что-то произошло.
– Лучше, если вы мне сразу скажете, в чем дело! – резко произнесла она.
– Миледи, – ответили ей, – король покинул замок. Вместе с графом Корнуоллским они уехали еще на рассвете.
Изабелла ничего не сказала на это. Ей не хотелось, чтобы слуги знали, как она взбешена и унижена происшедшим.
Она ждала, что еще ей поведают женщины. И они не замедлили это сделать.
– Миледи, говорят, граф Ланкастер в нескольких милях от нашего замка… Говорят, он с войском и хочет захватить графа Корнуолла… А король был так расстроен этим, что ускакал с графом сразу, как узнал…
Итак, они удрали, словно зайцы, оставив ее своим противникам. О, как она их ненавидела сейчас – Эдуарда и его любовника! Мужу она совершенно безразлична. Она, носящая его ребенка в своем чреве! Самое главное для него – безопасность фаворита.
– Значит, – произнесла она вслух, – граф Ланкастер недалеко от нас.
– Говорят, они уже окружили замок, миледи!
– «Говорят», «говорят»! Лучше помогите мне одеться, я должна встретить во всеоружии противников короля.
Каких усилий стоило ей не проявить своих истинных чувств – испепеляющей ненависти к мужу, который посмел так поступить по отношению к ней! Он заплатит ей за все с лихвой! Ее время не за горами… Только бы родился мальчик! Боже, сделай так, чтобы родился мальчик! И тогда берегись, Эдуард – неверный и бесчестный муж!..
Она была уже одета. В глазах сверкал холодный блеск, который еще больше оттенял ее красоту. Она была сама поражена своей красотой. Недаром при отцовском дворе менестрели столько распевали о ее прелестях и обаянии! Только супруг не увидел ничего этого. Ему было не нужно… О, почему она не вышла замуж за настоящего мужчину!
– Вот теперь, – сказала она, – я готова к тому, что должно произойти и что уже произошло.
О последнем ей поведал сам граф Ланкастер. Он попросил принять его, как только появился в замке, который сдался его войску без боя. Чему Изабелла была в высшей степени рада.
Томас Ланкастер низко поклонился ей и поцеловал руку. Его взгляд красноречиво сказал, что он не видел более красивой женщины и отдает дань этой красоте.
Слова же были такие:
– Миледи, приношу глубокие извинения за свое вынужденное вмешательство.
Она улыбнулась. У нее мелькнула мысль: почему не Ланкастер король Англии? Она бы совсем не возражала, если бы королем и ее мужем был он. И это вполне могло быть: его отец родной брат Эдуарда I, у него та же королевская кровь. Он богат и могуществен. И он нормальный мужчина.
– За вмешательство? – переспросила она, приподнимая как бы в удивлении брови и бросая взор в окно, из которого было видно, как воины Ланкастера остановились лагерем вокруг стен замка. – Вы употребили весьма мягкое слово, милорд. Ваши солдаты уже заняли замок?
– Миледи, – ответил он, – пока вы находитесь тут, я не позволю этого сделать. Мы прибыли, чтобы схватить изменника Гавестона, человека, нарушившего собственную клятву и отлученного от церкви.
– Я сама хотела бы отдать его вам. Но король вместе с ним отбыл из замка незадолго до вашего появления.
– Выходит, выскочил у нас из рук! Ничего, мы все равно доберемся до него!
– С ним король, как я вам уже сказала.
Ланкастер мрачно кивнул.
– Сожалею об этом. Но поскольку так, король должен отвечать за последствия.
– Что вы имеете в виду? Пойдете против короля?
– Миледи, мне нужен Гавестон.
– А если король не отдаст его вам?
– Придется применить силу.
– Это означает войну?
– Война из-за какого-то недостойного авантюриста? Нет, миледи, будем надеяться, до этого не дойдет. Но мы полны решимости заполучить Гавестона… А вы, я вижу, не уехали с ними?
– Нет. – Она не сумела скрыть горечи и озлобления. – Они не позаботились укрыть меня от преследователей. То есть от вас. Думали только себе.
– Вам не нужно ничего опасаться, миледи. – Ланкастер сделал шаг по направлению к ней. – Любой, кто захочет причинить вам зло, будет иметь дело со мной.
– Благодарю вас, милорд. Защищая меня, вы, возможно, защищаете своего будущего короля.
Он слегка улыбнулся.
– Да, это так, миледи. Что ж, мы будем только рады.
– Спасибо, кузен.
Он снова поцеловал ей руку.
