..
Барт удовлетворился этим расплывчатым обещанием. Но сама она не могла бы даже в уме решить, правду ли она сказала или нет. Пока надеялась на успех, все мысли о возможном провале она отодвинула на второй план. Об этом придется думать, если не пройдет первоначальный план. А вот если он пройдет... Она хорошо знала своевольный характер Барта и понимала, что он не прощает измен, даже совершенных просто на словах, в беседе... Зато если он станет настоящим хозяином, то благодаря своему знанию фермерского дела, лошадей и тому страху, который он нагонял на своих работников, он встанет на ноги, обязательно встанет, и вот тогда-то она, Лавли, будет ему верной и надежной опорой...
Как только к Барту вернулось хорошее настроение, она еще раз подготовила его к беседе с отцом, несколько раз повторив, что главное – выбрать момент, когда отец будет весел и склонен раздавать щедрые дары, и тогда еще раз затронуть вопрос о наследовании Треллика. Барт со смехом заявил, что она маленькая умница, и целовал ее так много и так крепко, что у нее стало перехватывать дыхание, а губы побагровели... Он насмешливо обещал, что будет во всем следовать ее мудрым указаниям. Но в глубине души он признавал, что если бы взялся действовать сам, то прежде всего двинулся бы напрямую, ввязался в дикую ссору с отцом и оказался бы в конечном счете гораздо дальше от намеченной цели, чем был... И ему было ясно, что более кружные и мягкие пути, предлагаемые ему Лавли, скорее приведут к успеху.
Ей удалось выскользнуть из его объятий не без труда. Барт с каждым днем становился все менее управляем и все решительнее хотел обладать ею, не думая о последствиях... Он не понимал ее страха быть застигнутой в его обществе, а особенно ее боязни быть разоблаченной своим дядей, Рубеном. Ему казалось это смешным – как это можно бояться дворецкого или кухарку?
Но для Лавли все это было вовсе не так смешно. Ей уже приходилось ловить на себе жесткий, прищуренный взгляд дяди, а от Сибиллы выслушивать самые серьезные предупреждения по этому поводу. Сибилла, помимо прочего, заявила, что пусть Лавли не рассчитывает на ее помощь, если мистеру Барту придет в голову жениться на ней. Она выслушала эти упреки молча, не посмев сказать о том, что мистер Барт уже обещал ей это... Сибилла и Рубен могли обращаться с Бартом Пенхоллоу со всей мыслимой фамильярностью старых слуг, но от одной мысли о том, что их племянница может занять не предназначенное ей место в этой уважаемой ими дворянской семье они приходили в ужас.
Кроме того, и среди прочих служанок дома ходили всякие сплетни, но для Лавли они значили гораздо меньше, чем упреки ее дяди с тетей, и она добродушно оставляла без ответа все колкости и смешки, которыми ее обстреливали молодые горничные. Она в глубине души объясняла это завистью, поскольку эти девчонки сами с удовольствием погуляли бы с таким кавалером, как Барт, и притом отнюдь не стали бы настаивать на свадьбе... Естественно, что прочие слуги и служанки недолюбливали Лавли, считая, что она злюка и задирает нос. Но ей было все равно – ведь она собиралась стать миссис Барт Пенхоллоу и такая простецкая компания была ей совершенно ни к чему.
Бывали минуты надежд, когда ей вдруг казалось, что старый Пенхоллоу не станет так уж сильно противиться их браку, хотя потом по трезвому размышлению она всякий раз понимала, что будет, да еще как... Иногда ей доводилось носить старику подносы с едой в спальню, если ни Марты, ни Джимми не оказывалось под рукой; старику она очень нравилась, он часто пытался ущипнуть ее за щечку и прочие части ее тела, оказавшиеся в пределах досягаемости его рук, и говорил, что она – самое прелестное создание из всех, что появлялись в его спальне за двадцать последних лет. А когда она отказывалась поцеловать его, он смеясь объявлял ее жестокосердной маленькой ледышкой...
Однако здравый смысл подсказывал ей, что такое легкомысленное поведение не слишком характерно для будущего свекра... И она не видела надежных путей к достижению своей цели без того, чтобы вызвать гнев и ярость этого неугомонного старика...
Она не пыталась свести дружбу ни с кем в этом доме. Правда, хозяйка приблизила ее к себе и сделала наперсницей, но Лавли в ответ на слезливые излияния Фейт вовсе не стремилась раскрыть и свою душу. Когда Вивьен намекнула Фейт на возможную связь Лавли с кем-то из сыновей Пенхоллоу, та сразу же решила проверить это и допросила Лавли. Но девушка только сказала в своей обычной, мягкой и кроткой манере:
– Ну что вы, мэм, конечно, вы можете не беспокоиться на мой счет...
