Старик широко улыбнулся, ясно давая понять, как ему приятно видеть ее мучительные усилия... Он снова наполнил свой стакан.
– Мне ваша благодарность не нужна. Нет уж, девочка моя, вы у меня будете сидеть на цепи во дворе, вот так! У меня ведь есть чувство юмора, мне нравится все смешное. Очень меня забавляют ваши щенячьи попытки оборвать эту цепочку! Или вы все думаете, что раз у меня подагра и я валяюсь в постели, то я уже потерял над вами власть? И вы решили испробовать, смогу ли я распоряжаться своими домочадцами по своей воле, а не по вашей? Ха!
– Боже мой, как же я вас ненавижу! – выдохнула она, глядя ему в глаза.
Улыбка его стала еще шире.
– Я знаю, крошка, знаю. Но я по этому поводу не лишусь сна и аппетита. Меня в жизни многие ненавидели, и все они получали от меня в ответ то же самое.
– Надеюсь, что вы допьетесь до смерти! – пожелала она ему. – Я буду плясать на ваших поминках!
– Вот это девчонка! – он похлопал в ладоши. – Ну давайте, давайте, прокусите мне горло! Я вас буду держать здесь просто для забавы! Теперь у меня ведь такая скучная, праведная жизнь. И она была бы невыносимой, если бы вы время от времени не изливали на меня свой яд – как бальзам на душу!
– Вы... Вы продержите в этом вонючем болоте Юджина до тех пор, пока он не перестанет быть хоть на что-то годен! Вы испоганили жизнь всем своим детям и этой несчастной дурочке Фейт только потому, что вам все хочется сделать по-своему! Но вы не сможете изгадить жизнь мне, я вас предупреждаю!
– Ну, валяйте, попробуйте побороться со мной! – хохотнул Пенхоллоу, суча ногами под одеялом. – Я же знаю, что у вас есть камень за пазухой. Так что же вы его не кинете?
Она не ответила ему, потому что в этот момент раздался стук в дверь, Пенхоллоу крикнул: «Войдите!», и появился Юджин.
Юджин был высоким, сухощавым брюнетом тридцати пяти лет, и даже по его походке чувствовалось, что его постоянные жалобы на болезнь были просто удобным предлогом не делать того, что от него требовали. Он передвигался слегка вперевалку, задумчиво, словно нехотя. Всю жизнь он предпочитал избегать всего неприятного и всегда издалека чуял приближение проблем, которые могли бы угрожать его удобству и спокойствию. Когда он увидел Вивьен, стоящую с высоко вздернутым подбородком у камина в отцовской комнате, он застыл в дверях, раздумывая, а стоит ли вообще сюда заходить...
Пенхоллоу, заметив это, резко сказал.
– Ладно, хватит колебаний! Проходи, Юджин. А вот твоя жена, пришла полюбоваться на меня...
У Юджина была необыкновенная улыбка. Он улыбнулся Вивьен так, словно сердечно сочувствовал ей и готов был заключить ее в объятия. Впрочем, на самом деле улыбка эта могла означать и нечто совершенно иное... Но Вивьен сразу растаяла. И теперь, после шести лет брака, она все еще нежно любила его. Она инстинктивно подалась к мужу. Он обнял ее за плечи:
– Ну, так что же случилось, маленькая моя?
– Это неважно, – пробормотала она, горло ее судорожно сжималось. Она нашла его руку, нежно пожала ее и, слегка покачиваясь от нахлынувших чувств, пошла к двери. Она позабыла сейчас обо всем. А Юджин, как всегда, не проявил ни малейшего интереса к тому, что здесь только что происходило, резонно полагая, что это только его расстроит.
Он уютно расположился в кресле у камина и добродушно заметил отцу:
– У вас, сэр, самая теплая комната во всем доме! Послушай, отец, тебе разве не говорили, что тебе вредно вино? А может, ты хочешь споить меня, а?
– Налей себе! – отозвался Пенхоллоу. – Это получше той дряни, которую готовит тебе аптекарь!
– Увы, я не унаследовал твоего могучего пищеварения! – вздохнул Юджин. – Не обижайся, отец, но в доме надо провести центральное отопление, здесь круглый год стоит дикий холод!
– Когда я помру, можешь этим заняться. Но пока я жив, здесь все будет как в доброе старое время. Ты зачем ко мне пришел? Потрепаться о пустяках?
– О да, конечно! И потом, мне страшно нравится эта комната! Она очень, очень теплая... И потом, атмосфера здесь... артистическая... гм!.. Во всяком случае, атмосфера здесь... гм!.. не целиком определяется твоей старой жирной собакой...
