Хотя, конечно, легко быть храброй в такое ясное свежее утро, но вот каково мне будет, когда наступит ночь?Однако я твердо решила испытать себя, доказать, что не сомневаюсь в материальной природе моего ночного гостя.Вернувшись домой к ленчу, я села за стол вместе с Люком и Рут. Люк снова упомянул мой «кошмарный сон», и я не стала ему противоречить. Ленч прошел как обычно, и мне показалось, что Рут смотрит на меня с явным облегчением. По ее словам, прогулка пошла мне на пользу, – и действительно, я ела с аппетитом, проголодавшись после чересчур легкого завтрака.Едва мы закончили ленч, в столовую вошел Уильям и передал мне просьбу сэра Мэтью зайти к нему, когда мне будет удобно. Я сказала, что сделаю это немедленно, если сэр Мэтью готов меня принять.– Я провожу вас, мадам, – проговорил Уильям.Комната сэра Мэтью располагалась на втором этаже, неподалеку от моей. Я уже довольно хорошо ориентировалась в доме и знала, что почти все члены семьи жили в южном крыле: сэр Мэтью – на втором этаже, как и я; Рут и Люк – на третьем; на четвертом мы с Габриелем провели недолгие дни нашей совместной жизни. Из всей семьи только Сара занимала комнаты в восточном крыле – видимо, из желания быть поближе к детской. Большая часть дома в настоящее время не использовалась, но, по рассказам, в свое время сэр Мэтью жил на широкую ногу и дом часто бывал заполнен гостями.Кухни, пекарни и кладовые помещались на первом этаже в пристройке южного крыла. Слуги спали на самом верху западного – об этом я узнала от Мэри-Джейн. В общем, огромный дом был почти пуст.Сэр Мэтью сидел в постели в шерстяном жакете, застегнутом доверху, и ночном колпаке. При виде меня его глаза заблестели.– Уильям, принеси кресло для миссис Габриель, – приказал он.Я поблагодарила Уильяма и села.– Рут сказала, что ты дурно спала сегодня ночью, дорогая. Тебя мучили кошмары?– Пустяки, не беспокойтесь.– Кошмары – неприятная вещь. Ты даже выбежала в коридор босиком! – Он покачал головой.Уильям возился в смежной комнате – судя по всему, гардеробной. Дверь была открыта, и он мог слышать наш разговор. Представив себе, с каким удовольствием слуги будут обсуждать подробности ночного происшествия, я поспешила переменить тему.– А как вы себя чувствуете сегодня?– Когда вижу тебя – прекрасно, дорогая. Но я – неинтересный предмет для разговора. Я стар, и мое тело уже отказывается мне служить. Ты же молода, и тебе нельзя нервничать.– Я больше не буду пугаться, – быстро пообещала я. – Со мной такое впервые…– Ты должна беречь себя, Кэтрин, детка.– О, я очень осторожна.– Будем считать, что ничего не случилось.– Разумеется. Мне бы не хотелось, чтобы вы волновались из-за таких пустяков.– Сам я с трудом засыпаю, но сплю как убитый. Чтобы разбудить меня, надо кричать мне в самое ухо. Рад был повидать тебя, дорогая. Хотел убедиться, что ты прелестна и весела, как всегда. – Он игриво улыбнулся. – Только за этим я и попросил тебя прийти сюда. Жалкое зрелище, правда? Старик в ночном колпаке…– Колпак вам очень идет.– Кэтрин, ты мне льстишь. Что ж, моя милая, помни – теперь ты очень важный член нашей семьи.– Я об этом помню и не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ребенку.– Мне нравится твоя откровенная манера, дорогая. Благослови тебя Бог, и спасибо, что пришла и сказала старику несколько добрых слов.Он взял мою руку и поцеловал; выходя из комнаты, я снова подумала об Уильяме в гардеробной.Итак, все уже знают, – странно, что меня еще не навестила тетя Сара. Ей наверняка не терпится обсудить последние события.Я вернулась к себе, но на душе у меня было неспокойно, мне все представлялось, как слуги судачат обо мне на кухне. А вдруг эта история дойдет до Агари Редверз и Саймона? Мне не хотелось, чтобы они услышали ее из других уст я дорожила добрым мнением Агари и знала, что она с презрением относится к дамским фантазиям и беспочвенным страхам. Что ж, значит, надо повидать ее и рассказать все, как было, пока меня не опередили длинные языки.