Я часто задумывалась о том, как изменчива человеческая жизнь. Когда перемены происходят постепенно, к ним успеваешь привыкнуть, но внезапные удары, которые обрушиваются на тебя без всякого предупреждения, переворачивают жизнь, так что ничего уже не может остаться прежним, заставляли меня всякий раз с печалью убеждаться в непрочности самого нашего существования.Это случилось апрельским утром. Дикие фиалки уже расцвели вокруг изгородей, в лугах распускались примулы, и я просыпалась в залитой солнцем комнате под шум волн, которые лениво набегали на берег и отступали — величественно и неспешно.В тот день Бевил принимал посетителей в штаб-квартире в Ланселле с Уильямом Листером, поэтому я осталась дома. Я спустилась вниз, чтобы отведать острых бобов с беконом, выставленных в начищенном до зеркального блеска блюде на буфете. В Менфрее завтракали с половины восьмого до девяти, и в то утро, поскольку никто из моих новоприобретенных родственников не спустился вниз составить мне компанию, а Бевил уже уехал, я ела одна. Я успела внимательно изучить газеты, и тут слуга внес письма и положил их на стол.Я бросила на них взгляд: почерк на одном из конвертов оказался настолько знакомым, что у меня перехватило дыхание.Почерк Гвеннан!Я взяла конверт. Письмо было адресовано мне. В верхнем углу его стоял плимутский адрес. Я прочла:«Дорогая Хэрриет, все как в старые добрые времена, правда? Наверное, ты думала обо мне и тебе все еще интересно, что происходило со мной все это долгое время. Я готова удовлетворить твое любопытство, если хочешь. Но это — между нами. Сначала я хочу увидеться с тобой — тайно. Приезжай по этому адресу — сегодня или завтра. Я буду там. Только — одно условие. Ты должна приехать одна и никому об этом не рассказывать. Надеюсь, что ты так и сделаешь. Полагаюсь на тебя.Гвеннан.P.S. Найти меня легко. Когда ты выйдешь из здания вокзала, поверни направо, потом — налево и иди до конца. Снова поверни направо, и увидишь дом. Номер 20. Я буду ждать».Шагая по улицам, которые с каждым шагом становились все более грязными и убогими, я внутренне готовилась к тому, что увижу. «Номер 20» оказался обшарпанной трехэтажной развалюхой. Парадная дверь была открыта, и, когда я проскользнула в коридор, меня окликнула какая-то старуха. Она сидела в кресле-качалке в комнате справа, где на веревках сушилось белье и копошилось несколько детей в изодранной одежде.— Я хотела бы видеть миссис Беллэйрс, — сообщила я ей.— Идите прямо наверх, — отозвалась она.Пока я взбиралась по расшатанным ступеням, мне стало нехорошо; дело было не в запахе, не в грязи и нищете — я панически боялась того, что увижу за той дверью, где ждала меня Гвеннан.Я постучала. И услышала голос, так похожий на голос Бевила:— Хэрриет. Значит, ты пришла… ты ангел!— Гвеннан.Я стояла и смотрела на нее. Куда делась моя красавица Гвеннан, с пылающим, высокомерным взглядом, пышными рыжевато-коричневыми волосами, с особым выражением, характерным для всех Менфреев? Передо мной стояла увядшая, измученная женщина, такая худая, что несколько секунд мне пришлось убеждать себя, что это моя подруга. Она куталась в халат, который когда-то был пестрым. Я заметила, что кое-где он порван.Мне хотелось разрыдаться, но я постаралась скрыть свои чувства и, чтобы Гвеннан не прочла ничего на моем лице, быстро притянула ее к себе и обняла.— О, Хэрриет…сентиментальная особа! Ты всегда была такая, я это знала.— Лучше расскажи мне все, — попросила я. — Где Бенедикт Беллэйрс?— Этого я не знаю.— Значит, вы расстались?Она кивнула:— Это была самая большая ошибка из всех, которые я совершила, Хэрриет.— Все пошло не так?— Почти с самого начала. Он думал, что у меня есть свои деньги. Он слышал о Менфреях… старинное семейство… традиции и все такое. А я… я ничего ему не принесла.— И тогда ты обнаружила, что твой брак — ошибка, и…— Это даже не был настоящий брак. То есть я-то думала, что настоящий, но в конце концов выяснилось, что он уже женат. Я была слепа, Хэрриет, и не требовалось много хитрости, чтобы меня обмануть. Я прошла через какую-то церемонию бракосочетания…но его не обвинили и в двоеженстве. Просто его друг изобразил священника, он тоже актер и хорошо сыграл роль.— Гвеннан!