Это был военно-религиозный рыцарский Орден, созданный для защиты паломников в Святую Землю. Тамплиеры успешно содействовали крестовым походам туда, были признаны, поддержаны и награждены во многих странах – отсюда и происхождение их огромных богатств.
Множество всяческих слухов и разговоров ходило вокруг Ордена, вызывая почтение и раздражение, одобрение и зависть. Даже служанки, одевая Изабеллу, зачастую болтали сдавленным шепотом о тамплиерах.
Истории, которые рассказывали девушки, были одна другой ужасней.
– …У них такие чудные обряды!.. И у них есть Главный, которому дозволено все!.. Говорят, что во время посвящения в новые члены Ордена творится такое!..
– Какое? – спрашивала Изабелла.
– Ой, это не для ушей принцессы!
Но Изабелла не выносила никаких противоречий, и те, кто осмеливался ослушаться, получали пощечины и тычки.
– Говорите! – приказала она.
Мгновенное смущение, колебание, затем одна из девушек прошептала, потупив глаза:
– Они… они плюют на распятие и не признают Бога.
– Что еще?
Снова заминка и шепот:
– Им велят… они должны вести себя недостойно на алтаре…
– Как?!
– Ну, друг с другом…
Изабелла нахмурилась, пытаясь представить, что могут мужчины делать друг с другом в таком месте, но, увидев, что девушки, по-видимому, знают, о чем говорят, решила показать, что и сама понимает, но тем не менее продолжила расспросы:
– Что еще?
– Еще разыгрывают непристойные сцены, а также поклоняются козлам и кошкам. И совершают непотребства с животными. Целуют их… во все места…
Это было легче представить Изабелле.
– А еще у них есть дети, – прошептала другая девушка. – Хотя по уставу Ордена запрещено их иметь. А если про это становится известно, то они избавляются от своих детей…
– Как?
– Поджаривают на сковородках и вытапливают жир. А жиром обмазывают идолов. Это у них называется жертвоприношением.
– Меня тошнит от ваших рассказов, – сказала Изабелла. – Хватит.
– Мы ведь и сами не хотели ничего говорить, миледи…
– Но я велела, значит, вы были обязаны… Все-таки не думаю, что рыцари могут выделывать такое.
Служанки молчали, и тогда Изабелла добавила:
– Впрочем, от них всего можно ожидать. Недаром отец так не любит их. Он еще заставит их пожалеть о всем плохом, что они натворили…
Служанки продолжали молчать: зная своего короля, они могли предположить, какие беды могут обрушиться на храмовников.
И они как в воду глядели…
Вскоре тюрьмы Франции были уже переполнены членами Ордена. Все быстро признавались в своих грехах. Для этого король знал лишь один, но верный способ. Из-за тюремных стен то и дело поднимались струйки дыма, в воздухе пахло горящей плотью. Казни тамплиеров приносили немалый доход, ибо все имущество и богатство убиенных переходило в руки и сундуки короля.
– Необходимо произвести нужное впечатление на англичан, – говорил король своей дочери. – Твое приданое должно быть достойно тебя. Я многого жду от этого брака…
Окруженная прислужницами, Изабелла любила рассматривать подаренные отцом драгоценности. Он не бросал слов на ветер: у нее в самом деле великолепное приданое – спасибо ему, а также рыцарям-тамплиерам, накопившим такие богатства!..
– Сам Господь помог мне разоблачить грехи и бесчинства этих людей, – говаривал король с гримасой отвращения. – Они заслужили кару… Но не думай о них, дочь моя, – добавлял он, взирая на разложенные сокровища и потирая руки, – думай о том, что всего этого у тебя будет еще больше…
Она почти и не думала. Не хотела о них думать. Только не любила запах горящего мяса, который витал в воздухе… Но разве не ужасно, что они сами сжигали своих младенцев, которых не имели права рождать, и обмазывали их жиром свои мерзкие идолы?! Эти картины преследовали ее, и только лицезрение сокровищ отвлекало внимание и уводило к мыслям о том, что все это принадлежит ей, одной ей, а ведь могло и до сей поры лежать в чьих-то сундуках и мрачных подвалах, не видя белого света.
Какие роскошные вещи! Например, эти две золотые короны с огромными алмазами. Она знала, что камни были взяты у одного из тамплиеров и по приказу короля вставлены в короны. Специально для нее!