Итак, я отправилась в Келли Грейндж и прибыла туда в три часа. Доусон провела меня в маленькую гостиную на втором этаже и сказала, что доложит миссис Роквелл-Редверз о моем приходе.– Если она отдыхает, – сказала я, – не беспокойте ее. Я подожду.– Сейчас узнаю, мадам.Через несколько минут она вернулась и сообщила, что миссис Роквелл-Редверз готова меня принять.Агарь сидела в кресле с высокой спинкой – том самом, в котором впервые принимала меня. Я подошла и поцеловала ей руку, как тогда Саймон, – это была уступка нашей дружбе, ведь я больше не опасалась ее высокомерия. Каждая из нас признала в другой равную себе, и это дало нам возможность вести себя естественно.– Рада тебя видеть, – произнесла она. – Ты пришла пешком?– Здесь совсем недалеко.– Ты выглядишь хуже, чем в прошлый раз.– Я не выспалась.– Это не годится. Ты говорила с Джесси Данквейт?– Джесси Данквейт мне не поможет. Я хотела рассказать вам о том, что случилось, прежде чем это сделают другие. Хочу, чтобы вы услышали мою версию.– Ты слишком взволнована, – спокойно заметила она.– Возможно. Но если бы вы видели меня сегодня ночью, то поняли бы, что сейчас я холодна как лед.– Мне не терпится услышать, что случилось.Я поведала ей о ночном происшествии, не упустив ни одной подробности.Она внимательно выслушала и кивнула головой с видом судьи, готового вынести приговор.– Сомнений быть не может, – заявила она, – кто-то из домашних пытался напугать тебя.– Но это так глупо!– Не так уж и глупо, если за этим стоит серьезный мотив.– Какой мотив?– Желание повредить твоему будущему ребенку, сделать так, чтобы ты не доносила его до положенного срока.– Странный способ добиться этого, да и кто…– Не исключено, что это только начало. Мы должны принять меры предосторожности, чтобы не допустить новых попыток.Раздался стук в дверь.– Войдите, – сказала Агарь, и в комнате появился Саймон.– Доусон сказала, что у тебя Кэтрин, – объяснил он. – Можно к вам присоединиться?– Я не возражаю, – ответила миссис Редверз. – А ты, Кэтрин?– Но... конечно, нет.– Ваш ответ прозвучал не слишком уверенно, – с улыбкой заметил Саймон.– Просто мы с Кэтрин обсуждали кое-что важное, и, возможно, она не хочет делиться этим с тобой.Я взглянула на Саймона и подумала, что никогда не видела человека, столь исполненного жизненной силы, столь земного и не склонного к болезненным фантазиям. Он буквально излучал практичность и здравый смысл.– Да нет, ничего не имею против, – решительно сказала я.– Тогда давай все ему расскажем, – предложила Агарь и тут же ввела Саймона в курс дела, изложив ему мою историю почти слово в слово. Мне было приятно, что она ни разу не сказала: «Кэтрин показалось» или «Кэтрин послышалось», а только: «Кэтрин увидела» и «Кэтрин услышала».Саймон слушал с напряженным вниманием.– Ну, что ты об этом думаешь? – осведомилась Агарь, закончив рассказ.– В доме завелся шутник, – ответил он.– Я того же мнения, – согласилась она. – Чего же он добивается?– Думаю, устранения возможного претендента на наследство.Агарь торжествующе взглянула на меня.– Это было ужасным переживанием для бедняжки Кэтрин, – произнесла она.– А почему вы не попытались поймать шутника? – спросил Саймон.– Я пыталась, – негодующе заявила я, – но, пока я собиралась с духом, он скрылся.– Вы говорите «он» – у вас есть основания полагать, что это было существо мужского пола?– Да нет, просто надо же как-то называть его, а «он» звучит более естественно, чем «она». Он двигался очень проворно: не успела я и глазом моргнуть, как он был уже в коридоре, а потом...– Куда же он делся потом?– Не знаю. Если бы он побежал вниз, я бы его увидела: невозможно так быстро спуститься по лестнице и пересечь холл. Удивительно, почему я не застала его в коридоре...