А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

А он-то хорош! Ему надо было отправиться к ней, как только он узнал о том, что собрался клан, и заверить, что не покинет ее, что окажет необходимую поддержку!
Губы Коннора упрямо сжались. За всю свою бурную жизнь ему не довелось испытать страха: ни перед дуэлями и драками, ни перед опасностью быть убитым обманутыми мужьями или покинутыми любовницами, ни даже перед угрозой ареста, раз или два нависавшей над ним. Так отчего же, скажите на милость, его совершенно выводят из равновесия эти огромные зеленые глаза на грустном миниатюрном личике?
Да потому, что ты любишь ее, ты, самоуверенный тупой дурень! — словно бухнуло где-то внутри.
Он остолбенел. В ушах у него шумело так, что он едва слышал гомон толпы в зале. Хоровод лиц вокруг слился в одно-единственное, милое лицо той, чей взгляд подарил ему некогда ни с чем не сравнимое счастье и проник к нему в самую душу.
Как долго он уже любит Джемму, не желая признаться в этом даже себе самому? Как долго? И когда именно он полюбил ее?
Случилось ли это в напоенные нежной страстью ночи под крышей старой фермы, когда часы летели один за другим в вихре волшебных поцелуев, ласк, шепота и смеха? Или намного раньше, когда он впервые увидал ее после болезни, в доме миссис Кеннерли на Бастгейтской дороге? Худая, с остриженными по-мальчишески волосами, она показалась ему тогда такой беззащитной, что ему до боли захотелось уберечь ее от невзгод, которыми полон окружающий мир…
Или это случилось еще раньше, во время их тяжкого путешествия из Англии на север, когда она не переставала удивлять его стойкостью, храбростью и… непокорностью? Или же это случилось в самый первый день, когда она появилась в столовой в доме своего дяди, недосягаемо прекрасная, ошеломившая Коннора своим преображением из несчастной замарашки, над которой он издевался, в сказочную принцессу?
Да разве так уж теперь и важно, в какой именно момент он полюбил ее? Главное, это произошло. А все остальное не имеет значения.
Выходит, он ни за что ни про что проломил нос Кингу….
Коннор с трудом перевел дыхание. Сердце в его груди продолжало биться бешеными толчками. Черт, сколько же времени он потерял зря, прежде чем сделал такое простое открытие! Почему, скажите на милость он отказался признать правду в ту же минуту, когда Кинг заговорил о его любви к Джемме, а вместо этого впал в ярость и принялся махать кулаками, услышав такое «невероятное» заявление?
И что, ради всего святого, прикажете ему теперь делать? Ведь она вот-вот появится перед гостями, а у него даже не хватит духу скрыть свое чувство. Боже правый, не хватало еще, чтобы она разглядела в его глазах любовь именно сейчас, перед толпой алчущих зрелищ родственников!
Держись, приказал себе Коннор. В полном замешательстве он отвернулся в угол и провел по лицу трясущейся рукой, и в то же мгновение гомон в зале стих. Краем глаза Коннор увидел, что лица гостей одно за другим обращаются к верхней площадке лестницы. А затем наступила мертвая тишина — так бывает после удара молнии.
Толпа молчала, словно этот удар потряс замок до основания, и Коннор, подняв взгляд, почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. — О Боже!
Коннор так и не понял, был ли этот возглас его собственным или он невольно вырвался у кого-то из находившихся в зале. Он думал лишь об одном — как бы не упасть, настолько был шокирован.
Задержавшись на одном из лестничных пролетов, там, наверху, Стояла Джемма, его жена. С головы до ног она была закутана в плед цветов клана Макджоувэнов. Темные складки ткани чудесно оттеняли белизну нежной кожи и яркое сияние зеленых глаз. Под многочисленными складками пледа угадывалась изящная стройная фигурка… но на этом все намеки на красоту кончались.
Джемма выглядела так, словно только что вышла из свиного хлева. Ее лицо и руки были все в грязи, а золотистые локоны — нет, не локоны, а бесформенная, невообразимая копна соломы — были забиты каким-то мерзким сором. Дико торчащие во все стороны волосы, протертый до дыр плед Макджоувэнов заляпан жиром и конским навозом… Да, она явно преуспела, стараясь воспроизвести обличье Коннора, в котором он предстал перед нею в первый раз!
Джемма радостно улыбнулась обращенным к ней ошарашенным лицам, продемонстрировав огромную черную дыру на месте передних зубов. Заметив Коннора, она осклабилась еще шире и замахала рукой, затем беззастенчиво поправила что-то в своем туалете и направилась к нему.