– Я избавлю вас от Гавестона, – сказал он. – Обещаю, больше он не причинит вам никаких мучений.
– Он околдовал короля!
– Похоже на то. Ведь его мать занималась волшебством. Настало время избавить от него Англию навсегда. Если он не подчинится, мы избавим от него мир.
– Что вы намерены делать сейчас?
– Пуститься вдогонку, миледи. Преследовать их, пока не настигнем. Ничего другого не остается. Еще раз даю обещание, что никто не причинит вам вреда.
Она протянула ему руку.
– Я запомню ваши слова, кузен, – сказала она.
Он поклонился и пошел к дверям, задержав перед этим на ее лице взгляд, ясно говоривший о том, как трудно ему оторвать глаза от подобного зрелища.
Оставшись одна, она вновь стала прислушиваться к звукам и движению во дворце. Там, видимо, искали беглецов, допрашивали, куда те могли податься. Очень скоро преследователям станет известно, что король и Гавестон избрали путь по морю, и тогда один из их отрядов направится дальше на север, а второй повернет на юг. Так или иначе, беглецы будут пойманы и тогда…
Эдуарду придется отдать Гавестона, в противном случае гражданская война неизбежна.
Благодарение Богу, что она носит ребенка. Если будет мальчик, ее ближайшее будущее выглядит совсем неплохо. Что касается Эдуарда – пусть он убирается прочь, она больше не хочет его видеть! Подумать только: этого человека она так желала полюбить! Даже полюбила… Ненадолго… Впрочем, ничего в этом необычного: он красив, как… Как никто больше!.. Но что он сделал с ее любовью! Как унизил ее! Надругался!.. И в заключение всего – бросил совсем одну, без друзей и защиты в этом замке, а сам удрал со своим любовником! А если бы его враги посчитали и ее, Изабеллу, своим недругом тоже? Что было бы с ней тогда?.. Какой человек, носящий звание мужчины, мог поступить бы так, как Эдуард?.. Нет, если у нее и оставалась хоть какая-то искорка привязанности к этому человеку, отцу ее будущего ребенка, то сейчас все перегорело. Все кончено… Навсегда.
Ее мысли вернулись к Ланкастеру… Если бы она не была королевой, если бы не носила под сердцем наследника престола… Она не могла не заметить вожделения во взгляде, каким Ланкастер смотрел на нее.
У него была репутация покорителя женских сердец. И его можно понять: он не любит жену, и та отвечает ему тем же. Или наоборот. То был явный брак по расчету – она должна была принести ему новые владения и титулы и сделала это. А что он ей дал?.. Интересно, есть у нее любовник?
А я?.. Могу я позволить себе?.. С таким человеком, как Ланкастер, было бы, наверное, нетрудно и достаточно удобно. Оба сохраняли бы благоразумие и осторожность. Впрочем, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Так утверждают умные люди…
Изабелла была достаточно чувственной женщиной, но честолюбие, жажда славы и власти были для нее прежде всего. А власть может прийти только через ее детей. И тогда… О, тогда она припомнит этому человеку все унижения! Все до одного!
Больше, чем чувственная страсть, больше, чем мечта о власти, ее влекла сейчас жажда мести…
* * *
Здесь, в Тинмуте, она была в безопасности. Ланкастер сдержал свое слово. А еще он обещал избавить ее от Гавестона, и можно было не сомневаться, это слово он теперь тоже сдержит: дело зашло слишком далеко, на попятный бароны уже не пойдут.
Ей было хорошо и спокойно. Служанки говорили, что по всем признакам у нее должен быть мальчик и надо как следует блюсти себя. Она и сама хотела, чтобы все прошло без осложнений и ребенок родился здоровым. Если к моменту рождения Ланкастер сумеет избавить ее от Гавестона, кто знает, что произойдет потом… Посмотрим. Не будем загадывать…
У нее должны быть еще дети. И они будут, она хочет этого, но зачинаться они станут без любви, потому что Эдуарду она никогда, никогда не простит его поведение. Как бы он ни молил о прощении… Впрочем, кто возьмется загадывать далеко вперед?..
Все говорили, что ей нужно больше находиться в движении. Ездить верхом нельзя – вредно для ребенка, поэтому она пристрастилась к пешим прогулкам по полям и перелескам вокруг замка.
Во время одной из таких прогулок она и встретила его – бедного оборвыша-сироту по имени Томлин. Он был грязный, почти голый, напуганный, но в своем отчаянии осмелился приблизиться и попросить милостыню.