Вручая их, отец говорил ей:
– Они твои. Помни всегда, что ты моя дочь, и не забывай настраивать своего мужа, этого молодого и легкомысленного человека, на дружбу с Францией. Поняла?
– Да, милорд. Я так и стану поступать.
– Тогда у тебя будет еще больше подобных вещей. Взгляни на золотые сосуды! Они привезены с Востока. Эти мерзкие грешники нахватали там неимоверное количество сокровищ… А вот и серебряные – им в пару. Когда будешь пить из них, не забывай, от кого они достались, не забывай об отце… Посмотри еще на золотые ложки, на суповые миски!..
– Они восхитительны, милорд.
– Все они войдут в твое приданое. Пускай никто не думает, что ты пришла к нему как нищая. Король Англии должен уразуметь, что Франция не жалеет денег ни на французскую принцессу, ни на французское войско…
Изабелла получила в приданое также множество прекрасных нарядов. Восемнадцать платьев – все удивительных расцветок, превосходно оттеняющих красоту ее волос и лица; зеленые, голубые, пурпурные – из самых тонких и лучших тканей. Была там и верхняя одежда из атласа и бархата. Были многочисленные платки и ленты на голову и горжетки для шеи. Меховые шубы на зиму, покрывала для постели и меха для оторочки платьев… Словом, все, что только могло потребоваться, даже настенные гобелены, которые не так давно вошли в моду в Англии – их ввела в употребление первая жена покойного Эдуарда II – Элеонор Кастильская.
И вот пришло время для Изабеллы отправляться в Булонь в сопровождении родителей и других членов семьи. Какая это была великолепная кавалькада! Изабелла ехала в самом центре, рядом с отцом и матерью, которые с нескрываемой гордостью взирали на красавицу дочь.
Группу всадников, состоявших из принцев и самых знатных дворян, возглавлял ее брат Луи, король Наваррский, получивший этот титул от своей матери. Подобно отцу, он тоже часто говаривал Изабелле об ее долге не забывать, что она дочь Франции, и сестра искренне уверяла его, что никогда в жизни не забудет об этом.
В Булони Изабеллу встречал король Эдуард.
О да! Он был и в действительности так же хорош, как про него говорили! Она не могла сдержать восхищения, увидев гриву льняных волос, которые развевались под порывами морского ветра, а также глаза такой голубизны, какой она не знавала до сих пор. Кроме того, он высок, строен и осанка у него была, как у истинного короля.
С первого взгляда Изабелла полюбила его.
* * *
Он был с ней любезен и почтителен, и ее родителям пришлось по душе его обращение с невестой. Тронута была и тетушка Маргерит, мачеха Эдуарда, которая когда-то уезжала отсюда в Англию совсем молоденькой девушкой. Она сразу шепнула Изабелле, что надеется, ее племянница будет так же счастлива в Англии, как была она сама. Если в глазах у тетушки промелькнули при этом страх и неуверенность, Изабелла их не заметила.
Она не видела никого и ничего, кроме Эдуарда.
Взяв Изабеллу за руку, он сказал ей, как восхищается ее красотой. Конечно, он был наслышан о ней, но то, что увидел своими глазами, превосходит все ожидания, и он не может дождаться дня свадьбы… Так он говорил.
Приготовления к свадьбе между тем шли полным ходом, и вскоре после возвращения в Париж она состоялась в соборе Нотр-Дам. Все присутствующие восхищались красотой жениха и невесты и считали, что они как нельзя лучше подходят друг для друга. Разумеется, так думали только те, кто не мог знать о тайной страсти короля Эдуарда к Пирсу Гавестону.
Изабелла была в числе этих несведущих, и она часто думала впоследствии, что если бы знала, что ее ждет, то сумела бы принять какое-либо верное решение. Во всяком случае, не разрешила бы себе влюбиться с первого взгляда.
Эти дни были, пожалуй, самыми счастливыми в ее жизни. Ей нравилась вся торжественная церемония бракосочетания; нравилось поклонение ее красоте и знатности. В соборе Парижской Богоматери она стала королевой, а также супругой, и Эдуард, она была уверена в этом, полюбил ее не меньше, чем она его.
