Однажды он там проезжал и, будучи на одном уровне с верхом моста, не понимал, что это узкое каменное образование перекинуто через реку, пока не увидел его с определенной точки. Его конь испугался, на какой-то момент Райану показалось, что он готов спрыгнуть с моста в мелкую речку.
Райан решил было отклониться с пути и показать Стефани этот мост, но передумал. Он с удовольствием показывал то, что могло быть ей интересно, но с этим придется подождать. Может, позже — если он здесь останется и если она еще будет с ним разговаривать.
— Райан! — возбужденно заговорила Стефани, подъехав к нему, и он придержал коня. — Смотри!
Он посмотрел туда, куда она показывала, и увидел, что же ее так разволновало. Пологий склон светился люпинами и серебряными шпилями кактусов колы, как будто был освещен дрожащим лунным светом. Синие и красные цветы люпина нежно колыхались между колючими кустами с бледно-желтыми цветами, иногда среди них попадались оранжевые маки.
— Ты такое уже видела, — проворчал он.
— Да, но не совсем такое. Сейчас день, а на этой стороне горы все выглядит как ночью.
— Принцесса, это не гора. Это холм. Между ними большая разница…
— Я знаю, — сердито сказала она. — Ты уже говорил, но для меня они все равно горы. Все, что выше кротовой кучи, — гора.
— Я знал, что ты так думаешь, только не ожидал, что признаешься, — съехидничал Райан.
Стефани не задержалась с ответом:
— Мне кажется, что именно ты с наслаждением делаешь из кротовой кучи гору, мистер Корделл! А я всегда в ровном настроении.
— Посмотрим, какое у тебя будет ровное настроение, когда мы снова выйдем в открытую пустыню.
— Что? Я… я думала, что мы почти на месте! Что значит в пустыню, Райан Корделл? Мили песка и пыли и эти ужасные прыгающие кактусы… Разве мы еще не доехали?
— Доехали. Я просто хотел посмотреть, далеко ли простирается твое ровное настроение… — Райан нырнул, уклоняясь от взмаха кожаной уздечки. — Ах-ах, какой у нас ровный характер!
Стефани засмеялась и пожала плечами:
— Я нарочно. Сколько нам еще осталось?
Настала очередь Райана пожимать плечами:
— Не знаю. У нас же нет карты, не забыла? Насколько я могу видеть по следам, они впереди нас на расстоянии дня пути. Если не будет дождя или бури, я буду просто идти по их следам.
— А если дождь?
— Тогда придется положиться на мою память о карте. Не беспокойся, — утешат он, услышав сокрушенный вздох, — мы их найдем. И дождя не предвидится. — Он показал на безоблачное небо.
Три часа спустя грозовые облака закрыли солнце, и все потемнело. Приближался летний ливень, от которого сухие трещины в земле наполняются потоками воды, а бесплодные равнины зеленеют. Райан решил спрятаться от дождя под большим навесом, находящимся высоко на скале.
Помня последний шторм со стремительным наводнением, Стефани подстегнула лошадь и от знакомого приступа страха закрыла глаза, поскольку они взбирались все выше и выше. Из-под ног жеребца Райана летели камни, нервная кобыла пугалась и переваливалась с ноги на ногу.
— Чувствую себя горным козлом, — пробурчала Стефани, бросив тревожный взгляд на небо. Смотреть вниз на безопасную равнину она не осмеливалась. — Куда ни лезь, вверх или вниз, — все равно обрыв, пропасть.
— Ты же не хочешь угодить в наводнение? — спросил Райан. Он медленно направлял коня среди груд больших и малых камней.
— Не-ет, — сказала она, но ответ прозвучал не очень убедительно. — Я боюсь высоты! — наконец закричала она, когда Райан сообщил, что она слишком ленива и потому не хочет уходить от наводнения. Она дерзко посмотрела в его удивленное лицо. — Ничего не могу с этим поделать, но боюсь.
— Почему ты не говорила раньше? Господи, женщина, мы до одурения мотались вверх и вниз по горам, а теперь ты говоришь, что боишься высоты? — Он залился смехом. — Ну ты даешь! Ты особенная женщина, Стефани Эшворт.
— Я знаю. — Она с легким вызовом вскинула голову, призывая его забрать назад сомнительный комплимент. Райан согласился и кивнул.
Добравшись до широкой лоджии под навесом, они ослабили у лошадей подпруги и дали им по полной горсти зерна. Возможно, это будет единственный отдых до наступления ночи. В это время года шторма бывают свирепыми и яростными, они с разрушительной силой проносятся по равнинам и горам, но кончаются так же быстро, как налетают.