Его тетка перехватила инициативу, захлопав в ладоши и призывая всех к столу. Занимая свои места, гости старательно избегали смотреть на Джемму. Никто не решился произнести ни одного слова приветствия. Еще ни разу в жизни Коннор не был свидетелем такой гробовой тишины, какая воцарилась в эти минуты в огромной парадной зале Гленарриса. Мод величаво подала Макнэйлу знак подавать на стол.
Макнэйл с посеревшим лицом отодвинул для Джеммы кресло, и она с королевским апломбом уселась на свое место. На глазах у всех она принялась копаться в складках пледа, пока не извлекла из них скулящего Попа. Усадив его на стол возле своей тарелки, Джемма позволила ему лакать воду из собственного хрустального бокала. Коннор остолбенел.
Это было возмутительным нарушением этикета. Хотя большинство членов его семьи держали собак и кормили их кусочками со стола, никому из них и в голову бы не пришло допускать животных к своим приборам.
Он всей кожей ощущал, какими возбужденными взглядами обмениваются сидящие за столом гости. Джемма опять осклабилась и погладила собачке ушки. — Добро пожаловать в Гленаррис, — весело прощебетала она. — Я уверена, что Коннор успел вам сказать, кто я такая и как его угораздило на мне жениться. А еще я уверена, что все вы думаете, будто он совсем свихнулся, коли выбрал меня. И знаете что? Я с этим согласна. — И она расхохоталась, бесстыдно ощерив беззубый рот; теперь Коннор разглядел, что она добилась такого эффекта, замазав передние зубы смолой. — Но, с другой стороны, пари есть пари, а ведь мы знаем, что Коннор прирожденный джентльмен и человек слова, э?
Дальнейшее превратилось для Коннора в сущий кошмар. Джемма хватала еду руками, запихивала в рот огромные куски, которые ела с чавканьем и хрустом, то и дело звучно рыгая. В довершение она выплюнула на ладонь полупережеванный кусок мяса и швырнула его на пол для Попа, после чего пожилая тетушка Шарлотта из фифмэйнской ветви клана упала в обморок и была вынесена из залы. Разговор за столом также не клеился. Никто не мог произнести ни слова без того, чтобы Джемма его не перебила. Ее замечания поражали своей грубостью и глупостью и изобиловали такими словечками, от которых ежились даже те Макджоувэны, которые прослыли завзятыми сквернословами.
Единственной персоной, явно наслаждавшейся этим спектаклем, была Мод.
В течение всего завтрака Коннор сидел молча, уставившись в одну точку, совершенно неподвижный, с окаменевшим лицом, словно статуя.
Однако ему так и не удалось высидеть до конца: когда очередной гость, извинившись, встал из-за стола и предпочел удалиться к себе в комнату, Коннор не выдержал и вскочил, с грохотом отодвинув стул. Все, кроме Джеммы, уставились на него. Он расправил плечи и произнес:
— Прошу прощения, но у меня слишком много дел. Так что увидимся за ужином.
В ответ раздался хор сочувственных восклицаний. Впервые в жизни он был благодарен родственникам. Набрав в грудь побольше воздуха, Коннор решился наконец взглянуть на Джемму:
— Желаю приятно провести день, мэм, — выдохнул он и, поспешно отвернувшись, покинул общество.
Глава 27
В полном расстройстве чувств Коннор торопливо шагал, направляясь к себе в комнату. Никогда прежде длинные сумрачные коридоры Гленарриса не казались ему такими пустынными…
Значит, вот что пришлось пережить Джемме, когда он привез ее в дом к дяде Арчибальду и ел с нею за одним столом! Вот какому унижению он ее тогда подверг, подумал Коннор, и его окатила такая волна стыда, что он почувствовал себя попросту больным.
Только теперь он представил себе то отвращение, которое она испытала от его чавканья, отрыжки и плевков за обедом в приличном доме. Только теперь он представил всю степень оскорбления, которое он ей нанес, всю ее боль и беспомощность…
Джейми ожидал его, сидя в примыкающей к спальне гостиной. Плотные шторы на узких окнах были раздвинуты. Комнату заполнял холодный свет осеннего солнца. Коннор машинально принялся разглядывать дальние вершины, покрытые снегом, пытаясь угадать какая будет погода. Джейми молча стоял в темном углу. Слуга тоже был свидетелем выходки Джеммы там, в парадной зале.
— Собери мои вещи, — приказал Коннор, нарушив наконец зловещую тишину.