На самом же деле он страшно тосковал по Гавестону и с трудом, но очень умело сдерживал раздражение от всего, что происходило вокруг. Он понимал необходимость этого брака и сумел заставить себя смириться с ним. Помимо того, Изабелла была, без сомнения, хороша собой, а это все же лучше, чем если бы пришлось видеть возле себя какую-нибудь уродину. Эта красавица должна будет зачать от него ребенка, и дай Бог, чтобы такое случилось побыстрей. Он и Гавестон говорили и об этом тоже и согласились, что тут уж ничего не поделаешь… А поскольку она привлекательна, он надеется, что ему будет не так уж трудно и противно добиться этого. Только бы скорее… скорее…
Он совершил это. И с таким, кажется, успехом, что Изабелла получила подтверждение его слов о любви и стала считать себя самой счастливой женщиной во Франции… Ее брак оказался таким удачным! Она знала, что так и будет. Что она получит такое наслаждение… Изабелла всегда любила слушать рассказы женщин об их любовных утехах, но то, что испытала она, оказалось не сравнимо ни с чем, и ей стало легче думать о разлуке с Францией – ведь там рядом с ней всегда будет Эдуард, ее Эдуард, ее мужчина, вместе с которым она станет править его страной.
Она также поняла, что король Англии не только приятен в постели и любезен, но и весьма податлив. Последнее тоже обрадовало ее: таким человеком нетрудно будет управлять. Только нужно умело использовать это свойство его характера. А она сумеет.
Поняла она, и что он ленив. Что ж, тоже неплохо. У нее хватит энергии на обоих. Он привыкнет все обсуждать с ней, они будут действовать совместно, но решать в конечном счете станет она, и ее воля будет править страной.
Да, брак, несомненно, оказался удачным.
* * *
По дворцовому саду король Франции прохаживался рука об руку со своим зятем.
– Мне весьма приятно, – говорил Филипп, – видеть, как вы оба счастливы.
– Ваша дочь – самая красивая женщина во Франции, – отвечал Эдуард.
– Нам предстоит жить в мире и согласии, – сказал Филипп и слегка улыбнулся. – Дружба наших стран – хороший подарок для будущего.
– Многие по обе стороны пролива радуются сейчас тому, что произошло, – заметил Эдуард.
– Мой дорогой сын, пускай так будет и в дальнейшем. Дадим же клятву дружбы!
Обоим, по их характеру, было нетрудно это сделать, и не менее легко – в любой момент нарушить свою клятву.
– Вы слышали, мой сын, о гнусных делах тамплиеров? – продолжал король Филипп.
Эдуард ответил, что, находясь во Франции, трудно не знать об этом. Да, он наслышан об их страшных деяниях и не менее страшных наказаниях, которым они подвергаются.
– Не может быть спокойствия в стране, где свободно действуют подобные люди, – сказал Филипп.
– Наверное, так, – согласился Эдуард.
– А как насчет тех, кто бежал в Англию? – спросил король Франции. – Их немало.
– Да, довольно много.
– Вы тоже должны преследовать их. Нельзя, чтобы они уродовали страну.
– Конечно, нельзя, – сказал Эдуард, вовсе не думая об этих тамплиерах.
Мысли его были заняты Гавестоном. Как там его милый Перро справляется со своими обязанностями? Как ладит со свирепыми баронами? Как обходится без него, без Эдуарда?
– Арестуйте их всех! – говорил тем временем Филипп. – Предайте суду. Заставьте сознаться в злодеяниях. Другого пути нет.
– Да, конечно, нет…
– Пытайте их! Они заслужили любые мучения. Вырвите из них признание. А потом отберите имущество. Драгоценности. Все, чем владеют. Они умели накапливать добро.
– Не сомневаюсь в этом.
– Но это добро должно служить не им, а стране!
– Разумеется.
– Мне хотелось бы, чтобы вы сообщили о том, как расправитесь с тамплиерами.
– Вы будете осведомлены об этом…
Король Франции остался удовлетворен разговором. Они направили шаги в сторону дворца.
– Я рад, что вы придерживаетесь одного со мной мнения в этом деле, – сказал Филипп после непродолжительного молчания.
«В каком? – удивился про себя Эдуард. – О чем старик говорит? Разве мы беседовали о чем-то важном?..»
Навстречу им шла Изабелла.
– Дочь будет бранить меня за то, что я отнимаю у нее мужа, – сказал Филипп с проказливостью в голосе, которая никак не шла к его холодному, злому лицу.
Изабелла взяла Эдуарда за руку.
– Наконец-то я нашла вас!