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы развеять подозрения Фейт. И после ужина в ответ на насмешливую угрозу Адама Пенхоллоу, будто он знает о Лавли нечто, из-за чего от нее скоро придется избавиться, Фейт сразу же поспешила ответить, что Лавли – не вертихвостка и ни за что не позволит себе иметь дело с сыновьями хозяина.
Пенхоллоу смотрел на Фейт с невыразимым презрением:
– Боже мой, неужели можно быть такой кретинкой! У этой девчонки просто манера такая, она всегда действует тихой сапой! И ты попомнишь мои слова, что она не побрезгует в своей игре ничем!
– Это просто несправедливо по отношению к Лавлин! – надулась Фейт. – Вы все относитесь к ней так, только потому, что она моя служанка!
– Не верю я ей! – заметила Клара, сидящая у камина, не отрывая глаз от своего бесконечного вязанья. – И если ты, Адам, не примешь меры, она непременно спутается либо с Бартом, либо с Коном.
Старый Адам Пенхоллоу расхохотался:
– Да они зря теряли время, если уже не спутались с нею, хотя бы один из них! Мальчишки сидят в доме почти что взаперти уже год! Должна же у них поиграть кровь!
– Все было в порядке, пока Фейт не забрала ее с кухни! – проворчала Клара. – Я не сторонница того, чтобы давать всякой черни послабления и вкладывать им в голову всякие идеи...
Но Пенхоллоу в этом с Кларой не согласился:
– Эти девчонки сами умеют пробиваться, а идеи возникают у них в собственной голове, старая моя дурочка!
– В любом случае мне не совсем понятно, почему это вас касается, Клара! – сказала Фейт, все еще красная от обиды. – Мне кажется, у меня есть право использовать любого из слуг, как я пожелаю!
Пенхоллоу скосил на нее глаза:
– Ну конечно, конечно! Только не надо вскакивать всякий раз, как Клара выскажет свое мнение по какому-нибудь поводу. И нечего по любому поводу затевать ссору!
– Ах, ну конечно же! – воскликнула Клара, по-прежнему не поднимая глаз от вязанья. – Я вовсе не думала вас осуждать, дорогая. Конечно же, мне нет дела до того, что молодой удалец Барт и эта девица ведут себя совершенно шокирующим образом!
Адам хохотнул:
– Да этот мальчишка просто как две капли воды похож на меня в его годы! Он еще себя покажет, когда петушиться перестанет, он из всех них самый крепкий парень, уж поверь мне!
– А когда ты намерен дать ему Треллик? – словно бы невзначай спросила Клара, в точности следуя инструкциям Барта, своего любимого племянника.
– Для этого времени еще предостаточно, – пробормотал Пенхоллоу. – А пока он нужен Раймонду...
– Не думаю, что Раймонд жалует его, как и прочих, – сказала Фейт.
– Да?! А почему это ты так решила? – Пенхоллоу выкатил на нее глаза. – И откуда ты об этом могла узнать, скажи на милость?
У Фейт по лицу пошли розовые пятна, как бывало всегда, если муж грубо заговаривал с нею.
– Да в общем-то, ниоткуда, – залепетала она извиняющимся тоном. – Просто сам Раймонд не делает тайны из своего недовольства тем, что тут в доме слишком много народа...
– Раймонд здесь пока еще не хозяин! – рявкнул Пенхоллоу. – Думаю, что он об этом помнит! А не помнит, так я ему напомню! Я здесь решаю, кого держать рядом с собою, а кого нет!
– Ну что ты, Адам, не надо расстраиваться из-за того, что Фейт слишком буквально поняла Раймонда, когда он был в дурном настроении! Он добрый мальчик, я уверена в нем! – вмешалась Клара. – Но все-таки, как бы то ни было, Барт уже тоже взрослый, и ему тоже нужно свое хозяйство... Смею сказать, ты его убережешь от всяких проказ, как только он станет сам себе хозяином и перестанет работать на Раймонда...
– Ничего, меня его проказы не пугают! – осклабился Пенхоллоу. – А под началом Раймонда он учится делу. Раймонд хоть и туповат, но свое дело знает крепко. У него есть чему поучиться. А дать Барту Треллик я могу и попозже. Вот и весь разговор.
Таким образом, Клара рассказала Барту, что ее попытка не удалась. Тот только сказал:
– Старый черт! – и скривился, как от зубной боли.
