«Но не слишком ли гладко? — подумала она. — И где гарантия, что я больше никогда не увижу этого человека?»
Проснулась Гленна от стука в дверь и машинально взглянула на маленькие часики, приколотые к отвороту ночной рубашки. Стрелки, едва различимые в ночном сумраке, показывали два.
— Кто там? — сонно спросила Гленна. Тихий женский голос ответил из-за двери:
— Это я, Сэл. Открой, мне надо поговорить с тобой, солнышко.
«Сэл! Неужели что-то случилось в „Красной Подвязке“?» — подумала Гленна.
— Одну минуту, — ответила она. — Сейчас открою.
Гленна нащупала в темноте халат, накинула его на плечи и, придерживая одной рукой расходящиеся края, повернула ключ в замочной скважине.
В гостиничном коридоре стоял полумрак, и поэтому Гленна увидела перед собой только женский силуэт. В следующую секунду за спиной женщины появилась высокая мужская фигура.
— А теперь убирайся, Лил, — прозвучал грубый низкий голос. — Теперь я и без тебя справлюсь.
Все дальнейшее произошло мгновенно.
Прежде чем Гленна успела вскрикнуть, во рту у нее оказался кляп, на голову ей накинули шерстяное, пропахшее конским потом одеяло, подняли на руки и понесли. Хотя Гленна и не могла ничего видеть, но все же сообразила, что ее несут через пустую кухню к черному ходу. Там Гленну посадили в седло и повезли прочь от «Паласа».
«Кто меня похитил? — подумала Гленна и тут же ответила себе: — Конечно же, Дюк, больше некому. Но зачем? И чего он хочет этим добиться?»
Заметив, что руки у нее свободны, Гленна, не раздумывая сжала кулаки и что есть силы, с разворота, ударила ими назад. Попала во что-то мягкое, услышала сдавленный крик и обрадовалась, но, к сожалению, ненадолго. В ту же секунду она получила ответный сильный удар по голове, и кто-то сказал:
— Придержи руки, а то получишь еще.
Гленна тряхнула головой, приходя в себя после удара, и замолчала, проклиная Дюка про себя последними словами.
Ее везли какой-то извилистой, путаной дорогой — очевидно, боковыми улочками — по ночному спящему городу. Город кончился, запахло ночной сыростью, зашелестела листва.
Действительно, Дюк вез Гленну за город, где в густых зарослях притаилась небольшая хижина. Когда-то, на заре золотой лихорадки, ее построили старатели, искавшие золото прямо возле города, но вскоре им пришлось уходить из этих мест. Какое-то время хижина стояла заброшенной, пока Дюк не наткнулся на нее и не купил за бесценок. Именно здесь он и залег после того, как Гленна выставила его из «Красной Подвязки». Эта хижина была удобна тем, что находилась совсем близко от города, но в то же время была совершенно не заметна среди густых зарослей. Сюда он и привез Гленну.
Гленна почувствовала, как ее снимают с лошади, ставят на ноги и бесцеремонно подталкивают в спину. Затем скрипнула дверь, затрещали под ногой деревянные половицы и запахло пылью. Гленна невольно обернулась на стук затворившейся двери, и в это время сквозь одеяло, наброшенное ей на голову, пробился свет — это Дюк отыскал и зажег лампу. Тогда Гленна сорвала с головы грязное одеяло и швырнула его на пол. Вытащила кляп изо рта и только после этого ненавидяще уставилась на Дюка, наблюдавшего за ней, сидя за колченогим голым столом.
— Что все это значит, ублюдок? — гневно спросила она. — Теперь ты так просто не отделаешься!
— Неужели? — криво усмехнулся Дюк.
— Что тебе нужно?
— Присядь, и я все тебе расскажу.
Гленна окинула взглядом запущенную, грязную комнату, увидела два стула, стоявших возле стены, выбрала тот, что показался ей более чистым, придвинула его к столу и села.
— Говори, Дюк. Я жду.
Дюк откинулся на спинку своего стула, закинул ногу на стол, натянул на лоб свою шляпу и улыбнулся, словно кот при виде горшка со сливками.
— Мне нужны две вещи, — сказал он, откровенно разглядывая Гленну своими пронзительными темными глазками. Атласный халат плотно прилегал к ее телу, и под тонкой тканью хорошо просматривались аппетитные округлости женского тела. При виде этой картины мысли Дюка едва не побежали в новом направлении, но он сумел взять себя в руки.
«Дело прежде всего, — одернул он самого себя. — А позабавиться с этой девкой я всегда успею».
— Да говори же! — окончательно вывел его из задумчивости резкий окрик Гленны.
Она легко прочитала мысли Дюка по его затуманившимся глазам и теперь хотела лишь одного — как можно скорее выслушать требования своего похитителя и постараться выбраться из этой западни.