– Видимо, он скрылся за одной из дверей. Вы не проверяли? – Нет.– А следовало бы.– К этому времени уже появилась Рут.– А чуть позже – Люк, – многозначительно напомнила Агарь.– Вам не показалось, что у Люка запыхавшийся вид?– Вы его подозреваете? – удивилась я.– Просто спрашиваю. Судя по всему, это был кто-то из живущих в доме – Рут, Люк, сэр Мэтью или тетя Сара. Вы всех их видели ночью?– Я не видела сэра Мэтью и Сары.– Ага!– Не могу представить, чтобы один из них бегал ночью по дому в монашеской рясе!Наклонившись ко мне. Саймон проговорил:– Все Роквеллы немного помешаны на древних семейных традициях – Он улыбнулся Агари и повторил: – Все до единого. Я бы не стал доверять никому из них в том, что касается родового гнезда. Они живут наполовину в прошлом, да и как может быть иначе в этой древней крепости? Это не дом, а мавзолей. Невозможно прожить в нем сколько-нибудь долгий срок и не тронуться рассудком.– Так, по-вашему, это произошло и со мной?– С вами – нет. Вы не Роквелл, хоть ваш муж и был Роквеллом. Вы – здравомыслящая уроженка Йоркшира, струя свежего воздуха в затхлом старом склепе. Вам ведь известно, что случается с мертвецами от свежего воздуха? Они рассыпаются в прах.– Я рада, что вы не считаете мой рассказ выдумкой, как все мои домашние. Они уверены, что это был кошмарный сон.– Естественно, шутник заинтересован в том, чтобы все так думали.– В следующий раз он не застанет меня врасплох.– Он не станет повторять тот же номер дважды, можете быть уверены.– У него просто не будет такой возможности – сегодня вечером я запру все двери в свою спальню.– Он может придумать что-нибудь новенькое, – предостерег Саймон.– Пора пить чай, – объявила Агарь. – Саймон, позвони Доусон. А потом ты отвезешь Кэтрин в Забавы. Сюда она пришла пешком, это и так слишком утомительно.Принесли чай, и снова я выступила в роли хозяйки. К этому времени я почти совсем успокоилась; общение с Агарью и Саймоном подействовало на меня удивительно ободряюще – они поверили мне, они не обращались со мной как с истеричной особой, и это было замечательно. Мне хотелось долго-долго сидеть в этой комнате, пить чай и разговаривать...Помешивая ложечкой чай, Агарь проговорила:– Помню, однажды Мэтью подшутил надо мной, – странно, но это было очень похоже на то, что случилось с тобой. Только полог вокруг моей кровати был задернут. Стояла зима... кажется, рождественские дни... Разыгралась метель, всю округу занесло снегом. В доме были гости – они приехали до ненастья и были вынуждены остаться у нас. Нам, детям, позволили любоваться балом с галереи менестрелей. Это было изумительное зрелище – роскошно убранный зал, красивые платья... Ну да я не об этом. Наверное, мы объелись сливового пудинга, потому что нас вдруг потянуло на ссору – во всяком случае, меня и Мэтью. Бедняжка Сара никогда не принимала участия в наших столкновениях.Короче говоря, речь зашла о наших предках, и Мэтью заявил, что с удовольствием носил бы красивые шляпы с перьями и кружевные воротники, как во времена «кавалеров» «Кавалеры» – роялисты, сражавшиеся во время Английской буржуазной революции (1640-1653) на стороне короля Карла I.

Я захихикала: «Как сэр Джон? Ни за что не поверю, что ты хочешь быть похожим на него!» «Ну почему обязательно как сэр Джон?» – возразил Мэтью. Тут я закричала: «Терпеть не могу сэра Джона!», а Мэтью закричал: «А мне он нравится!» и вывернул мне руку, а я стукнула его по носу, так что пошла кровь. И при этом вопила, что сэр Джон – трус.Старая леди засмеялась, глаза ее заблестели от воспоминаний детства.– Видишь ли, Кэтрин, во времена Гражданской войны сэр Джон был хозяином Кирклендских Забав. Кромвель и Фэрфакс выиграли сражение при Марстон-Муре, принц Руперт Племянник Карла I.

