– Нет, нет, здесь тебе нечего делать. Ну, ну, Эдмунд… Сейчас я потеплее тебя укутаю, и тебе скоро станет легче.
– Позови меня, если что-нибудь будет нужно, – попросил Том Орде. – Я буду поблизости.
Молодой человек вышел из каюты с уверенностью, что оба больных наверняка скоро уснут, и Фебе останется только присматривать за ними спящими. Но примерно через час, стоя у трапа, Том неожиданно услышал, как его позвала Феба и тревожно сообщила, что Эдмунду все хуже и хуже. Сама девушка была бледной.
– Феба, не началась ли морская болезнь у тебя самой? – испуганно воскликнул Том.
– У меня? Нет, конечно! Мне некогда болеть! – с кислым видом покачала головой девушка. – Узнай у этого несносного человека, нельзя ли перенести Эдмунда в соседнюю каюту? Скорее всего это каюта самого Фотерби, но ведь она ему сейчас не нужна. Да, еще, Том, постарайся найти горячий кирпич. Эдмунд все время дрожит. Как я его ни укутываю в одеяла, он никак не может согреться.
– Господи, помилуй, наверное, парню и в самом деле несладко! Тебе не кажется, что у него что-то более серьезное?
– Да нет, это морская болезнь. Просто ужасные приступы рвоты не прекращаются. Бедному малышу так больно, что у него не осталось сил плакать. Я никогда не видела маленького ребенка в таком тяжелом состоянии, а ведь мне очень часто приходилось помогать ухаживать за младшими сестрами, когда они болели… Какая жестокость – взять его в это путешествие! Леди Ианта могла предполагать, чем это чревато. А сейчас она ничем не может ему помочь. И только без конца твердит, будто сразу станет легче, стоит только постараться. Правда, самой леди Ианте тоже не позавидуешь. Она настолько впечатлительна, что не может находиться рядом с Эдмундом, когда того тошнит. От вида больного сына у нее начинается сильное сердцебиение. Поэтому-то я и хочу унести мальчика из ее каюты. Том, если бы сейчас мне предложили вернуться обратно в Дувр даже на волшебном ковре, я бы осталась на «Бетси Энн». Теперь я ни за что не брошу этого бедного мальчугана, пока не передам его, живого и здорового, герцогу Салфорду. Он не может быть бесчувственным и бессердечным к этому бедному созданию!
– Успокойся, успокойся, – посоветовал Том. – Не давай волю своему языку, моя девочка!
Феба нервно рассмеялась и откинула прядь волос с лица.
– Я говорю откровенно только с тобой, Том. Я и так слишком долго молчала. – Девушка внезапно подняла палец и прислушалась, потом крикнула: – Иду, дорогой!
Даже самый злейший враг сэра Наджента Фотерби не мог бы назвать его неуступчивым и недружелюбным. Узнав о просьбе Фебы, сэр Наджент немедленно спустился вниз и попросил мисс Марлоу распоряжаться его каютой, как своей собственной. Войдя к супруге, он был настолько потрясен внешним видом Эдмунда, что без конца бормотал:
– Бедный мальчик! Бедный мальчик!
Этим сэр Наджент навлек на себя гнев леди Ианты, не замедлившей сообщить ему об этом, он оторвал взгляд от пасынка и участливо поинтересовался:
– Ты плохо себя чувствуешь, моя дорогая? Сейчас я сообщу одну новость, которая обязательно поднимет тебе настроение. Если ветер не изменится, мы прибудем в Кале через каких-то четыре часа!
– Через каких-то четыре часа! – загробным голосом простонала Ианта. – О, как ты можешь быть таким жестоким? Зачем ты сказал мне об этом? Еще целых четыре часа этой пытки! Я не выдержу! Моя голова, о, моя бедная голова!
– Что можно сделать? – шепотом осведомился у Фебы сэр Наджент Фотерби. – Очень печально! Сколько угодно бы денег отдал, лишь бы этого не произошло!
– Мне кажется, – монотонно произнесла девушка, – что леди Ианте будет лучше, если она останется одна. Леди Ианта, вы мне не подскажете, где лежит ночная рубашка Эдмунда?.. В вашем сундуке? Разрешите там ее поискать?
Однако выяснилось, что Ианта не стала брать с собой никаких вещей, чтобы не вызвать подозрения своих родителей. Феба лишь изумленно смотрела на новый красивый сундук и целую гору картонных коробок.
– Но…
– Мне пришлось покупать все новое! Однако была такая спешка, что я растерялась и забыла об Эдмунде, – тихо призналась Ианта.