Сопровождающие Изабеллу стали гнать мальчишку, и она больше никогда бы его не увидела, но что-то подсказало ей заговорить с ним и разрешить подойти. Наверное, ребенок, свернувшийся в чреве, подтолкнул ее на подобный шаг: ведь вообще-то она никогда не была чувствительна к чужим бедам.
– Пустите его, – сказала она. – Что ты хочешь, мальчик?
– Я хочу есть, – ответил он.
– Это королева перед тобой, – подсказали ему.
– Я хочу есть, королева, – повторил он.
– Где твой отец?
– Он мертв.
– А мать?
– Тоже. Их убили солдаты. Шотландцы, которые перешли через границу. Они сожгли наш дом и забрали все, что у нас было.
– А тебя оставили в живых?
– Они меня не нашли. Я спрятался в кустарнике. Искали, но не нашли.
– Дайте мальчику одежду и денег. Шиллинг и еще полшиллинга, – велела королева.
– Миледи! – всполошились женщины. – Он же нищий, а у нищих всегда наготове любые истории.
– Он ребенок! – отвечала она. – Я верю ему. Сделайте, как вам сказано.
Мальчик упал на колени и поцеловал подол ее платья, а она пошла дальше, удивляясь самой себе. В мире полно сирот – почему ее затронул именно этот мальчик?
Но она была довольна, что он остановил ее на пути. Довольна тем, что поступила именно так и что ее действия дали повод женщинам переговариваться за ее спиной, восхваляя доброту и благочестие королевы. Что ж, такой и нужно быть по отношению к своим подданным. К подданным своего мужа, которым будет на кого положиться, когда они отвернутся от него.
Она и в последующие дни вспоминала об этом мальчике и однажды велела отыскать его и привести к ней.
Приказание было выполнено, и вот он стоит перед ней в новой одежде, уже не такой изможденный, как в тот раз.
– Ну, мальчик, – сказала она, – теперь ты, надеюсь, сыт и, как я вижу, одет.
У него на глазах появились слезы, он опять упал на колени и хотел поцеловать ее платье, но она сказала:
– Поднимись и подойди ближе. Где ты теперь ночуешь?
Он уже радостно улыбался.
– В одной хижине, – ответил он. – Шотландцы забыли ее сжечь, а я забираюсь туда, когда холодно или дождь.
Он все-таки слишком худ – это она сумела заметить. Ему нужен дом, нужна забота.
– Когда я уеду отсюда, – сказала она, – ты опять будешь голодать и просить подаяние?
Он кивнул. Потом сказал с улыбкой:
– Зато буду всегда вас помнить. Не забуду, что видел саму королеву!
– Если тебя кто-то выгонит из хижины, если тебе будет холодно и голодно, ты перестанешь вспоминать обо мне.
– Ни за что!
– И всегда останешься верным моим подданным, мальчик?
– Я умру за вас, королева!
– Я совсем мало сделала для тебя, – сказала она. – Денег, которые ты получил, едва хватило бы на ленты для моего пояса.
– Зато вы самая красивая на земле! Вы не королева, вы ангел с неба!
– Я все-таки королева для других, а для тебя еще и ангел. И мне хочется, чтобы ты полюбил меня еще сильнее, мой маленький Томлин. Так ведь тебя зовут?.. Больше ты не будешь спать в чужой хижине, не будешь голодным. Что бы ты сказал, если я отправлю тебя в Лондон? Хотя откуда тебе знать – ты и не представляешь, что это такое, верно ведь? Так вот… Там живет один музыкант. Он француз и зовут его Жан. А имя его жены – Агнес. Она мечтает о детях, но у нее их нет. Я хочу подарить ей ребенка, а тебе хорошую мать и хорошего отца. Что ты думаешь об этом, Томлин?
– А я буду видеть вас, королева?
– Может быть.
– Тогда я пойду в этот Лондон.
– Да, ты пойдешь. Там тебя будут хорошо одевать, и кормить, и учить многим вещам. Ты станешь сильным и здоровым мальчиком.
– А они захотят, чтобы я у них был?
– Они сделают, как я скажу.
– Вы можете все, королева, – сказал он.
Она приказала его вымыть, одеть как следует и некоторое время держала при себе. Ей было приятно его искреннее обожание. Возможно, оно хоть немного помогало переносить измены и пренебрежение мужа. Страсть, прочитанная в глазах Ланкастера, тоже грела ее в эти дни.
Изабелла отправила в Лондон гонца к Жану и его жене – сообщить, что посылает мальчика, которого следует принять как сына и соответственно растить и воспитывать.