– Барт, скажи-ка, а почему тебе вдруг так срочно захотелось получить этот Треллик? – осторожно спросила его Клара. – Уж не собираешься ли ты жениться?
– Ну, кто же говорит о женитьбе! – рассмеялся Барт, слегка краснея. – Но ведь мне рано или поздно тоже надо обзавестись своим имением?
– Мне и так все ясно, – невесело вздохнула Клара. – Скажи, она приятная девушка?
– Кто? Будущая моя миссис? – он скалился, довольный. – Как ты думаешь, у меня дурной вкус? Она очень, очень мила!
– Эхе-хе, все они милые, эти жены нового образца! – еще горше вздохнула Клара. – Взять хотя бы мою невестку...
– Клиффорду она нравится! – заметил Барт, ухмыляясь. – Ну и что же из того? А мне эти церемонные лягушки вовсе не по душе... Я бы взял такую в постель только в качестве холодного компресса, прости за выражение!
– Так вот значит как... – задумчиво и туманно протянула Клара, пристально посмотрев ему в глаза, а потом повернулась и пошла по коридору, оставляя беседу незавершенной.
Глава седьмая
Поскольку дипломатическая миссия Клары провалилась, Барту пришло в голову поговорить о своих проблемах с Раймондом. Он решил, что раз Раймонду надоело держать здесь, в Тревелине, столько народа, то, может быть, он согласится помочь ему отделиться и получить Треллик. Но и это не удалось. Раймонд только едко заметил ему, что если тот хочет показать отцу, что способен управляться с хозяйством самостоятельно, то пусть покамест приложит побольше усилий здесь, в поместье, и на конезаводе... Барт не полез за словом в карман, и разговор их закончился очередной ссорой.
Но когда Барт поостыл, он решил еще раз попытать счастья с Раймондом. Он, давясь словами, извинился за свой взрыв и объяснил временное отсутствие на работах в поместье важными делами, которые у него возникли...
– Я знаю твои дела, – бесстрастно сказал Раймонд. – Лавли Трюитьен, не так ли?
Барт заалел:
– А, дьявол! Я говорю с тобой о ферме Треллик! Надо же мне когда-нибудь иметь что-то свое! Мне уже двадцать пять лет!
– К сожалению, по твоему поведению этого не скажешь, – холодно отвечал Раймонд.
– Послушай, Раймонд, ты говоришь так, словно хочешь избавиться от меня! Ну почему ты не хочешь замолвить за меня словечко перед папашей?
– От тебя я вовсе не желаю избавляться. Ты очень полезен, когда думаешь о деле, а не о чем-нибудь еще. Единственный, от кого бы я хотел избавиться, это Юджин.
– О нет, почему же? – моментально поменял тон Барт. – Он ведь такой забавный со своими болячками, а жена у него – такая живая, интересная... Нет, мне кажется, я стану по ним скучать, если они уедут! И потом, Рай, знаешь ли, я не в восторге от приезда Обри и тем более – Клея, но ведь если им все-таки НАДО приехать, то мне тем более имеет смысл отделиться!
Раймонд нахмурился:
– Если Треллик нужен тебе для того, чтобы привести туда свою Лавли, то ты просто болван.
– О чем ты говоришь? – промямлил Барт. – Кто тебе сказал это?
– У меня есть собственные, глаза. Так ты собираешься на ней жениться или нет?
– Я ведь не говорил об этом. И вообще, что за черт? Я сам разберусь, на ком и когда мне жениться!
– Не совсем так. Не забывай, что ты – Пенхоллоу.
– Да ладно, к чертям! – вскипел Барт. – Что это еще за гнилой снобизм?! Это просто какие-то пережитки средневековья!
– Не думаю. Посмотри чуть дальше личика своей Лавли и хотя бы немного, в качестве исключения, подумай. Неужели ты сможешь называть дворецкого дядюшкой?
Барт не сумел сдержать смешка, но все же ответил:
– Нет, конечно! Но ты увидишь, все устроится – так или сяк...
– Ничего не устроится просто так! – рявкнул Раймонд. – Если ты не оставишь девку, ей придется покинуть этот дом!
Подбородок у Барта взлетел вверх.
– Только попробуй тронуть ее, и ты будешь иметь дело со мной!
– Не изображай из себя большего осла, чем ты есть на самом деле! Подумай, неужели кто-нибудь из рода Пенхоллоу опустится до того, что найдет себе жену на кухне?!
У Барта перехватило дыхание, и краска залила все лицо до шеи...