– Она стара, как и я, какой с нее спрос! – рассмеялся Пенхоллоу.
– Но ты еще пока не протух до такой степени, – сказал Юджин вполголоса и продолжил: – А что, ты и вправду решил отозвать Клея из колледжа?
– Ага, тебе нажаловалась Фейт?
– Не могу сказать, что именно нажаловалась, я вообще не способен выслушивать чужие жалобы – они вызывают у меня переутомление и скуку. Но Фейт была так возбуждена, что это меня не слишком утомило. Я шел с тобой посидеть просто так... Однако Фейт говорит, что ты намерен послать Клея учиться юриспруденции у Клиффорда?
– Это все, на что он способен! – заявил Пенхоллоу. – Он не сделает успехов в Кембридже, даже если пробудет там всю свою жизнь!
– Вероятно, ты прав, – кивнул Юджин. – Но ведь и вреда от этого нет. Он ведь такой... хиловатый...
– Я всегда удивлялся, как это у меня мог появиться такой сын! – раздраженно бросил Пенхоллоу.
– Ну что ты, отец! – Юджин улыбнулся своей очаровательной улыбкой. – Что касается Фейт, она всегда казалась мне лишенной... гм!.. той склонности к приключениям, свойственной всем членам нашей семьи... Так ты все-таки хочешь вернуть Клея в Тревелин?
– Ты с ним споешься, не сомневаюсь!
– О да, возможно, но я не думаю, что Раймонду это придется по душе...
– Здесь хозяин я, а не Раймонд! – резко сказал Пенхоллоу.
– Но ведь вопрос еще и в Клиффе!
– А с ним что за беда? – оскалился Пенхоллоу.
– Нет, я просто недоумеваю, какими пытками ты заставишь Клиффа взяться за обучение Клея? Все-таки и у Клиффа имеется некий предел доброжелательности, не так ли?
– Мой племянник Клифф будет делать то, что я ему велю! – объявил Пенхоллоу. – Вряд ли ему захочется, чтобы я вышвырнул его старую глупую мать вон из этого дома! А если не он, так его жена этого не захочет! Понятно тебе?
– М-да, на сей раз ты оказался хитрей, чем обычно, – пробормотал Юджин. – Бедный старина Клифф!
Глава четвертая
Если бы только Фейт могла найти Лавли, она всласть порыдала бы на ее уютной груди... И Лавли, безусловно, утешила бы ее своим мягким медовым голоском...
Но Фейт попросту не дошла до нее. Первым человеком, который встретился ей после Вивьен, был Юджин. Фейт хотелось облегчить душу немедленно, но с Вивьен она не стала бы заговаривать, а Юджин так тепло улыбнулся, что Фейт позабыла всю свою антипатию к нему, забыла о том, что всегда ненавидела его мягкий лживый голос, и сбивчиво стала рассказывать ему о невероятной грубости и страшной жестокости его отца. Юджин постарался улизнуть от Фейт как можно скорее, сославшись на головную боль и неотложные дела, которых, по правде говоря, у него не было уже несколько лет. Фейт устало поднялась к себе в комнату и позвонила прислуге. Когда пришла горничная, Фейт прежде всего попросила к себе Лавли, но горничная сообщила, что девушка ушла в деревенский магазин за ситцем. Фейт была слишком занята своими переживаниями, чтобы оценить всю странность похода в магазин за тканью в середине рабочего дня. Она отпустила горничную Джейн, опустилась на диван и все последующие полчаса занималась тем, что снова и снова обдумывала все сказанное ею, ответы Пенхоллоу, его грубость и несправедливость к Клею, и слезы снова стояли в ее глазах. Она чувствовала себя прижатой к стенке, и рядом не было никого, готового ей помочь. Она стала в возбуждении ходить по комнате взад-вперед, но это мало ей помогло, она только ощущала, как ее мучительное беспокойство нарастает.
В этом раздерганном состоянии ей вдруг пришло в голову отправиться в Лискерд, к Клиффорду Гастингсу.
Поскольку Фейт так и не научилась водить машину, а до Лискерда было добрых семь миль, требовалось прежде всего найти шофера. Казалось бы, в доме, где полно слуг, найти водителя нетрудно, но, хотя в Тревелине и было несколько десятков слуг – конюхов, плотников, садовников и мальчиков на побегушках, – там не было человека, специально выделенного для вождения машины. Вообще Пенхоллоу не одобрял автомобили, и, кроме Раймонда, часто ездившего по разным делам по поместью, и Конрада, с удовольствием водившего спортивный автомобиль, никто в семье не умел водить. Для нужд женщин имелся большой драндулет, с роскошным кузовом и никудышным мотором, который водил либо младший садовник, либо Джимми Ублюдок. В крайнем случае за руль мог сесть и один из конюхов, но у него машина обычно останавливалась, когда он пытался взять подъем на пригорок перед усадьбой.