– У нас состоялся интересный разговор, – сказал ей отец. – На многие вещи мы смотрим совершенно одинаково. Это благо для наших стран…
Филипп повел молодоженов в свои покои, в небольшую комнату, где стоял деревянный сундук, закрытый на огромный замок. Сняв ключ с висящей на шее цепочки, король открыл замок, извлек из сундука тяжелую золотую цепь, украшенную рубинами и бриллиантами необыкновенной величины и красоты.
Эту цепь он надел на шею Эдуарду со словами:
– Дарю тебе ее, мой сын, как знак того, что наши страны и помыслы будут все время рядом.
– Но это слишком великолепно! – воскликнул Эдуард.
Король ухмыльнулся и достал из сундука кольцо. Оно тоже было украшено рубинами и бриллиантами. Он надел его на палец Эдуарду.
– Тоже в знак дружбы, – сказал Филипп. – С этой минуты ты мой сын.
Эдуард был потрясен столь дорогими подарками и сразу же подумал о том, что скажет Перро, увидев драгоценности. Ведь он так любит рубины! Впрочем, и бриллианты тоже…
Король Филипп пребывал в добром и великодушном настроении и проявил щедрость, а это бывало с ним нечасто. Но что значило для него ради пользы дела расстаться с некоторой частью добра, отобранного у тамплиеров? Можно даже по такому случаю прибавить кое-что еще к преподнесенным подаркам…
Он вытащил из сундука пояс и две броши, украшенные драгоценностями, несколько кип полотна и атласа.
Разве будет он считаться и мелочиться, если речь идет о том, чтобы управлять Англией руками своего зятя?..
* * *
– Мой отец так полюбил тебя, – сказала Изабелла.
Они лежали на постели, он обнимал ее одной рукой. Ее роскошные волнистые волосы были рассыпаны по плечам. Время от времени, прерывая разговор, она приподнимала голову и легко и нежно целовала его в щеку, лоб или губы. Он со снисходительной улыбкой принимал эти ласки… Что ж, она прелестная и страстная девушка, и для него, к счастью, не составляло особого труда выполнять по отношению к ней супружеские обязанности.
– Я смогу полюбить Англию? – спросила она.
– Ты полюбишь ее.
– Потому, что она так хороша или потому, что там будешь ты?
– И по той, и по другой причине, – с улыбкой ответил он.
– А народ меня полюбит?
– Как он посмеет не сделать этого?
– С нашими французами бывает очень трудно. Они так быстро могут разозлиться. И тогда бунтуют и плохо говорят о королевской семье.
– Такое везде случается. Но тебя полюбит каждый, кто увидит.
– А тебя они любят?
– Пока что, кажется, да.
– Ты полагаешь, это может измениться?
– Их любовь изменчива. Они станут твердить тебе, что мой отец был величайшим из королей, но они далеко не всегда считали так при его жизни.
– Однако тебя они любят, несмотря на то, что ты жив.
– Я новый король, они еще не научились как следует ненавидеть меня. Пока что они порицают других за мои недостатки или промахи. Например, Перро… Вешают на него всех собак…
– Перро? Кто он такой?
– Один из моих придворных. Граф Корнуоллский.
– За что же они его ругают?
– Им нужен какой-то мальчик для битья… Но не будем больше об этом. Лучше я расскажу, что сделано к твоему прибытию… Мы сразу поедем в Вестминстерский дворец. Ты увидишь, что сады засыпаны свежей землей, поставлены новые решетки, посажены цветы. Я приказал построить новую пристань и мост, который будет называться «Мост Королевы».
– Все для меня?
– Для тебя. Увидишь, я готов на многое. Лишь бы…
Она снова начала целовать его – мягкими, полувоздушными поцелуями, которые постепенно становились все настойчивей.
Его руки крепче сомкнулись вокруг ее тела…
О да, все это оказалось куда проще для него, чем он думал вначале. И куда приятней…
Интересно, а как это происходит у Перро с его совсем юной супругой? Лучше или хуже?..
Эдуард улыбнулся в темноте.
* * *
Вдовствующая английская королева зашла в покои к своей племяннице и объявила, что желает говорить с ней наедине. Служанки Изабеллы удалились.
– Никаких особых секретов, – сказала Маргерит, когда они остались одни. – Просто хотела узнать о твоих первых впечатлениях и немного поболтать. Твоя судьба напоминает мне мою собственную.
– Дорогая тетя, вы были счастливы в Англии, не правда ли?
– Вполне. Отец твоего мужа хорошо ко мне относился. Но поначалу было страшно. Тебе не страшно, Изабелла?
Та покачала головой.