– А, вот откуда ветер дует! Ну, так я тебе скажу – Лавли стоит дюжины таких, как Фейт или Вивьен или таких высокомерных сучек, как та, что взял себе в жены Клиффорд! Нет, по-моему, ты просто лопаешься от зависти, вот что! Кого это так интересует, чтобы в семье все были дворяне?!
– Поговори с папашей и поймешь, кого это интересует!
– Да иди ты к черту! – крикнул Барт, разворачиваясь на каблуках.
Результатом этого разговора было только то, что у Раймонда возникли серьезные основания предупредить Лавли, чтобы она оставила его брата в покое. Пока он говорил с нею, она стояла молча, не опровергая ничего и ни с чем не соглашаясь. Она говорила только «да, сэр», – или «нет, сэр», – в своем обычном кротком тоне. Раймонд чувствовал, что она либо глупа до невозможности, либо чертовски хитра, и испытывал страшный соблазн по серьезному потолковать о ней с Рубеном. Все это дело его очень беспокоило. Но ему не хотелось говорить со слугами о таких деликатных вопросах, касающихся только семьи Пенхоллоу.
Тогда он решил поделиться своими тревогами с Коном, однако тот, хотя и все время был на ножах со своим близнецом, оказался не так-то прост...
– Да что в этом такого! – заявил Кон. – В конце концов, она не первая, она не последняя!..
– Да знаешь ли ты, что он вознамерился на ней жениться?!
– Черт возьми! – с сожалением заметил Конрад. – Не думал я, что он такой кретин...
– Конечно, я постараюсь этого не допустить! – заверил его Раймонд. – Но скажи на милость, что такое стряслось с парнем?
Но Кон только пожал плечами. Откуда было ему знать, что творится внутри Барта, и кроме того, его ревнивое чувство к близнецу было только растревожено новыми известиями.
Вообще-то Барт оставался прежним, охочим до шуток и дружеских потасовок с ним, но с некоторых пор Кон ощущал, что временами брат словно уходит в себя... Он как будто стал жить в ином мире, где уже не было места для него, для Кона... Раньше ни одно их любовное приключение не было причиной для подобного внутреннего уединения, и Кон сейчас испытывал к Лавли неприязнь, смешанную с тягой, и пытался при любой возможности как-нибудь ей насолить. Но когда он при этом видел обиженный, удивленный взгляд Барта, направленный на него, он готов был ударить брата. Конрад в такие минуты хотел бы, чтобы Барт вечно оставался с ним, в недосягаемой дали от всяческих женских чар, и прежде всего чар именно ее, Лавли...
В доме воцарилось напряженное ожидание, прежде всего потому, что старик Пенхоллоу, как только его немного отпустила подагра, взял себе за правило вставать спозаранку и обходить весь дом, а потом ехать осматривать поместье и конезавод. После этого утреннего всплеска энергии старик обычно сидел в кресле-качалке, закутавшись в плед, и требовал, чтобы ему потерли то спину, то ногу. Он постоянно придирался к Ингрэму, Раймонду и Барту, выискивая их оплошности и немилосердно их честя, чем естественным образом способствовал их союзу против него...
Кроме того, заметив безумную любовь Клары к редким растениям в оранжерее, каким-нибудь там гименофилам или осмундиям, он стал угрожать ей, будто намерен переделать весь ее цветник под итальянского типа садик, где разместит плодовые деревья, чтобы доставить удовольствие своей жене (которой, по правде сказать, он не собирался доставлять особых удовольствий). Но хотя это объяснение и было совершенно нелепым (ибо интерес Фейт к растениям ограничивался их помещением в красивую вазочку), Клара была просто насмерть перепугана, и вся семья буквально сплотилась для того, чтобы отстоять ее маленькие интересы... В этом оказался солидарен с Кларой и старший садовник Хэйл, который заявил, что у него и так не хватает времени на весь цветник, а уж на его переобустройство – тем более, особенно в отсутствии его помощника, коего миссис Пенхоллоу ежедневно берет с собой, чтобы он возил ее на машине по цветущим окрестностям...
