из Черепиховцев (непонятно кто, потому что все смотрели на монстра), выстрелил в этого червяка из двух стволов.
Бывший человек, а ныне весьма мерзкий монстр квакнул, изо рта брызнул поток коричневой дурнопахнущей жижи и чудище недвижимо пало на землю, где и застыло.
– Однако, – и сказал только Щербинский, – каких только тварей не рождает лес.
– Лес, лес, – проговорил Серега, – нам надо идти, а то таких вокруг будет – завались.
И они двинулись в молчании дальше. Лапников плелся в самом хвосте колонны на подгибающихся ногах, и изумленно оглядывался.
А вокруг была тьма, а на часах было всего лишь половина четвертого. Их дорога вилась меж домов, иногда пересекала маленькие площаденки, дорожные перекрестки. Лапников неожиданно ускорил шаг и оказался рядом с Сергеем.
– А интересно, – сказал журналист, – почему лесные силы так любят тьму? Ведь во тьме все-таки сложнее ориентироваться.
– Тьму? Как вокруг? Тут в общем то тоже все ясно. Так как поклонники Змея несут в себе изначальное языческое зло, то и обстановку вокруг себя они должны составлять соответственную. А так как человеку из двух состояний суток, больше противна тьма, значит они тьму и составляют. Вот мы в ней и ходим, вот она на нас и давит.
– Хотите сказать что они могут выбирать среду по собственному усмотрению?
– Могут наверное, известно ведь, что языческих богов отождествляли с природой, а что может быть сильнее природы?
– Люди. – Сказал Лапников тихо. – Они могут что угодно с лесом сделать. Вырубить, сжечь, превратить в болото, уничтожить короче.
– Это то они могут, только победой над природой это не станет. Печально но без леса мы жить не можем. Уничтожив лес, уничтожим себя. Кроме того ведь недавняя буря тоже природное явление в конечном итоге. А что человек перед бурей…Ай!!
Бам! Бам! – громыхнул Серегин дробовик и шестиногий змее – жук полетел кувыркаясь во тьму. Оттуда плаксиво взвыли, видимо там сидело еще с десяток таких.
Щербинский плюнул – развели тут всяких.
– А тут горячеет – произнес приезжий.
– Скорее холодает. – Невозмутимо ответствовал зоотехник.
В подавленном молчании двинулись дальше. Дорога их вилась между деревенских домов, а затем выходила на высокий правый берег реки Волги. На этом месте Сергей сам не так давно сидел и смотрел на синюю воду. Тогда он думал что попал в западню. Но кто мог знать, что в такую.
Они остановились и сейчас, чтобы посмотреть на привычный пейзаж. То есть на пейзаж бывший когда-то привычным. Теперь же его уже вряд ли можно было назвать привлекательным или просто красивым.
Над Волгой сгустилась тьма. Вязкие ее хлопья медленно плыли над черными неподвижными водами, сталкивались в воздухе, озарялись багровыми зарницами.
Вода же в реке была абсолютно черная, гладкая и текла неторопливо, словно смоляной вар. Странно, но падающих ледяной дождь не мог вызвать на поверхности вроде бы воды не малейшей щербинки, или ряби. Шла эта вода тяжело и мрачно под ледяным небом и уходила в неизвестность, где ее скрывали клубы черного тумана.
Деревушки на том берегу видно не было, впрочем обзор ограничивался полусотней метров. Глянцевая поверхность воды ничего не отражала, и лишь во время вспышек зарниц можно было различить легкие тени, неслышно скользящие над мертвой водой.
Пейзаж был мрачен. Больше того он давил и вызывал неизбывную тоску, от его одного вида хотелось бросить все, плюнуть и просто сидеть здесь дожидаясь своей нелегкой участи.
– Ох! – вымолвил Лапников. – Вот и добрались до великой Русской реки. Вот такое и ждет нас на прудах. Вот такая черная мертвая вода. Она сомкнется над головой, и уже не сможешь пробиться к поверхности. Тебя будет тянуть за ноги вниз в глубину. На илистое дно…
– Мне это снилось. – Сказал вдруг Щербинский поворачиваясь к журналисту.
– Что?
– Снилось говорю. И не только мне, а и многим другим. Ты прямо слово в слово пересказал мой сон.