– Я попросил ее светлость заказать все самое модное, и вещи прислали мне домой, – объяснил сэр Наджент. – Хорошая идея, не правда ли?
Феба поняла, что ее светлость так увлеклась выбором дорогих туалетов, что забыла о своем сыне и ничего ему не купила. Сейчас у бедняги не было даже ночной рубашки.
Эдмунда перенесли в маленькую каюту сэра Наджента, укутали в одеяла, а Том принес бутылку из-под шампанского, наполненную горячей водой. После этого мальчику, кажется, стало лучше. И вскоре он уснул. Феба облегченно вздохнула и собралась сама прилечь отдохнуть, но тут в каюту заглянул сэр Наджент и попросил помочь леди Ианте. С ее светлостью, шепотом сообщил денди, творится что-то дьявольски странное. Она хотела, чтобы ей помогли в настолько деликатном деле, что о нем ни в коем случае не следует упоминать вслух.
Заинтригованная Феба отправилась в каюту леди Ианты, оставив сэра Наджента присматривать за приемным сыном. Очень деликатное дело заключалось в том, что надо было развязать шнуровку корсета. С первого взгляда Феба моментально поняла, что сэр Наджент был прав, когда заявил, что с леди Иантой творится что-то странное. Феба пощупала ее пульс – он был учащенным и девушке пришлось поухаживать за дамой.
К несчастью, Эдмунд проснулся в отсутствие Фебы, а, увидев сэра Наджента Фотерби, тут же разревелся и заявил, что не хочет его видеть. Сэр Наджент попробовал доказать пасынку всю несправедливость и неуместность такого требования: ведь каюта его собственная. Однако после того, как мальчишка обозвал отчима плохим человеком, Фотерби понял, что Эдмунд не в себе и постарался было его успокоить, но безрезультатно. Во время недавних приступов рвоты Эдмунд оставался безучастным ко всему происходящему из-за своего недомогания. Сейчас же все изменилось. Тошнота прошла, и он вновь стал маленьким мальчиком, пережившим страшное испытание.
– Я хочу свою Пугговиц! – потребовал он, не прерывая рыданий.
– Что? – не понял сэр Наджент. Эдмунд, уткнувшись лицом в подушку, повторил свое желание приглушенным, но взволнованным голосом.
– Хочешь пуговицу? Ну, не плачь, милый мальчик. На мой взгляд, пуговица – чертовски странный предмет для того, чтобы хотеть ее во время плавания, но… Какую пуговицу ты хочешь?
– Мою Пугговиц! – выкрикнул Эдмунд и вновь залился слезами.
– Да, да, совершенно верно! – поспешно согласился сэр Наджент. – Успокойся, мой дорогой! Уверяю тебя, совершенно нет нужды так сильно расстраиваться по пустякам! Если бы ты сказал мне…
– Пугговиц, Пугговиц, Пугговиц! – рыдая, твердил Эдмунд.
Том заглянул в каюту сэра Наджента минут через пять, чтобы посмотреть, как дела у Фебы, и увидел душераздирающее зрелище. Из-под одеял, которые полностью скрывали Эдмунда, доносился горький плач, а смущенный отчим выворачивал карманы нанковых панталон.
– О, Господи, что стряслось? – встревожился молодой мистер Орде. – Где мисс Марлоу?
– С ее светлостью, – слегка рассеянно сообщил Фотерби. – Бросила меня с Эдмундом! Ну и парень! Принял меня за какого-то плохого человека. Такое впечатление, будто он меня совсем не знает… А сейчас ему зачем-то понадобилась пуговица.
– Ну так дайте ему пуговицу, – посоветовал Том. Он захромал к койке и попытался раскопать Эдмунда из-под одеял. – Привет, Эдмунд! Что случилось?
– Я… хочу… мою… Пугговиц! – взвыл Эдмунд, стараясь поглубже зарыться в одеяла.
– Впервые встречаю такого глупого мальчишку! – рассердился сэр Наджент. – Не могу добиться от него больше ни слова. Мне кажется, он забыл какую-то свою пуговицу дома. И самое главное, никак не пойму, что он будет делать с пуговицей, если я ему ее найду. Я вас спрашиваю, Орде: вы бы вспомнили о пуговице на корабле во время такой качки?
– О, у детей часто появляются самые странные желания, и тогда подавай им необычные игрушки! – ответил Том. – Я сам был в детстве таким же капризным. Дайте ему одну из своих пуговиц.
– Черт побери, но у меня нет никаких пуговиц! – воскликнул Фотерби. – Неужели вы хотите, чтобы я отрезал пуговицу со своей одежды?
– О, Господи, а почему бы и нет? – Том стал терять терпение.