Стефани скорчившись сидела на твердом полу пещеры, образованной в глинистом сланце, и смотрела поверх края гребня. Гром гремел так, будто скатывалась лавина, молнии прочерчивали небо, и у Стефани зашевелились волосы на затылке. Она задрожала.
— Холодно, Принцесса? — Райан положил руку ей на плечо.
— Нет, мне не холодно. После такой жары ветер — это приятно. — Стефани посмотрела на него, потом снова на море кактусов и люпинов, колыхавшееся внизу. Она сняла шляпу и пальцами разгребла волосы, дергая спутанные узлы.
Как можно было надеяться, что она привлечет его внимание, когда она так выглядит, с отчаянием подумала Стефани. Райан должен думать, что она сама некрасивая женщина на свете. Она была не тщеславна, но в последнее время все чаще думала про свой внешний вид. Стефани с отвращением решила, что похожа на дикобраза. Волосы горчат, нос красный, цвет лица, который раньше был по-модному бледный, теперь превратился в далеко не модный коричневый. Утром она погляделась в спокойную гладь озера и почувствовала повала себя жалкой и несчастной.
Отражение было совсем не похоже на ту Стефани, какой она себя помнила. Что случилось с поносами, которые она убирала в изысканный пучок? А трепетный цвет лица подчеркивал черноту глаз. Кроме короткой передышки в Уиллоу-Крик, где она смогла принять ванну и надеть приличное платье, со времени приезда в Аризону она обладает утонченностью прачки.
Большая удача, что Райан не питает иллюзий насчет Стефани. Он все еще считает ее красавицей, он не поймет, что она провалилась в зияющую пучину тщеславия.
Стоя позади Стефани, Райан смотрел на сплошную завесу дождя, который накатывался на землю волнами, как океан. Дождь смоет все следы Джулиана на твердой земле. Теперь ему придется полагаться только на свою память об этой чертовой карте, которую он не слишком тщательно изучал. Потирая лицо, Райан боролся с желанием сказать Стефани, что их дело безнадежно. Но если они повернут назад, она будет думать, что он не сделал все, что мог. Нет, он пойдет вперед. Если они окажутся поблизости от этого кладбища, то неизбежно наткнутся на Джулиана.
Глава 34
Джулиан уставился на одинокий холм, гадая, действительно ли они находятся в нескольких милях от погребения, которое он ищет. Тупоконечный мыс круто вздымался над дном каньона на четыреста пятьдесят футов вверх. Это не может быть оно, и все же должно быть! Если даже карта приблизительная, здесь должно быть священное место, на котором находится Магический камень. А этот холм — единственное возвышение на много миль вокруг.
Глядя на камни размером поменьше, водруженные на верх древней солнечной обсерватории, Джулиан вздохнул. Он понимал, что эти камни имели какую-то цель, но не мог ее определить. От Хакайву было мало проку, он бубнил какие-то дикие оправдания и предсказания ужасной судьбы, если они потревожат духов.
— Нервничает, а? — Бинго с мрачным юмором посмотрел на Хакайву, когда тот распростерся на земле после особенно громкого раската грома, сопровождавшего грозу. Папагос был уверен, что их настигло наказание.
— Нервничает, — согласился Джулиан и с жалостью посмотрел на Хакайву. — Почему он не возражал, когда вождь Шкал велел ему нас сопровождать? Почему ждал до сих пор?
— По его словам, старый вождь не думал, что мы хотим рыться вокруг Магического камня, считал, что мы только бросим на него взгляд. Хакайву довольно жадный малый и до сих пор не задавал вопросов. Теперь он не уверен, что ему стоит идти на риск.
— Поздно. Мы уже здесь, и я не намерен уходить, пока не найду этот Магический камень, который охраняет бесценные артефакты, похороненные вместе с их бывшими владельцами, — ответил Джулиан. — Я зашел слишком далеко, рисковал головой ради восторга открытия. Я не брошу это дело.
Бинго сплюнул на скорпиона, и тот забился поглубже в тень.
— Вот урод, скажи? Что ж, Странник, ты не можешь бросить дело. Скоро мы будем точно знать, правильное ли это место. — Он кивнул на петроглиф: — Эти древние знали, что делали, когда соорудили эту штуку, а ты знаешь, что ты делаешь. Больше верь в себя, Странник.
