– Да, конечно. Но погляди, что случилось с Полом. Ранен в ногу. Еще восемь дюймов, и ему попали бы в живот. Чуточку выше – в сердце.
Том безразлично пожал плечами.
– Пол поправляется, ты сам говорил.
– Дело не в этом, – возразил Джо. – Я не хочу закопать миллион долларов, чтобы при этом и меня закопали рядом.
– Мы не можем сразу же убежать, мы обсуждали это…
– Да, да, да, – прервал его Джо, – знаю, что обсуждали. Я по-прежнему согласен с самой идеей. Но не два года, это слишком тяжело.
– А сколько, по-твоему? – спросил Том.
– Год.
– Что, половина?
– Год – это достаточно долго, Том. Неужели ты хочешь прожить так, как мы живем, хотя бы один лишний день?
Том нахмурился, глядя в сторону. Он уставился на девушку в бикини, не видя ее.
– Идея заключается в том, чтобы послать эту жизнь к черту, – продолжал Джо. – Или ты забыл?
Исчерпав все свои доводы, Том покачал головой и произнес:
– Эх-х-х, боже.
– Год, – настаивал Джо.
Том помолчал еще несколько секунд, но наконец пожал плечами.
– Хорошо. Год.
– Отлично! – просиял Джо. Он улыбнулся, значительно более счастливый, чем раньше, и Том неохотно ухмыльнулся ему в ответ.

Глава 8

Существует некое странное ощущение смещения, когда покидаешь свою семью в десять или одиннадцать часов вечера и отправляешься на работу. Еще большее ощущение того, что это покидание – глубокое противоречие между семейной и служебной жизнью… Ни Тому, ни Джо никогда не удавалось перебороть в себе это чувство потери, но вслух они об этом никогда не говорили.
Возможно, если бы они работали в ночную смену постоянно, то привыкли бы и чувствовали себя точно так же, как тот, кто уходит на работу в восемь утра. Но регулярная перемена графика не давала возможности привыкнуть к особенностям какого-либо времени.
После случая с малышом на пляже они большей частью говорили об ограблении в машине по пути на работу или домой, и казалось, что оба предпочитают поездку в одиннадцать вечера в сторону города. Вероятно, этим разговорам помогало чувство отчуждения от семьи и дома, помогала также и темнота, ничем не освещенный интерьер машины – если не считать лампочек приборов и огней встречных машин. Словно они были изолированы, отделены от всего и могли сконцентрировать свои мысли на проблеме ограбления.
Этим вечером оба молчали в течение первых десяти-пятнадцати минут, когда ехали в западном направлении по скоростной магистрали Лонг-Айленда. Движение из города было умеренным и совсем незначительным в том направлении, куда двигались они. Думалось легко.
Джо вел свой «плимут», мысли его почти не касались дороги и машины, главным образом витали вдалеке, на Уолл-стрит, в маклерских конторах. Внезапно он сказал:
– Мы можем напугать их бомбой.
Голова Тома была полна собственных мыслей, касавшихся хранения облигаций, звонка к Вигано и разработки самого безопасного способа получения двух миллионов. Он посмотрел на профиль Джо в полутьме и спросил:
– Что?
– Мы бы смогли сделать это, – продолжал Джо. – Позвоним, скажем им, что в хранилище подложена бомба, затем как бы сами примем вызов.
– Не сработает. – Том отрицательно покачал головой.
– Но это поможет нам проникнуть туда, вот в чем прелесть.
– Конечно, – съязвил Том. – А вскоре появится еще пара парней, принявших этот вызов.
– Но должен же быть какой-то способ, – настаивал Джо.
– Нет.
– Подмажем диспетчера, чтобы он дал вызов нам, а не одной из машин того участка.
– Какого диспетчера? И сколько ты ему сунешь? Мы получаем миллион, а он сотню? Да он выдаст нас в течение недели. Или начнет шантажировать.
– Но должен же быть какой-то выход! – упорствовал Джо. Идея бомбы привлекала его своим драматизмом.
– Проблема не в том, чтобы войти, – сказал Том. – Проблема заключается в том, чтобы выйти с облигациями, и в том, где мы их спрячем, да еще и в том, как произвести обмен с Вигано.
Но Джо не хотел ничего этого слушать. Он настаивал на важности своей собственной области поиска.
– Все равно ведь нужно войти, – подчеркнул он.
– Мы войдем, – сказал Том. У него внезапно возникла идея. Он даже невольно выпрямился и расправил плечи. – Черт возьми!
Джо мельком глянул на него:
– Что еще?
– Когда состоится этот парад? Помнишь, было сообщение в газете о том, что состоится парад в честь каких-то астронавтов…
Джо нахмурился, пытаясь вспомнить.
– Где-то на следующей неделе. Кажется, семнадцатого. А что?
– Вот тогда мы и сделаем это, – заявил Том. Он ухмылялся до ушей.
– Во время парада?
Том был так возбужден, что не мог сидеть спокойно.
– Джо! – воскликнул он. – Я, черт побери, голова!
– Неужели? – скептически произнес Джо.
– Послушай меня, – настаивал Том. – Что мы собираемся украсть?
– Что? – Джо с неприязнью посмотрел на него.
– Подскажи-ка мне, – все больше возбуждался Том. – Просто скажи мне – что мы собираемся украсть?
– Облигации на предъявителя, – пожимая плечами, ответил Джо. – Как сказал Вигано.
– Деньги, – уточнил Том.
Джо согласно кивнул, утомленный и раздраженный.
– Ладно, ладно, деньги.
– Но не деньги, – сказал Том. Он продолжал ухмыляться, словно его щеки постоянно сами собой растягивались. – Понимаешь? Нам все равно предстоит превращать их в деньги.
– Еще минута, – пообещал Джо, – и я остановлю машину и трахну тебя по башке.
– Послушай меня, Джо. Суть в том, что деньги – это не просто долларовые банкноты. Различные вещи. Контрольные счета. Кредитные карточки. Биржевые сертификаты…
– Пожалуйста, ради бога, переходи к делу.
– А дело вот в чем, – сказал Том. – Все есть деньги, если ты думаешь, что это деньги. Так же, как Вигано думает, что эти облигации на предъявителя есть деньги.
– Он прав, – согласился Джо.
– Конечно, прав. И именно это решает нашу проблему.
– Да ну?
– Абсолютно, – подтвердил Том. – Это поможет нам войти, выйти, решает проблему сокрытия добычи, решает все.
– Не может быть, – скривился Джо.
– Может. – Том провел кончиками пальцев по решетке приборного щитка. – И поэтому мы провернем ограбление во время этого парада.

