VadikV


50

Кимберли Кейтс: «Ангел Г
абриеля»



Кимберли Кейтс
Ангел Габриеля




«Дар любви»: АСТ; Москва; 1999
ISBN 5-237-02686-9
Оригинал: Kimberly Cates, “Gabriel's Angel”
Перевод: Элеонора Н. Питерская

Аннотация

Нет и не может быть для настоящ
ей женщины дара более драгоценного, чем дар любви. «Первые леди любовног
о романа» Джудит Макнот и Джуд Деверо и восходящие звезды жанра Кимберли
Кейтс, Андреа Кейн и Джудит О`Брайен дарят читательницам пять историй о л
юбви. Любви прекрасной и волшебной, страстной и обжигающей, чувственной
и святой. О любви, которая приходит неожиданно, чтобы стать светом во тьме
и смыслом жизни…

Кимберли Кейтс
Ангел Габриеля

Никогда воспоминания не быв
ают столь живы и ярки, как на Рождество.
Чарльз Диккенс

Я посвящаю эту повесть тем, кт
о многие годы подряд согревал наш праздник Рождества особым теплом. Я бл
агодарю вас всех за чудесные воспоминания о прошлом.
Я благодарю мою дочь Кейт, которая трехлетней малышкой в поисках подарко
в забралась в огромный рождественский чулок, так что из него наружу торч
али только ее лакированные туфельки.
Моего мужа Дэйва, который преподнес мне на Рождество в честь нашей помол
вки кольцо с бриллиантами, спрятав его в старинной форме для пудинга, и мы
счастливо живем с Дэйвом с тех самых пор.
Моих родителей Уоррена и Шерли Остром, которые в детстве радовали меня ц
елой вереницей волшебных рождественских праздников, и я до сих пор не мо
гу решить, какой же из них был самым лучшим. Я благодарю их за то, что каждое
Рождество нас навещал Санта-Клаус, и за то, что они готовили к празднику м
ножество необыкновенно вкусных вещей, а мы с моим братом Дэйвидом не тол
ько ели их сами, но и тайком угощали нашу любимую собаку.
Моего брата Дэйвида за то, что однажды он провел в битве со мной весь сочел
ьник, для чего мы использовали две армии золотых и серебряных рыцарей, ко
робку с которыми родители разрешили нам открыть до прихода Рождества. Во
споминание об этом чудесном дне Ц одно из самых лучших, связанных с моим
детством.