— Клянусь небом, ты прав, Бинго! — Джулиан сжал кулаки. — Я знаю, что делаю. Надо было мне об этом напомнить. Спасибо.
Развернув копию драгоценной карты, Джулиан снова углубился в ее изучение. Холм, который возвышается на дне каньона, как мрачный часовой, вполне может быть священной горой, указанной на карте. Перо священного орла, воткнутое в ее пик, означает, что это то самое место, а лучи, которые он раньше принимал за примитивный рисунок восхода солнца, могут означать этот замысловатый астрономический прибор. Завтра он проверит.
Ночью Джулиан почти не спал, он крутился, вертелся и все думал, что им принесет завтрашнее утро. Никогда еще в своих поисках он не был так возбужден. Эта экспедиция потребовала от него больше, чем только упорства и способности выносить тяжелые условия; открытие потребовало мужества и ума. Джулиан изумлялся тому, как далеко он сумел зайти.
Стефани удивится достижениям отца, с улыбкой подумал он. Когда он рассказывал ей об Аризоне и ее чудесах, она не верила, и нельзя ее за это винить. Он тоже не поверил бы, если бы не видел сам, как в мгновение ока меняется погода, как на протяжении нескольких миль пейзаж переходит от жестких красных зубцов гор к кущам вечнозеленых деревьев и обратно. А завтра солнце будет сиять на кульминации его изысканий, указывая путь к затерянным сокровищам королей. Это будет открытие, которое до глубины души восхитит археологов и возбудит их интеллект. Джулиан уже решил, какие музеи достойны того, чтобы получить от него предметы, которые он не захочет взять себе.
Яркие лучи солнца вырвались из-за горизонта, осветили небо и плоское дно каньона. Джулиан ждал, возбужденно глядя на петроглиф. Он даже не задержался на завтрак, и Бинго принес ему ломоть мяса и холодную кукурузную лепешку.
— Поешь, Странник. От голодания быстрее не получится, сам знаешь.
— Спасибо, — рассеянно ответил Джулиан, не сводя глаз с узкого луча на каменной плите. — Когда солнце достигнет зенита, оно должно будет разделить петроглиф пополам и показать нам путь к Магическому камню.
— Ага, — сказал Бинго, почесывая небритый подбородок.
— Ты считаешь, я ошибаюсь. — Джулиан оторвал зубами кусок мяса и прищурившись посмотрел на старика. — Почему?
— Ничего такого я не говорил. Ты просто бежишь от собственных опасений, как ужаленная лошадь. — Он поддернул драные штаны и задумчиво уставился на камни, стоящие поверх плиты. — Я все удивляюсь, зачем те камни, что поменьше?
— Камни, что поменьше? — Джулиан поднял на них глаза.
— Смотри, как они торчат — выше больших плит. Они похожи на наконечники стрел. Я все думаю: для этого должна быть причина.
Стоя в тени большой плиты, прислонившись к ее скругленному краю, Джулиан обдумал замечание Бинго.
— Мы за ними тоже проследим, — сказал он наконец. — Полагаю, они могут оказаться важными знаками.
Джулиан нетерпеливо ждал, не сводя глаз с кинжального луча, передвигающегося по петроглифу с черепашьей скоростью. Проходили часы, а луч не попадал точно в центр вырезанной на камне спирали. Джулиан уже готов был предложить вернуться сюда завтра.
Он посмотрел на Бинго, который притулился в тени каменных плит, и сказал:
— Полагаю, на сегодня хватит, Бинго. Сейчас уже за полдень. Может, завтра больше повезет.
Бинго вскинул голову, в ухе блеснула золотая серьга.
— Может, и так, Странник… — Он замолчал и вдруг возбужденно вскочил, чем очень удивил Джулиана. — Смотри, Джулиан Эшворт! — Скрюченным пальцем он указывал на верх каменных плит, и Джулиан обернулся.
Узкий луч солнечного света попал на две каменные стрелы, водруженные поверх плиты, балансируя во взрыве света на верхушке. Пустив по лучу взгляд, как по дулу ружья, Джулиан увидел, что палец светового потока пересекает лик крутого склона холма, стоящего позади. Яркий световой луч осветил темную расщелину у подножия холма — вход в закрытый лик!
— Бинго! Вот он — это должен быть он! Вход, спрятанный за ложным фронтоном! Пошли!
Джулиан ринулся к узкому входу, пока указующий палец света не сместился, Бинго бежал рядом. Когда они достигли груды камней у подножия холма, они пыхтели и задыхались, как вытащенные на берег крабы.