– Что ж, это хорошо, дорогая племянница. Ты молода, прекрасна собой, и у тебя сильная воля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Множество всяческих слухов и разговоров ходило вокруг Ордена, вызывая почтение и раздражение, одобрение и зависть. Даже служанки, одевая Изабеллу, зачастую болтали сдавленным шепотом о тамплиерах.
Истории, которые рассказывали девушки, были одна другой ужасней.
– …У них такие чудные обряды!.. И у них есть Главный, которому дозволено все!.. Говорят, что во время посвящения в новые члены Ордена творится такое!..
– Какое? – спрашивала Изабелла.
– Ой, это не для ушей принцессы!
Но Изабелла не выносила никаких противоречий, и те, кто осмеливался ослушаться, получали пощечины и тычки.
– Говорите! – приказала она.
Мгновенное смущение, колебание, затем одна из девушек прошептала, потупив глаза:
– Они… они плюют на распятие и не признают Бога.
– Что еще?
Снова заминка и шепот:
– Им велят… они должны вести себя недостойно на алтаре…
– Как?!
– Ну, друг с другом…
Изабелла нахмурилась, пытаясь представить, что могут мужчины делать друг с другом в таком месте, но, увидев, что девушки, по-видимому, знают, о чем говорят, решила показать, что и сама понимает, но тем не менее продолжила расспросы:
– Что еще?
– Еще разыгрывают непристойные сцены, а также поклоняются козлам и кошкам. И совершают непотребства с животными. Целуют их… во все места…
Это было легче представить Изабелле.
– А еще у них есть дети, – прошептала другая девушка. – Хотя по уставу Ордена запрещено их иметь. А если про это становится известно, то они избавляются от своих детей…
– Как?
– Поджаривают на сковородках и вытапливают жир. А жиром обмазывают идолов. Это у них называется жертвоприношением.
– Меня тошнит от ваших рассказов, – сказала Изабелла. – Хватит.
– Мы ведь и сами не хотели ничего говорить, миледи…
– Но я велела, значит, вы были обязаны… Все-таки не думаю, что рыцари могут выделывать такое.
Служанки молчали, и тогда Изабелла добавила:
– Впрочем, от них всего можно ожидать. Недаром отец так не любит их. Он еще заставит их пожалеть о всем плохом, что они натворили…
Служанки продолжали молчать: зная своего короля, они могли предположить, какие беды могут обрушиться на храмовников.
И они как в воду глядели…
Вскоре тюрьмы Франции были уже переполнены членами Ордена. Все быстро признавались в своих грехах. Для этого король знал лишь один, но верный способ. Из-за тюремных стен то и дело поднимались струйки дыма, в воздухе пахло горящей плотью. Казни тамплиеров приносили немалый доход, ибо все имущество и богатство убиенных переходило в руки и сундуки короля.
– Необходимо произвести нужное впечатление на англичан, – говорил король своей дочери. – Твое приданое должно быть достойно тебя. Я многого жду от этого брака…
Окруженная прислужницами, Изабелла любила рассматривать подаренные отцом драгоценности. Он не бросал слов на ветер: у нее в самом деле великолепное приданое – спасибо ему, а также рыцарям-тамплиерам, накопившим такие богатства!..
– Сам Господь помог мне разоблачить грехи и бесчинства этих людей, – говаривал король с гримасой отвращения. – Они заслужили кару… Но не думай о них, дочь моя, – добавлял он, взирая на разложенные сокровища и потирая руки, – думай о том, что всего этого у тебя будет еще больше…
Она почти и не думала. Не хотела о них думать. Только не любила запах горящего мяса, который витал в воздухе… Но разве не ужасно, что они сами сжигали своих младенцев, которых не имели права рождать, и обмазывали их жиром свои мерзкие идолы?! Эти картины преследовали ее, и только лицезрение сокровищ отвлекало внимание и уводило к мыслям о том, что все это принадлежит ей, одной ей, а ведь могло и до сей поры лежать в чьих-то сундуках и мрачных подвалах, не видя белого света.
Какие роскошные вещи! Например, эти две золотые короны с огромными алмазами. Она знала, что камни были взяты у одного из тамплиеров и по приказу короля вставлены в короны. Специально для нее!
Вручая их, отец говорил ей:
– Они твои. Помни всегда, что ты моя дочь, и не забывай настраивать своего мужа, этого молодого и легкомысленного человека, на дружбу с Францией. Поняла?
