VadikV


95

Джозеф Конрад: «Лорд Джи
м»



Джозеф Конрад
Лорд Джим



«Лорд Джим»: «Правда»; Москва; 1989
Оригинал: Joseph Conrad, “Lord Jim”
Перевод: Александр В. Кривцов

Аннотация

Пароход «Патна» везет паломни
ков в Мекку. Разыгрывается непогода, и члены команды, среди которых был и п
ервый помощник капитана Джим, поддавшись панике, решают тайком покинуть
судно, оставив пассажиров на произвол судьбы. Однако паломники не погибл
и, и бросивший их экипаж ждет суд. Джима лишают морской лицензии, и он выну
жден перебраться в глухое поселение на одном из Индонезийских островов
…
Тайский пароход «Нянь-Шань» попадает в тайфун. Мак-Вир, капитан судна, от
казывается поменять курс и решает противостоять стихии до конца…
Роман «Лорд Джим» признан критиками лучшим произведением автора.

Джозеф Конрад
Лорд Джим

Да, моя уверенность укрепляе
тся с того момента, когда другая душа ее разделит.
Новалис

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда этот роман впервые вышел отдельной книгой, стали поговаривать о то
м, что я переступил границу мною задуманного. Некоторые критики утвержда
ли, будто произведение, начатое как новелла, ускользнуло из-под контроля
автора. Один или двое считали это очевидным и как будто этим забавлялись.
Они заявляли: повествовательная форма имеет свои законы. Они утверждали
, что ни один человек не может говорить так долго, а остальные не могут так
долго слушать. Это, говорили они, маловероятно.
Поразмыслив в течение приблизительно шестнадцати лет, я не так уже в это
м уверен. Известно, что люди Ц как под тропиками, так и в умеренном климат
е Ц просиживали полночи, «рассказывая друг другу сказки». Здесь мы имее
м лишь одну сказку, но рассказчик говорил с перерывами, дававшими некото
рое облегчение; что же касается выносливости слушателей, то следует прин
ять постулат: история была интересна. Это необходимая предпосылка. Если
бы я не верил в то, что она интересна, Ц я бы никогда не начал ее писать. Что
же касается физической выносливости, все мы знаем Ц иные речи в парламе
нте произносились в течение шести, а не трех часов, тогда как ту часть книг
и, в какой дан рассказ Марлоу, можно прочесть вслух меньше чем за три часа.
Кроме того, Ц хотя я выключил все незначительные детали, Ц мы можем пре
дположить, что в тот вечер подавались прохладительные напитки Ц стакан
минеральной воды или что-нибудь в этом роде, Ц помогавшие рассказчику п
родолжать повествование.
Сознаюсь, я задумал написать рассказ, посвященный эпизоду с паломническ
им судном, Ц и только. Такова была концепция. Написав несколько страниц,
я остался чем-то недоволен и отложил на время исписанные листы. Я не выним
ал их из ящика до тех пор, пока покойный мистер Уильям Блеквуд не намекнул
, что я должен снова что-нибудь дать в его журнал.
Тогда только я понял, что, отталкиваясь от эпизода с паломническим судно
м, можно развернуть широкую повесть. Понял я также, что этот эпизод может п
ридать «чувству бытия» колорит простой и яркий. Но все эти настроения и п
обуждения были в то время довольно туманны и не кажутся мне яснее теперь,
по истечении стольких лет.
Те немногие страницы, какие я отложил в сторону, Ц до известной степени п
овлияли на выбор темы. Но весь эпизод я умышленно переделал заново. Прини
маясь за работу, я знал Ц книга выйдет длинная, хотя и не предвидел, что он
а растянется на тринадцать номеров журнала.
Иногда мне задавали вопрос, не люблю ли я эту книгу больше всех остальных,
мной написанных. Я Ц великий враг фаворитизма и в общественной жизни и в
частной, и даже в тех случаях, когда речь заходит об отношении автора к сво
им произведениям. Принципиально я не хочу иметь фаворитов; однако не буд
у утверждать, будто чувствую неудовольствие и досаду, зная, что иные оказ
ывают предпочтение моему Лорду Джиму. Не буду даже говорить, что «я отказ
ываюсь понять»… Нет! Но однажды случилось так, что я был удивлен и сбит с т
олку.
Один из моих друзей вернулся из Италии, где беседовал с дамой, которой эта
книга не нравилась. Об этом я пожалел, конечно, но удивило меня основание т
акой неприязни. «Вы знаете, Ц сказала она, Ц все это так болезненно».
Приговор заставил меня провести час в тревожных размышлениях. Наконец я
пришел к тому заключению, что эта дама ни в коем случае не была итальянкой
, хотя я допускаю, что тема до известной степени чужда нормально восприим
чивым женщинам. Я сомневаюсь даже в том, была ли она жительницей континен
та. Во всяком случае, ни один человек, в чьих жилах течет романская кровь, н
е усмотрел бы ничего болезненного в той остроте, с какой человек реагиру
ет на потерю чести. Подобная реакция либо ошибочна, либо правильна; быть м
ожет, ее осудят как искусственную, Ц и, возможно, мой Джим Ц тип, встречаю
щийся нечасто. Но я могу заверить своих читателей, что он не является плод
ом холодного извращенного мышления. И он Ц не дитя Северных Туманов. Сол
нечным утром, в повседневной обстановке одного из рейдов на Восток видел
я, как он прошел мимо Ц умоляющий, выразительный, в тени облака, безмолвн
ый. Таким он и должен быть. И мне подобало со всем сочувствием, на какое я бы
л способен, найти нужные слова, чтобы о нем рассказать. Он был одним
из нас.
Джозеф Конрад, июнь 1917 .