Пролог

Прижимаясь к стенам домов, маленькая детская фигурка в лохмотьях брела п
о лондонской улице: голодные светло-карие глаза, обветренное осунувшеес
я лицо и ноги, налитые усталостью от бесконечного хождения по занесенным
снегом тротуарам. Горло охрипло от пения рождественских гимнов на прони
зывающем ветру в напрасной попытке убедить прохожих купить ноты, которы
е с трудом удерживали заледеневшие пальцы.
«Как мало я продала сегодня!» Ц подумала девочка и еще больше съежилась,
но уже от страха. К несчастью, в это Рождество стояла слишком холодная пог
ода и даже самые добросердечные прохожие не останавливались, чтобы купи
ть ноты у бродячей торговки.
У нее же было одно желание: лечь где-нибудь и уснуть в мечтах о пылающем ог
не в очаге и горячих пирогах с мясом, о матери, которой она никогда не знал
а. Она не решалась вернуться домой, в тесную каморку над трактиром «Красн
ая собака». Она боялась. Конечно, она могла попытаться убедить отца, что се
годня торговля не шла и что она окоченела от холода. Но если отец будет пья
н? Или, хуже того, трезв и тогда упадет на колени, станет умолять ее о прощен
ии, и слезы потоками хлынут у него из глаз.
«Прости, голубка, но тоска раздирает мне душу… Я не могу жить без моей люби
мой Мойры…»
Тоска по жене, которую дочь не помнила, безысходность, истерзавшая душу Т
омаса Макшейна, положили конец его мечтам и погубили его голос, некогда л
учший тенор в Ирландии, сделав его хриплым и неуверенным.
Алана понимала, что отец не желает ей зла. Но когда печаль становилась нев
ыносимой, он отыскивал монеты, спрятанные ею где-нибудь в укромном уголк
е их крошечной каморки, и покупал единственное доступное ему утешение: б
утылку джина.
Жестокий порыв ветра раздул рваные юбки Аланы, и они, словно холодные щуп
альца, обвили ее голые ноги. Мороз пробирал Алану до самых костей, так что
у нее стучали зубы.
Но она не плакала, в этом не было никакого смысла: слезы ничего не изменят.
Они никогда ничего не меняли. Все так же изо дня в день она будет бродить п
о улицам, продавая ноты гимнов и баллад, пока не сделается добычей одного
из владельцев притонов, которые уже бросали на нее плотоядные взгляды. И
станет одной из многих, одной из тех девушек, что зарабатывают на жизнь по
близости от Флит-стрит, продавая свое тело за похлебку или моток яркой ле
нты.
Ц Поберегись, девчонка! Ц раздался над ее головой громкий голос, и Алан
а отскочила в сторону с пути двух высоких сильных мужчин в лакейских лив
реях. Она уже приготовилась дать им словесный отпор, но смолкла, увидев, ко
го они вели за собой.
Они вели за собой пони, белого, словно только что выпавший снег, с необычай
но длинной золотистой гривой и пышным хвостом. Седло с серебряным галуно
м украшало его спину, расшитая золотом синяя попона прикрывала круп, как
у рыцарских лошадей в давние времена.
Ц Какой чудесный рождественский подарок для молодого мистера Тристан
а! Ц заметил слуга ростом повыше. Ц То-то он обрадуется, когда его увидит
.
Он сказал «подарок»? Этот пони Ц подарок для какого-то мальчика? Алана см
отрела им вслед, и зависть закипала у нее в душе. Она в изумлении смотрела
на пони и знала, что никогда в жизни не видела ничего прекраснее. Скоро он
навсегда скроется из виду… Нет, она не могла этого перенести. Алана после
довала за слугами через лабиринт улиц до богатых особняков, окна которых
сияли в ночи, как маленькие солнца.
Она незаметно прокралась через ворота большого кирпичного дома и оказа
лась во дворе. Слуги привязали пони к столбу и скрылись за дверью. Осторож
но Алана приблизилась к удивительному белому пони и протянула руку, чтоб
ы хотя бы пальцем коснуться его шерсти. Пони заржал, потянулся к ней и нача
л жевать уголок ее рваной шали.
Ц Какой ты красивый! Ц шепнула Алана и сунула свою заледеневшую ладонь
в тепло шелковистой гривы.
Она не слышала, как отворилась дверь дома, и пришла в себя только от грубог
о окрика рассерженного слуги:
Ц Эй ты! Что ты тут делаешь?
В тот же миг раздался возглас восхищения, который заставил Алану поверну
ть голову, и она увидела мальчика лет двенадцати, с блестящими черными во
лосами и со сбившимся набок галстуком. Он стремительно сбежал по ступень
кам крыльца и бросился к пони. Заметив Алану, он остановился, глядя ей в ли
цо. Удивление появилось в его сияющих темных глазах.
Ц Я тебе сказал: убирайся отсюда, нищенка! Ц прорычал слуга, задыхаясь о
т ярости. Алана хорошо знала, что за этим последует удар, но мальчик встал
между ними.
Ц Не надо! Ведь она ничего не сделала. Ц Мальчик улыбнулся, и Алану охват
ило непонятное чувство радости. Ц Здравствуй. Меня зовут Тристан Рэмзи,
а тебя?
Алана не сразу поняла, что мальчик обращается к ней. Подростки, которых он
а знала, насмехались над младшими детьми и мучили их, они толкали и били их
и наслаждались, когда дети плакали. Они никогда не улыбались и никогда не
ласкали малышей. Алана недоверчиво смотрела на Тристана Рэмзи, ожидая, ч
то вот-вот он изо всех сил ущипнет ее, так что она вскрикнет от боли.
Ц Меня зовут Алана, Ц наконец решилась девочка. Тристан Рэмзи гладил ба
рхатистый нос пони испачканными краской пальцами, и его лицо выражало во
сторг и благоговение.
Ц Ты когда-нибудь видела такое чудо, Алана? Ц спросил Тристан, и Алана от
рицательно покачала головой. Ц Я назову его Галахед. Как звали того рыца
ря в легендах о короле Артуре.
Алана никогда не слышала о Галахеде, но если мальчик хвалил его, значит, ры
царь того заслуживал. Алане хотелось сесть у ног мальчика, как устраивал
ась она иногда у ног отца, и тот рассказывал ей истории о волшебных лебедя
х и сказочных ирландских королях. Должно быть, тоска появилась на ее лице,
потому что мальчик, нахмурившись, вдруг стал очень серьезным.
Щеки Аланы вспыхнули под покрывавшей их грязью. Она расправила подол пла
тья и спрятала под ним ноги в рваных башмаках, а шаль натянула так, чтобы с
крыть большую дыру, через которую просвечивало колено.
Словно почувствовав ее смущение, мальчик опустил глаза. Потом, улыбнувши
сь, он снова обратился к ней:
Ц Знаешь, теперь, когда у меня есть Галахед, мне больше ничего не нужно. По
этому мне не нужно и вот это.
Он порылся в кармане, вытащил что-то и положил это в руку Аланы. Предмет бы
л твердый, круглый и теплый. Алана взглянула и чуть не выронила его из рук.