Сэр Наджент ошеломленно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
– Лучше отрежьте свою, – парировал он.
– Но по вашей милости это мой единственный костюм, – грубо заявил Том. – К тому же не забывайте, что я не отчим этого славного мальчугана!
– Если говорить откровенно, так Эдмунд не питает ко мне никаких теплых чувств. Так что родственные связи не имеют никакого значения. Поэтому я был бы очень рад, если бы у меня не было такого приемного сына. Согласитесь, чертовски неприятно иметь пасынка, который все время твердит, что я плохой человек.
Том, решив, что последнее замечания Фотерби не заслуживает ответа, настоятельно попросил побыстрее найти подходящую пуговицу. Сэр Наджент с тяжелым вздохом раскрыл один из своих многочисленных чемоданов. У него ушло совсем немного времени, чтобы решить, какой из костюмов ему меньше всего понадобится в ближайшем будущем. Фотерби остановил свой выбор на элегантном рединготе и начал отрезать перочинным ножичком одну из пуговиц. Том чувствовал, что при этом его сердце обливается кровью. Правда, сэра Наджента немного подбодрила мысль, что, подарив такую огромную и красивую пуговицу Эдмунду, он тем самым заслужит хоть немного уважения в его глазах. Он подошел к койке и победно прочнее:
– Хватит плакать, милый мальчик! Вот твоя пуговица! – Рыдания внезапно прекратились, и Эдмунд выкарабкался из-под одеял. На его щеках блестели слезы, но глаза горели в радостном ожидании.
– Пугговиц, Пугговиц! – закричал мальчик, протягивая руки.
Сэр Наджент положил ему в ладонь пуговицу. Эдмунд несколько секунд молча смотрел на подарок. За это короткое время он постиг всю глубину вероломства сэра Наджента Фотерби. К ужасному разочарованию мальчугана, от которого у него потемнело в глазах, сейчас добавился и гнев. Сквозь слезы глаза Эдмунда угрожающе вспыхнули, и он бросил пуговицу в угол. Упав лицом в подушки, Эдмунд вновь отдался своим чувствам.
– Господи, помилуй! Эдмунд, разве…– попытался успокоить мальчика Том Орде. – Что тебе еще нужно, маленький проказник?
– Мою собственную Пугговиц! – всхлипывая, заявил Эдмунд Рейн.
К счастью, в этот момент в каюту вернулась Феба. Сэр Наджент рассказал, как, пытаясь утешить пасынка, он испортил один из своих рединготов, чтобы дать Эдмунду пуговицу, которую тот так настойчиво требовал. На это он получил презрительный ответ:
– Неужели трудно было догадаться, что он требует свою няню – мисс Пугговиц? Немедленно уходите отсюда, вы оба! Ну, мой дорогой, иди к Фебе! Бедняжечка ты моя!
– Он… сказал, что это моя Пугговиц! – рыдал мальчик, уткнувшись в плечо девушке. – Он плохой! Пусть он уйдет!
Синдерби, туристский агент, снял для сэра Наджента Фотерби отдельную гостиную и две шикарные спальни в «Серебряном льве», самой лучшей гостинице Кале, чтобы путешественники быстрее забыли тяготы переправы через пролив и смогли предаться удовольствиям медового месяца. Синдерби заранее пересек Ла-Манш, чтобы лично снять апартаменты, достойные своего богатого патрона не только в «Серебряном льве», но и в лучшей гостинице небольшого городка Абвиля, куда они планировали отправиться позже. Он также нашел bonne для присмотра за Эдмундом. После этого агент, будучи в полной уверенности, что сделал все возможное для приятного путешествия, вернулся в Дувр, чтобы сопровождать сэра Наджента и леди Ианту.
Синдерби сразу же не приглянулась дорожная карета, сделанная по чертежам сэра Наджента, однако у него не было иного выхода, как смириться с ней. Гораздо труднее оказалось успокоиться после сообщения, что миледи прибыла в Дувр без служанки. Синдерби с полным основанием мог предполагать, что от него потребуют нанять первоклассную служанку для ее светлости в ту самую минуту, как леди Ианта ступит на землю Франции, а это было невыполнимо. До Парижа ее светлости скорее всего придется довольствоваться услугами второсортной прислуги, а леди Ианта не была похожа на даму, которая легко пойдет на это. Когда же на борт «Бетси Энн» поднялись мисс Марлоу и мистер Том Орде, настроение бедного туристского агента испортилось. Не говоря уже о том, что прибавление к экспедиции двух дополнительных участников нарушало все его планы и сводило на нет тщательные приготовления. Эта парочка ему просто не понравилась. Мистер Синдерби довольно быстро заподозрил что-то неладное, ведь ни у одного из них не имелось багажа. Когда же по прибытии в Кале Синдерби потребовал у мистера Орде документы, юноша похлопал рукой по карману и испуганно вскрикнул.