Джулиан подскочил первым, он возбужденно застыл в тени входа в извилистый тоннель. Проход был слишком узок для лошадей, придется исследовать, проходя по нему пешком.
— Не могу поверить, — повторял Джулиан, ероша волосы. Элегантная шляпа сбилась на затылок, щеки были перемазаны в грязи.
— Успокойся, Странник, — посоветовал Бинго, тяжело дыша. Он подумал, что стар стал для таких пробежек. Со свистом дыша, он сказал: — Слушай, почему бы сначала не передохнуть, а уж потом исследовать?
Привлеченный рисунками на стене тоннеля, Джулиан только покосился на него:
— Я пойду вперед. Вы с Хакайву можете последовать с лопатами и мешками, пока я решу…
— Эй, Джулиан! Ты еще не нашел погребение! Почему ты так уверен, что оно здесь? — Бинго обмахивался шляпой из волчьей головы так энергично, что седые волосы разлетались. — К тому же тебе не удастся затащить сюда Хакайву.
Джулиану не терпелось продолжать. Бросив на Бинго раздраженный взгляд, он сказал:
— Ну ладно, сделай, что сможешь, — и двинулся в глубь тоннеля, но обернулся и крикнул: — Мне нужен фонарь! Здесь полная темнота!
Некоторое время спустя несчастный Хакайву принес ему фонарь, лопату и мешки. Он что-то бормотал на своем языке, Бинго не трудился переводить, он то и дело возбужденно сплевывал табачную жвачку в сторону проводника-папаго.
— Чего он так волнуется? — спросил Джулиан. — Он думает, что боги его убьют за то, что он нам помогает?
— Ну да, Странник, он немного взволнован. Но я не думаю, что он будет так уж волноваться, когда ты дашь ему золотые монеты, которые, наверное, принесешь оттуда. — Бинго с отвращением покосился на Хакайву. — Я думаю, жадности в нем больше, чем страха.
— Раньше он не соглашался обменять свои знания на монеты, — нахмурился Джулиан. — Что заставило его изменить мнение?
— По моему разумению, он решил, что раз солнце указало путь, значит, с богами все в порядке и он может принять их щедроты. По крайней мере так я понял из его бормотания.
— Что ж, нам не помешает лишняя пара рук с лопатой. Хакайву моложе и сильнее нас обоих.
— Говори за себя, старина, — фыркнул Бинго. — У меня еще много сил!
Джулиан усмехнулся, сделал знак следовать за ним и двинулся в глубь извилистого тоннеля. По бокам поднимались крутые стены, ширина тоннеля была достаточна для того, чтобы по нему в ряд шли два человека. Пыхтя и ругаясь, трое мужчин пошли по тропе, избитой сандалиями людей, живших за сотни лет до них. Местами каменный пол поднимался вверх так круто, что им приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. На некоторых поворотах Джулиан удивлялся, как древние индейцы ухитрялись протащить здесь похоронные носилки, а иногда тоннель нырял вниз, но потом снова поднимался в гору.
В колеблющемся свете фонаря Джулиан замечал рисунки на стенах. Они были расположены через точные интервалы — примитивные дорожные знаки, указывавшие путь. Джулиан рвался вперед, высоко подняв фонарь, более медлительный Бинго и нервный Хакайву отстали.
Иногда из-под ног выкатывались камни, стены были влажные. Он прислонился к сухому участку стены и отдышался. Подняв повыше фонарь, чтобы посмотреть, что там впереди, он окликнул Бинго:
— Дай мне свой фонарь, Бинго! Мой слабеет… Кажется, я чувствую воздушную тягу…
Нога скользнула на неустойчивом камне, и он полетел головой вперед. Фонарь выпал из рук, Джулиан упал на острый край, выступающий из стены. Он видел, как фонарь со свистом падал в шахту, становился все меньше и меньше и наконец превратился в маленькую точку где-то глубоко внизу. Джулиан покрылся холодным потом. Он карабкался назад по осыпи, но чувствовал, что сползает все ближе и ближе к тому, что казалось пропастью, идущей к центру земли.
— Бинго!..
— Иду, иду, — проворчал старик. — К чему эта чертова спешка, Странник? Говорю тебе, эти индейцы давно умерли! Никуда они не денутся… — Бинго резко остановился и вытянул голову над мысом пропасти, где Джулиан ожесточенно цеплялся за край. — Попал в беду, Странник? — Бинго сплюнул жвачку в шахту и с интересом проследил, как она исчезает. — Давай руку. Вот что получается, когда бежишь как угорелый.