1

Ростом он был шесть футов, Ц пожалуй, на один-два дюйма меньше, сложения к
репкого, и он шел прямо на вас, слегка сгорбившись, опустив голову и приста
льно глядя исподлобья, что наводило на мысль о быке, бросающемся в атаку. Г
олос у него был низкий, громкий, а держался он так, словно упрямо настаивал
на признании своих прав, хотя ничего враждебного в этом не было; казалось
, это требование признания вызвано необходимостью и, видимо, относится в
равной мере и к нему самому, и ко всем остальным. Он всегда был одет безуко
ризненно, с ног до головы Ц в белом, и пользовался большой популярностью
в различных восточных портах, где зарабатывал себе на жизнь, служа морск
им клерком у судовых поставщиков.
Морскому клерку не нужно сдавать никаких экзаменов, но предполагается, ч
то он должен отличаться сноровкой и проявляет ее на практике. Его работа
заключается в том, чтобы под парусом, на паровом катере или на веслах обго
нять других морских клерков, первым подплыть к судну, готовому бросить я
корь, и радушно приветствовать капитана, вручая ему проспект судового по
ставщика; когда же капитан сходит на берег, морской клерк должен уверенн
о, но не назойливо направить его к большой, похожей на пещеру, лавке, где мо
жно найти большой выбор напитков и съестных припасов, необходимых на суд
не. Там имеется решительно все, чтобы сделать судно красивым и пригодным
к плаванию, начиная с крюков для цепи и кончая листовым золотом для украш
ения кормы, и поставщик встречает там, словно родного брата, любого капит
ана, которого никогда раньше не видел. Там вы найдете и прохладную гостин
ую с креслами, бутылками, сигарами, письменными принадлежностями и экзем
пляром портовых правил, и радушный прием, который растворяет соль, за три
месяца плавания накопившуюся в сердце моряка. Знакомство, таким образом
завязанное, поддерживается благодаря ежедневным визитам морского клер
ка до тех пор, пока судно остается в порту. К капитану клерк относится как
верный друг и внимательный сын, проявляет терпение Иова и беззаветную пр
еданность женщины и держит себя как веселый и добрый малый. Позже посыла
ется счет. Прекрасное и гуманное занятие! Вот почему хорошие морские кле
рки встречаются редко. Если морской клерк, наделенный сноровкой, вдобаво
к еще и знаком с морем, хозяин платит ему большие деньги и дает кое-какие п
облажки. Джим всегда получал хорошее жалованье и пользовался такими поб
лажками, какие завоевали бы верность врага. Тем не менее с черной неблаго
дарностью он внезапно бросал работу и уезжал. Объяснения, какие он давал
своим хозяевам, были явно несостоятельны. «Проклятый болван!» Ц говорил
и хозяева, как только он поворачивался к ним спиной. Таково было их мнение
об его утонченной чувствительности.
Белые, жившие на побережье, и капитаны судов знали его просто как Джима Ц
и только. Была у него, конечно, и фамилия, но он был заинтересован в том, чтоб
ы ее не называли. Его инкогнито, дырявое как решето, имело целью скрывать н
е личность, но факт. Когда же факт пробивался сквозь инкогнито, Джим внеза
пно покидал порт, где в тот момент находился, и отправлялся в другой порт
Ц обычно дальше на восток. Он держался морских портов, ибо был моряком в и
згнании Ц моряком, оторванным от моря, и отличался той сноровкой, какая х
ороша лишь для работы морского клерка. Он отступал в строгом боевом поря
дке в ту сторону, где восходит солнце, а факт следовал за ним, прорываясь с
лучайно, но неизбежно. И вот Ц по мере того как шли годы Ц о Джиме узнавал
и в Бомбее, Калькутте, Рангуне, Пенанге, Батавии, Ц и в каждом из этих порто
в его знали просто как Джима, морского клерка. Впоследствии, когда острая