Ц Да это же целая гинея! Ц воскликнула она, как если бы он положил ей в ру
ку звезду с неба.
Ц Мне ее подарили на Рождество. А теперь я дарю ее тебе.
Ц Я не могу ее взять, Ц пролепетала Алана.
Ц Мне не нужны деньги, Ц объявил Тристан великодушно. Ц Я буду самым ве
ликим художником на свете. Когда я стану взрослым, я отправлюсь в Рим, чтоб
ы увидеть произведения Микеланджело, и сам нарисую что-нибудь еще более
замечательное.
Рот Аланы округлился от удивления при виде уверенности Тристана, его тве
рдой решимости, которая показалась бы странной в любом другом мальчике.
Может, он воздержался от щипков именно потому, что приберегал их для како
го-то Мики Анджело.
Ц Возьми ее, Ц сказал Тристан и сжал пальцы Аланы, чтобы из них не выпала
гинея. Ц Это мое рождественское желание, а рождественские желания волш
ебные и всегда исполняются.
Алана смотрела мальчику в лицо, запоминая его черты. Упрямый подбородок,
добрый красивый рот, созданный для улыбки, веселые темные глаза с озорны
ми искорками, но все равно великодушные, какие редко встретишь. В этот миг
Алана последовала бы за Тристаном Рэмзи куда угодно, только позови он ее.

Ц Волшебные желания, Ц повторила она, глядя на сияние золотой гинеи в с
воей испачканной ладони. Ей казалось, что она умрет от счастья. Она крепко
сжала в руке монету и побежала к воротам, прежде чем Тристан успел замети
ть слезы в ее глазах.
Но Алана не выбежала на улицу, а спряталась за столбом и подождала, пока вс
е не уйдут в дом. Затем она приблизилась к одному из сияющих в ночи окон и з
аглянула внутрь. Так, у окна, она и простояла почти до рассвета, наблюдая з
а рождественским праздником внутри, не чувствуя пронзительного холода,
резкого ветра, темноты, забыв об отце, который ждал ее.
Когда в гостиной был опустошен последний бокал, съеден последний кусок р
ождественского пудинга и последний поцелуй прозвучал под венком из оме
лы, Алана наконец оторвалась от окна.
Она заметила, что наступил рассвет, и чувство вины охватило ее с ужасающе
й силой. Бедный папа, ведь он истерзался, ожидая ее! Но, отсутствуй она даже
целую неделю, он все бы ей простил, увидев, что она заработала целую гинею.

Папа протянет руку, трясущимися пальцами схватит золотую монету и прижм
ет ее к груди, прославляя святых и свою незабвенную Мойру и обещая Алане к
упить новую теплую шаль, угля для очага и устроить пир, достойный великих
древних королей Ирландии. А затем гинея исчезнет неизвестно куда, как и н
есбыточные мечты, похожие на волшебные сказки, которые так любит рассказ
ывать отец: о том, как он похитил у таинственного короля брошь, которой Ала
на закалывает свою шаль, и о том, как в один прекрасный день невесть откуда
у них появится замечательный дом, во дворе Ц стада откормленных гусей, а
в доме кровати с перинами, набитыми гусиным пухом.
Алана невольно вздрогнула, представив, как гинея исчезает в грязном карм
ане отца.
Нет, ни за что Ц рождественская гинея Тристана Рэмзи по праву принадлеж
ит только ей одной. Она никогда не расстанется с подарком, как бы голодно и
холодно ей ни было. Она сохранит ее как память о мальчике с ослепительной
улыбкой и смеющимися глазами по имени Тристан и о пони, названном Галахе
дом. Она сохранит ее как напоминание о волшебстве Рождества и о том, что же
лания и мечты обязательно сбываются, если ты твердо веришь в них.
Она поклялась себе, что каждое Рождество будет приходить к этому окну, чт
обы снова увидеть камин, украшенный гирляндами остролиста, и евангельск
ие истории, разыгрываемые перед огнем. И будет представлять себе, что она
там, в доме, вместе со всеми членами семьи Рэмзи, и что темные глаза Триста
на смотрят в ее глаза и что осуществились все до единого ее желания.

