– Может, приятель этого парня был с ружьем. Может, там произошла какая-то неприятность на дороге и с ним что-то случилось.– У тебя чертовское воображение, – сказал Скинк. – Тебе бы сценарии писать для кино.Не было смысла рассказывать другу об убитом. Когда-нибудь, возможно, это будет необходимо, но не сейчас, у патрульного и так был забот полон рот.– Так ты узнал имя этого парня, шофера? – спросил Скинк.Джим Тайл кивнул.– Томас Керл.– Не верю, что он работает на лесопилке, – заметил Скинк.– И я не верю.– Может, поспрашивать в Новом Орлеане?– Если не трудно, – сказал Джим Тайл. – Мне любопытно.– Не осуждаю тебя. У этого человека есть причины лгать полицейскому. Посмотрю, что смогу раскопать.Последние десять миль они проехали молча: Джим Тайл, желая, чтобы Скинк сейчас же раскололся и рассказал ему обо всем, но он знал, что есть серьезные причины, почему он этого не делает. Патрульный был уверен, что второй человек был мертв.Подъехав к терминалу, Джим Таил сказал:– Этот Декер... ты должно быть, считаешь, что с ним все в порядке?– Кажется, достаточно крепкий парень.– Помни только, что у него, другие задачи. Он не на тебя работает.– Может, и работает, – сказал Скинк. – Но только не знает этого.– Пока еще, – сказал Джим Тайл.Р. Дж. Декер вышагивал перед стойкой Истерн Айрлайнз, когда ввалился Скинк, похожий на велосипедиста, неправильно распорядившегося всеми своими амфетаминами. Все же Декер был вынужден признать, что в его облике было заметно некоторое изменение к лучшему.– Я принял ванну, – сказал Скинк. – Это не вызывает у тебя чувства гордости?– Спасибо.– Ненавижу самолеты.– Пошли, объявили посадку на наш рейс.У ворот на летное поле Скинк вступил в пререкания со служащей, которая не разрешила ему пронести его снаряжение для подводного плавания.– Оно не поместится под сиденьем, – объясняла она.– Я покажу вам, где оно поместится, – ворчал Скинк.– Сдай резервуары в багаж, – сказал Декер.– Они там взорвутся, – запротестовал Скинк.– Они купят тебе новые.– Наши грузчики очень осторожны, – бодро сказала служащая.– Троглодиты! – сказал Скинк и побрел к самолету.– Ваш друг сегодня утром немного не в духе, – заметила служащая, беря у Декера посадочный талон.– Он боится летать. Ничего, утрясется.– Надеюсь. Вы можете ему сообщить, что у нас на борту вооруженный полицейский.«О, конечно, – подумал Декер. – Что за прекрасная мысль». Он нашел Скинка, усевшегося в последнем ряду хвостовой секции.– Я выторговал эти места у пары католических миссионеров, – объяснил Скинк. – Это самое безопасное место, если самолет начнет падать, последний ряд. Где твое фотографическое снаряжение?– В чемодане. Не беспокойся.– Ты не забыл треногу?– Нет, капитан.Скинк был шумным и беспокойным соседом. Он дергался, корчился все время, ерзал. И нервно скреб растительность на щеках. Декер никогда прежде не видел его таким.– Тебе не нравится летать?– Полжизни провел на самолетах. Самолеты меня не пугают. Я ненавижу эти проклятые штуки, но они меня не пугают, если ты на это намекаешь.Он порылся в кармане своей черной джинсовой куртки и выудил черные очки и цветастую купальную шапочку.– Пожалуйста, не надевай это, хотя бы сейчас.– Ты что, состоишь в чертовой ФАА или что? – Скинк плотно натянул свою шапочку на волосы, – Кому какое дело! – сказал он.«Он выглядит несчастным, – подумал Декер. – Настоящий социопат». Виной был не самолет, причина была в людях. Скинк просто не мог вынести, что его окружали люди. Под купальной шапочкой, он, казалось успокоился. Декер почувствовал, как под угольно-черными линзами очков зеленые глаза Скинка закрылись.– Подремли, – сказал Декер. Реактивные двигатели, казалось, находились прямо у них над головой, и слова Декера потонули в их шуме – самолет начат выруливать на взлетную полосу. Скинк ничего не говорил, пока они не поднялись в воздух.Потом он шевельнулся на своем виденье и сказал:– Скверные новости, Майами. Братья Ранделл летят на этой птичке. Сунули свои носы в первый класс, ты можешь это представить? Меня от этого тошнит.Декер их не заметил, когда садился в самолет. Он был занят Скинком.– Они тебя видели?– О чем ты думаешь? – огрызнулся Скинк.