реакция на то, что невыносимо, окончательно оторвала его от морских порт
ов и белых людей и увлекла в девственные леса, малайцы лесного поселка, гд
е он пожелал скрыть свой прискорбный дар, прибавили словечко к односложн
ому его инкогнито. Они называли его Тюан Джим, Ц иначе говоря Ц Лорд Джи
м.
Он вышел из пасторской семьи. Из этого приюта благочестия и мира выходят
многие капитаны торговых судов. Отец Джима обладал тем ограниченным зна
нием непознаваемого, какое необходимо для праведной жизни обитателей к
оттеджей и не нарушает спокойствия духа тех, кому непогрешимое провиден
ие разрешает жить в богатых особняках. Маленькая церковь на холме виднел
ась, словно мшистая серая скала, сквозь рваную завесу листвы. Здесь стоял
а она столетия, но деревья вокруг помнят, должно быть, как был положен перв
ый камень. Внизу Ц у подножия холма Ц мягкими тонами отсвечивал красны
й фасад пасторского дома, окруженного лужайками, клумбами и соснами; поз
ади дома находился фруктовый сад, налево Ц мощеный скотный двор, а к кирп
ичной стене лепилась покатая стеклянная крыша оранжереи. Здесь семья жи
ла в течение нескольких поколений; но Джим был одним из пяти сыновей, и ког
да, начитавшись легкой беллетристики, он обнаружил свое призвание моряк
а, его немедленно отправили на «учебное судно для офицеров торгового фло
та».
Там он познакомился с тригонометрией и научился лазить по брам-реям. Все
его любили. По навигации он занимал третье место и был гребцом на первом к
атере. Здоровый, не подверженный головокружениям, он проворно и ловко вз
бирался на верхушки мачт. Его пост был на фор-марсе, и, с презрением челове
ка, которому суждено жить среди опасностей, частенько смотрел он оттуда
вниз на мирное скопление крыш, перерезанное надвое темными волнами пото
ка; разбросанные по окраинам фабричные трубы вздымались перпендикуляр
но грязному небу, Ц трубы тонкие, как карандаш, и, как вулкан, изрыгающие д
ым. Он видел, как отчаливали большие корабли, вечно двигались широкие пар
омы и плавали лодки там, внизу, под ним, Ц а вдали мерцали туманный блеск м
оря и надежда на волнующую жизнь в мире приключений.
На нижней палубе, под гул двухсот голосов, он забывался и заранее мысленн
о переживал жизнь на море, о которой знал из беллетристических книг. Он ви
дел себя: то он спасает людей с тонущих судов, то в ураган срубает мачты, ил
и с веревкой плывет по волнам прибоя, или, потерпев крушение, одиноко брод
ит, босой и полуголый, по не покрытым водой рифам, в поисках ракушек, котор
ые отсрочили бы голодную смерть. Он сражался с дикарями под тропиками, ус
мирял мятеж, вспыхнувший во время бури, и на маленькой лодке, затерянной в
океане, поддерживал мужество в отчаявшихся людях Ц всегда преданный св
оему долгу и непоколебимый, как герой из книжки.
Ц Что-то неладно, все сюда!
Он вскочил на ноги. Мальчики взбегали по трапам. Сверху доносились крики,
топот. Выбравшись из люка, он застыл на месте, ошеломленный.
Были сумерки зимнего дня. С полудня ветер стал свежеть, приостановив дви
жение на реке, и теперь дул с силой урагана; его прерывистый гул походил на
залпы огромных орудий, бьющих через океан. Дождь был косой, ниспадала хле
щущая сплошная завеса; изредка перед глазами Джима вставали грозно надв
игающиеся волны, маленькое суденышко металось у берега; неподвижные стр
оения вырисовывались в плавучем тумане; тяжело раскачивались широкие п
аромы на якоре, поднимались и опускались огромные пристани, задушенные б
рызгами. Следующий порыв ветра, казалось, все это начисто смел. Воздух сло
вно состоял из одних брызг. Было в этом шторме какое-то злобное упорство,
яростная настойчивость в визге ветра, в диком смятении земли и неба, Ц яр