Бинго дернул, и Джулиан оказался у его ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Райан решил было отклониться с пути и показать Стефани этот мост, но передумал. Он с удовольствием показывал то, что могло быть ей интересно, но с этим придется подождать. Может, позже — если он здесь останется и если она еще будет с ним разговаривать.
— Райан! — возбужденно заговорила Стефани, подъехав к нему, и он придержал коня. — Смотри!
Он посмотрел туда, куда она показывала, и увидел, что же ее так разволновало. Пологий склон светился люпинами и серебряными шпилями кактусов колы, как будто был освещен дрожащим лунным светом. Синие и красные цветы люпина нежно колыхались между колючими кустами с бледно-желтыми цветами, иногда среди них попадались оранжевые маки.
— Ты такое уже видела, — проворчал он.
— Да, но не совсем такое. Сейчас день, а на этой стороне горы все выглядит как ночью.
— Принцесса, это не гора. Это холм. Между ними большая разница…
— Я знаю, — сердито сказала она. — Ты уже говорил, но для меня они все равно горы. Все, что выше кротовой кучи, — гора.
— Я знал, что ты так думаешь, только не ожидал, что признаешься, — съехидничал Райан.
Стефани не задержалась с ответом:
— Мне кажется, что именно ты с наслаждением делаешь из кротовой кучи гору, мистер Корделл! А я всегда в ровном настроении.
— Посмотрим, какое у тебя будет ровное настроение, когда мы снова выйдем в открытую пустыню.
— Что? Я… я думала, что мы почти на месте! Что значит в пустыню, Райан Корделл? Мили песка и пыли и эти ужасные прыгающие кактусы… Разве мы еще не доехали?
— Доехали. Я просто хотел посмотреть, далеко ли простирается твое ровное настроение… — Райан нырнул, уклоняясь от взмаха кожаной уздечки. — Ах-ах, какой у нас ровный характер!
Стефани засмеялась и пожала плечами:
— Я нарочно. Сколько нам еще осталось?
Настала очередь Райана пожимать плечами:
— Не знаю. У нас же нет карты, не забыла? Насколько я могу видеть по следам, они впереди нас на расстоянии дня пути. Если не будет дождя или бури, я буду просто идти по их следам.
— А если дождь?
— Тогда придется положиться на мою память о карте. Не беспокойся, — утешат он, услышав сокрушенный вздох, — мы их найдем. И дождя не предвидится. — Он показал на безоблачное небо.
Три часа спустя грозовые облака закрыли солнце, и все потемнело. Приближался летний ливень, от которого сухие трещины в земле наполняются потоками воды, а бесплодные равнины зеленеют. Райан решил спрятаться от дождя под большим навесом, находящимся высоко на скале.
Помня последний шторм со стремительным наводнением, Стефани подстегнула лошадь и от знакомого приступа страха закрыла глаза, поскольку они взбирались все выше и выше. Из-под ног жеребца Райана летели камни, нервная кобыла пугалась и переваливалась с ноги на ногу.
— Чувствую себя горным козлом, — пробурчала Стефани, бросив тревожный взгляд на небо. Смотреть вниз на безопасную равнину она не осмеливалась. — Куда ни лезь, вверх или вниз, — все равно обрыв, пропасть.
— Ты же не хочешь угодить в наводнение? — спросил Райан. Он медленно направлял коня среди груд больших и малых камней.
— Не-ет, — сказала она, но ответ прозвучал не очень убедительно. — Я боюсь высоты! — наконец закричала она, когда Райан сообщил, что она слишком ленива и потому не хочет уходить от наводнения. Она дерзко посмотрела в его удивленное лицо. — Ничего не могу с этим поделать, но боюсь.
— Почему ты не говорила раньше? Господи, женщина, мы до одурения мотались вверх и вниз по горам, а теперь ты говоришь, что боишься высоты? — Он залился смехом. — Ну ты даешь! Ты особенная женщина, Стефани Эшворт.
— Я знаю. — Она с легким вызовом вскинула голову, призывая его забрать назад сомнительный комплимент. Райан согласился и кивнул.
Добравшись до широкой лоджии под навесом, они ослабили у лошадей подпруги и дали им по полной горсти зерна. Возможно, это будет единственный отдых до наступления ночи. В это время года шторма бывают свирепыми и яростными, они с разрушительной силой проносятся по равнинам и горам, но кончаются так же быстро, как налетают.