– В основном о том, чтобы не привлекать внимания.Скинк хихикнул:– Калвер чуть в штаны не наделал.– Он побежит звонить Локхарту, как только мы приземлимся.– Нельзя этого допустить, – сказал Скинк. Он уставился в окно и смотрел до тех пор, пока стюардессы не начали двигаться вдоль рядов, разнося на подносах еду. Скинк опустил свой столик на сиденье и оперся на него своими ручищами лесоруба.– Оззи и Калвер, они ведь не знают тебя в лицо.– И я так думаю, – сказал Декер. – Но уверенности у меня нет. Кажется, один раз я останавливался в их лавочке.– Черт, – Скинк разгладил пластиковую шапочку на голове и потрогал свою длинную косицу, У Декера было впечатление, что он разрабатывает план.– Куда летит этот самолет из Нового Орлеана? – спросил Скинк.– В Тулсу.– Хорошо, – сказал Скинк. – Туда ты и полетишь. Как только ты там окажешься, прыгай в другой самолет и возвращайся. У тебя много денег?– Да, и кредитная карточка.– Тебе понадобятся наличные, – сказал Скинк. – Большинство поручителей предпочитают наличные, когда отпускают на поруки и не признают кредитных карточек.Каким бы ни был план, но Декеру он уже не нравился.– Кому из нас потребуется, чтоб нас отпускали на поруки: тебе или мне?– О, расслабься, – сказал Скинк.Но сейчас это было невозможно.Когда стюардесса принесла еду, Скинк сердито зыркнул из-под своей шапочки и огрызнулся:– Что это за помои, Христа ради?– Отбивная, лепешки, свежий салат, прямо с грядки, и пирог с морковью.– А как насчет чертова опоссума? – спросил Скинк.Синие, похожие на пуговицы глаза стюардессы вспыхнули.– Не думаю, сэр, но мы можем предложить вам котлету по-киевски, оставшуюся от перелета в Атланту.– А как насчет белки? – спросил Скинк. – Белка по-киевски – это было бы славно.– Прошу прощения, но этого в меню нет, – сказала стюардесса, при этом ее голос утратил мелодичность и приветливость. – Будете ли вы пить что-нибудь? Не хотите ли заказать какой-нибудь напиток?– Только гормоны опоссума, – сказал Скинк, – а если я их не получу, я разорву это проклятый самолет на части.Потом будничным движением он снял столик с петель и подал его стюардессе, которая в ужасе попятилась назад по проходу.Она уже звала свое начальство, когда Скинк поднялся со своего сиденья и закричал:– Вы обещали опоссума! Я звонил и справлялся заранее и вы обещали на ленч опоссума. К тому же кошерного!Р. Дж. Декер почувствовал, что его будто парализовало. Теперь план Скинка был ясен и пути назад не было.– Свежий опоссум – или мы все вместе умрем! – вопил он.К этому времени вся хвостовая секция уже была в панике, женщины и дети ринулись в переднюю часть самолета, а мужчины начали совещаться, что лучше предпринять. Рост и размеры Скинка, его одежда и маниакальное поведение не располагали к героической схватке на высоте тридцать тысяч футов.Декеру показалось, что все пассажиры самолета повернулись, чтобы поглядеть на сумасшедшего в цветастой купальной шапочке.Проход очистился перед человеком с бляхой, вышедшим из салона первого класса и спешившего к месту, где возник конфликт.– Запомни, ты меня не знаешь! – прошептал Скинк Декеру.– Без шуток.Полицейский, невысокий плотный человек с кустистыми усами, попросил Декера, если он не возражает, переместиться на несколько рядов вперед, в другую часть самолета.– С удовольствием, – сказал Декер.У полицейского не было пистолета, только короткая полицейская дубинка и пара наручников. Он опустился на место Декера.– Вы человек с опоссумом? – спросил Скинк.– Ведите себя прилично, резко сказал полицейский, – и мне не придется пускать это в дело. – Он мрачно позвякал наручниками.– Пожалуйста, – сказал Скинк. – Я перекормлен лекарствами.Полицейский кивнул:– Теперь все в порядке. Мы только в получасе от Нового Орлеана.Скоро в самолете снова все успокоилось, и стюардессы опять стали разносить еду. Когда Декер повернулся, он увидел, что Скинк и полицейский дружелюбно болтают.После посадки в Новом Орлеане пилот попросил пассажиров задержаться на несколько минут на своих сиденьях. Как только дверь кабины открылась, трое городских полицейских и двое федеральных агентов в темных костюмах вошли в самолет и вывели Скинка в наручниках. По дороге он послал воздушный поцелуй одной из стюардесс, прикоснувшись к мочке уха и предупредил пилота, чтобы тот был внимателен, пролетая над Литтл Рок.