— Тебя это задевает? Я читала о тебе в газетах: «Дочь предыдущего парламентария от округа Ланселла выходит замуж за нынешнего депутата. Мисс Хэрриет Делвани, дочь сэра Эдварда Делвани, сочеталась браком с мистером Бевилом Менфреем, членом парламента от Ланселлы». Видимо, Хэрриет, ты добилась того, чего хотела. Ты ведь всегда хотела заполучить Бевила, правда?Я кивнула.Она улыбнулась — довольно печально:— Расскажи мне, что было, когда я сбежала?Все та же Гвеннан! Ее собственные дела всегда интересовали ее больше, чем дела всех прочих людей, и она и не пыталась этого скрывать.— Жуткий скандал.— Могу себе представить. А Хэрри?— Ты разбила ему сердце.— Бедняжка! Он был бы мне хорошим мужем.— А что случилось после этого… шутовского венчания?— Я, как говорится, «осталась одна с ребенком».— У тебя есть ребенок?— На самом деле именно поэтому я попросила тебя приехать. Ради него я готова поступиться своей гордостью.— Где же он?Гвеннан подошла к двери и открыла ее. В маленькой комнатушке стояла старая корзина для грязного белья, в которой спал мальчик. Он был бледненьким и не слишком чистым, но по рыжеватым волосам Менфреев я сразу узнала в нем одного из них.— Бенедикт, — нежно произнесла Гвеннан.— Бенедикт Беллэйрс, — добавила я.— Бенедикт Менфрей, — поправила меня она.— Ну, конечно.— Все очень трудно, Хэрриет.Я согласилась.— Зачем ты просила меня приехать? Расскажи мне все, Гвеннан.— Я попросила тебя, потому что ты теперь член семьи и я больше надеюсь на тебя, чем на других. Я хочу вернуться обратно в Менфрею, Хэрриет. Я не могу больше жить так. И я хочу привезти в Менфрею его.— Конечно, возвращайся.— Но как мне объяснить?— Это можно будет устроить. Ты потеряла мужа и вернулась домой. Это — дело деликатное, но все можно будет устроить.— Я не могу вернуться, если они этого не хотят.— Но, Гвеннан, конечно, они хотят. Ты одна из них.— Добрая старушка Хэрриет! У тебя всегда такие прекрасные мысли. Хэрриет, мы — настоящие Менфреи, а не те, кто стал ими благодаря браку, — вовсе не так добры, как ты. Я хочу вернуться домой. Я хочу привезти домой своего ребенка. Но я не желаю выслушивать упреки. Мне не нужны одолжения.— Ты хочешь, чтобы они заклали тельца в честь блудной дочери?— Нет. Я просто хочу вернуться… и чтобы ты это устроила. И пусть Бенедикта признают Менфреем. Я хочу забыть, что на свете был такой человек, как Бенедикт Беллэйрс.— Но мальчик назван в его честь!— Ну, когда он родился, мы еще не расстались. И только потом…когда я так и не оправилась после родов… у нас все пошло наперекосяк.— Не оправилась? Ты больна, Гвеннан. Ты выглядишь…— Ты хочешь сказать, что я растеряла всю свою красоту? Но мне здорово досталось, Хэрриет.— Я вижу. Скажи мне, что с тобой, Гвеннан.— О… ничего такого, что не мог бы исцелить морской ветер.— Как же ты живешь теперь? На что?Она пожала плечами.— Гвеннан, пойдем со мной! — в ужасе вскричала я.— Хорошо же мы будем смотреться вместе. Жена члена парламента, сама элегантность, и то, чем я стала.— Я не оставлю тебя здесь.— Я хочу, чтобы ты вернулась и рассказала, что встречалась со мной. Пусть меня пригласят обратно в Менфрею. Я надеялась, что мне никогда не придется это пережить, но сейчас я готова.— Я поеду туда немедленно. Но я не хочу бросать тебя, Гвеннан.Она покачала головой.— Ты вернешься со мной, — настаивала я.— Я вернусь, только когда Бевил или отец приедут за мной, Хэрриет.— Я отправляюсь прямиком в Менфрею, и они сегодня же будут здесь.— Ты думаешь?— Конечно. Я их заставлю.— Ты, Хэрриет?Она рассмеялась.Я вытащила из своего кошелька все деньги, оставив себе лишь несколько шиллингов на обратную дорогу, и, изругав себя за то, что не догадалась взять больше, поцеловала Гвеннан, и мы простились.— До скорой встречи, — сказала я напоследок.Чуть ли не бегом добравшись до вокзала, я в ожидании поезда вспоминала прежнюю Гвеннан. Вот она на лошади несется по тропкам в окрестностях Менфреи, вот она на балу в «Вороньих башнях» или по дороге в Плимут, на примерку свадебного платья. Вспоминать нынешнюю Гвеннан у меня не было сил.Дорога показалась мне томительно долгой, тем более что в Лискерде мне пришлось сесть в местный поезд, шедший в Менфрейстоу, а потом идти пешком, поскольку никто не знал, когда именно я собиралась вернуться.