Стефани скорчившись сидела на твердом полу пещеры, образованной в глинистом сланце, и смотрела поверх края гребня. Гром гремел так, будто скатывалась лавина, молнии прочерчивали небо, и у Стефани зашевелились волосы на затылке. Она задрожала.
— Холодно, Принцесса? — Райан положил руку ей на плечо.
— Нет, мне не холодно. После такой жары ветер — это приятно. — Стефани посмотрела на него, потом снова на море кактусов и люпинов, колыхавшееся внизу. Она сняла шляпу и пальцами разгребла волосы, дергая спутанные узлы.
Как можно было надеяться, что она привлечет его внимание, когда она так выглядит, с отчаянием подумала Стефани. Райан должен думать, что она сама некрасивая женщина на свете. Она была не тщеславна, но в последнее время все чаще думала про свой внешний вид. Стефани с отвращением решила, что похожа на дикобраза. Волосы горчат, нос красный, цвет лица, который раньше был по-модному бледный, теперь превратился в далеко не модный коричневый. Утром она погляделась в спокойную гладь озера и почувствовала повала себя жалкой и несчастной.
Отражение было совсем не похоже на ту Стефани, какой она себя помнила. Что случилось с поносами, которые она убирала в изысканный пучок? А трепетный цвет лица подчеркивал черноту глаз. Кроме короткой передышки в Уиллоу-Крик, где она смогла принять ванну и надеть приличное платье, со времени приезда в Аризону она обладает утонченностью прачки.
Большая удача, что Райан не питает иллюзий насчет Стефани. Он все еще считает ее красавицей, он не поймет, что она провалилась в зияющую пучину тщеславия.
Стоя позади Стефани, Райан смотрел на сплошную завесу дождя, который накатывался на землю волнами, как океан. Дождь смоет все следы Джулиана на твердой земле. Теперь ему придется полагаться только на свою память об этой чертовой карте, которую он не слишком тщательно изучал. Потирая лицо, Райан боролся с желанием сказать Стефани, что их дело безнадежно. Но если они повернут назад, она будет думать, что он не сделал все, что мог. Нет, он пойдет вперед. Если они окажутся поблизости от этого кладбища, то неизбежно наткнутся на Джулиана.
Глава 34
Джулиан уставился на одинокий холм, гадая, действительно ли они находятся в нескольких милях от погребения, которое он ищет. Тупоконечный мыс круто вздымался над дном каньона на четыреста пятьдесят футов вверх. Это не может быть оно, и все же должно быть! Если даже карта приблизительная, здесь должно быть священное место, на котором находится Магический камень. А этот холм — единственное возвышение на много миль вокруг.
Глядя на камни размером поменьше, водруженные на верх древней солнечной обсерватории, Джулиан вздохнул. Он понимал, что эти камни имели какую-то цель, но не мог ее определить. От Хакайву было мало проку, он бубнил какие-то дикие оправдания и предсказания ужасной судьбы, если они потревожат духов.
— Нервничает, а? — Бинго с мрачным юмором посмотрел на Хакайву, когда тот распростерся на земле после особенно громкого раската грома, сопровождавшего грозу. Папагос был уверен, что их настигло наказание.
— Нервничает, — согласился Джулиан и с жалостью посмотрел на Хакайву. — Почему он не возражал, когда вождь Шкал велел ему нас сопровождать? Почему ждал до сих пор?
— По его словам, старый вождь не думал, что мы хотим рыться вокруг Магического камня, считал, что мы только бросим на него взгляд. Хакайву довольно жадный малый и до сих пор не задавал вопросов. Теперь он не уверен, что ему стоит идти на риск.
— Поздно. Мы уже здесь, и я не намерен уходить, пока не найду этот Магический камень, который охраняет бесценные артефакты, похороненные вместе с их бывшими владельцами, — ответил Джулиан. — Я зашел слишком далеко, рисковал головой ради восторга открытия. Я не брошу это дело.
Бинго сплюнул на скорпиона, и тот забился поглубже в тень.
— Вот урод, скажи? Что ж, Странник, ты не можешь бросить дело. Скоро мы будем точно знать, правильное ли это место. — Он кивнул на петроглиф: — Эти древние знали, что делали, когда соорудили эту штуку, а ты знаешь, что ты делаешь. Больше верь в себя, Странник.
— Клянусь небом, ты прав, Бинго! — Джулиан сжал кулаки. — Я знаю, что делаю. Надо было мне об этом напомнить. Спасибо.