Вскоре после этого она велела Томлину собираться. Тот сделал это неохотно, не потому, что не хотел в Лондон, а потому, что это означало расставание с любимой благодетельницей. Но он ушел.
Изабелла продолжала удивляться своему поступку и радоваться ему. Она чувствовала, что какая-то, пусть очень тонкая, нить протянулась между ней и этим мальчиком. «Придет время, – подумала она, – и я буду противостоять Эдуарду. Тогда этот мальчик окажется одним из самых преданных мне людей…»
– Королева… – сказал Томлин на прощание. Она любила, когда он так обращался к ней. – Королева, вы сделали для меня такое… А что я могу сделать для вас?
Она ласково улыбнулась.
– Молись, чтобы мой ребенок родился здоровым. Чтобы это был мальчик и чтобы он любил меня так, как ты.
– Я стану молиться, королева. Но такого быть не может… Никто не будет любить вас так, как я. Даже сын…
Когда он ушел, она подумала: какое приятное развлечение нашла она себе, приблизив на время этого мальчишку.
* * *
Эдуард и Гавестон добрались до города Скарборо.
– Нам лучше всего оставаться здесь, – сказал Эдуард, и Гавестон с ним согласился.
В самом деле, замок Скарборо – неплохое убежище. Он расположен, как говорит само название – «скар» – на скале, на крутом и высоком мысе над заливом. Построен этот замок еще при короле Стивене. Отец Эдуарда часто и подолгу содержал здесь весь свой двор, потому что город портовый – с хорошей гаванью, куда заходит много кораблей и где всегда оживленная жизнь. Тут можно было укрыться, отсюда, при необходимости, легче бежать.
Гавестон снова осунулся, выглядел больным, Эдуард очень беспокоился не только за его безопасность, но и за здоровье.
– Здесь нам ничто не грозит, мой дорогой, – говорил король, но он прекрасно знал, что приют у них временный и что, отдохнув от путешествия, придется сразу же думать о том, куда ехать дальше.
Быстрее принимать решение подтолкнуло их и то обстоятельство, что гарнизон крепости – они хорошо видели это – не выказывал особой верности королю, и было ясно: на него полагаться нельзя.
– Что же делать? Что предпринять? – воскликнул Эдуард уже после нескольких часов пребывания в замке. – Если подойдет Ланкастер с войском, сможем ли мы оказать сопротивление?
– Какое-то время, да, – отвечал Гавестон. – И то сомнительно.
Он был бледен, возбужден и уже не казался таким бесконечно привлекательным и изящным, как обычно.
– Если бы я тоже мог собрать людей, – проговорил Эдуард.
– Вы не можете. Особенно здесь. Это нужно было делать раньше.
– Но я же король или нет? Я призову всех под свои знамена! Думаешь, им так уж нравится Ланкастер? Или они пойдут за Пемброком, за Уоренном? Неужели Бешеный пес осмелится идти против нас войной?
– Осмелится, – мрачно сказал Гавестон. – Если бы у тебя была армия… Тогда другое дело. Но ее нет и не будет.
– Значит, выход один. Я должен немедленно отправляться отсюда собирать войско. Сначала поеду в Йорк… Да, так и сделаю. А потом приду сюда, дорогой Перро, и освобожу тебя. Продержись, умоляю, до моего возвращения.
В один из редких просветов – когда мысли Гавестона были не целиком заняты собственной персоной – он подумал: то, что предлагает сейчас король, это ведь уже начало гражданской войны в стране. И он идет на такое ради него, Гавестона… Который даже никогда его не любил, а любил только себя, одного себя… И его отношение к себе…
Еще он подумал, что нужно остановить короля. Это может стоить ему короны… Но какой же все-таки выход? Что можно предпринять? Опять бежать куда-то? И так до бесконечности… Невозможно… Значит, решение одно: противостоять баронам. Заявить им: я – король, и я так хочу!
Да, это единственный выход. Единственный, но далеко не надежный.
– Я предприму все возможное, чтобы продержаться до твоего возвращения с войском, – сказал Гавестон. – Отправляйся, мой господин.
– Тогда, любимый друг, я прощаюсь с тобой, и до скорой встречи.
– Мы встретимся, и мы покажем этим чертовым баронам, кто здесь король. Вы и я покажем им… Мы вместе…
– Вместе, – повторил Эдуард. – Всегда вместе, до скончания дней.
* * *
… И вот враги Гавестона подходят уже к воротам замка, а король все еще не вернулся со своей армией. Если ему удалось ее собрать… Гарнизон оказывает противнику слабое сопротивление, тот также не проявляет особого рвения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Лучше, если вы мне сразу скажете, в чем дело! – резко произнесла она.