Я уже входила в дом, когда во двор влетел Бевил.— Бевил! — прокричала я. — Мне надо поговорить с тобой прямо сейчас.— Я тоже должен кое-что сказать тебе.Он казался встревоженным, но мои мысли настолько занимала Гвеннан, что я ни о чем другом думать не могла. Бевил позвал конюха, чтобы тот взял его лошадь, и последовал за мною в дом.— Бевил… поднимемся в комнату. Я хочу с тобой поговорить.Он взял меня за руку:— Кто бы мог подумать. Невероятно. Что ты на это скажешь, Хэрриет?— Бевил, я была в Плимуте…— Хэрри Леверет. Он выставил свою кандидатуру против моей. Представляешь? Ты могла себе помыслить что-нибудь подобное?— Бевил, я…— Конечно, у него не много шансов. Но все будет серьезней, чем я полагал. Местный парень, вроде Хэрри…Он даже не замечал, что я его почти не слушаю, настолько его захватил этот новый поворот событий, когда Хэрри Леверет становился его противником на выборах.Мы вошли в нашу комнату. Я закрыла за собой дверь и выпалила:— Я видела Гвеннан.Бевил вздрогнул. Несколько секунд он невидящим взглядом смотрел на меня, потом резко спросил:— Где?— В убогой комнатушке в Плимуте.— Господи боже!— У нее — ребенок.— А этот… актер?— Она с ним рассталась. Они по-настоящему не были женаты.Бевил растерялся. Я видела, что он пытается вообразить все то ужасное, что случилось с гордой, прекрасной Гвеннан; но к его сожалениям о сестре примешивалась еще одна мысль. Он рисовал себе, как Гвеннан вернется в Менфрею с ребенком. Начнутся скандальные разговоры; припомнят неосмотрительность его отца. «Эти бешеные Менфреи, — скажут обыватели. — Разве такие люди должны представлять нас в Лондоне?» А Хэрри Леверет тут как тут — и проскользнет на место Бевила.— Она больна. Она хочет привезти мальчика сюда…чтобы он стал Менфреем.— Это невозможно, Хэрриет! — одними губами проговорил Бевил.— Если бы ты ее видел, Бевил, ты бы понял, что это единственный выход.— Но можно же сделать как-то иначе. Мы позаботимся о ней, но если она приедет сюда… с ребенком и без мужа… прямо перед выборами…— Я знаю, это сильно осложнит дело, — сказала я. — Но речь идет о жизни Гвеннан.— Предоставь все мне, — твердо отвечал он.Я пристально смотрела на него и прикидывала, хорошо ли знаю своего мужа. Я была разочарована. Мне казалось, что он разделит мои чувства, мы тотчас же сообщим семье о бедственном положении Гвеннан и без промедления привезем ее обратно в Менфрею.— Завтра я поеду повидаться с ней, — сказал Бевил. — Родителям пока ничего не говори.Пришлось удовольствоваться этим. Но я не сомневалась, что, когда он увидит Гвеннан, придет в такой же ужас, как и я, и Гвеннан вскоре окажется дома.На следующий день Бевил вернулся из Плимута поздно. Увидев, что он выходит из коляски один, я ужасно встревожилась.Он только входил в дом, а я уже ждала его на пороге.— Гвеннан… — начала я.— С ней все в порядке, — ответил он. — Тебе не стоит беспокоиться.— Все в порядке? Но…— Она решила, что ей не стоит возвращаться.— Не стоит возвращаться! Но…— Она понимает, чем обернется ее возвращение, и не хочет лишних неприятностей. Она говорит, что навлекла их на нас достаточное количество и будет теперь осмотрительней.У меня в глазах потемнело от ярости. Он был там, говорил с ней и дал ей понять, как ее присутствие в Менфрее отразится на его карьере, тем самым практически закрыв для нее двери родного дома.— Я хочу ее повидать, — сказала я. — Я должна сама поговорить с ней.Бевил пожал плечами.— Ты что, не веришь мне, Хэрриет? — холодно спросил он.Он очень устал — я это видела — и был совершенно вымотан физически и душевно. Я понимала, что возвращение Гвеннан не повысит престиж семьи в глазах соседей, но мне казалось, это ничто по сравнению с ее бедами.— Я не знаю, чему верить, — ответила я.— Тому, что я сделал для нее все, что мог в данной ситуации.— Сделал все, что мог? — требовательно спросила я. — Для кого? Для Гвеннан или для доброго имени семьи, которое теперь — в преддверии выборов — настолько важно?— Ради бога, Хэрриет, не глупи! Надо тебе сказать, что все это не доставило мне особого удовольствия. Гвеннан не вернется домой. Но с ней все будет в порядке. Ей назначено содержание, а о ребенке позаботятся. Ты не проговорилась матери? Она бы расстроилась больше всех.