Джо

Я повел служебную машину по авеню Колумбуса к одной из пуэрториканских бакалейных лавок возле 86-й улицы и сказал своему напарнику Луи:
– Может быть, купишь нам «кока-колы»?
– Хорошая мысль, – согласился тот. Он был молодой парень, двадцати четырех лет, служил в полиции второй год. Волосы у него были чуточку длинноваты, по-моему, и я почти никогда не видел его без порезов бритвой на подбородке. Но он был хороший парень, тихий и не совался в чужие дела.
Я выключил двигатель еще до того, как Луи вышел из машины. Потом следил за тем, как он пересекает тротуар в солнечном свете, поправляет пояс, – и как только он вошел в магазин, я открыл дверцу, вышел, поднял капот машины и вынул пластину распределителя. Затем снова закрыл капот и сел за руль.
Поднималась волна жары. Судя по воротнику рубашки на затылке, влажность была выше допустимой. Работать в такой день было чертовски трудно.
И проводить парад тоже. Но его ведь не отменят?
Нет. Парад с серпантином по Уолл-стрит – это традиция, а традициям безразлично, какая погода. Парад проведут.
А Том и я – мы получим наши два миллиона.
Луи принес две бутылки «кока-колы». Мы открыли их и стали пить. Я не спешил сделать следующий шаг.
– Слишком жарко для преступлений, – заметил Луи. – Прекрасный ленивый день.
– Для преступлений никогда не жарко, – возразил я.
– Держу пари, – сказал он. – Держу пари, что сегодня в городе не произойдет ни одного крупного преступления. Скажем, до четырех часов дня.
– Полицейским азартные игры запрещены, – усмехнулся я. – За исключением игры в дурачка. – Я выпрямился, сделал еще глоток «колы» и сказал: – Пора двигаться. До конца дежурства остался час.
– По крайней мере, когда мы едем, дует ветерок, – сказал Луи.
– Проверим.
Я повернул ключ зажигания и, конечно, ничего не случилось.
– Это еще что? – воскликнул я.
Луи с отвращением посмотрел на ключ.
– Снова? – спросил он. Ибо это был третий раз за месяц, когда у нас ломалась машина – что и навело меня на эту мысль…
Я повозился с ключом. Ничего.
– Ну, чертовщина, – проворчал Луи.
– Вызывай участок, – посоветовал я. – С меня достаточно.
Пока он разговаривал с участком, я сидел на своем месте, изображая из себя страдальца. Луи закончил разговор и сообщил:
– Они пришлют буксирный грузовик.
– Подождем, – кивнул я. Он посмотрел на часы.
– Ты знаешь, сколько им потребуется времени, чтобы добраться сюда?
– Послушай, – сказал я, – нам не обязательно околачиваться здесь вдвоем. Почему бы тебе не вернуться в участок и не расписаться за нас обоих?
– Что, и оставить тебя здесь?
– Мне все равно. Серьезно. Нет никакой нужды торчать здесь обоим.
Луи хотелось поймать меня на слове, но он немного стеснялся, так что пришлось поуговаривать его. Наконец он спросил:
– Ты действительно не возражаешь?
– Так или иначе, мне ведь некуда идти.
– Ну… Ладно.
– Прекрасно, – сказал я. И когда он выходил из машины, добавил: – Не забудь расписаться за меня. Я обратно не вернусь.
– Будь спокоен, – уверил Луи. Он выбрался на тротуар, нагнувшись, заглянул в машину и сказал: – Спасибо, Джо.
– Ты сделаешь то же для меня в следующий раз.
– А следующий раз обязательно будет, да?
– Можешь не сомневаться.