Неожиданным образом это высказывание садовника мгновенно изменило настроение Пенхоллоу, который взбесился оттого, что его жена позволяет себе подолгу отрывать слуг на шоферские дела... Он освободил от этой обязанности младшего садовника и стал возить жену сам, правда, не дальше берега Мура, как максимум – до Бодмина и Лискерда, самых ближних городков. Там он встречался со множеством знакомых, веселился как мог и был очень доволен тем, что все они в один голос признавали его еще очень крепким мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Барт удовлетворился этим расплывчатым обещанием. Но сама она не могла бы даже в уме решить, правду ли она сказала или нет. Пока надеялась на успех, все мысли о возможном провале она отодвинула на второй план. Об этом придется думать, если не пройдет первоначальный план. А вот если он пройдет... Она хорошо знала своевольный характер Барта и понимала, что он не прощает измен, даже совершенных просто на словах, в беседе... Зато если он станет настоящим хозяином, то благодаря своему знанию фермерского дела, лошадей и тому страху, который он нагонял на своих работников, он встанет на ноги, обязательно встанет, и вот тогда-то она, Лавли, будет ему верной и надежной опорой...
Как только к Барту вернулось хорошее настроение, она еще раз подготовила его к беседе с отцом, несколько раз повторив, что главное – выбрать момент, когда отец будет весел и склонен раздавать щедрые дары, и тогда еще раз затронуть вопрос о наследовании Треллика. Барт со смехом заявил, что она маленькая умница, и целовал ее так много и так крепко, что у нее стало перехватывать дыхание, а губы побагровели... Он насмешливо обещал, что будет во всем следовать ее мудрым указаниям. Но в глубине души он признавал, что если бы взялся действовать сам, то прежде всего двинулся бы напрямую, ввязался в дикую ссору с отцом и оказался бы в конечном счете гораздо дальше от намеченной цели, чем был... И ему было ясно, что более кружные и мягкие пути, предлагаемые ему Лавли, скорее приведут к успеху.
Ей удалось выскользнуть из его объятий не без труда. Барт с каждым днем становился все менее управляем и все решительнее хотел обладать ею, не думая о последствиях... Он не понимал ее страха быть застигнутой в его обществе, а особенно ее боязни быть разоблаченной своим дядей, Рубеном. Ему казалось это смешным – как это можно бояться дворецкого или кухарку?
Но для Лавли все это было вовсе не так смешно. Ей уже приходилось ловить на себе жесткий, прищуренный взгляд дяди, а от Сибиллы выслушивать самые серьезные предупреждения по этому поводу. Сибилла, помимо прочего, заявила, что пусть Лавли не рассчитывает на ее помощь, если мистеру Барту придет в голову жениться на ней. Она выслушала эти упреки молча, не посмев сказать о том, что мистер Барт уже обещал ей это... Сибилла и Рубен могли обращаться с Бартом Пенхоллоу со всей мыслимой фамильярностью старых слуг, но от одной мысли о том, что их племянница может занять не предназначенное ей место в этой уважаемой ими дворянской семье они приходили в ужас.
Кроме того, и среди прочих служанок дома ходили всякие сплетни, но для Лавли они значили гораздо меньше, чем упреки ее дяди с тетей, и она добродушно оставляла без ответа все колкости и смешки, которыми ее обстреливали молодые горничные. Она в глубине души объясняла это завистью, поскольку эти девчонки сами с удовольствием погуляли бы с таким кавалером, как Барт, и притом отнюдь не стали бы настаивать на свадьбе... Естественно, что прочие слуги и служанки недолюбливали Лавли, считая, что она злюка и задирает нос. Но ей было все равно – ведь она собиралась стать миссис Барт Пенхоллоу и такая простецкая компания была ей совершенно ни к чему.
Бывали минуты надежд, когда ей вдруг казалось, что старый Пенхоллоу не станет так уж сильно противиться их браку, хотя потом по трезвому размышлению она всякий раз понимала, что будет, да еще как... Иногда ей доводилось носить старику подносы с едой в спальню, если ни Марты, ни Джимми не оказывалось под рукой; старику она очень нравилась, он часто пытался ущипнуть ее за щечку и прочие части ее тела, оказавшиеся в пределах досягаемости его рук, и говорил, что она – самое прелестное создание из всех, что появлялись в его спальне за двадцать последних лет. А когда она отказывалась поцеловать его, он смеясь объявлял ее жестокосердной маленькой ледышкой...
Однако здравый смысл подсказывал ей, что такое легкомысленное поведение не слишком характерно для будущего свекра... И она не видела надежных путей к достижению своей цели без того, чтобы вызвать гнев и ярость этого неугомонного старика...
Она не пыталась свести дружбу ни с кем в этом доме. Правда, хозяйка приблизила ее к себе и сделала наперсницей, но Лавли в ответ на слезливые излияния Фейт вовсе не стремилась раскрыть и свою душу. Когда Вивьен намекнула Фейт на возможную связь Лавли с кем-то из сыновей Пенхоллоу, та сразу же решила проверить это и допросила Лавли. Но девушка только сказала в своей обычной, мягкой и кроткой манере:
– Ну что вы, мэм, конечно, вы можете не беспокоиться на мой счет...
