— Ну, что же, отлично, — ответил Боваллет и хлопнул по столу пустой кружкой, призывая хозяина. Принесли кости, на столе появился новый кувшин вина, вечер стал казаться веселее.
Кости загремели в стаканчике.
— Называйте очки! — сказал француз. Боваллет назвал число и бросил кости. Мосье погремел костями и тоже бросил. Монеты покатились по засаленному столу, принесли еще вина, и двое мужчин склонились над столом, поглощенные игрой.
Вечер и в самом деле прошел довольно весело. Свечи уже догорали в грубых подсвечниках, вино подходило к концу, монеты быстро переходили из рук в руки. Наконец одна из свечей, затрещав, окончательно оплыла и погасла. Боваллет отодвинул стул и провел рукой по лбу.
— Хватит! — сказал он немного хрипло. — Бог мой, неужто уже пробило полночь? — Он нетвердо встал и потянулся, подняв руки над головой. От такого движения он слегка качнулся и засмеялся. — Напился! — проговорил он и снова рассмеялся, покачиваясь на носках.
Француз поднялся, довольно твердо держась на ногах, лицо его покраснело, глаза стали какими-то шальными. Он выпил не так много, как Боваллет.
— Последний тост! — воскликнул он и плеснул вина в пустые кружки. — За быстрое путешествие, вот за что я пью!
— Да хранит вас Господь, — ответил Боваллет, залпом выпил и бросил кружку через плечо, где она и разбилась, ударившись о стену. — Нас двое, а свеча одна… — Он поднял свечу, капая горячим салом на пол. — Ступайте наверх, юноша. — Он остановился у начала шаткой лестницы, нетвердой рукой подняв свечу. Тусклый свет задрожал на ступеньках, француз пошел наверх, придерживаясь за стену рукой.
Наверху обнаружился почти догоревший фонарь. Француз взял его, пожелал Боваллету спокойной ночи и прошел в свою комнату. Сэр Николас, отчаянно зевая, разыскал свою и налетел в темноте на выдвижную кровать, на которой сном праведника сладко спал Джошуа.
— Черт побери! — выругался сэр Николас. Капля горячего сала упала на нос Джошуа, и он вскочил, потирая ожог. — Боваллет, смеясь, поставил свечу. — Бедный Джошуа!
— Хозяин, вы пьяны! — сказал Джошуа свирепо.
— Я совсем не пьян, — бодро возразил сэр Николас, отыскивая таз и кувшин, стоявшие на грубо сколоченном сундуке. Послышалось плескание, полетели брызги. — Уф! — сказал сэр Николас, вытирая голову. — Засыпай, бедолага! Что ты не спишь?
Джошуа сонно поднимался.
— Вам надо помочь раздеться, сэр, — сказал он.
— А, оставь! — ответил Боваллет и, не раздеваясь, бросился на кровать.
Свеча догорела, в незакрытое окно лился лунный свет. Он падал на лицо Боваллета, но не мог его разбудить. Скоро в комнате послышался храп, а затем еще один.
Глубокий сон Боваллета внезапно прервался: кто-то тряс его за плечо и невнятно шипел в самое ухо. Ник стряхнул с себя дремоту, почувствовав хватку на своем плече, и инстинктивно выбросил вперед руки, хватая незнакомца за горло.
— Ага, собака!
Джошуа напрягся и попытался расцепить душившие его пальцы.
— Да это же я, Джошуа! — прохрипел он, наконец.
Хватка тут же ослабла. Сэр Николас сел на кровати, трясясь от смеха.
— Опять тебе не повезло, бедняга! Что с тобой стряслось, зачем ты разбудил меня?
— Очень даже стряслось! — ответил Джошуа. — Кончайте смеяться, сэр! Ваш француз спустился вниз, чтобы увести нашу кобылу.
— Что? — Боваллет сбросил ноги с кровати и стал нащупывать ножны. — Вот так петушок, краснорожий пьяница! Как ты об этом узнал?
Джошуа натягивал штаны.
— Я проснулся, когда услышал, как кто-то крадется вниз по лестнице. Скрипнула ступенька. Будьте уверены, я тут же вскочил! Уж я-то не напиваюсь допьяна.
— Да ладно тебе, болтун! Что потом?
— Затем мне показалось, что внизу тихо открылась дверь, и через минуту человек в плаще и с фонарем прошел через двор в сарай. Ого, подумал я…
— Подай мне меч, — прервал его Боваллет и, стал пробираться к двери.
— Сейчас я вас догоню! — зашипел Джошуа вслед. — Черт бы побрал все эти шнурки!