— Я хочу «Красную Подвязку» и оба прииска. Подпиши дарственную — и можешь быть свободна.
«Отдать этому проходимцу отцовские прииски? Навеки похоронить его мечту? Ни за что!» — подумала она и ответила:
— «Красную Подвязку» ты получишь. Прииски — нет. Тем более что они для тебя не представляют ценности. Как известно, найти материнскую жилу так и не удалось и, скорее всего, не удастся.
— Она там, эта жила, просто никто, кроме меня, не знает, где ее нужно искать, — ответил Дюк. — И не думай отделаться от меня одной только «Красной Подвязкой». Ха! Этого мне мало! Я хочу гораздо большего, Гленна, и ты мне все это дашь.
— Бери, что дают, и будь доволен. Ты отпускаешь меня, я никому не говорю о том, что случилось, сажусь завтра утром на поезд и уезжаю. Договорились?
— Нет, Гленна, так дело не пойдет. Мне нужно все. И «Подвязка», и прииски.
Всю жизнь у Дюка не было ничего, кроме долгов, и теперь его жадность не знала предела. Он намеревался выбить из этой рыжей ведьмы все, что ему хотелось, а может быть, и больше.
— Прииски ты не получишь. Они дороги мне как память об отце, и я не отдам их никому, так же как Кейна или своего сына.
— Тогда будешь торчать здесь, пока не передумаешь. Я уже сказал: мне нужно все.
— С ума сошел! Меня же будут искать.
— Кто? — рассмеялся Дюк. — Ты сама сказала, что уезжаешь завтра утром. Я все знаю. Ты заплатила за номер и приказала отправить на станцию свой багаж. Пройдут недели или даже месяцы, пока тебя кто-то хватится.
«Да, Дюк неплохо подготовился к нашей встрече», — подумала Гленна.
— Ошибаешься! — сказала она вслух. — Кейн сразу же хватится меня. А уж если он приедет в Денвер, то перевернет весь город, ты его знаешь.
— Морган сидит в тюрьме, и я думаю, что он очень не скоро оттуда выберется. А может быть, и вовсе никогда. Его повесят за убийство, вот и все.
— Опять ошибаешься, Дюк, — торжествующе возразила Гленна. — Кейна больше не обвиняют в убийстве Джадда. Нашлись свидетели, которые видели его в коридоре гостиницы в тот момент, когда в номере Джадда прозвучал выстрел. Я думаю, что Кейн уже на свободе.
— Лжешь! — закричал Дюк, но лицо его стало испуганным. — Я ничего не слышал об этом.
— Вчера вечером брат Кейна прислал мне телеграмму. Потому-то я и решила уехать из Денвера.
Дюк тяжело задумался. Если все именно так, как сказала Гленна, его дела плохи. Но она может и блефовать. Нет, пока он все-таки будет исходить из того, что Морган по-прежнему сидит в тюрьме, и сидит крепко.
— Вот чернила, перо и бумага, — сказал он. — Напиши несколько строк, поставь свою подпись — и можешь спокойно уезжать.
Гленна немного подумала, а затем взяла перо и медленно окунула его в чернильницу. Дюк со злорадной улыбкой смотрел на лежавший у нее под рукой чистый лист бумаги. Гленна написала несколько строк, помахала листом бумаги, просушивая чернила, а затем протянула Дюку. Тот взял его, быстро прочитал, побагровел от гнева и разорвал лист в мелкие клочья.
— Я вижу, что напрасно теряю с тобой время, — сказал он, тяжело шевеля челюстями. — Ну что ж, придется тебе посидеть здесь, пока не одумаешься.
Он еще раз окинул Гленну похотливым взглядом, и она невольно схватилась рукой за отвороты халата, стремясь поплотнее запахнуть его. Ей хотелось, чтобы Дюк ушел, и как можно скорее. Пусть запирает ее здесь и уходит. А уж с запорами она сама разберется.
Но потом произошло то, чего Гленна никак не могла предвидеть. Дюк скрутил ее, заткнул рот кляпом, туго связал за спиной руки и бросил Гленну в дальний угол хижины, на охапку грязной соломы. Затем хлопнула дверь, и Гленна осталась одна.
«А может быть, нужно было согласиться на условия Дюка? — подумала она, безуспешно пытаясь пошевелить запястьями. — Отдать ему то, что он хочет, и не дразнить гусей».
В той записке, которую изорвал Дюк, не было ни слова о том, что к нему переходят «Красная Подвязка» и прииски. Вместо этого Гленна написала на листе бумаги все, что она думает о Дюке, не стесняясь при этом в выражениях.
«Нет, — решила она. — Я не сдамся. Разве я могу отдать ему отцовскую мечту? Ведь все равно меня найдут, это лишь вопрос времени».