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы развеять подозрения Фейт. И после ужина в ответ на насмешливую угрозу Адама Пенхоллоу, будто он знает о Лавли нечто, из-за чего от нее скоро придется избавиться, Фейт сразу же поспешила ответить, что Лавли – не вертихвостка и ни за что не позволит себе иметь дело с сыновьями хозяина.
Пенхоллоу смотрел на Фейт с невыразимым презрением:
– Боже мой, неужели можно быть такой кретинкой! У этой девчонки просто манера такая, она всегда действует тихой сапой! И ты попомнишь мои слова, что она не побрезгует в своей игре ничем!
– Это просто несправедливо по отношению к Лавлин! – надулась Фейт. – Вы все относитесь к ней так, только потому, что она моя служанка!
– Не верю я ей! – заметила Клара, сидящая у камина, не отрывая глаз от своего бесконечного вязанья. – И если ты, Адам, не примешь меры, она непременно спутается либо с Бартом, либо с Коном.
Старый Адам Пенхоллоу расхохотался:
– Да они зря теряли время, если уже не спутались с нею, хотя бы один из них! Мальчишки сидят в доме почти что взаперти уже год! Должна же у них поиграть кровь!
– Все было в порядке, пока Фейт не забрала ее с кухни! – проворчала Клара. – Я не сторонница того, чтобы давать всякой черни послабления и вкладывать им в голову всякие идеи...
Но Пенхоллоу в этом с Кларой не согласился:
– Эти девчонки сами умеют пробиваться, а идеи возникают у них в собственной голове, старая моя дурочка!
– В любом случае мне не совсем понятно, почему это вас касается, Клара! – сказала Фейт, все еще красная от обиды. – Мне кажется, у меня есть право использовать любого из слуг, как я пожелаю!
Пенхоллоу скосил на нее глаза:
– Ну конечно, конечно! Только не надо вскакивать всякий раз, как Клара выскажет свое мнение по какому-нибудь поводу. И нечего по любому поводу затевать ссору!
– Ах, ну конечно же! – воскликнула Клара, по-прежнему не поднимая глаз от вязанья. – Я вовсе не думала вас осуждать, дорогая. Конечно же, мне нет дела до того, что молодой удалец Барт и эта девица ведут себя совершенно шокирующим образом!
Адам хохотнул:
– Да этот мальчишка просто как две капли воды похож на меня в его годы! Он еще себя покажет, когда петушиться перестанет, он из всех них самый крепкий парень, уж поверь мне!
– А когда ты намерен дать ему Треллик? – словно бы невзначай спросила Клара, в точности следуя инструкциям Барта, своего любимого племянника.
– Для этого времени еще предостаточно, – пробормотал Пенхоллоу. – А пока он нужен Раймонду...
– Не думаю, что Раймонд жалует его, как и прочих, – сказала Фейт.
– Да?! А почему это ты так решила? – Пенхоллоу выкатил на нее глаза. – И откуда ты об этом могла узнать, скажи на милость?
У Фейт по лицу пошли розовые пятна, как бывало всегда, если муж грубо заговаривал с нею.
– Да в общем-то, ниоткуда, – залепетала она извиняющимся тоном. – Просто сам Раймонд не делает тайны из своего недовольства тем, что тут в доме слишком много народа...
– Раймонд здесь пока еще не хозяин! – рявкнул Пенхоллоу. – Думаю, что он об этом помнит! А не помнит, так я ему напомню! Я здесь решаю, кого держать рядом с собою, а кого нет!
– Ну что ты, Адам, не надо расстраиваться из-за того, что Фейт слишком буквально поняла Раймонда, когда он был в дурном настроении! Он добрый мальчик, я уверена в нем! – вмешалась Клара. – Но все-таки, как бы то ни было, Барт уже тоже взрослый, и ему тоже нужно свое хозяйство... Смею сказать, ты его убережешь от всяких проказ, как только он станет сам себе хозяином и перестанет работать на Раймонда...
– Ничего, меня его проказы не пугают! – осклабился Пенхоллоу. – А под началом Раймонда он учится делу. Раймонд хоть и туповат, но свое дело знает крепко. У него есть чему поучиться. А дать Барту Треллик я могу и попозже. Вот и весь разговор.
Таким образом, Клара рассказала Барту, что ее попытка не удалась. Тот только сказал:
– Старый черт! – и скривился, как от зубной боли.