Развернув копию драгоценной карты, Джулиан снова углубился в ее изучение. Холм, который возвышается на дне каньона, как мрачный часовой, вполне может быть священной горой, указанной на карте. Перо священного орла, воткнутое в ее пик, означает, что это то самое место, а лучи, которые он раньше принимал за примитивный рисунок восхода солнца, могут означать этот замысловатый астрономический прибор. Завтра он проверит.
Ночью Джулиан почти не спал, он крутился, вертелся и все думал, что им принесет завтрашнее утро. Никогда еще в своих поисках он не был так возбужден. Эта экспедиция потребовала от него больше, чем только упорства и способности выносить тяжелые условия; открытие потребовало мужества и ума. Джулиан изумлялся тому, как далеко он сумел зайти.
Стефани удивится достижениям отца, с улыбкой подумал он. Когда он рассказывал ей об Аризоне и ее чудесах, она не верила, и нельзя ее за это винить. Он тоже не поверил бы, если бы не видел сам, как в мгновение ока меняется погода, как на протяжении нескольких миль пейзаж переходит от жестких красных зубцов гор к кущам вечнозеленых деревьев и обратно. А завтра солнце будет сиять на кульминации его изысканий, указывая путь к затерянным сокровищам королей. Это будет открытие, которое до глубины души восхитит археологов и возбудит их интеллект. Джулиан уже решил, какие музеи достойны того, чтобы получить от него предметы, которые он не захочет взять себе.
Яркие лучи солнца вырвались из-за горизонта, осветили небо и плоское дно каньона. Джулиан ждал, возбужденно глядя на петроглиф. Он даже не задержался на завтрак, и Бинго принес ему ломоть мяса и холодную кукурузную лепешку.
— Поешь, Странник. От голодания быстрее не получится, сам знаешь.
— Спасибо, — рассеянно ответил Джулиан, не сводя глаз с узкого луча на каменной плите. — Когда солнце достигнет зенита, оно должно будет разделить петроглиф пополам и показать нам путь к Магическому камню.
— Ага, — сказал Бинго, почесывая небритый подбородок.
— Ты считаешь, я ошибаюсь. — Джулиан оторвал зубами кусок мяса и прищурившись посмотрел на старика. — Почему?
— Ничего такого я не говорил. Ты просто бежишь от собственных опасений, как ужаленная лошадь. — Он поддернул драные штаны и задумчиво уставился на камни, стоящие поверх плиты. — Я все удивляюсь, зачем те камни, что поменьше?
— Камни, что поменьше? — Джулиан поднял на них глаза.
— Смотри, как они торчат — выше больших плит. Они похожи на наконечники стрел. Я все думаю: для этого должна быть причина.
Стоя в тени большой плиты, прислонившись к ее скругленному краю, Джулиан обдумал замечание Бинго.
— Мы за ними тоже проследим, — сказал он наконец. — Полагаю, они могут оказаться важными знаками.
Джулиан нетерпеливо ждал, не сводя глаз с кинжального луча, передвигающегося по петроглифу с черепашьей скоростью. Проходили часы, а луч не попадал точно в центр вырезанной на камне спирали. Джулиан уже готов был предложить вернуться сюда завтра.
Он посмотрел на Бинго, который притулился в тени каменных плит, и сказал:
— Полагаю, на сегодня хватит, Бинго. Сейчас уже за полдень. Может, завтра больше повезет.
Бинго вскинул голову, в ухе блеснула золотая серьга.
— Может, и так, Странник… — Он замолчал и вдруг возбужденно вскочил, чем очень удивил Джулиана. — Смотри, Джулиан Эшворт! — Скрюченным пальцем он указывал на верх каменных плит, и Джулиан обернулся.
Узкий луч солнечного света попал на две каменные стрелы, водруженные поверх плиты, балансируя во взрыве света на верхушке. Пустив по лучу взгляд, как по дулу ружья, Джулиан увидел, что палец светового потока пересекает лик крутого склона холма, стоящего позади. Яркий световой луч осветил темную расщелину у подножия холма — вход в закрытый лик!
— Бинго! Вот он — это должен быть он! Вход, спрятанный за ложным фронтоном! Пошли!
Джулиан ринулся к узкому входу, пока указующий палец света не сместился, Бинго бежал рядом. Когда они достигли груды камней у подножия холма, они пыхтели и задыхались, как вытащенные на берег крабы.
Джулиан подскочил первым, он возбужденно застыл в тени входа в извилистый тоннель. Проход был слишком узок для лошадей, придется исследовать, проходя по нему пешком.