— Сэр?
— Через час мы отправляемся в Эдинбург.
— В Эдинбург?
— Да. Да не стой ты как болван! Иди и упакуй мои вещи!
— Но… но ведь на перевалах выпало не меньше пяти футов снега! Не может быть, сэр, чтобы вы всерьез…
— Может! Не строй из себя дурака. Я еще вчера сказал тебе, что собираюсь уехать.
— Да, но вы сказали это перед тем… я думал…
— Прекратишь ты наконец пререкаться или нет?!
— Прошу прощения, сэр, но мне определенно не нравится перспектива погибнуть в горах… — обиженно ответил Джейми.
— Не волнуйся. На этот раз мы поступим по-иному. — Голос Коннора упал до еле слышного шепота. — Мы поедем по тем дорогам, где наверняка сможем переночевать — или в гостинице, или на чьей-то ферме. Конечно, путь окажется намного длиннее, но я все равно не отступлю, — и он решительно снял элегантный смокинг, в котором обычно являлся на семейные сборища.
— Безусловно, сэр, — покорно сказал Джейми и робко кашлянул. — Позвольте мне спросить, сэр, о причине столь внезапного отъезда? Я полагал, что коль скоро здесь собралась ваша семья…
— Нет, не позволю.
— Я знаю, что госпожа Джемма унизила…
Коннор резко развернулся, пригвоздив Джейми к месту грозным взглядом.
Слуга смешался и отвел глаза. С вытянувшейся физиономией он поставил ни кровать саквояж и принялся расстегивать кожаные ремни.
— Хотя с другой стороны, — внезапно произнес Коннор, — тебе, пожалуй, лучше остаться здесь. Кто сейчас работает внизу, в конюшне?
Джейми на секунду задумался.
— Одни парень с Юга и двое сыновей Маккензи.
— Сколько им лет?
— Не могу сказать точно, сэр. Надо спросить Макнэйла.
— Ну так сделай это. И пошли за тем, что постарше. Скажи ему, пусть готовится сопровождать меня в Эдинбург.
— А я, сэр?
— Ты останешься здесь и постараешься отделаться от моей семейки. Я хочу, чтобы они убрались отсюда, как только позволит погода. И ради всего святого, держи их подальше от моей жены!
— Безусловно, сэр.
Когда багаж и лошади были готовы к отъезду, Коннор направился в Синюю комнату попрощаться с Джеммой. Несмотря на все размолвки, он решил еще раз повидать ее напоследок. Она только что приняла ванну. В комнате с ней была малышка Фиона, которая при виде Коннора поспешила улизнуть, не дожидаясь, пока тот ее прогонит.
Джемма сидела у огня и сушила отмытые волосы; она поднялась ему навстречу, плотнее запахнув атласный халат.
При взгляде на нее Коннор чертыхнулся про себя. Отчего бы ей не быть до сих пор замотанной в свой вонючий плед? А он-то думал, что прощание будет легким. Здорово же он ошибся — причем далеко не в первый раз! В обтягивающем халате изумрудного цвета она выглядела обворожительно.
Он хотел бы, чтобы ему хватило сил держаться подальше от ее ослепительной красоты. Он хотел бы до сих пор пребывать в неведении о том, что любит ее. А больше всего на свете ему хотелось, чтобы время повернулось вспять, и он снова оказался бы в уютной маленькой хижине, все еще ничего не подозревая о том, что причинил Джемме.
Джейми ошибся, когда решил, что Коннор не в силах перенести то унижение, которое Джемма заставила его испытать перед лицом всей родни. Коннору всегда было наплевать на то, что подумает его семейка. Честно говоря, некая отнюдь не лучшая часть его существа даже ощущала радость при мысли о том, какой фокус выкинула перед ними Джемма. В другой раз пусть хорошенько подумают, прежде чем незваными являться в Гленаррис!
Нет, он бежит из Гленарриса только из-за нее, из-за нее одной. Только из-за того, что сегодня ему впервые в жизни довелось испытать ту боль, которую он причинил когда-то ей, и понять, что прощения ему нет и не будет — слишком глубоки нанесенные им раны.
И хотя она любила его, пусть совсем немного (по крайней мере он хотел бы на это надеяться) в ту благословенную осень в заброшенной хижине, она не сможет до конца простить его за такую подлость. И нечего ему здесь оставаться. Он должен предоставить ей полную свободу и лишь уповать на то, что когда-нибудь она станет ненавидеть его чуть-чуть меньше.