Он рассмеялся, покачал головой и захлопнул дверцу. Я просидел почти полчаса, прежде чем появился грузовик. Из него вышли два парня, и один из них спросил:
– Что случилось?
– Никак не заводится, вот и все.
– Интересно, почему. – Он косо глянул на машину.
Только этого мне не хватало – механика-любителя. Единственное, что требуется от буксировщика, это оттащить машину туда, где ее смогут починить. Я сказал:
– Кто знает? Возможно, от жары. Давай посмотрим и выясним.
– Не напрягайся, – скривился он.
– Да мне это и не нужно. Через пятнадцать минут мое дежурство кончается.
Тогда они зацепили меня за передок и оттащили к полицейскому гаражу на Уэст-сайд.
Из гаража вышел механик. Негр, низкорослый и плотный, в форменных брюках и нижней рубашке без рукавов. Он обошел грузовик, подошел к моей машине и спросил:
– Проблемы?
– Никак не заводится, – объяснил я. – Сдохла.
– Попробуй-ка, – предложил он.
Ну, это уж глупо. Он думал, что мы затеяли всю эту возню с машиной в такой жаркий день, не сделав ни одной попытки? Но именно это они говорили всякий раз, и не имело смысла спорить с ним. Я повернул ключ, и послышался только щелчок. Я развел руками:
– Видишь?
– Сегодня ничего не смогу сделать, – заявил он.
– Плевать. Дежурство у меня закончилось две минуты назад. Мой партнер уже ушел.
Механик вздохнул, приготовил записную книжку и карандаш:
– Фамилия?
– Патрульный Джозеф Лумис, пятнадцатый участок.
Он записал это, затем обошел машину и списал все необходимые номера. Я ждал, зная заведенный порядок, и когда он вернулся, сразу протянул руку за блокнотом.
– Джон Хонкок, – сказал механик. Я кивнул, взял блокнот и написал свою фамилию в графе «подпись».
Я вернул блокнот, механик повернулся и махнул водителю грузовика.
– Поставь ее где-нибудь там, – крикнул он и рукой показал в дальний угол квартала.
Грузовик рывком тронулся, а секундой позже и машина. Моя голова дернулась назад, но не очень сильно. Для равновесия я по привычке вцепился в рулевое колесо, и мы покатили. Механик стоял на месте до тех пор, пока мы не проехали мимо, и смотрел на машину усталым и раздраженным взглядом.
У обочины на углу было свободное место. Грузовик остановился, и я вышел из машины, чтобы проследить, как ее туда ставят. Я посмотрел на часы, когда они заканчивали – было десять минут первого. Времени достаточно.
– Вас подвезти к участку? – спросил водитель грузовика. Я чуть было не сказал «да», на мгновение забыв, для чего все это делается. Но вовремя поймал себя и ответил:
– Нет, я пройдусь пешком.
– Как угодно.
Сейчас мне надо было погулять минут десять. Одним из дополнительных преимуществ совершения грабежа в форме было то, что полицейский – это единственный человек на земле, который может стоять на углу улицы, ничего не делая и не привлекая ничьего внимания. Слоняться – его работа. Другой сразу бросится в глаза: «Кто этот парень на углу? Что он замышляет?» Но только не полицейский.
Странно, что преступники не работают в нашей форме.
Спустя десять минут я направился обратно к тому месту, где оставил автомобиль. Ну кто обратит внимание на полицейского, возящегося возле патрульной машины? Я поднял капот, поставил распределитель на место, сел за руль, завел машину и направился туда, где должен был встретиться с Томом.