– Да, милорд. Я так и стану поступать.
– Тогда у тебя будет еще больше подобных вещей. Взгляни на золотые сосуды! Они привезены с Востока. Эти мерзкие грешники нахватали там неимоверное количество сокровищ… А вот и серебряные – им в пару. Когда будешь пить из них, не забывай, от кого они достались, не забывай об отце… Посмотри еще на золотые ложки, на суповые миски!..
– Они восхитительны, милорд.
– Все они войдут в твое приданое. Пускай никто не думает, что ты пришла к нему как нищая. Король Англии должен уразуметь, что Франция не жалеет денег ни на французскую принцессу, ни на французское войско…
Изабелла получила в приданое также множество прекрасных нарядов. Восемнадцать платьев – все удивительных расцветок, превосходно оттеняющих красоту ее волос и лица; зеленые, голубые, пурпурные – из самых тонких и лучших тканей. Была там и верхняя одежда из атласа и бархата. Были многочисленные платки и ленты на голову и горжетки для шеи. Меховые шубы на зиму, покрывала для постели и меха для оторочки платьев… Словом, все, что только могло потребоваться, даже настенные гобелены, которые не так давно вошли в моду в Англии – их ввела в употребление первая жена покойного Эдуарда II – Элеонор Кастильская.
И вот пришло время для Изабеллы отправляться в Булонь в сопровождении родителей и других членов семьи. Какая это была великолепная кавалькада! Изабелла ехала в самом центре, рядом с отцом и матерью, которые с нескрываемой гордостью взирали на красавицу дочь.
Группу всадников, состоявших из принцев и самых знатных дворян, возглавлял ее брат Луи, король Наваррский, получивший этот титул от своей матери. Подобно отцу, он тоже часто говаривал Изабелле об ее долге не забывать, что она дочь Франции, и сестра искренне уверяла его, что никогда в жизни не забудет об этом.
В Булони Изабеллу встречал король Эдуард.
О да! Он был и в действительности так же хорош, как про него говорили! Она не могла сдержать восхищения, увидев гриву льняных волос, которые развевались под порывами морского ветра, а также глаза такой голубизны, какой она не знавала до сих пор. Кроме того, он высок, строен и осанка у него была, как у истинного короля.
С первого взгляда Изабелла полюбила его.
* * *
Он был с ней любезен и почтителен, и ее родителям пришлось по душе его обращение с невестой. Тронута была и тетушка Маргерит, мачеха Эдуарда, которая когда-то уезжала отсюда в Англию совсем молоденькой девушкой. Она сразу шепнула Изабелле, что надеется, ее племянница будет так же счастлива в Англии, как была она сама. Если в глазах у тетушки промелькнули при этом страх и неуверенность, Изабелла их не заметила.
Она не видела никого и ничего, кроме Эдуарда.
Взяв Изабеллу за руку, он сказал ей, как восхищается ее красотой. Конечно, он был наслышан о ней, но то, что увидел своими глазами, превосходит все ожидания, и он не может дождаться дня свадьбы… Так он говорил.
Приготовления к свадьбе между тем шли полным ходом, и вскоре после возвращения в Париж она состоялась в соборе Нотр-Дам. Все присутствующие восхищались красотой жениха и невесты и считали, что они как нельзя лучше подходят друг для друга. Разумеется, так думали только те, кто не мог знать о тайной страсти короля Эдуарда к Пирсу Гавестону.
Изабелла была в числе этих несведущих, и она часто думала впоследствии, что если бы знала, что ее ждет, то сумела бы принять какое-либо верное решение. Во всяком случае, не разрешила бы себе влюбиться с первого взгляда.
Эти дни были, пожалуй, самыми счастливыми в ее жизни. Ей нравилась вся торжественная церемония бракосочетания; нравилось поклонение ее красоте и знатности. В соборе Парижской Богоматери она стала королевой, а также супругой, и Эдуард, она была уверена в этом, полюбил ее не меньше, чем она его.