Глава 1

Шестнадцать лет спустя…
Никто не должен оставаться в одиночестве на Рождество, но Алана Макшейн
никогда не знала ничего другого, кроме одиночества. Она прижала руку в ми
тенке к покрытому морозными узорами стеклу, набираясь мужества, чтобы в
последний раз заглянуть в комнату. И навсегда попрощаться с мечтой, кото
рая никогда не осуществится.
Сегодня она расстанется с тем, что никогда не станет ее жизнью: беззаботн
ым смехом, нежными объятиями любящих рук, гирляндами остролиста, рождест
венским пудингом и поцелуями под венком из омелы.
И еще она навсегда расстанется с Тристаном Рэмзи.
Как хотелось ей погрузить свои пальцы в черные волны его волос, что она де
лала только в мечтах… Как хотелось ей прижаться губами к его губам, вкуса
которых она никогда не узнает… Она дрожала всем телом, ловя полный страс
ти взгляд его черных глаз, но этот взгляд предназначался не ей.
С тех пор как Алана себя помнила, она всегда любила Тристана Рэмзи, но приш
ло время посмотреть правде в глаза. Потому что, сколько бы она ни стояла сн
аружи у окна, на свете не было магической силы, способной перенести ее с мо
розной улицы в теплую гостиную, наполненную смехом Тристана. Самая пылка
я мечта не могла превратить ее в женщину, достойную того, чтобы Тристан вв
ел ее в праздничный мир Рождества и своей любви.
Алане исполнилось семнадцать, когда она заметила первые признаки надви
гающейся беды: она увидела, что Тристан поддался чарам воспитанницы свое
го отца, хрупкой белокурой красавицы, нежной, словно оранжерейный цветок
. В то далекое Рождество Тристан вступал в будущее вместе с невестой и сон
мом надежд. Будущее, в котором Алане не было места.
Сердце ее было разбито, и она потом целых семь лет не приближалась к окну,
убеждая себя, что не нужна Тристану, что не имеет больше права опекать его
издалека. Но как бы она ни отдалялась от Тристана, Алана не могла разорват
ь мистические узы, возникшие между ними в то Рождество, когда он вложил ей
в руку гинею. Эти узы не прервутся никогда, даже если ее с Тристаном раздел
ит равнодушная вечность.
И вот теперь она снова у знакомого окна. Резкий ветер срывал с ее головы пр
остой серый капор, трепал пряди рыжевато-каштановых волос, заставлял сл
езиться и без того мокрые глаза. Алана вытерла слезы, сердясь, что горюет о
потери того, что никогда ей не принадлежало.
Она приготовилась заглянуть в дом, заранее зная, что там увидит: блики огн
я на модных атласных бальных платьях, белоснежные накрахмаленные ворот
нички, подпирающие твердые мужские подбородки, веселые игры и танцы, и вв
ерху, над головами, украшенный лентами, яблоками и горящими свечами вено
к из омелы, привлекающий для поцелуев то одну, то другую пару.
Но, заглянув в окно через стекло и через вереницу лет, так надолго отделив
ших ее от празднества внутри, Алана в потрясении прикрыла рот невольно з
адрожавшей рукой. Ни единая веточка остролиста не украшала гостиную, и к
омната была погружена в грустный полумрак.
Куда же все подевались? Куда пропали смеющиеся сестры Тристана, его надм
енный отец и цветущая розовощекая мать, заботливо опекавшая свое семейс
тво? А где сам Тристан?
Может, за те семь лет, что Алана запрещала себе приходить сюда на Рождеств
о, семейство Рэмзи навсегда покинуло свой уютный дом? Скорбь потери сжал
а ей сердце, как если бы в доме жили ее родные.
И вдруг Алана увидела его. Без сюртука, в рубашке и черных панталонах, он с
идел в кожаном кресле, сгорбив широкие плечи и подперев голову рукой. Бес
покойные пальцы ворошили темные волосы, лицо с обострившимися чертами б
ыло угрюмым и печальным.
Ц Тристан, Ц позвала она шепотом, но, конечно, он не мог ее услышать. Не мо
г он и догадаться, что она стоит за окном. Ц Боже мой, Тристан, в чем дело? Чт
о случилось? Ц снова спросила она, обращаясь скорее к небесам, чем к само
му Тристану.
В этот момент дверь комнаты отворилась, и на пороге появился мальчик лет
семи. Сын Тристана, тут не могло быть никакого сомнения. Он был в ночной ру
башке и с такими же, как у матери, золотистыми белокурыми локонами. Но его
лицо было точной копией лица Тристана. Бледный грустный ребенок расправ
ил свои узкие плечики, как если бы собирался противостоять некой опаснос
ти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12