был обращен в бегство. Сэр Джон, который, разумеется, поддерживал роялистов, повсюду трубил, что не отдаст Кромвелю Кирклендских Забав, что будет сражаться до последней капли крови, что враг войдет в дом только через его труп. Однако стоило сторонникам парламента появиться в Киркленд Морсайд, как сэр Джон исчез... а с ним и все домочадцы. Представь себе, что сделали бы с ним солдаты Кромвеля, попади он к ним в руки – они бы повесили его на одном из прекрасных дубов в его собственном парке. Но сэра Джона и след простыл. Это одна из загадок нашей семейной истории: как сэру Джону со всей семьей и слугами удалось скрыться, едва «круглоголовые» вошли в Киркленд Морсайд? Да еще прихватить с собой все фамильные драгоценности? После Реставрации все они благополучно вернулись. Но я сказала Мэтью, что сэр Джон был трус, поскольку не стал защищать свой дом, а сбежал и оставил его врагу. Мэтью со мной не согласился. Впрочем, в тот день нам хватило бы любого повода, сэр Джон подвернулся случайно.Она задумчиво помешивала чай, лицо ее на время утратило свое надменное выражение.– Ну вот, тогда Мэтью и решил отомстить мне, – продолжила Агарь. – Среди ночи я проснулась оттого, что полог вокруг моей кровати раздвинулся, в щели показалась голова в шляпе с пером, скорчила жуткую гримасу и прошипела: «Так это ты осмелилась назвать меня трусом! Ты горько пожалеешь об этом, Агарь Роквелл. Я, сэр Джон, буду являться тебе по ночам». Спросонья я чуть было не поверила, что мои необдуманные слова потревожили дух нашего предка и заставили его подняться из могилы, но потом узнала голос Мэтью и его руку, сжимавшую свечу. Тогда я выпрыгнула из кровати, ухватила его за голову, надрала ему уши и выставила из комнаты.Агарь снова рассмеялась, потом с извиняющимся видом взглянула на меня.– Кажется, все было совсем не так, как с тобой:– А где он раздобыл шляпу с перьями? – полюбопытствовала я.– У нас в доме в сундуках хранится много всякой всячины. Не исключено, что шляпа относилась совсем к другому периоду. Помню, нам тогда пришлось в наказание просидеть целый день в своих комнатах на хлебе и воде – за то, что потревожили гувернантку.– В отличие от Кэтрин, ты поймала злоумышленника, – вставил Саймон. – Хорошо бы выяснить, кто же этот загадочный монах.– Во всяком случае, – заметила я, – отныне я буду настороже.Саймон сменил тему и заговорил о хозяйственных делах: о примыкающей к Келли Грейндж ферме, которой он управлял, и о других, мелких фермах, расположенных на землях поместья, хозяином которого он когда-нибудь станет. Несомненно, он, как и Агарь, был очень привязан к Келли Грейндж, однако это чувство было далеко от того поклонения своему дому, которое объединяло всех обитателей Забав. Я ни разу не слышала, чтобы Роквеллы с таким искренним участием говорили о заботах своих арендаторов, – сэра Мэтью едва ли могло взволновать известие, что кого-то из них поранило плугом или чья-то жена снова ждет ребенка.При всем своем уважении к традициям прошлого Агарь зорко следила за делами настоящего. Как бы ей ни хотелось вернуть себе Забавы, это отнюдь не означало безразличия к жизни Келли Грейндж. Более того, мне показалось, что она не прочь объединить два поместья.Что же до Саймона, то он был слишком практичен: в его глазах ценность любого дома не превышала ценности камней, из которых он построен, а традиции существовали для того, чтобы служить человеку, а не наоборот. Многое в. Саймоне меня раздражало, я не простила ему намеков на мой интерес к деньгам Габриеля, но в тот день я нуждалась в его холодном здравом уме и была благодарна за внимание к моим проблемам.В обществе Агари и Саймона я черпала силу и мужество, которых мне так не хватало. Я знала, что ночью, оставшись одна в своей спальне, я буду думать об их вере в меня и это придаст мне стойкости.В пять часов Саймон отвез меня домой. Я задержалась на крыльце, слушая шорох колес отъезжавшего экипажа, потом взялась за ручку двери, чтобы войти в сумрачный холл, и ощутила, что моя решимость тает. Однако я взяла себя в руки и поднялась наверх, ни разу не оглянувшись, хотя мне очень хотелось проверить, не идет ли кто-нибудь за мной.За обедом сэр Мэтью, Люк и Рут то и дело украдкой поглядывали на меня, Сара же ни словом не упомянула ночное происшествие, что меня весьма удивило. Я старалась вести себя так, словно ничего не случилось.После обеда приехали доктор Смит и Дамарис. Видимо, Рут специально послала за доктором, – пока Люк шептался с Дамарис, а Рут отвлекала внимание сэра Мэтью (тетя Сара уже ушла к себе), он подсел ко мне и сказал:– Я слышал, прошлой ночью произошло что-то неприятное?– Да нет, пустяки, – быстро ответила я.– Вижу, вы уже вполне оправились. Миссис Грантли сочла нужным сообщить мне об этом, – вы ведь знаете, что я просил ее присматривать за вами.– Ни к чему было беспокоить вас по такому ничтожному поводу.– Насколько я понял со слов миссис Грантли, вам приснился страшный сон?– Будь это всего лишь сон, я бы не стала выбегать из своей комнаты и будить весь дом.– Вы не могли бы рассказать мне обо всем поподробней? – тихо попросил доктор.И я рассказала – в который раз за этот день. Он слушал меня с серьезным видом, не перебивая.– Боюсь, сегодня вам будет трудно уснуть, – заметил он, когда я закончила.– Не думаю.– Восхищаюсь вашим хладнокровием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30