– Миледи, – ответили ей, – король покинул замок. Вместе с графом Корнуоллским они уехали еще на рассвете.
Изабелла ничего не сказала на это. Ей не хотелось, чтобы слуги знали, как она взбешена и унижена происшедшим.
Она ждала, что еще ей поведают женщины. И они не замедлили это сделать.
– Миледи, говорят, граф Ланкастер в нескольких милях от нашего замка… Говорят, он с войском и хочет захватить графа Корнуолла… А король был так расстроен этим, что ускакал с графом сразу, как узнал…
Итак, они удрали, словно зайцы, оставив ее своим противникам. О, как она их ненавидела сейчас – Эдуарда и его любовника! Мужу она совершенно безразлична. Она, носящая его ребенка в своем чреве! Самое главное для него – безопасность фаворита.
– Значит, – произнесла она вслух, – граф Ланкастер недалеко от нас.
– Говорят, они уже окружили замок, миледи!
– «Говорят», «говорят»! Лучше помогите мне одеться, я должна встретить во всеоружии противников короля.
Каких усилий стоило ей не проявить своих истинных чувств – испепеляющей ненависти к мужу, который посмел так поступить по отношению к ней! Он заплатит ей за все с лихвой! Ее время не за горами… Только бы родился мальчик! Боже, сделай так, чтобы родился мальчик! И тогда берегись, Эдуард – неверный и бесчестный муж!..
Она была уже одета. В глазах сверкал холодный блеск, который еще больше оттенял ее красоту. Она была сама поражена своей красотой. Недаром при отцовском дворе менестрели столько распевали о ее прелестях и обаянии! Только супруг не увидел ничего этого. Ему было не нужно… О, почему она не вышла замуж за настоящего мужчину!
– Вот теперь, – сказала она, – я готова к тому, что должно произойти и что уже произошло.
О последнем ей поведал сам граф Ланкастер. Он попросил принять его, как только появился в замке, который сдался его войску без боя. Чему Изабелла была в высшей степени рада.
Томас Ланкастер низко поклонился ей и поцеловал руку. Его взгляд красноречиво сказал, что он не видел более красивой женщины и отдает дань этой красоте.
Слова же были такие:
– Миледи, приношу глубокие извинения за свое вынужденное вмешательство.
Она улыбнулась. У нее мелькнула мысль: почему не Ланкастер король Англии? Она бы совсем не возражала, если бы королем и ее мужем был он. И это вполне могло быть: его отец родной брат Эдуарда I, у него та же королевская кровь. Он богат и могуществен. И он нормальный мужчина.
– За вмешательство? – переспросила она, приподнимая как бы в удивлении брови и бросая взор в окно, из которого было видно, как воины Ланкастера остановились лагерем вокруг стен замка. – Вы употребили весьма мягкое слово, милорд. Ваши солдаты уже заняли замок?
– Миледи, – ответил он, – пока вы находитесь тут, я не позволю этого сделать. Мы прибыли, чтобы схватить изменника Гавестона, человека, нарушившего собственную клятву и отлученного от церкви.
– Я сама хотела бы отдать его вам. Но король вместе с ним отбыл из замка незадолго до вашего появления.
– Выходит, выскочил у нас из рук! Ничего, мы все равно доберемся до него!
– С ним король, как я вам уже сказала.
Ланкастер мрачно кивнул.
– Сожалею об этом. Но поскольку так, король должен отвечать за последствия.
– Что вы имеете в виду? Пойдете против короля?
– Миледи, мне нужен Гавестон.
– А если король не отдаст его вам?
– Придется применить силу.
– Это означает войну?
– Война из-за какого-то недостойного авантюриста? Нет, миледи, будем надеяться, до этого не дойдет. Но мы полны решимости заполучить Гавестона… А вы, я вижу, не уехали с ними?
– Нет. – Она не сумела скрыть горечи и озлобления. – Они не позаботились укрыть меня от преследователей. То есть от вас. Думали только себе.
– Вам не нужно ничего опасаться, миледи. – Ланкастер сделал шаг по направлению к ней. – Любой, кто захочет причинить вам зло, будет иметь дело со мной.
– Благодарю вас, милорд. Защищая меня, вы, возможно, защищаете своего будущего короля.
Он слегка улыбнулся.
– Да, это так, миледи. Что ж, мы будем только рады.
– Спасибо, кузен.
Он снова поцеловал ей руку.