– Не потеряли ли паспорта? – встревожилась мисс Марлоу.
– Нет! – мрачно ответил молодой мистер Орде. – Паспорта при мне, причем не только наши с тобой, но и все остальные!
Услышав эти слова, мисс Марлоу чуть не упала в обморок.
Нет, у мисс Марлоу и мистера Орде определенно что-то не так, решил Синдерби.
Агент догадывался, что в Кале ему придется несладко, но он никак не рассчитывал, что придется полдня рыскать по галантерейным лавкам в поисках ночной рубашки для шестилетнего ребенка.
К сожалению, это было только началом его неприятностей. Ни деньги сэра Наджента, ни собственное красноречие мистера Синдерби не помогли ему раздобыть две дополнительные спальни в переполненном «Серебряном льве». Мисс Марлоу пришлось поселиться в комнате для служанки ее светлости, а мистер Орде разместился с сэром Наджентом, что, естественно, не привело в восторг ни одного из джентльменов. Молодая девушка, которую наняли прислуживать ее светлости, вряд ли устроит капризную госпожу, поскольку ей не доставало хороших манер. Значит, жалобы леди Ианты не заставят себя долго ждать.
Вернувшись в гостиницу после набега на магазин в поисках ночной рубашки, Синдерби обнаружил, что мастер Рейн наотрез отказался от превосходной bonne, которую агент для него нашел.
– Вынужден был отослать ее, – сообщил ему сэр Наджент. – Глупая девчонка начала лопотать с Эдмундом по-французски. Конечно, мальчишке это пришлось не по душе, и он сразу же рассердился. Я понял, чем все закончится, как только она произнесла свое «бонжур». «Вот увидите, – предупредил я мисс Марлоу, – она у нас долго не задержится». Так и получилось. Однако это неважно. Мисс Марлоу собирается присматривать за Эдмундом. Чертовски удачно, что мы захватили ее с собой.
Леди Ианта слегла в постель, как только они прибыли в «Серебряный лев». Так что ужинать в отдельной гостиной уселись только три участника экспедиции. Эдмунд, который ожил, словно по мановению волшебной палочки, едва только ступив на твердую землю, заснул в узкой кроватке, которую поставили для него в мансарде, где находилась комната Фебы. Лакей сэра Наджента присматривал за мальчиком, пока господа ужинали, и одновременно стирал и гладил единственную рубашку Эдмунда. Петт пообещал делать это каждый день до тех пор, пока в гардеробе юного джентльмена не появится что-нибудь еще.
Феба слишком устала после тяжелого плавания, чтобы поддерживать вежливую беседу, а Том погрузился в личные проблемы. Поэтому вся тяжесть по поддержанию светской беседы легла на плечи сэра Наджента, который в течение ужина развлекал компанию воспоминаниями о счастливых происшествиях. Однако после того, как тарелки были убраны, он извинился и отправился насладиться одной из своих сигар.
– Слава Богу, наконец-то мы остались одни! – воскликнул Том. – Феба, необходимо обсудить наше положение. Нужно во что бы то ни стало решить, как поступать дальше. Не хочу преувеличивать, но факт остается фактом – мы оказались в чертовски тяжелой ситуации.
– Похоже, ты прав, – с поразительным спокойствием согласилась мисс Феба Марлоу. – Но по крайней мере я знаю, что мне делать. Надо написать два письма. Я поговорила с туристским агентом сэра Наджента, и он обещал договориться, чтобы их переправили в Англию первым же рейсом. Письмо бабушке и паспорта доставят прямо в гостиницу «Корабельная», правда, мистер Синдерби предупредил меня, что если ветер не изменит направление, завтра ни одно судно не отплывет. – Феба тяжело вздохнула и покорно произнесла: – Другого способа сообщить новости бедной бабушке у меня нет.
– А кому второе письмо? Салфорду? – проницательно осведомился Том.
– Конечно, ему. Если герцог до сих пор не знает, куда бежала Ианта…
– Я в это что-то не очень верю, – не дал ей договорить Том Орде. – Особенно если он услышит о знаменитой карете Фотерби.
– Я тоже надеюсь на это, – кивнула Феба. – Но герцог мог и не слышать об этом, поэтому я сообщу ему новости, напишу, что останусь с Эдмундом и буду любыми путями стараться отправлять ему с дороги весточки, где бы мы ни останавливались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44