К счастью для Фейт, которая скорее согласилась бы отменить свою поездку, чем попросить Джимми Ублюдка отвезти ее, младший садовник был занят посадкой деревьев перед домом и его оказалось очень легко найти. Его облачили в кожаные краги, подобающие шоферу, и он охотно оставил свои садовые занятия под надзором старшего садовника, усевшись за руль колымаги.
От Тревелина дорога к Лискерду вела вниз по холму, в долину Мура. Машина, натужно урча и откашливаясь, проехала по изрытой колдобинами дороге, потом по узкой тропе мимо Дауэр Хаус, где жил Ингрэм со своей женой Майрой и двумя сыновьями, Рудольфом и Бертрамом (которые очень походили на своих дядей Барта и Кона), и выехала наконец на шоссе. Вокруг развернулись прекрасные виды весеннего Корнуолла, но Фейт не обращала на природу ни малейшего внимания. Она была полностью занята мыслями о том, что же она скажет Клиффорду, племяннику Пенхоллоу, понимая в глубине души, что на самом-то деле ничего она не придумает свеженького, чтобы стоило продолжать размышлять об этом...
Она так глубоко погрузилась в раздумья, что даже не кивнула миссис Венгрен, жене викария, которая поклонилась ей с дороги. Миссис Венгрен придерживалась строгих христианских принципов и никогда не переступала порог Тревелина, осуждая царящие там нравы, но Фейт она всегда жалела, считая, что та губит свою душу среди такой жизни, и частенько приглашала ее на чашку чая. Ее муж, весьма простой в общении и жизнерадостный джентльмен, который никогда не отказывался от стаканчика доброго вина и не был равнодушен к щедрым пожертовованиям, которые мистер Пенхоллоу делал в пользу местного прихода, иногда посещал своего грешного прихожанина. Куратор викария, мистер Саймон Уэллс, который хоть и не был коренным корнуолльцем, но владел значительным земельным наделом, считал, что викарий напрасно предпочитает закрывать глаза на творящиеся в Тревелине безобразия, и сам не склонен был посещать этот дом. Но мистер Уэллс не занимался и не интересовался спортом, и потому его мнение было совершенно безразлично для всего мужского населения Тревелина...
Следуя в целом правильным, хотя и несколько извилистым курсом, что было видно по следам колес на пыльном шоссе, драндулет въехал в Лискерд и, грохоча, подкатил к дому в стиле короля Георга, на дверях которого был указан арендатор помещения: «Блэзи, Блэзи, Гастингс и Вембери». Табличка, однако, отражала далеко не всю правду, поскольку старший Блэзи благополучно скончался вот уже много лет назад, младший Блэзи отошел от дел, а мистер Вембери выполнял только самые простые и необременительные поручения.
Теперь хозяином конторы по существу был Клиффорд Гастингс. Именно к нему и попала Фейт после недолгого ожидания в приемной наедине с измученным бездельем и безденежьем клерком.
Клиффорд был одного возраста с Раймондом Пенхоллоу, но имел значительно более свежее лицо, чистую светлую кожу и открытый взгляд, благодаря чему казался младше своего двоюродного брата. Он почти ничем не походил на свою мать, а кроме любви к охоте с гончими и некоторой слабости к хорошеньким женщинам его вообще ничто не роднило с семейством Пенхоллоу.
Когда Фейт вошла, он вскочил из-за стола, утыканного ручками и заваленного многочисленными бумагами, и радостно приветствовал ее. Он имел приятное свойство всегда обращаться с людьми по-дружески, а уж своих родственников встречал неизменно тепло.
– Как дела, Фейт?! – вскричал он. – Как мило с вашей стороны, что вы заехали! Ну, расскажите, что у вас хорошего? Как поживает дядюшка Адам? А моя мама? Ага, неплохо, вот и хорошо. Ну, садитесь, садитесь... Расскажите, как идут дела.
Не расположенная терять время в светских разговорчиках, Фейт сразу взяла быка за рога.
– Клифф, я приехала к вам умолять помочь мне!
Он сел в свое кресло. На его лице выразилось легкое расстройство, поскольку Клиффорд был из тех людей, которые сразу же инстинктивно начинают соболезновать собеседнику, подстраивая выражение лица и голос под него...