Том

Я добрался до Манхэттена, имея в запасе достаточно времени, проехал по Уэст-сайд и остановился в районе сороковых улиц возле Десятой авеню. Затем в кабине платного туалета вынул из сумки форму и переоделся.
У выхода на Десятую авеню меня остановила маленькая старушка в черном пальто – в такую-то погоду! – которая пожелала узнать, где можно купить билеты на междугородный автобус. Вначале я не мог сообразить, почему она пристает ко мне с такими вопросами, но потом вспомнил, что я в форме. Пришлось дать старушке подробную информацию. Она поблагодарила меня и засеменила прочь, поплотнее запахнув пальто, словно ее обдувал сильный ветер, не существующий для всех остальных.
По дороге к машине я задумался: что если это повторится, только в более опасном варианте, чем со старухой? Мы с Джо идем совершать преступление, а нас останавливает кто-нибудь, кого только что ограбили или у кого потерялся ребенок, или мы оказываемся первыми полицейскими на месте автомобильной катастрофы…
И что делать, если что-нибудь подобное случится? Нам пришлось бы остаться, нам пришлось бы играть роль полицейских. Просто не было бы никакого выбора: слишком подозрительно, если бы мы отказались выполнять свои обычные обязанности. Следующим полицейским, которые вскоре наверняка появились бы, сразу об этом расскажут, а мы не хотели, чтобы раньше времени кто-то заподозрил, что в городе есть два фальшивых полицейских, что-то замышляющих…
Это было бы чертовски нелепо: не совершить преступления по велению долга. Шагая, я ухмылялся, думая, что непременно скажу об этом Джо. Какое у него будет лицо!
В «шевроле» я открыл багажник и положил туда сумку с одеждой. Номера для машины находились здесь же, в сумке для покупок; они лежали уже неделю, с тех пор, как мы их нашли.
Я захлопнул багажник, сел за руль и поехал к пирсу. Пирсы города Нью-Йорка почти полностью разрушились за последние лет десять, поскольку большая часть портовых работ переместилась в Джерси, поэтому здесь есть множество мест, особенно под уэстсайдской магистралью, где можно найти необходимое уединение. Некоторые из компаний, занимающихся перевозками грузов, хранят здесь пустые трейлеры, и за образованными ими стенами можно скрыться от посторонних глаз.
Я приткнул «шевроле» у одной из распор трассы рядом с поставленным трейлером и посмотрел на часы. Времени оставалось достаточно.
День был жаркий, слишком жаркий, чтобы сидеть в машине. Я вышел из нее, запер на замок и прислонился к капоту в ожидании Джо.

Глава 9

Они услышали парад прежде, чем увидели его: выкрики толпы, маршевая музыка и барабаны. Главным образом барабаны, их можно было услышать за много кварталов.
Прислушиваясь к этим ритмичным и тревожным звукам, Том и Джо ощутили, как растет и ширится в душе волнение, беспокойство за исход дела…
Когда они встретились у пирса, оба были еще спокойны. Каждый успешно осуществил первую стадию общего плана: Джо заполучил служебную машину, Том переоделся в форму и нашел место, куда спрятать «шевроле». Затем, встретившись, они быстро сменили номера на служебной машине и дружно радовались тому, что все идет по плану.
Но когда они катили в город и особенно когда въехали в узкие улочки финансового сектора, оба стали думать о случайностях, непредвиденных обстоятельствах и обо всем, что может испортить самый лучший план в мире. Начало расти напряжение, и гром барабанов ничуть не помогал ему рассеяться.
Фирма «Паркер, Тобин, Истпул энд компани» находилась в угловом здании, причем фасад его смотрел на улицу, по которой проходил парад. Через квартал, у другого здания, была аркада, выходившая на следующую улицу. Именно к этой улице направлялись Том и Джо, за квартал от толпы и толкучки парада, но достаточно близко, чтобы все слышать.
Возле входа под аркаду находился пожарный гидрант. Джо поставил здесь машину, они вылезли и прошли под арками, оба автоматически шагая в такт барабанам.
Когда они ступили на тротуар, шум парада ударил по ушам словно повернули ручку громкости радио. Мимо проходил оркестр, оркестранты в красных и белых униформах мелькали в промежутках между людьми на тротуаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12