На самом же деле он страшно тосковал по Гавестону и с трудом, но очень умело сдерживал раздражение от всего, что происходило вокруг. Он понимал необходимость этого брака и сумел заставить себя смириться с ним. Помимо того, Изабелла была, без сомнения, хороша собой, а это все же лучше, чем если бы пришлось видеть возле себя какую-нибудь уродину. Эта красавица должна будет зачать от него ребенка, и дай Бог, чтобы такое случилось побыстрей. Он и Гавестон говорили и об этом тоже и согласились, что тут уж ничего не поделаешь… А поскольку она привлекательна, он надеется, что ему будет не так уж трудно и противно добиться этого. Только бы скорее… скорее…
Он совершил это. И с таким, кажется, успехом, что Изабелла получила подтверждение его слов о любви и стала считать себя самой счастливой женщиной во Франции… Ее брак оказался таким удачным! Она знала, что так и будет. Что она получит такое наслаждение… Изабелла всегда любила слушать рассказы женщин об их любовных утехах, но то, что испытала она, оказалось не сравнимо ни с чем, и ей стало легче думать о разлуке с Францией – ведь там рядом с ней всегда будет Эдуард, ее Эдуард, ее мужчина, вместе с которым она станет править его страной.
Она также поняла, что король Англии не только приятен в постели и любезен, но и весьма податлив. Последнее тоже обрадовало ее: таким человеком нетрудно будет управлять. Только нужно умело использовать это свойство его характера. А она сумеет.
Поняла она, и что он ленив. Что ж, тоже неплохо. У нее хватит энергии на обоих. Он привыкнет все обсуждать с ней, они будут действовать совместно, но решать в конечном счете станет она, и ее воля будет править страной.
Да, брак, несомненно, оказался удачным.
* * *
По дворцовому саду король Франции прохаживался рука об руку со своим зятем.
– Мне весьма приятно, – говорил Филипп, – видеть, как вы оба счастливы.
– Ваша дочь – самая красивая женщина во Франции, – отвечал Эдуард.
– Нам предстоит жить в мире и согласии, – сказал Филипп и слегка улыбнулся. – Дружба наших стран – хороший подарок для будущего.
– Многие по обе стороны пролива радуются сейчас тому, что произошло, – заметил Эдуард.
– Мой дорогой сын, пускай так будет и в дальнейшем. Дадим же клятву дружбы!
Обоим, по их характеру, было нетрудно это сделать, и не менее легко – в любой момент нарушить свою клятву.
– Вы слышали, мой сын, о гнусных делах тамплиеров? – продолжал король Филипп.
Эдуард ответил, что, находясь во Франции, трудно не знать об этом. Да, он наслышан об их страшных деяниях и не менее страшных наказаниях, которым они подвергаются.
– Не может быть спокойствия в стране, где свободно действуют подобные люди, – сказал Филипп.
– Наверное, так, – согласился Эдуард.
– А как насчет тех, кто бежал в Англию? – спросил король Франции. – Их немало.
– Да, довольно много.
– Вы тоже должны преследовать их. Нельзя, чтобы они уродовали страну.
– Конечно, нельзя, – сказал Эдуард, вовсе не думая об этих тамплиерах.
Мысли его были заняты Гавестоном. Как там его милый Перро справляется со своими обязанностями? Как ладит со свирепыми баронами? Как обходится без него, без Эдуарда?
– Арестуйте их всех! – говорил тем временем Филипп. – Предайте суду. Заставьте сознаться в злодеяниях. Другого пути нет.
– Да, конечно, нет…
– Пытайте их! Они заслужили любые мучения. Вырвите из них признание. А потом отберите имущество. Драгоценности. Все, чем владеют. Они умели накапливать добро.
– Не сомневаюсь в этом.
– Но это добро должно служить не им, а стране!
– Разумеется.
– Мне хотелось бы, чтобы вы сообщили о том, как расправитесь с тамплиерами.
– Вы будете осведомлены об этом…
Король Франции остался удовлетворен разговором. Они направили шаги в сторону дворца.
– Я рад, что вы придерживаетесь одного со мной мнения в этом деле, – сказал Филипп после непродолжительного молчания.
«В каком? – удивился про себя Эдуард. – О чем старик говорит? Разве мы беседовали о чем-то важном?..»
Навстречу им шла Изабелла.
– Дочь будет бранить меня за то, что я отнимаю у нее мужа, – сказал Филипп с проказливостью в голосе, которая никак не шла к его холодному, злому лицу.
Изабелла взяла Эдуарда за руку.
– Наконец-то я нашла вас!
– У нас состоялся интересный разговор, – сказал ей отец. – На многие вещи мы смотрим совершенно одинаково. Это благо для наших стран…
Филипп повел молодоженов в свои покои, в небольшую комнату, где стоял деревянный сундук, закрытый на огромный замок. Сняв ключ с висящей на шее цепочки, король открыл замок, извлек из сундука тяжелую золотую цепь, украшенную рубинами и бриллиантами необыкновенной величины и красоты.