Братья Ранделл наблюдали это, как зачарованные.– Куда они его потащили? – поинтересовался Оззи.– В сумасшедший дом, думаю, – отозвался Калвер, – пошли.Р. Дж. Декер остался на самолете до Тулсы. Если не считать выходок одного пьяного туриста в шапочке из Дисней Ворлд с ушами Плуто, перелет был мирным. 12 В ночь на 15 января Дики Локхарт надрался, как свинья, на улице Бурбон, и его выкинули из ночного кабаре, где танцуют девушки с обнаженной грудью, за то, что он бросал в танцорок резиновых дождевых червей. Черви были получены им на даровщинку от национальной компании по производству снастей, торговые представители которой понаехали в город в связи с предстоящим большим турниром окунеловов. Представители подарили Дики Локхарту четыре мешка разных наживок и крючков плюс тысячу долларов наличными в качестве поощрения, чтобы он выиграл на турнире, пользуясь снаряжением компании. Дики просадил всю тысячу во Французском квартале, покупая крэк и разноцветные радужные коктейли для изысканно накрашенных женщин, большинство которых оказывалось пламенно голубыми, охотящимися за мужиками. В порыве отвращения Дики Локхарт ретировался в кабачки со стриптизом, где, по крайней мере, сиськи были натуральными. Неприятность приключилась, когда он поиздержался и у него не оказалось пятидолларовой бумажки для чаевых. Найдя в карманах только скользких резиновых червей, он начал метать их в голых танцовщиц. В состоянии опьянения он очень веселился, глядя, как клейкие черви прилипали к бедрам и соскам танцовщиц и в конце концов запутывались в их лобковых волосах. Черви выглядели натуральными и на ощупь были похожи на настоящих до такой степени, что стриптизерки начинали вопить и царапать свою собственную плоть; одна хлипкая акробатка даже упала и начала кататься по сцене, как, если бы ее охватило пламя... Дики счел всю сцену истеричной, по-видимому, эти девушки никогда не занимались рыбной ловлей. Он был слегка ошарашен, когда вышибалы выкинули его из заведения (разве они не видели его передачи?), но получил некоторое удовольствие, когда другие патроны осудили грубость, с которой он был изгнан.После этого он пропустил еще несколько стаканчиков и пошел на поиски своего босса преподобного Чарльза Уиба. Только пьяным Дики Локхарт мог принять такое решение; обычно никто не лез к преподобному Чарльзу Уибу без приглашения.Дики, пошатываясь, добрался до номера на верхнем этаже роскошного отеля на улице Шартр и забарабанил в дверь. Была почти полночь.– Кто там? – отозвался женский голос.– ДЕА! – воскликнул Дики Локхарт. – Откройте, мать вашу.Дверь открылась и на пороге появилась красивая длинноволосая женщина. По крайней мере, Дики Локхарту она показаласъ храсивой. Безусловно, привидение. На ней были только парусиновые болотные сапоги до бедер и ничего больше. Ее красивые груди дружелюбно выдавались вперед из-под подтяжек. На минутку Дики чуть не забыл, что он здесь с определенной миссией.– У меня тут ордер на арест Чарльза Уиба, – проворчал он.– А как насчет удочки? – спросила нагая рыбачка.Всю ночь Дики Локхарт носил с собой девятифутовую удочку в чехле. Он не мог вспомнить, почему. Кто-то в баре дал ее ему, вероятно, еще один чертов торговец.– Это не удочка, так что заткнитесь!– Нет, это удочка, – сказала женщина.– Это зонд для поисков героина, – сказал Дики. – А теперь отойдите в сторону.Он прошествовал мимо нее в гостиную номера, но преподобного там не оказалось. Дики направился в спальню хозяина, а женщина зашлепала следом в своих тяжелых болотных сапогах.– У вас есть ордер? – спросила она.Дики Локхарт нашел преподобного Чарльза Уиба лежащим в постели на спине. На нем весело подпрыгивала другая молодая женщина. На ней была фуфайка Сейнтс номер 12.Позади Дики Локхарта гологрудая рыбачка провозгласила:– Чарли, этот человек пришел арестовать тебя.Уиб, раздраженный, поднял глаза (его разгневанный взгляд остановился на Дики Локхарте), и сказал:– Пошел отсюда, грешник!