– Я избавлю вас от Гавестона, – сказал он. – Обещаю, больше он не причинит вам никаких мучений.
– Он околдовал короля!
– Похоже на то. Ведь его мать занималась волшебством. Настало время избавить от него Англию навсегда. Если он не подчинится, мы избавим от него мир.
– Что вы намерены делать сейчас?
– Пуститься вдогонку, миледи. Преследовать их, пока не настигнем. Ничего другого не остается. Еще раз даю обещание, что никто не причинит вам вреда.
Она протянула ему руку.
– Я запомню ваши слова, кузен, – сказала она.
Он поклонился и пошел к дверям, задержав перед этим на ее лице взгляд, ясно говоривший о том, как трудно ему оторвать глаза от подобного зрелища.
Оставшись одна, она вновь стала прислушиваться к звукам и движению во дворце. Там, видимо, искали беглецов, допрашивали, куда те могли податься. Очень скоро преследователям станет известно, что король и Гавестон избрали путь по морю, и тогда один из их отрядов направится дальше на север, а второй повернет на юг. Так или иначе, беглецы будут пойманы и тогда…
Эдуарду придется отдать Гавестона, в противном случае гражданская война неизбежна.
Благодарение Богу, что она носит ребенка. Если будет мальчик, ее ближайшее будущее выглядит совсем неплохо. Что касается Эдуарда – пусть он убирается прочь, она больше не хочет его видеть! Подумать только: этого человека она так желала полюбить! Даже полюбила… Ненадолго… Впрочем, ничего в этом необычного: он красив, как… Как никто больше!.. Но что он сделал с ее любовью! Как унизил ее! Надругался!.. И в заключение всего – бросил совсем одну, без друзей и защиты в этом замке, а сам удрал со своим любовником! А если бы его враги посчитали и ее, Изабеллу, своим недругом тоже? Что было бы с ней тогда?.. Какой человек, носящий звание мужчины, мог поступить бы так, как Эдуард?.. Нет, если у нее и оставалась хоть какая-то искорка привязанности к этому человеку, отцу ее будущего ребенка, то сейчас все перегорело. Все кончено… Навсегда.
Ее мысли вернулись к Ланкастеру… Если бы она не была королевой, если бы не носила под сердцем наследника престола… Она не могла не заметить вожделения во взгляде, каким Ланкастер смотрел на нее.
У него была репутация покорителя женских сердец. И его можно понять: он не любит жену, и та отвечает ему тем же. Или наоборот. То был явный брак по расчету – она должна была принести ему новые владения и титулы и сделала это. А что он ей дал?.. Интересно, есть у нее любовник?
А я?.. Могу я позволить себе?.. С таким человеком, как Ланкастер, было бы, наверное, нетрудно и достаточно удобно. Оба сохраняли бы благоразумие и осторожность. Впрочем, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Так утверждают умные люди…
Изабелла была достаточно чувственной женщиной, но честолюбие, жажда славы и власти были для нее прежде всего. А власть может прийти только через ее детей. И тогда… О, тогда она припомнит этому человеку все унижения! Все до одного!
Больше, чем чувственная страсть, больше, чем мечта о власти, ее влекла сейчас жажда мести…
* * *
Здесь, в Тинмуте, она была в безопасности. Ланкастер сдержал свое слово. А еще он обещал избавить ее от Гавестона, и можно было не сомневаться, это слово он теперь тоже сдержит: дело зашло слишком далеко, на попятный бароны уже не пойдут.
Ей было хорошо и спокойно. Служанки говорили, что по всем признакам у нее должен быть мальчик и надо как следует блюсти себя. Она и сама хотела, чтобы все прошло без осложнений и ребенок родился здоровым. Если к моменту рождения Ланкастер сумеет избавить ее от Гавестона, кто знает, что произойдет потом… Посмотрим. Не будем загадывать…
У нее должны быть еще дети. И они будут, она хочет этого, но зачинаться они станут без любви, потому что Эдуарду она никогда, никогда не простит его поведение. Как бы он ни молил о прощении… Впрочем, кто возьмется загадывать далеко вперед?..
Все говорили, что ей нужно больше находиться в движении. Ездить верхом нельзя – вредно для ребенка, поэтому она пристрастилась к пешим прогулкам по полям и перелескам вокруг замка.
Во время одной из таких прогулок она и встретила его – бедного оборвыша-сироту по имени Томлин. Он был грязный, почти голый, напуганный, но в своем отчаянии осмелился приблизиться и попросить милостыню.