– Что мы тонем в воде? – переспросил Лапников. – И мы сами туда идем?! Господи…
Сергей повернулся к нему:
– Спокойней, еще никто не тонет, нет нужды считать эти сны пророческими.
– Темная вода. – Прошептал Лапников. – Она не отразит света… Сомкнется без плеска…
– Никакой темной воды! – Сказал Сергей. – Ведь в конечном итоге…Смотри!!!
– Ух! – воскликнул селянин -Ведь это…
Далеко впереди, над водой, почти на самом краю видимости вдруг блеснул ослепительный свет. Он вспыхнул так ярко, что глазам стало больно, но люди не отвели взгляда. Световой луч ширился и рос и скоро стало понятно, что это солнце прорвалось ненадолго, сквозь толстый слой туч, покрывающих проклятую деревню.
Желтоватый жизненесущий световой поток прорвал и разметал рваные тучевые покрывала. Он пал на темную воду и она ожила. Ожила, вспыхнула лазурным глубинным светом, а затем поверхность покрылась расплавленным солнечным золотом. Взыграла рябью, дробя тысячи солнечных зайчиков и бросая блики на отодвигающуюся прочь тьму.
А затем лазурную водную поверхность и ослепительный прорыв в облаках соединил толстый сияющий световой столб. И столб ширился и свет жизненосными потоками разливался по мертвым окрестностям. Он озарял округу и казалось налитое лучами пространство беззвучно поет в ликовании. Вот она извечна борьба света и тьмы. Потому что свет издревле нес жизнь. А тьма холод и смерть. Энтропия – вот истинное лицо тьмы. И поэтому бы так боимся всего темного, потому что жизнь это тепло энергия, а без энергии не будет и жизни.
Трое людей на крутом песчаном обрыве реки Волги стояли изумлено глядя на это зрелище. Светоносный поток, прорвавший так неожиданно ледяную тьму выглядел великолепным. А ведь это был всего лишь простой луч солнца.
– "А ведь я раньше и не знал, как нужен человеку простой солнечный свет. Не серый, прикрытый тучами, а вот такой, прямой яркий, дающий тепло"! – Подумал Сергей в изумлении. – «Ведь и растения любят свет. Все живое любит свет. Чудо какое!!!»
А световой поток, посияв минуту во всей своей красе начал медленно угасать и утончаться и световые зайчики на волнах бледнели и исчезали. А затем свет исчез, пролом в тучах медленно закрылся и лишь вода продолжала сохранять синеватый чистый оттенок, словно смогла принять и сохранить тот кусочек яркого Июльского дня, что царил снаружи.
Свет погас, но в трех испуганных тьмой людях он остался и продолжал сиять, укрепляя их разум и сердце. На берегу царило молчание. Затихли мерзкие гнусные вопли вдалеке, не шелестели черные тени над волнами и тьма вокруг уже не казалась такой враждебной.
– Это знак. – Произнес Сергей отрешенно. – Я бы сказал даже знамение.
– Это значит что мы все-таки не одни? – Лапников все еще изумленно оглядывался на речную поверхность и теперь все чувствовали пришедшее оттуда тепло.
– Я не знаю что за силы замешаны теперь на нашей стороне, но точно знаю, что мы все-таки не одиноки… Эй а куда делся Кузьмич?
– Тут он, где ж ему быть? – Моментом отозвался Щербинский. – видать не выносит он больше солнечного света. Скоро так и говорить разучится.
– Вставай Кузьмич. – Приказал приезжий разлегшемуся чуть неподалеку змею. Тот в попытке спастись от слепящего луча чуть ли не зарылся змеиной челюстью в землю.
Кузьмич постанывал. Вдвоем с селянином Сергей кое-как оторвал его от почвы, при этом пару раз ободрав руки о покрывавшую полузмея жесткую чешую.
– Что ж ты за змея такая, – бормотал под нос горожанин, – это больше динозаврам подходит, такая чешуя.
Светлое пятно затянуло так же как и минутой раньше на небе. Ландшафт снова принял унылый депрессивный вид, но троих людей он больше не гнел. Они знали, что за этим покровом из тьмы есть яркий свет и голубое летнее небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40