Эту цепь он надел на шею Эдуарду со словами:
– Дарю тебе ее, мой сын, как знак того, что наши страны и помыслы будут все время рядом.
– Но это слишком великолепно! – воскликнул Эдуард.
Король ухмыльнулся и достал из сундука кольцо. Оно тоже было украшено рубинами и бриллиантами. Он надел его на палец Эдуарду.
– Тоже в знак дружбы, – сказал Филипп. – С этой минуты ты мой сын.
Эдуард был потрясен столь дорогими подарками и сразу же подумал о том, что скажет Перро, увидев драгоценности. Ведь он так любит рубины! Впрочем, и бриллианты тоже…
Король Филипп пребывал в добром и великодушном настроении и проявил щедрость, а это бывало с ним нечасто. Но что значило для него ради пользы дела расстаться с некоторой частью добра, отобранного у тамплиеров? Можно даже по такому случаю прибавить кое-что еще к преподнесенным подаркам…
Он вытащил из сундука пояс и две броши, украшенные драгоценностями, несколько кип полотна и атласа.
Разве будет он считаться и мелочиться, если речь идет о том, чтобы управлять Англией руками своего зятя?..
* * *
– Мой отец так полюбил тебя, – сказала Изабелла.
Они лежали на постели, он обнимал ее одной рукой. Ее роскошные волнистые волосы были рассыпаны по плечам. Время от времени, прерывая разговор, она приподнимала голову и легко и нежно целовала его в щеку, лоб или губы. Он со снисходительной улыбкой принимал эти ласки… Что ж, она прелестная и страстная девушка, и для него, к счастью, не составляло особого труда выполнять по отношению к ней супружеские обязанности.
– Я смогу полюбить Англию? – спросила она.
– Ты полюбишь ее.
– Потому, что она так хороша или потому, что там будешь ты?
– И по той, и по другой причине, – с улыбкой ответил он.
– А народ меня полюбит?
– Как он посмеет не сделать этого?
– С нашими французами бывает очень трудно. Они так быстро могут разозлиться. И тогда бунтуют и плохо говорят о королевской семье.
– Такое везде случается. Но тебя полюбит каждый, кто увидит.
– А тебя они любят?
– Пока что, кажется, да.
– Ты полагаешь, это может измениться?
– Их любовь изменчива. Они станут твердить тебе, что мой отец был величайшим из королей, но они далеко не всегда считали так при его жизни.
– Однако тебя они любят, несмотря на то, что ты жив.
– Я новый король, они еще не научились как следует ненавидеть меня. Пока что они порицают других за мои недостатки или промахи. Например, Перро… Вешают на него всех собак…
– Перро? Кто он такой?
– Один из моих придворных. Граф Корнуоллский.
– За что же они его ругают?
– Им нужен какой-то мальчик для битья… Но не будем больше об этом. Лучше я расскажу, что сделано к твоему прибытию… Мы сразу поедем в Вестминстерский дворец. Ты увидишь, что сады засыпаны свежей землей, поставлены новые решетки, посажены цветы. Я приказал построить новую пристань и мост, который будет называться «Мост Королевы».
– Все для меня?
– Для тебя. Увидишь, я готов на многое. Лишь бы…
Она снова начала целовать его – мягкими, полувоздушными поцелуями, которые постепенно становились все настойчивей.
Его руки крепче сомкнулись вокруг ее тела…
О да, все это оказалось куда проще для него, чем он думал вначале. И куда приятней…
Интересно, а как это происходит у Перро с его совсем юной супругой? Лучше или хуже?..
Эдуард улыбнулся в темноте.
* * *
Вдовствующая английская королева зашла в покои к своей племяннице и объявила, что желает говорить с ней наедине. Служанки Изабеллы удалились.
– Никаких особых секретов, – сказала Маргерит, когда они остались одни. – Просто хотела узнать о твоих первых впечатлениях и немного поболтать. Твоя судьба напоминает мне мою собственную.
– Дорогая тетя, вы были счастливы в Англии, не правда ли?
– Вполне. Отец твоего мужа хорошо ко мне относился. Но поначалу было страшно. Тебе не страшно, Изабелла?
Та покачала головой.
– Что ж, это хорошо, дорогая племянница. Ты молода, прекрасна собой, и у тебя сильная воля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40