Сэр Николас быстро спустился по лестнице, держа меч в руке, и в два прыжка пересек общую комнату. Двор был залит ярким светом луны, стоявший справа сарай казался черной тенью. Оттуда пробивался свет фонаря и слышались приглушенные звуки.
Боваллет тряхнул головой, выгоняя из нее остатки винных паров и, как кот, стал беззвучно красться по булыжникам.
Француз уже торопливо застегивал пряжки на седельных подпругах. Кобыла Боваллета была уже взнуздана. На грязном полу стоял фонарь, а рядом были брошены плащ и шляпа француза. Его пальцы слегка дрожали. Затягивая подпруги, он стоял спиной к двери.
Вдруг какой-то звук заставил его подскочить и круто повернуться лицом к двери. Сэр Николас с обнаженным мечом в руке стоял на пороге, смеясь над испуганным юношей.
— Ого, мой юный проказник! — сказал он и снова рассмеялся. — Боюсь, теперь вы попались!
Мгновение француз стоял, оторопев, его лицо подергивалось от ярости. Боваллет коснулся острием меча пола и опять прыснул, видя замешательство ночного вора. Тут француз резко прыгнул вперед, выхватывая из ножен меч, опрокинув при этом фонарь и погасив его слабый свет. Сэр Николас стоял в луче лунного света, падавшем через открытую дверь, в самом сарае царила кромешная тьма.
Боваллет выбросил меч перед собой и легко отскочил в сторону, чувствуя, как на волосок от его плеча просвистело лезвие меча, затем он сделал быстрый выпад. Удар пришелся в точку, послышалось глухое хрипенье, звон меча, упавшего на пол, и глухой удар.
Боваллет выругался, переводя дыхание, и застыл, прислушиваясь. Тишину нарушало только беспокойное фырканье лошадей. Ник осторожно двинулся вперед и споткнулся обо что-то, неподвижно лежавшее на полу.
— Клянусь телом Христовым, неужто я убил мальчишку! — пробормотал он и склонился над телом.
Через двор, подпрыгивая, пробежал Джошуа и ворвался в сарай.
— Черт побери! Что происходит? Хозяин! Сэр Николас!
— Да не ори ты так! Лучше помоги мне вытащить его наружу.
— Как, он убит? — ахнул Джошуа, шаря в темноте.
— Пока не знаю, — коротко ответил сэр Николас. — Бери его за ноги и помоги мне тащить его. Вот так!
Они вынесли свою ношу из сарая и опустили на булыжники. Боваллет встал на колени и разорвал элегантный камзол. Напротив сердца зияла глубокая рана с ровными краями.
— Черт, я ударил лучше, чем думал, — пробормотал Боваллет. — Вот проклятие! Но юный предатель тоже чуть не прикончил меня. А это что?
В его руке оказался зашитый в шелк пакет, висевший на шее молодого человека.
— Вскройте, — сказал, дрожа, Джошуа. — Может, мы узнаем его имя.
— А какая нам от этого польза, болван? — тем не менее сэр Николас сунул пакет за пазуху. — Это может все испортить. Нам надо похоронить его, Джошуа, и побыстрее. Только не шуми.
— А чем копать? Вашим мечом? — спросил Джошуа. — Вот несчастный час! Нет, подождите! Я припоминаю, в сарае должны быть лопаты.
Спустя час дело было закончено, и сэр Николас, окончательно протрезвев, тихо вернулся в трактир. Он слегка хмурился. Все это было очень некстати, дела пошли совсем не так, как он рассчитывал. Но кто мог предполагать, что юноша окажется таким предателем? Он молча прошел в свою комнату, и опустился на кровать. Джошуа зажег фонарь и поставил его на сундук. Боваллет медленно вытер меч и убрал его в ножны. Затем он вынул из-под камзола пакет и кинжалом разрезал тонкий шелк. Внутри были шуршащие листки бумаги. Боваллет склонился к свету. Нахмурившись, он быстро пробежал глазами первый листок и задержался на подписи. Короткое восклицание вырвалось у него, он еще ближе пододвинул фонарь. В его руках было письмо от герцога де Гиза королю Филиппу, однако основная часть письма была зашифрована.
Джошуа, нетерпеливо крутившийся рядом, осмелился задать вопрос. — Что это, хозяин? Может, там написано его имя?
Боваллет разглядывал пропуск через границы.
— Похоже, друг мой Джошуа, — сказал он, я убил отпрыска дома де Гизов.
— Господи, спаси мою душу! — проговорил Джошуа. — А вам это пригодится, хозяин? Можем мы что-нибудь из этого извлечь?
— Эти бумаги предназначены для передачи его католическому величеству, значит, они нам очень пригодятся, — ответил сэр Николас, снова вернувшись к первой странице. — Да, насколько я могу судить, а я немного разбираюсь в шифрах… — Он поднял глаза. — Ложись спать, разбойник, ложись скорее!