Сопровождающие Изабеллу стали гнать мальчишку, и она больше никогда бы его не увидела, но что-то подсказало ей заговорить с ним и разрешить подойти. Наверное, ребенок, свернувшийся в чреве, подтолкнул ее на подобный шаг: ведь вообще-то она никогда не была чувствительна к чужим бедам.
– Пустите его, – сказала она. – Что ты хочешь, мальчик?
– Я хочу есть, – ответил он.
– Это королева перед тобой, – подсказали ему.
– Я хочу есть, королева, – повторил он.
– Где твой отец?
– Он мертв.
– А мать?
– Тоже. Их убили солдаты. Шотландцы, которые перешли через границу. Они сожгли наш дом и забрали все, что у нас было.
– А тебя оставили в живых?
– Они меня не нашли. Я спрятался в кустарнике. Искали, но не нашли.
– Дайте мальчику одежду и денег. Шиллинг и еще полшиллинга, – велела королева.
– Миледи! – всполошились женщины. – Он же нищий, а у нищих всегда наготове любые истории.
– Он ребенок! – отвечала она. – Я верю ему. Сделайте, как вам сказано.
Мальчик упал на колени и поцеловал подол ее платья, а она пошла дальше, удивляясь самой себе. В мире полно сирот – почему ее затронул именно этот мальчик?
Но она была довольна, что он остановил ее на пути. Довольна тем, что поступила именно так и что ее действия дали повод женщинам переговариваться за ее спиной, восхваляя доброту и благочестие королевы. Что ж, такой и нужно быть по отношению к своим подданным. К подданным своего мужа, которым будет на кого положиться, когда они отвернутся от него.
Она и в последующие дни вспоминала об этом мальчике и однажды велела отыскать его и привести к ней.
Приказание было выполнено, и вот он стоит перед ней в новой одежде, уже не такой изможденный, как в тот раз.
– Ну, мальчик, – сказала она, – теперь ты, надеюсь, сыт и, как я вижу, одет.
У него на глазах появились слезы, он опять упал на колени и хотел поцеловать ее платье, но она сказала:
– Поднимись и подойди ближе. Где ты теперь ночуешь?
Он уже радостно улыбался.
– В одной хижине, – ответил он. – Шотландцы забыли ее сжечь, а я забираюсь туда, когда холодно или дождь.
Он все-таки слишком худ – это она сумела заметить. Ему нужен дом, нужна забота.
– Когда я уеду отсюда, – сказала она, – ты опять будешь голодать и просить подаяние?
Он кивнул. Потом сказал с улыбкой:
– Зато буду всегда вас помнить. Не забуду, что видел саму королеву!
– Если тебя кто-то выгонит из хижины, если тебе будет холодно и голодно, ты перестанешь вспоминать обо мне.
– Ни за что!
– И всегда останешься верным моим подданным, мальчик?
– Я умру за вас, королева!
– Я совсем мало сделала для тебя, – сказала она. – Денег, которые ты получил, едва хватило бы на ленты для моего пояса.
– Зато вы самая красивая на земле! Вы не королева, вы ангел с неба!
– Я все-таки королева для других, а для тебя еще и ангел. И мне хочется, чтобы ты полюбил меня еще сильнее, мой маленький Томлин. Так ведь тебя зовут?.. Больше ты не будешь спать в чужой хижине, не будешь голодным. Что бы ты сказал, если я отправлю тебя в Лондон? Хотя откуда тебе знать – ты и не представляешь, что это такое, верно ведь? Так вот… Там живет один музыкант. Он француз и зовут его Жан. А имя его жены – Агнес. Она мечтает о детях, но у нее их нет. Я хочу подарить ей ребенка, а тебе хорошую мать и хорошего отца. Что ты думаешь об этом, Томлин?
– А я буду видеть вас, королева?
– Может быть.
– Тогда я пойду в этот Лондон.
– Да, ты пойдешь. Там тебя будут хорошо одевать, и кормить, и учить многим вещам. Ты станешь сильным и здоровым мальчиком.
– А они захотят, чтобы я у них был?
– Они сделают, как я скажу.
– Вы можете все, королева, – сказал он.
Она приказала его вымыть, одеть как следует и некоторое время держала при себе. Ей было приятно его искреннее обожание. Возможно, оно хоть немного помогало переносить измены и пренебрежение мужа. Страсть, прочитанная в глазах Ланкастера, тоже грела ее в эти дни.
Изабелла отправила в Лондон гонца к Жану и его жене – сообщить, что посылает мальчика, которого следует принять как сына и соответственно растить и воспитывать.