– Всем, чем смогу, я вам помогу, конечно. Что же случилось?
– Это... Это связано с Клеем... – промолвила она негромко, нервно теребя свой ридикюль.
Выражение удрученности на лице Клиффа усугубилось от этих слов, он в беспокойстве переставил несколько предметов на столе перед собой и осторожно сказал:
– С Клеем... Так-так... Да, точно, дядюшка Адам посылал за мной пару дней назад, он как раз хотел потолковать со мной о Клее...
– Я знаю, – сказала Фейт. – Я с ним сегодня говорила. Клифф, вы не должны принимать его! Пожалуйста, прошу вас, скажите, что вы не согласны!
Клиффорд понял, что ему предстоит пренеприятнейшая беседа.
– Да, но понимаете ли, Фейт...
– Я понимаю, что Адам собирается вам заплатить за его обучение, но я ведь знаю, как мало для вас это значит! Я не знаю, как делаются такие дела, но...
– Клей будет просто номинально под моим руководством, – напряженно сказал Клифф. – И я не сомневаюсь, что он...
– Он возненавидит это занятие – воскликнула Фейт. – Адам решил сделать так только потому, что не любит Клея и хочет уязвить меня! А Клей собирается стать писателем!
– Да, да, конечно, но я не вижу причин, почему бы ему не писать, если у него будет место работы? И свой кусок хлеба, возможно.
– Нет, вы не понимаете, – нетерпеливо перебила его Фейт. – Я просто умру, если увижу Клея, сидящего в тесной конторе и занимающегося разборкой мелких исков соседей друг к другу по поводу потравленной коровами ржи! О нет, он вовсе не для этого предназначен, мой Клей! Он сделан из другого материала, понимаете?!
Клифф был несколько ошарашен таким напором. Он не слишком хорошо знал Клея, видел его всего несколько раз и не заметил, чтобы материал, из которого тот был сделан, не допускал бы нахождения в конторе.
– Да, но знаете ли, Фейт, это вовсе не такая ужасная жизнь, как вам представляется. И потом, я думаю, что пареньку тяжело было бы жить, например, в Лондоне. Возьмите, к примеру, меня. Я очень неплохо устроился. Конечно, у меня не столько свободного времени, как у моих двоюродных братьев, но я вполне могу и поохотиться, иногда даже дважды на неделе, и кроме того, часто хожу на рыбалку...
– Да нет же, это все ни при чем! Клея вовсе не интересует ни охота, ни рыбалка, ни спорт! Он артистического склада человек, понимаете! Если он будет прикован к конторке, это его просто убьет!
Возможно, Клиффорду пришло в голову, что молодой человек с подобными амбициями вряд ли принесет какую-то пользу в его конторе, и он сочувственно покивал:
– О да, да. Как я вас понимаю...
– А кроме того, мне бы вовсе не хотелось, чтобы он стал гражданским адвокатом, – продолжала Фейт, все распаляясь. – И даже адвокатом по уголовным делам. Во-первых, это ему претит, а во-вторых, я не хотела бы, чтобы мой сын защищал в суде заведомо виновных людей!
Такое странное представление о работе адвоката вызвало у Клиффа нервное подергивание глаза, но он мужественно продолжал сочувствовать.
– Да, я вас вполне понимаю. Но все же поверьте мне, работа адвоката совсем не так плоха, как может показаться на первый взгляд... Во всяком случае, мой дядюшка Адам...
– Адам только и делает все, чтобы оскорбить меня! – патетически воскликнула Фейт. – Сегодня утром я это выяснила! Я даже не могу вам пересказать его слова – иногда он бывает совершенно бесстыден! Он заявил мне, что уже обо всем договорился с вами, и потому я приехала сюда... Я надеялась, что сумею объяснить вам, насколько мне не хочется, чтобы Клей был под вашим началом или как это там называется! В конце концов, ведь Адам не имеет над вами власти, Клифф! Ведь он ничего не может сделать, если вы откажетесь!
Клиффорд машинально щелкал крышкой чернильницы. На его лице было выражение глубокой задумчивости. С одной стороны, после всего высказанного Фейт у него не было ни малейшего желания принимать Клея в свою контору. С другой стороны, очень веские причины вынуждали его отказать ей в просьбе... Он не мог напрямую сказать Фейт, что из-за весьма напряженных отношений между ним и его матерью ни сам он, ни его жена отнюдь не будут в восторге, если та будет вынуждена уехать из Тревелина и приедет жить с ними. Нет, Клиффорд не был плохим сыном, но он был женат на леди, которая бы была в ужасе от появления в ее доме столь эксцентричной свекрови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32