Час спустя, переворачиваясь с боку на бок, Джошуа на мгновение проснулся и убедился, что сэр Николас по-прежнему сидит около сундука, а вокруг его головы обмотано мокрое полотенце. Боваллет корпел над бумагами. Джошуа снова закрыл глаза и погрузился в сладкую дремоту.
Окончательно он проснулся только утром. Солнце стояло уже высоко. Сэр Николас крепко спал на большой кровати, бумаг не было видно. Джошуа тихо оделся и, крадучись, спустился вниз. Там он увидел недоумевающего хозяина, который громко бранил молодого джентльмена, который ночью тайком смылся, не заплатив за постой. Джошуа, как настоящий актер, изобразил неподдельный интерес. Он задавал вопросы и жалостливо охал, а сам не переставая думал о ночном приключении.
Немного погодя послышался голос сэра Николаса. Он звал своего слугу. Джошуа поспешил наверх, неся на подносе завтрак для своего хозяина. Сэр Николас был так бодр, словно это не он просидел всю ночь, расшифровывая письмо. Глаза его блестели, и только брошенное на пол влажное полотенце выдавало проведенную им напряженную ночь.
Джошуа поставил поднос и встряхнул чистую рубашку для сэра Николаса.
— Послушайте, хозяин, там внизу суматоха из-за известного нам дела. Куда он уехал? И почему он уехал? Конечно, не мне решать, но я думаю, нам надо уносить отсюда ноги, и поскорее. Нас ждет граница.
— Да, только сначала я плотно поем, — ответил Боваллет. — Посмотри, хорошо ли закрыта дверь. А теперь, бездельник, подойди-ка поближе и слушай. — Он отхлебнул вина и отломил кусок ржаного хлеба. — Сегодня ночью я превратился в шевалье Клода де Гиза, понял?
— Да, хозяин. Я же говорил, нам это пригодится.
— Тем лучше. Мне не удалось прочитать все бумаги, одна из них запечатана. Но я узнал достаточно, чтобы воспользоваться этим. Все это слишком серьезно, чтобы рассказывать тебе, но ты должен знать, что мы путешествуем с секретным посланием де Гиза к королю Филиппу. Ох, и порадуется же Уолсингхэм! — Ник потянулся и взял рубашку. — Отличное приключение, разбойник! Самое интересное за всю мою жизнь!
— Похоже только, что оно плохо кончится, — проворчал Джошуа. — Секретные послания, ничего себе! Да уж, мы можем попасть в такую передрягу, что никто и никогда больше не услышит о нас!
— Глупые шутки. В таком деле я еще не бывал… Неужели ты боишься? Тогда поворачивай назад, у тебя еще есть время!
Джошуа выпятил грудь.
— Вот так разговоры вы ведете! Я буду с вами до конца. Тем более, мне ведь предсказано, что я умру в постели. Чего же мне бояться?
— Ах, вот как! — воскликнул сэр Николас и рассмеялся. — Тогда — вперед, и НЕ ОТСТУПАТЬ!
Глава IX
Бумаги шевалье де Гиза позволили быстро пересечь границу. Из той части письма, которую он сумел прочитать, Боваллет узнал, что молодой француз был отдаленным родственником герцога де Гиза, кроме того, он еще никогда не бывал в Испании. Боваллет не сомневался, что сможет сыграть эту роль достаточно убедительно, но понимал, что жизнь его находилась на волоске. Любая встреча с французом, знакомым с настоящим шевалье, могла окончиться плачевно. Мысль об этом заставляла Ника гнать лошадь. Ему казалось, что он еще никогда не любил жизнь так, как сейчас, когда ему грозила реальная опасность потерять ее. Сэр Николас подбросил меч в воздух и ловко поймал его. Солнце блеснуло на широком лезвии. На нем было выгравировано имя оружейника Андреа Феррара, окруженное восемью коронами, а под ним — дерзкий девиз: «Мой удар верен».
— Мой меч и моя смекалка против всей Испании! — пропел Боваллет и засвистел какой-то мотив. Затем он задумался о той, ради которой совершалась эта опасная авантюра.
Долгие дни путешествия по почтовой дороге давали им достаточно времени для размышления. Понадобилось около двух недель, чтобы приблизиться к Мадриду. Наконец вдали показался белый город. Продуваемые северным ветром равнины отделяли его от Гвадаррамских гор, а с юга к нему подступала горная цепь, охранявшая Толедо.
Дорога вынуждала Джошуа изрыгать непрерывный поток проклятий, он едва справлялся с вьючной лошадью. Много лет назад он уже был с Боваллетом в Испании, но с возмущением говорил, что позабыл, какие в этой стране ужасные дороги. Он ехал сзади, окидывая равнину блестящими проницательными глазами.