– Барт, скажи-ка, а почему тебе вдруг так срочно захотелось получить этот Треллик? – осторожно спросила его Клара. – Уж не собираешься ли ты жениться?
– Ну, кто же говорит о женитьбе! – рассмеялся Барт, слегка краснея. – Но ведь мне рано или поздно тоже надо обзавестись своим имением?
– Мне и так все ясно, – невесело вздохнула Клара. – Скажи, она приятная девушка?
– Кто? Будущая моя миссис? – он скалился, довольный. – Как ты думаешь, у меня дурной вкус? Она очень, очень мила!
– Эхе-хе, все они милые, эти жены нового образца! – еще горше вздохнула Клара. – Взять хотя бы мою невестку...
– Клиффорду она нравится! – заметил Барт, ухмыляясь. – Ну и что же из того? А мне эти церемонные лягушки вовсе не по душе... Я бы взял такую в постель только в качестве холодного компресса, прости за выражение!
– Так вот значит как... – задумчиво и туманно протянула Клара, пристально посмотрев ему в глаза, а потом повернулась и пошла по коридору, оставляя беседу незавершенной.
Глава седьмая
Поскольку дипломатическая миссия Клары провалилась, Барту пришло в голову поговорить о своих проблемах с Раймондом. Он решил, что раз Раймонду надоело держать здесь, в Тревелине, столько народа, то, может быть, он согласится помочь ему отделиться и получить Треллик. Но и это не удалось. Раймонд только едко заметил ему, что если тот хочет показать отцу, что способен управляться с хозяйством самостоятельно, то пусть покамест приложит побольше усилий здесь, в поместье, и на конезаводе... Барт не полез за словом в карман, и разговор их закончился очередной ссорой.
Но когда Барт поостыл, он решил еще раз попытать счастья с Раймондом. Он, давясь словами, извинился за свой взрыв и объяснил временное отсутствие на работах в поместье важными делами, которые у него возникли...
– Я знаю твои дела, – бесстрастно сказал Раймонд. – Лавли Трюитьен, не так ли?
Барт заалел:
– А, дьявол! Я говорю с тобой о ферме Треллик! Надо же мне когда-нибудь иметь что-то свое! Мне уже двадцать пять лет!
– К сожалению, по твоему поведению этого не скажешь, – холодно отвечал Раймонд.
– Послушай, Раймонд, ты говоришь так, словно хочешь избавиться от меня! Ну почему ты не хочешь замолвить за меня словечко перед папашей?
– От тебя я вовсе не желаю избавляться. Ты очень полезен, когда думаешь о деле, а не о чем-нибудь еще. Единственный, от кого бы я хотел избавиться, это Юджин.
– О нет, почему же? – моментально поменял тон Барт. – Он ведь такой забавный со своими болячками, а жена у него – такая живая, интересная... Нет, мне кажется, я стану по ним скучать, если они уедут! И потом, Рай, знаешь ли, я не в восторге от приезда Обри и тем более – Клея, но ведь если им все-таки НАДО приехать, то мне тем более имеет смысл отделиться!
Раймонд нахмурился:
– Если Треллик нужен тебе для того, чтобы привести туда свою Лавли, то ты просто болван.
– О чем ты говоришь? – промямлил Барт. – Кто тебе сказал это?
– У меня есть собственные, глаза. Так ты собираешься на ней жениться или нет?
– Я ведь не говорил об этом. И вообще, что за черт? Я сам разберусь, на ком и когда мне жениться!
– Не совсем так. Не забывай, что ты – Пенхоллоу.
– Да ладно, к чертям! – вскипел Барт. – Что это еще за гнилой снобизм?! Это просто какие-то пережитки средневековья!
– Не думаю. Посмотри чуть дальше личика своей Лавли и хотя бы немного, в качестве исключения, подумай. Неужели ты сможешь называть дворецкого дядюшкой?
Барт не сумел сдержать смешка, но все же ответил:
– Нет, конечно! Но ты увидишь, все устроится – так или сяк...
– Ничего не устроится просто так! – рявкнул Раймонд. – Если ты не оставишь девку, ей придется покинуть этот дом!
Подбородок у Барта взлетел вверх.
– Только попробуй тронуть ее, и ты будешь иметь дело со мной!
– Не изображай из себя большего осла, чем ты есть на самом деле! Подумай, неужели кто-нибудь из рода Пенхоллоу опустится до того, что найдет себе жену на кухне?!
У Барта перехватило дыхание, и краска залила все лицо до шеи...