Она кое-как свернулась на соломе и вскоре погрузилась в сон, согретая мыслями о дорогом и далеком Кейне.
— Ты действительно посылал ей ту телеграмму, Джеймс? — в сотый раз переспросил Кейн.
— Посылал, посылал, — терпеливо откликнулся тот. — И не только посылал, но в тот же день получил от Гленны ответ. Она написала, что немедленно возвращается. А теперь перестань метаться, словно дикий зверь в клетке, присядь и поешь.
Кейна выпустили на свободу вчера вечером, после того как стало очевидно, что он непричастен к убийству Джадда. Однако Кейн и дома не находил себе места, неотрывно думая о Гленне, оказавшейся по его милости в далеком Денвере, и одному богу известно, какие опасности поджидают ее в этом змеином логове. От этих мыслей Кейн лишился не только аппетита, но и сна, и все чаще ему казалось, что он напрасно сидит в Филадельфии, что его помощь нужна Гленне, и причем немедленно.
— Ради бога, присядь же, Кейн! — повторил Джеймс. — Тебе надо поесть. Ты так исхудал в тюрьме, что Гленна, пожалуй, тебя и не узнает.
— Мне кажется, что я должен ехать в Денвер, у меня предчувствие опасности, — твердо сказал Кейн.
— Просто у тебя голова кружится от голода, — улыбнулся Джеймс. — Бьюсь об заклад, что Гленна вернется в Филадельфию еще до конца недели.
— И я буду встречать ее на вокзале со священником, — подхватил Кейн. — Мы тут же отправимся в церковь, обвенчаемся, и тогда конец всяким слухам. Ах, я не могу больше ждать!
Дюк вернулся на следующий день. Он развязал Гленну. Она тут же избавилась от кляпа и стала массировать затекшие запястья, едва не крича при этом от боли.
— Как я погляжу, ты еще не передумала, — заметил Дюк, наблюдая за Гленной и не дождавшись от нее слов, которые рассчитывал услышать.
— Мне нужно выйти, — бесцветным голосом сказала Гленна.
— На горшок сходи, — хрипло хохотнул Дюк, указывая на грязное помятое ведро, стоящее возле стены.
Гленна посмотрела на него, поморщилась и повторила:
— Мне нужно выйти.
— Сбежать пытаешься? Выброси из головы.
— Я не сбегу, обещаю, — спокойно солгала Гленна. — Прошу тебя, Дюк. Я уже не в силах терпеть.
— Ну, ладно, — неохотно согласился Дюк. — Но знай: я с тебя глаз не спущу.
На подгибающихся, ватных ногах Гленна вышла за дверь и тут же зажмурилась от яркого солнца. Увидев неподалеку густые заросли кустарника, она направилась туда, бросив по дороге Дюку:
— Близко не подходи.
— Не тебе со мной торговаться, — парировал Дюк, не отставая от Гленны.
— Если будешь вести себя со мной таким образом, никогда ничего не добьешься, — заметила Гленна. — А ведь только от меня зависит, станешь ты богатым или нет. Ну что, ты оставишь меня в покое?
— Если ты не вернешься через пять минут, я поймаю тебя и сверну тебе шею, — коротко ответил Дюк, отходя в сторону.
Гленна спряталась в кустах. Положение, в котором она оказалась, выглядело безнадежным со всех сторон. Если она откажется отдать Дюку то, что он хочет, тот убьет ее и спрячет тело так, чтобы его никогда не нашли. Отдать ему «Подвязку» и прииски? Но он все равно убьет ее, чтобы она замолчала навек, так же, как Вилли, тоже ставший ненужным свидетелем. И если ей не удастся бежать, остается только одно: тянуть время и молиться о том, чтобы ее поскорее хватились.
— Твое время вышло, Гленна. Выходи.
— Еще минутку, Дюк.
При одной мысли о том, что ее сейчас снова запрут в душной грязной хижине, Гленне сделалось дурно.
«Почему я стою здесь как истукан? Давно можно было убежать, — подумала она. — Мне бы только добраться до леса, а там уж я смогу найти укрытие и отсидеться. А вечером проберусь в город».
Тут у нее словно выросли крылья, и Гленна, не раздумывая, рванулась вперед, проламываясь сквозь кустарник. Трещали ветки, раздирая в клочки халат, наброшенный на плечи Гленны, но она бежала, не обращая внимания на царапины, не чувствуя под босыми ногами ни жестких корней, ни острых колючек.
Увы, добежать до спасительного леса ей не удалось. Сильная рука схватила ее сзади за волосы и резко рванула. Гленна закричала от боли, повернулась, и в этот миг Дюк сильно ударил ее кулаком по лицу. Гленна еще раз вскрикнула и упала на колени.