— Одни овцы! — презрительно ворчал он. — Этого уже достаточно, чтобы разорить всю страну! Клянусь жизнью Христовой, ну и бедно же они живут! Разорение так и пялит на нас свои пустые глаза со всех сторон. Ни хлебов, ни довольных фермеров! Ничего! — одни только голые скалы да пыль. И овцы! Про них-то я и забыл, тут они совсем некстати! Да, и вы называете это дорогой? Ну уж нет, мы, англичане, еще можем кое-чему поучить этих испанцев, вот что вам скажу!
— Придержи язык! — резко посоветовал ему Боваллет. — Чтобы я больше не слышал ни единого слова про англичан! Да, это большая страна. Интересно, с какой скоростью может, например, беглец продвигаться к границе?
— По этим дорогам, хозяин, быстро не побегаешь! Да ведь это дикая страна, не иначе! Вы только вспомните чудесный особняк, который милорд выстроил в Алрестоне, и посмотрите на эти мрачные крепости! — Он показал на суровые очертания замка, показавшегося в нескольких милях впереди по дороге, и содрогнулся. — Нет, не нравится мне эта страна! Все здесь не так! Запомните мои слова, хозяин, все здесь не так!
К Мадриду они подъехали холодным вечером. Джошуа дрожал от вечерней прохлады и ворчал, жалуясь на климат, одна крайность которого сменялась другой. Он уверял, что днем изнемогает от солнца, а вечером ветры приносили такой холод, что он дрожал как в лихорадке.
Боваллет уже бывал в Мадриде и убедился, что город с тех пор сильно вырос и изменился. Он проехал к таверне «Восходящее Солнце», которая располагалась в нескольких шагах о Пуэрта дель Соль. Не было необходимости снова предупреждать Джошуа. Сообразительный слуга прекратил свои жалобы, едва они стали подниматься по крутым улицам в самое сердце города. Боваллет верил, что слуга не подведет его. Джошуа держался уверенно, бегло говорил по-французски, довольно неплохо по-испански, так что можно было не бояться, что он заговорит на родном языке, пытаясь подыскать нужное слово.
Сэр Николас занял в таверне отдельную комнату и отлично поужинал. Прислуживал ему только Джошуа.
— Весьма вероятно, что французский посол не должен ничего знать о привезенной мною корреспонденции, поэтому ты, Джошуа, будешь говорить всем, что я путешествую только ради собственного развлечения. Ты ничего не знаешь о секретных документах.
— Хозяин, а что вы собираетесь сделать с этими бумагами? — беспокойно поинтересовался Джошуа.
Сэр Николас едва заметно улыбнулся.
— Как это «что» ? Я вручу их его католическому величеству, что же еще?
— Это верная смерть, сэр, неужели вы сами пойдете в логово льва? — дрожащим голосом проговорил Джошуа.
— Слушай, мне известен только один лев, но в Испании его нет! — рявкнул Боваллет. — Завтра я направляюсь в Алькасар. Приготовь мне нарядный камзол французского покроя. — Он вытащил бумаги, спрятанные у него на груди, и разложил их на столе. — Зашей их как следует в кусок шелка, — сказал он. Глаза его блеснули. — Как, ты все еще дрожишь? Ну, так перекрестись и помолись Господу! Вот так!
Получить доступ в Алькасар было вовсе не так легко, как попасть во дворец королевы Елизаветы. Пришлось долго ждать, отвечать на множество вопросов. Верительные грамоты несчастного молодого человека забрали и куда-то унесли. Ник остался ждать в большом мрачном зале.
Он уселся на резной стул и с интересом огляделся. Стены темного мрамора были завешаны богатой парчой и фландрскими гобеленами, изображавшими мучения различных святых. У подножия широкой лестницы стояла бронзовая статуя, на полу лежали турецкие ковры, это показалось англичанину очень странным, ибо они заглушали звук шагов. Да, в Алькасаре было очень тихо. Возле широких дверей неподвижно застыли суровые лакеи, придворные время от времени проходили через зал, но никто не произносил ни слова. Показался галантный кавалер, весь в шелку и бархате; невозмутимо прошествовал аскетичного вида человек, который неслышно прошел, пряча руки в широких рукавах; священник доминиканского ордена в длинной сутане и капюшоне, закрывающем лицо; какой-то пожилой человек с любопытством посмотрел на Боваллета; прошагал караульный офицер; пробежала какая-то женщина — скорее всего, фрейлина…
Казалось, огромный зал давил на посетителя, одна только тишина, царившая там, могла свести с ума любого человека, обладающего недостаточно крепкими нервами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29