О Боже, но как же трудно осуществить это все на деле, когда он стоит перед нею, и солнечное сияние ласкает ее чудесную фигурку и заставляет светиться золотистым ореолом облако дивных волос! Широко распахнутые ярко-зеленые глаза, казалось, смотрели ему в самую душу.
— Я уезжаю, — выпалил он и, не в силах вынести ее взгляд, уставился в пол.
— О-о? И куда же ты собрался? Ее голос прозвучал холодно и безразлично, как у той, прежней Джеммы, избегавшей его.
— В Эдинбург. Джемма тихонько ахнула.
— Не может быть, чтобы ты собрался туда всерьез! Ведь перевалы совершенно непроходимы! Этот снег…
— Поверь мне, я решился, — перебил ее Коннор. Он наконец овладел собою, говорил спокойно и даже поднял глаза. — А снегом меня не напугаешь.
«А ему не так-то просто уехать от меня», — отстранение подумала Джемма. Ну что ж, тем не менее она преуспела: ей удалось выдворить его отсюда.
— Ну, — нарочито громко сказала она, тщательно следя за своим голосом, — если ты действительно должен…
— Да, должен, — заверил он.
Оба смущенно замялись, избегая смотреть друг на друга. Но вот их взгляды все же встретились, чтобы снова разбежаться и встретиться опять…
«Наверно, я сошла с ума, решившись так унизить его», — подумала Джемма. А ведь еще недавно идея вырядиться в нищую казалась ей гениальным озарением, превосходным способом отплатить Коннору за все те муки, на которые он так равнодушно когда-то обрек ее. Да только вышло все по-иному. Задуманное обернулось против Джеммы — она поняла это в тот самый миг, когда увидела его лицо, спускаясь к гостям — с вымазанными смолой зубами, закутанная в испачканный навозом плед.
Ей сразу стало ясно, что она не испытает никакой радости, причиняя ему боль, унижая его перед собравшейся здесь семьей, нанося удар по его гордости, некогда доводившей ее до белого каления, до желания убить. Ничто больше не имело теперь значения. Ничто, кроме того факта, что она опозорила его, опозорила бесповоротно. И его унижение оказалось столь велико, что он готов рисковать жизнью, лишь бы убраться подальше от жены. И если он когда-то и испытывал к ней любовь в те восхитительные дни на ферме, то теперь с этим покончено, покончено навеки. Пожалуй, ей никогда не удастся вернуть его любовь…
Их глаза снова встретились. Коннор, прости меня! — кричало ее сердце, но гордость и испытанное в детстве одиночество запечатали ее уста…
Снизу, из парадной залы донеслось жужжание голосов: какая-то дама спорила с Макнэйлом о тех обязанностях, которые должны выполнять слуги в замке.
Коннор раздраженно скривился и посмотрел на Джемму.
— Я оставлю здесь своего слугу. Хотя он на вид и мухи не обидит, но, уверяю тебя, ему хватит духу выдворить их отсюда как можно быстрее. В мое отсутствие вы можете обращаться к нему за любой помощью, мэм. Он вполне заслуживает доверия.
— Значит, ты на самом деле уезжаешь, — фраза прозвучала не как вопрос, а скорее как неохотное признание факта.
Коннор поспешно отвернулся и бросил через плечо:
— Да. Тебе здесь будет очень удобно пожить до весны. И как я сказал, если тебе что-то потребуется, обращайся к Джейми.
Она молча смотрела, как Коннор пересекает комнату. На пороге он остановился и оглянулся. Она стояла, заломив руки, с трясущимися губами.
— Сообразуясь с обстоятельствами, — холодно заметил Коннор, — нам повезло, что у тебя случился выкидыш.
Он резко отвернулся, а она пошатнулась, словно от удара.
Дверь комнаты закрылась за ним с пронзительным скрипом.
Коннору оставалось теперь только спуститься в буфетную, где его дожидался Джейми с пальто и перчатками, а потом выйти на холодный колючий воздух и приказать Берти Маккензи подавать лошадей. Через несколько секунд они уже пересекли быстрой рысью внутренний двор и в сопровождении вьючного пони выехали в широко распахнутые ворота.
По счастью, погода благоприятствовала путешествию. Южные ветры и спокойная обстановка на побережье превратили жестокие снегопады в дождь. И хотя из-за этого дороги превратились в потоки жидкой грязи, путь до Эдинбурга оказался гораздо легче, чем ожидал Коннор, хотя бы потому, что было тепло и столбик термометра оставался намного выше нуля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35