Вскоре после этого она велела Томлину собираться. Тот сделал это неохотно, не потому, что не хотел в Лондон, а потому, что это означало расставание с любимой благодетельницей. Но он ушел.
Изабелла продолжала удивляться своему поступку и радоваться ему. Она чувствовала, что какая-то, пусть очень тонкая, нить протянулась между ней и этим мальчиком. «Придет время, – подумала она, – и я буду противостоять Эдуарду. Тогда этот мальчик окажется одним из самых преданных мне людей…»
– Королева… – сказал Томлин на прощание. Она любила, когда он так обращался к ней. – Королева, вы сделали для меня такое… А что я могу сделать для вас?
Она ласково улыбнулась.
– Молись, чтобы мой ребенок родился здоровым. Чтобы это был мальчик и чтобы он любил меня так, как ты.
– Я стану молиться, королева. Но такого быть не может… Никто не будет любить вас так, как я. Даже сын…
Когда он ушел, она подумала: какое приятное развлечение нашла она себе, приблизив на время этого мальчишку.
* * *
Эдуард и Гавестон добрались до города Скарборо.
– Нам лучше всего оставаться здесь, – сказал Эдуард, и Гавестон с ним согласился.
В самом деле, замок Скарборо – неплохое убежище. Он расположен, как говорит само название – «скар» – на скале, на крутом и высоком мысе над заливом. Построен этот замок еще при короле Стивене. Отец Эдуарда часто и подолгу содержал здесь весь свой двор, потому что город портовый – с хорошей гаванью, куда заходит много кораблей и где всегда оживленная жизнь. Тут можно было укрыться, отсюда, при необходимости, легче бежать.
Гавестон снова осунулся, выглядел больным, Эдуард очень беспокоился не только за его безопасность, но и за здоровье.
– Здесь нам ничто не грозит, мой дорогой, – говорил король, но он прекрасно знал, что приют у них временный и что, отдохнув от путешествия, придется сразу же думать о том, куда ехать дальше.
Быстрее принимать решение подтолкнуло их и то обстоятельство, что гарнизон крепости – они хорошо видели это – не выказывал особой верности королю, и было ясно: на него полагаться нельзя.
– Что же делать? Что предпринять? – воскликнул Эдуард уже после нескольких часов пребывания в замке. – Если подойдет Ланкастер с войском, сможем ли мы оказать сопротивление?
– Какое-то время, да, – отвечал Гавестон. – И то сомнительно.
Он был бледен, возбужден и уже не казался таким бесконечно привлекательным и изящным, как обычно.
– Если бы я тоже мог собрать людей, – проговорил Эдуард.
– Вы не можете. Особенно здесь. Это нужно было делать раньше.
– Но я же король или нет? Я призову всех под свои знамена! Думаешь, им так уж нравится Ланкастер? Или они пойдут за Пемброком, за Уоренном? Неужели Бешеный пес осмелится идти против нас войной?
– Осмелится, – мрачно сказал Гавестон. – Если бы у тебя была армия… Тогда другое дело. Но ее нет и не будет.
– Значит, выход один. Я должен немедленно отправляться отсюда собирать войско. Сначала поеду в Йорк… Да, так и сделаю. А потом приду сюда, дорогой Перро, и освобожу тебя. Продержись, умоляю, до моего возвращения.
В один из редких просветов – когда мысли Гавестона были не целиком заняты собственной персоной – он подумал: то, что предлагает сейчас король, это ведь уже начало гражданской войны в стране. И он идет на такое ради него, Гавестона… Который даже никогда его не любил, а любил только себя, одного себя… И его отношение к себе…
Еще он подумал, что нужно остановить короля. Это может стоить ему короны… Но какой же все-таки выход? Что можно предпринять? Опять бежать куда-то? И так до бесконечности… Невозможно… Значит, решение одно: противостоять баронам. Заявить им: я – король, и я так хочу!
Да, это единственный выход. Единственный, но далеко не надежный.
– Я предприму все возможное, чтобы продержаться до твоего возвращения с войском, – сказал Гавестон. – Отправляйся, мой господин.
– Тогда, любимый друг, я прощаюсь с тобой, и до скорой встречи.
– Мы встретимся, и мы покажем этим чертовым баронам, кто здесь король. Вы и я покажем им… Мы вместе…
– Вместе, – повторил Эдуард. – Всегда вместе, до скончания дней.
* * *
… И вот враги Гавестона подходят уже к воротам замка, а король все еще не вернулся со своей армией. Если ему удалось ее собрать… Гарнизон оказывает противнику слабое сопротивление, тот также не проявляет особого рвения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40