Я только покачала головой.Поднявшись к нам в спальню, я села у окна, глядя на море. Бевил не хочет, чтобы Гвеннан возвращалась. Он полагает, достаточно дать ей денег. Но нет, Гвеннан тоскует по Менфрее. Я подумала о ее матери — доброй и покорной. Она приняла те правила, по которым жили мужчины Менфреев, но я никогда так не сделаю. Теперь я была одной из них, но я твердо решила оставаться собой.Есть еще мой дом на острове. Если Гвеннан не дают вернуться в Менфрею, она может приехать туда. Так ей будет видно Менфрею, и это ее утешит.Я поняла, что делать. Завтра я отправляюсь в Плимут — повидаться с Гвеннан.Утром Бевил, казалось, совсем успокоился. Похоже, в его душе на проблеме с Гвеннан уже красовался штамп «Дело закрыто». Вероятно, он встретился со своим поверенным и устроил так, чтобы Гвеннан выплачивалось содержание. Позже он позаботится о воспитании малыша. Он даже будет время от времени навещать сестру. Но я считала, что Гвеннан нужно другое.Я тоже ничего не говорила о вчерашнем, и, должно быть, это обмануло Бевила. За завтраком он обсуждал со мной дела, как обычно.— Избирательная кампания набирает ход, и я хочу, чтобы ты почаще появлялась со мной. У Хэрри Леверета появилась возможность рассчитаться с Менфреями, и в его распоряжении имелось миллионное состояние, чтобы вовсю развернуть избирательную кампанию.— Мы вступили в битву, Хэрриет, — заявил Бевил, — и ты должна мне помочь ее выиграть. Сегодня вечером я возьму тебя с собой в Ланселлу, где мы встретимся с организаторами предвыборной кампании и некоторыми функционерами. Я скажу им, что моя жена хочет участвовать в деле.Я не слушала его. Я думала: как только Бевил уедет, я отправлюсь в Плимут и вернусь как раз вовремя, чтобы сопровождать его в Ланселлу. Но я должна повидать Гвеннан. Мне надо понять, почему она переменила свое решение.Я любила Бевила, но не желала терять себя. Я никогда не стану подобием леди Менфрей — безвольной рабыней мужчин. Если наша с Бевилом любовь чего-то стоит, он должен понять, что я — не тень другого человека, даже его самого. Я всегда останусь сама собой.Как Бевил выехал за ворота, я приказала подать карету и отправилась в Лискерд, где села в поезд до Плимута. Я собиралась вернуться дневным поездом, и тот же экипаж должен был меня встретить.Во второй раз я прошла по мрачным улицам, открыла дверь убогого домишки и поднялась наверх к комнате Гвеннан. На мой стук никто не ответил. Я открыла дверь.— Гвеннан, — позвала я. — Это — Хэрриет.Но комната оказалась пуста. Я спустилась вниз. Та же старуха сидела в своем кресле-качалке. перед распахнутой дверью. Я подумала, что она здесь хозяйка, а заодно и привратница.— Мне нужна миссис Беллэйрс, — сказала я.— Она уехала. Вместе с джентльменом, который к ней приходил.— Куда?— Она не оставила адреса.— Она уехала вместе с ребенком?— С ребенком и с джентльменом. Она задолжала мне за три недели. Он заплатил за месяц… и это правильно, после того что пришлось столько ждать…— Но она должна была оставить адрес.— Она этого не сделала. Она очень торопилась уйти с ним.Так вот почему Бевил так быстро успокоился. Он перевез Гвеннан в другое место и позаботился о том, чтобы никто в Менфрее об этом не узнал.Это было для меня сильным ударом. Расстроенная, я отправилась на мыс и просидела там довольно долго, размышляя о Гвеннан и о Бевиле, а когда посмотрела на часы, поняла, что пропустила поезд.В Менфрее я появилась только к вечеру.Бевил вернулся поздно, и я ждала его в нашей комнате.Он был сердит — и не без оснований, как сказала себе я.— По твоей милости я выглядел довольно глупо, — бросил он.— Прости.— Значит, ты ездила в Плимут. Ты не поверила тому, что я тебе сказал, и пожелала удостовериться сама. Очень глупо.— По-моему, это — не глупость, а нормальное человеческое сострадание.— Мне пришлось извиняться за тебя в Ланселле. Я сказал, что ты плохо себя чувствуешь, пообещал, что ты скажешь несколько слов на митинге на следующей неделе.— О чем я должна говорить? О том, какой у меня замечательный муж и что я убеждена, что избиратели могут всецело положиться на него, ибо его поведение с собственной сестрой…Бевил пришел в ярость:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30