Тут Дики пришло в голову, что являться незваным, возможно, не было такой уж отличной мыслью. Он вернулся в гостиную, включил телевизор и плюхнулся на диван. Женщина в сапогах приготовила ему бурбон. Она сказала, что ее зовут Эллен О' Что-то и что недавно она получила повышение и стала исполнительным секретарем Первой Церкви Пятидесятницы Освобождающего Искупления, основателем и духовной опорой которой был преподобный Чарльз Уиб. Она извинилась за то, что отворила дверь, будучи полуголой, сказала, что болотные сапоги – были не ее находкой. Дики Локхарт сказал, что понимает, хотя она выглядела в них чертовски привлекательной. Он посоветовал ей пойти погреться, сказал, что говорит на основании опыта.– Славная удочка, – заметила она.– Не для окуня, – ответил Дики Локхарт.Женщина кивнула.– Я больше думала о тех, которые водятся в ручьях, – сказала она. – Например, об умбре. Скажем, размер четыре или шесть.– Конечно, – ответил Дики Локхарт, потрясенный, ошарашенный, безумно влюбленный. – Конечно, с этим сплавом вы могли бы забросить удочку четвертого размера, можно пари держать. Вы рыбачите?В эту минуту преподобный Чарльз Уиб ввалился в комнату с лиловым полотенцем, обернутым вокруг чресел. Привидение извинилось и зашлепало в спальню. Сердце Дики Локхарта защемило. Он был уверен, что никогда больше ее не увидит, Чарльз Уиб об этом позаботится.– Сынок, что с тобой, мать твою, случилось? – начал священнослужитель. – Какой бес в тебя вселился, какая ядовитая змея тебя укусила, какой вирус обосновался у тебя в башке и лишил тебя здравого смысла? О чем ты во имя Спасителя нашего Иисуса думал, когда ломился ко мне в дверь?– Я изрядно нализался, – сказал Дики Локхарт.– Ну, конечно, нализался. Но, погляди, что ты натворил. Эта молодая леди там...– Которая верховодила?– Тише! Этая молодая леди была на пороге глубокого открытия, когда ты ворвался и прервал нашу совместную сосредоточенную деятельность. Я это не одобряю, Дики, и она тоже.– Ночь еще только началась, – сказал Дики Локхарт. – Вы можете попробовать снова.Преподобный Чарльз Уиб нахмурился.– Почему ты сюда явился?Дики пожал плечами:– Хотел поговорить.– О чем? – Уиб подтянул полотенце повыше, чтобы прикрыть бледный жирный валик своего брюха цвета креветки. – Что за пожар? Зачем ты нарушил мое интимное уединение в этот час?– Мое шоу, – сказал Дики, ободренный бурбоном Эллен. – Мне кажется, что вы не цените мое шоу по достоинству. Я думаю, преподобный Уиб, что вы принимаете меня как должное.– Это правда!Дики Локхарт встал. Это было нелегко. Он метил своей девятифутовой удочкой с присадкой из бора прямо в чресла преподобного Уиба, так что ее конец щекотал курчавящиеся седые волосы.– Ловить окуня нелегко, – сказал Дики Локхарт, разжигая свой собственный гнев мысленной картиной его возлюбленной Эллен О' Что-то, балансирующей на этой рыхлой богатой свинье. – Ловлю окуня нельзя считать верным делом.Уиб сказал:– Понимаю, Дики.Ему и раньше приходилось иметь дело с разъяренными пьяницами, и он знал, что осмотрительность была самой лучшей стратегией. Ему не нравилось, когда ему тыкали удочкой в живот, но он понимал, что это представляет угрозу только для его гордости.– В целом, я думаю, что ты делаешь чертовски важную работу своей «Рыбной лихорадкой», право же я так думаю.– Тогда почему ты обращаешься со мной, как с дерьмом?– Ну, я очень хорошо плачу тебе, – сказал Уиб.Движением запястья Дики Локхарт начал водить удочкой взад и вперед, наполняя комнату свистом.Уиб сгорбился: будет чертовски больно, если этот крючок хлестнет его по голому телу, и он отступил на шаг назад.– Я слышал, – сказал Дики Локхарт, – что ты говорил с Эдом Стерлингом.– Где ты это слышал? – в глазах священника появилось выражение беспокойства.– Ребята, которые рыбачат с Эдом. Говорят, Эд сказал им, что Спортивная Христианская Телесеть хотела купить его телешоу.Уиб сказал:– Дики, это же смешно. У нас лучшее шоу по ловле окуней в целой Америке. Твое. Нам не нужно другого.– Это то, что и я сказал, но те ребята, что ловят вместе с Эдом, сказали мне кое-что еще. Они сказали, что Эд похвалялся, будто ты обещал ему, что за два года сделаешь его номером первым. За два года, сказали они, «Рыбная лихорадка» перестанет существовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41