— Не могу поверить, — повторял Джулиан, ероша волосы. Элегантная шляпа сбилась на затылок, щеки были перемазаны в грязи.
— Успокойся, Странник, — посоветовал Бинго, тяжело дыша. Он подумал, что стар стал для таких пробежек. Со свистом дыша, он сказал: — Слушай, почему бы сначала не передохнуть, а уж потом исследовать?
Привлеченный рисунками на стене тоннеля, Джулиан только покосился на него:
— Я пойду вперед. Вы с Хакайву можете последовать с лопатами и мешками, пока я решу…
— Эй, Джулиан! Ты еще не нашел погребение! Почему ты так уверен, что оно здесь? — Бинго обмахивался шляпой из волчьей головы так энергично, что седые волосы разлетались. — К тому же тебе не удастся затащить сюда Хакайву.
Джулиану не терпелось продолжать. Бросив на Бинго раздраженный взгляд, он сказал:
— Ну ладно, сделай, что сможешь, — и двинулся в глубь тоннеля, но обернулся и крикнул: — Мне нужен фонарь! Здесь полная темнота!
Некоторое время спустя несчастный Хакайву принес ему фонарь, лопату и мешки. Он что-то бормотал на своем языке, Бинго не трудился переводить, он то и дело возбужденно сплевывал табачную жвачку в сторону проводника-папаго.
— Чего он так волнуется? — спросил Джулиан. — Он думает, что боги его убьют за то, что он нам помогает?
— Ну да, Странник, он немного взволнован. Но я не думаю, что он будет так уж волноваться, когда ты дашь ему золотые монеты, которые, наверное, принесешь оттуда. — Бинго с отвращением покосился на Хакайву. — Я думаю, жадности в нем больше, чем страха.
— Раньше он не соглашался обменять свои знания на монеты, — нахмурился Джулиан. — Что заставило его изменить мнение?
— По моему разумению, он решил, что раз солнце указало путь, значит, с богами все в порядке и он может принять их щедроты. По крайней мере так я понял из его бормотания.
— Что ж, нам не помешает лишняя пара рук с лопатой. Хакайву моложе и сильнее нас обоих.
— Говори за себя, старина, — фыркнул Бинго. — У меня еще много сил!
Джулиан усмехнулся, сделал знак следовать за ним и двинулся в глубь извилистого тоннеля. По бокам поднимались крутые стены, ширина тоннеля была достаточна для того, чтобы по нему в ряд шли два человека. Пыхтя и ругаясь, трое мужчин пошли по тропе, избитой сандалиями людей, живших за сотни лет до них. Местами каменный пол поднимался вверх так круто, что им приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. На некоторых поворотах Джулиан удивлялся, как древние индейцы ухитрялись протащить здесь похоронные носилки, а иногда тоннель нырял вниз, но потом снова поднимался в гору.
В колеблющемся свете фонаря Джулиан замечал рисунки на стенах. Они были расположены через точные интервалы — примитивные дорожные знаки, указывавшие путь. Джулиан рвался вперед, высоко подняв фонарь, более медлительный Бинго и нервный Хакайву отстали.
Иногда из-под ног выкатывались камни, стены были влажные. Он прислонился к сухому участку стены и отдышался. Подняв повыше фонарь, чтобы посмотреть, что там впереди, он окликнул Бинго:
— Дай мне свой фонарь, Бинго! Мой слабеет… Кажется, я чувствую воздушную тягу…
Нога скользнула на неустойчивом камне, и он полетел головой вперед. Фонарь выпал из рук, Джулиан упал на острый край, выступающий из стены. Он видел, как фонарь со свистом падал в шахту, становился все меньше и меньше и наконец превратился в маленькую точку где-то глубоко внизу. Джулиан покрылся холодным потом. Он карабкался назад по осыпи, но чувствовал, что сползает все ближе и ближе к тому, что казалось пропастью, идущей к центру земли.
— Бинго!..
— Иду, иду, — проворчал старик. — К чему эта чертова спешка, Странник? Говорю тебе, эти индейцы давно умерли! Никуда они не денутся… — Бинго резко остановился и вытянул голову над мысом пропасти, где Джулиан ожесточенно цеплялся за край. — Попал в беду, Странник? — Бинго сплюнул жвачку в шахту и с интересом проследил, как она исчезает. — Давай руку. Вот что получается, когда бежишь как угорелый.
Бинго дернул, и Джулиан оказался у его ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36