ость, как будто направленная против него, и в страхе он затаил дыхание. Он
стоял неподвижно. А ему казалось, что его подхватил вихрь.
Его толкали. Ц Спустить катер! Ц Мальчики пробежали мимо него. Каботажн
ое судно, шедшее к пристани, врезалось в стоявшую на якоре шхуну, и один из
инструкторов учебного судна был свидетелем этого происшествия. Мальчи
ки облепили поручни, сгрудились у шлюпбалок. Ц Авария! Как раз перед нами
. Мистер Симонс видел. Ц Его отпихнули к бизань-мачте, и он ухватился за сн
асти. Старое ошвартованное учебное судно дрожало всем корпусом, опуская
нос под ударами ветра, а снасти низким басом тянули песню о днях его юност
и на море. Ц Спускайте! Ц Джим видел, как шлюпка быстро опустилась за бор
т, и бросился к поручням. Раздался плеск. Ц Отдать концы! Ц Он перегнулся
через поручни. Вода у борта кипела и пенилась. В темноте виден был катер, в
есь во власти ветра и волн, которые на секунду прижали его борт о борт к су
дну. Слабо донесся чей-то голос с катера: Ц Гребите сильней, ребята, если х
отите кого-нибудь спасти! Гребите сильней! Ц И вдруг катер, подбросив вы
соко нос, Ц весла были подняты, Ц перескочил через волну и разорвал чар
ы, наложенные на него волнами и ветром.
Джим почувствовал, как кто-то схватил его за плечо.
Ц Опоздал, мальчуган!
Капитан учебного судна опустил руку на плечо мальчика, как будто собирав
шегося прыгнуть за борт, и Джим, мучительно сознавая свое поражение, подн
ял на него глаза. Капитан сочувственно улыбнулся.
Ц В следующий раз тебе повезет. Это тебя научит быть расторопным.
Громкими радостными криками приветствовали катер. Наполовину залитый
водой, он вернулся, танцуя на волнах, а на дне его копошились в воде два изм
ученных человека. Грозный шум ветра и волн казался Джиму не стоящим вним
ания Ц тем сильнее сожалел он о том, что испугался их бессильной угрозы. Т
еперь он знал, как нужно к ней относиться, и думал, что шторм ему нипочем. Он
сумеет встретить и более серьезную опасность. Лучше, чем кто бы то ни было
другой. От страха не осталось и следа. Тем не менее в тот вечер он мрачно де
ржался в стороне, а носовой гребец катера Ц мальчик с девичьим лицом и бо
льшими серыми глазами Ц был героем нижней палубы. Его обступили, с любоп
ытством расспрашивали. Он рассказывал:
Ц Я увидел его голову на волнах и опустил багор в воду. Крючок зацепился
за его штаны, а я чуть не упал за борт; я думал, что упаду, но тут старик Симон
с выпустил румпель и схватил меня за ноги Ц лодка едва не опрокинулась. С
тарик Симонс Ц молодчина. Не велика беда, что он на нас ворчит. Он все врем
я ругался, пока держал меня за ногу, но этим он только хотел дать мне понят
ь, чтобы я не выпускал багор. Старик Симонс ужасно вспыльчивый, правда? Нет
, я поймал не того маленького белокурого, а другого Ц большого, с бородой.
Когда мы его вытащили, он простонал: «Ох, моя нога! моя нога!» Ц и закатил гл
аза. Подумайте только Ц такой здоровый парень Ц и падает в обморок, как д
евчонка. Разве мы с вами потеряли бы сознание из-за какой-то царапины баг
ром? Я бы не потерял! Крюк вошел ему в ногу вот настолько. Ц Он показал баго
р, принесенный для этой цели вниз, и вызвал сенсацию. Ц Нет, глупости! В тел
е крюк, конечно, не удержался бы, но штаны не подвели. Кровь так и хлестала.

Джим решил, что это было суетное тщеславие, достойное сожаления. Буря про
будила героизм столь же фальшивый, как фальшива была и самая угроза шква
ла. Он сердился на дикое смятение земли и неба, заставшее его врасплох и по
стыдно задушившее благородную готовность встретить опасность. Отчасти
он был рад, что не попал на катер, ибо достиг большего, оставаясь на борту. З
нания его стали шире, чем у тех, кто участвовал в деле.
1 2 3 4 5 6 7