— Сучка! — злобно прокричал Дюк. — Удрать захотела? Поднимайся! Сейчас я так проучу тебя, что навек запомнишь. Запру тебя здесь, и подыхай от голода. Если, конечно, не перестанешь упрямиться.
— Убирайся к черту! — ответила Гленна, обжигая Дюка взглядом своих изумрудных глаз.
Дюк волоком притащил Гленну назад в хижину, швырнул на солому и спросил:
— Ну что, одумалась? Подпишешь дарственную на «Красную Подвязку» и оба прииска? Или снова запереть тебя?
«Что толку соглашаться, если моя жизнь в любом случае гроша ломаного не стоит?» — подумала Гленна и ответила:
— Ты ничего не получишь!
Дюк, не говоря ни слова, вышел за дверь и тут же вернулся, неся несколько пакетов, которые небрежно швырнул на стол.
— Этой еды должно хватить тебе до моего возвращения. Если, конечно, будешь экономить, — коротко пояснил он и снова выскочил наружу, чтобы вернуться на этот раз с ведром воды.
— Экономь, — злобно напомнил он. — Больше не будет.
После этого Дюк вышел и стал заколачивать снаружи окна хижины. Гленна пыталась кричать, но Дюк не обращал на ее крики ни малейшего внимания, просто закончил свое дело и вернулся в хижину.
— Будешь сидеть здесь, пока я не вернусь, — сказал он. — На помощь не надейся. Подумай хорошенько. Если не передумаешь, я возьмусь за тебя по-другому. Ты красивая женщина, Гленна, и у тебя есть что взять, кроме денег.
Дюк сделал шаг вперед, и Гленна испуганно отпрянула к стене. Ее замутило, когда она представила себе, что может оказаться в грязных объятиях Дюка.
— Не смей трогать меня! — прошипела она.
Дюк протянул руку, обхватил Гленну за талию и прижал к своей жесткой груди. Наклонил голову и грубо поцеловал ее в губы, бесцеремонно пропихнув внутрь свой горячий шершавый язык. Гленна щелкнула челюстями и почувствовала во рту солоноватый вкус крови.
— Ах ты, сучка! — взвыл Дюк, отскакивая назад и вытирая ладонью окровавленный рот. — Ну, ты мне за это заплатишь! Сдохнешь здесь от голода, и никто никогда не найдет тебя даже для того, чтобы похоронить!
Затем он вскинул руку, и из глаз у нее посыпались искры. От удара затылком о стену Гленна едва не потеряла сознания. Дюк злобно посмотрел на нее и выскочил за дверь.
— Дюк! Подожди! Не бросай меня! — крикнула Гленна.
«Неужели он в самом деле решил оставить меня здесь, чтобы я умерла? — с ужасом подумала она. — И я никогда больше не увижу ни Кейна, ни Дэнни? Нет! Нет! Пусть забирает себе „Золотую Надежду“, пусть забирает все. Дороже жизни нет ничего!»
— Дюк! — снова крикнула Гленна.
Но было уже поздно. Дюк успел заколотить снаружи дверь хижины и не прислушивался к крикам, доносившимся изнутри.
— Посмотрим, что ты запоешь, когда у тебя закончится вода и пища! — крикнул он на прощание. — А когда я вернусь, может быть, вернусь, ты сделаешь все, что я тебе прикажу, если, конечно, не сдохнешь к тому времени.
И Гленна услышала сквозь собственные рыдания его тяжелые удаляющиеся шаги.
Возможно, Гленне не было бы так страшно, если бы она знала, что Дюк на самом деле не собирался уморить ее голодом. Сначала пусть подпишет дарственные на «Красную Подвязку» и прииски, затем он как следует насладится ее телом, а уж потом можно будет позволить ей и умереть. Только мертвые умеют молчать, это давно известно. А научил его этому правилу Джадд, который всегда умел убирать ненужных свидетелей: и Пэдди О'Нейла, и Эрика Картера, и ту мексиканскую девку, Кончиту, которая могла рассказать, что ночь, когда убили старого Пэдди, Эрик Картер провел в ее постели. Правда, все это не спасло от гибели и самого Джадда.
«Впрочем, пусть Гленна думает, что я приговорил ее к смерти, — усмехнулся про себя Дюк. — Такие мысли делают человека сговорчивым. Проголодается как следует, подрожит за свою шкуру, а потом с радостью поделится со мной всем, что у нее есть, — и деньгами, и телом».
Дюк полагал, что все знакомые Гленны уверены в том, что она два дня тому назад уехала с утренним поездом, и не знал, как сильно он при этом ошибается. И, конечно, ему было невдомек, что Кейн не только вышел на свободу, но уже сидит в поезде, идущем в Денвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41