– А, вот откуда ветер дует! Ну, так я тебе скажу – Лавли стоит дюжины таких, как Фейт или Вивьен или таких высокомерных сучек, как та, что взял себе в жены Клиффорд! Нет, по-моему, ты просто лопаешься от зависти, вот что! Кого это так интересует, чтобы в семье все были дворяне?!
– Поговори с папашей и поймешь, кого это интересует!
– Да иди ты к черту! – крикнул Барт, разворачиваясь на каблуках.
Результатом этого разговора было только то, что у Раймонда возникли серьезные основания предупредить Лавли, чтобы она оставила его брата в покое. Пока он говорил с нею, она стояла молча, не опровергая ничего и ни с чем не соглашаясь. Она говорила только «да, сэр», – или «нет, сэр», – в своем обычном кротком тоне. Раймонд чувствовал, что она либо глупа до невозможности, либо чертовски хитра, и испытывал страшный соблазн по серьезному потолковать о ней с Рубеном. Все это дело его очень беспокоило. Но ему не хотелось говорить со слугами о таких деликатных вопросах, касающихся только семьи Пенхоллоу.
Тогда он решил поделиться своими тревогами с Коном, однако тот, хотя и все время был на ножах со своим близнецом, оказался не так-то прост...
– Да что в этом такого! – заявил Кон. – В конце концов, она не первая, она не последняя!..
– Да знаешь ли ты, что он вознамерился на ней жениться?!
– Черт возьми! – с сожалением заметил Конрад. – Не думал я, что он такой кретин...
– Конечно, я постараюсь этого не допустить! – заверил его Раймонд. – Но скажи на милость, что такое стряслось с парнем?
Но Кон только пожал плечами. Откуда было ему знать, что творится внутри Барта, и кроме того, его ревнивое чувство к близнецу было только растревожено новыми известиями.
Вообще-то Барт оставался прежним, охочим до шуток и дружеских потасовок с ним, но с некоторых пор Кон ощущал, что временами брат словно уходит в себя... Он как будто стал жить в ином мире, где уже не было места для него, для Кона... Раньше ни одно их любовное приключение не было причиной для подобного внутреннего уединения, и Кон сейчас испытывал к Лавли неприязнь, смешанную с тягой, и пытался при любой возможности как-нибудь ей насолить. Но когда он при этом видел обиженный, удивленный взгляд Барта, направленный на него, он готов был ударить брата. Конрад в такие минуты хотел бы, чтобы Барт вечно оставался с ним, в недосягаемой дали от всяческих женских чар, и прежде всего чар именно ее, Лавли...
В доме воцарилось напряженное ожидание, прежде всего потому, что старик Пенхоллоу, как только его немного отпустила подагра, взял себе за правило вставать спозаранку и обходить весь дом, а потом ехать осматривать поместье и конезавод. После этого утреннего всплеска энергии старик обычно сидел в кресле-качалке, закутавшись в плед, и требовал, чтобы ему потерли то спину, то ногу. Он постоянно придирался к Ингрэму, Раймонду и Барту, выискивая их оплошности и немилосердно их честя, чем естественным образом способствовал их союзу против него...
Кроме того, заметив безумную любовь Клары к редким растениям в оранжерее, каким-нибудь там гименофилам или осмундиям, он стал угрожать ей, будто намерен переделать весь ее цветник под итальянского типа садик, где разместит плодовые деревья, чтобы доставить удовольствие своей жене (которой, по правде сказать, он не собирался доставлять особых удовольствий). Но хотя это объяснение и было совершенно нелепым (ибо интерес Фейт к растениям ограничивался их помещением в красивую вазочку), Клара была просто насмерть перепугана, и вся семья буквально сплотилась для того, чтобы отстоять ее маленькие интересы... В этом оказался солидарен с Кларой и старший садовник Хэйл, который заявил, что у него и так не хватает времени на весь цветник, а уж на его переобустройство – тем более, особенно в отсутствии его помощника, коего миссис Пенхоллоу ежедневно берет с собой, чтобы он возил ее на машине по цветущим окрестностям...
Неожиданным образом это высказывание садовника мгновенно изменило настроение Пенхоллоу, который взбесился оттого, что его жена позволяет себе подолгу отрывать слуг на шоферские дела... Он освободил от этой обязанности младшего садовника и стал возить жену сам, правда, не дальше берега Мура, как максимум – до Бодмина и Лискерда, самых ближних городков. Там он встречался со множеством знакомых, веселился как мог и был очень доволен тем, что все они в один голос признавали его еще очень крепким мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32