Пока Флинн разливал чай, Элизабет, сев за рояль, помогала детям настраивать инструменты. Тодд играл на альте. Дженни, как и Рэнди, на скрипке.
— Вы его поймали? — спросил Флетч.
— Кого? — Флинн налил чашку и Элизабет.
— Поджигателя.
— О да.
— Служителя с бензозаправки?
— Нет, сорокатрехлетнего пекаря.
— Он не работал на бензозаправке?
— Нет.
— О!
— Вы изумлены?
— Почему же он поджигал Чарльзтаун?
Флинн пожал плечами.
— Ему повелел Иисус. Так он, во всяком случае, сказал.
— Но где он брал канистры с бензином «Астро»?
— Запасал их впрок, — ответил Флинн.
Элизабет тем временем настроила его виолончель.
Поставив выпитую чашку на поднос, Флинн сел за пюпитр.
— Элзбет обычно аккомпанирует нам на рояле, пояснил Флинн, — но Бетховен обошелся без ее партии.
Элизабет подошла к дивану, села, взяла чашку чая.
Дети замерли за пюпитрами.
Младший, Уинни, переворачивал страницы.
— Con brio! — воскликнул их отец.
И они начали, не отрывая взгляда от нот. Мелодично запела скрипка Рэнди, Дженни пропустила несколько тактов, ее синие глаза раскрылись еще больше, но не стушевалась и догнала остальных, Уинни ходил взад-вперед, как официант, и, подчиняясь взгляду отца, переворачивал страницы, сначала у него, потом у Дженни, Тодда и Рэнди. Каждые пять или шесть минут над домом пролетал самолет, с грохотом, заглушающим музыку, но маленький оркестр, ведомый Флинном, не сбивался с ритма. Элизабет слушала, сложив руки на коленях, ее глаза переполняла любовь.
Наверху захныкал младенец.
Они играли, а за окном начали сгущаться сумерки, в аэропорту зажглись фонари, осветив серую поверхность бухты. Дети заметно устали. Дженни то и дело облизывала губы, вздыхала. Лица Рэнди и Тодда блестели от пота. Волосы прилипли ко лбу.
Последние аккорды отлично удались Дженни, но она заспешила и закончила чуть раньше остальных, отчего тут же смутилась.
Концерт продолжался незабываемые сорок минут.
— Браво! — воскликнула Элизабет. Она и Флетч хлопали, не жалея ладоней.
— Очень хорошо, Дженни, — вставая, похвалил сестру Рэнди.
Флинн молча закрыл ноты, прислонил виолончель к роялю.
— Папа, по-моему, лучше фа мажор ничего нет, — уверенно заявил Тодд.
— Может, ты и прав, — уклонился от прямого ответа Флинн.
Элизабет тем временем обняла Дженни и хвалила Уинни за образцовое выполнение своих обязанностей.
Часы показывали пять двадцать.
— Думаю, мы найдем для вас виски, чтобы выпить стаканчик перед ужином, — обратился к гостю Флинн. Элзбет пьет шерри, но уж бутылку виски она отыщет.
— Мне пора в аэропорт, — ответил Флетч.
— О? — удивился Флинн. — Решили-таки удрать?
Очередной самолет прервал их разговор.
Дети тем временем убирали музыкальные инструменты. Их лица сияли счастьем.
— Прилетает Энди, — ответил наконец Флетч. В половине седьмого.
— Правда? Это хорошо.
— Вы останетесь на ужин? — спросила Флетча Элизабет.
— Он должен встретить свою подружку, — ответил Флинн. — В аэропорту. Его полицейский эскорт наверняка переполошится. Лучше я предупрежу их, что улетать вы не собираетесь, а не то они арестуют вас до выяснения. Слежку за вами они, естественно, продолжат.
— Заезжайте на обратном пути вместе с ней, — предложила Элизабет.
Флетч попрощался за руку с каждым из детей.
— Вы мне понравились, — улыбнулась Элизабет. Фрэнни, он не убийца.
— Все женщины так говорят, — ответил Флинн. — Да и я еще не уговорил его сознаться.
Вновь рев самолета заглушил все остальное.
— Привозите вашу девушку с собой, — повторила Элизабет. — Мы подождем вас с ужином.
— Большое спасибо, — кивнул Флетч. — И я очень благодарен вам за концерт.
— Мы рады, что вы заглянули к нам, Флетч, — улыбнулся Флинн.
— Я с удовольствием остался бы. Можно мне заехать еще раз?
— А на чем вы играете? — спросил Уинни.
— На пишущей машинке.
— Ударный инструмент, — прокомментировал Флинн.
— Лерой Андерсон сочинил концерт для пишущей машинки, — добавила Элизабет.
— Полагаю, вам не удалось поговорить со мной о том, ради чего вы приехали, — отметил Флинн, прощаясь у двери.
— Нет, — качнул головой Флетч. — Но я не жалею, потому что провел этот час куда как лучше.
— Я знал, что вы это скажете.
— Мы сможем увидеться завтра в вашем рабочем кабинете?
— Конечно.
— Когда удобнее?
— В пять часов. Любой здравомыслящий полисмен в это время сидит на работе. Чтобы избежать транспортной пробки.
— Ладно. Где я вас найду?
— Крэйджи Лейн, девяносто девять. Если вы заблудитесь, детективы в штатском покажут вам дорогу.
Они пожелали друг другу спокойной ночи.
За дверью Флетча встретил стылый, напитанный влагой воздух.
Флетч постоял на крыльце, привыкая к темноте, спиной ощущая тепло дома, из которого он только что вышел, в ушах его еще звучала музыка Бетховена, мысленным взором он видел большие синие глаза Дженни под шапкой вьющихся волос.
В свете уличного фонаря он ясно различал лица двух детективов в штатском, сидевших в машине. Ему показалось, что они с ненавистью смотрят на него.
Один из них снял трубку автомобильного телефона, как раз в тот момент, когда Флетч двинулся вниз по ступенькам. Флинн, должно быть, объяснял детективу, по какой причине Флетч едет в аэропорт. И рекомендовал не предпринимать решительных действий… Ни в чем не мешать Флетчу, но и не пускать его в самолет.
— О Господи, — вздохнул Флетч, шагая к своей машине.
Глава 30
— Флетч!
Никогда раньше он не видел Энди в пальто.
Первый вопрос она задала, едва они обнялись, и он подхватил чемодан невероятных размеров.
— Сильвия здесь?
— Да.
— Сука. Что она делает?
— Не знаю. Я вижусь с ней не часто.
— Где она остановилась?
— В моей квартире.
— О Боже.
— Как ты?
— Ты нашел картины? — ответила Энди вопросом.
— Поговорим об этом в машине. Как ты?
— Что ты хотел узнать о Барте Коннорсе?
— Как ты?
Он вынес огромный чемодан Энди из здания аэропорта, пересек улицу, поднялся по лестнице, дотащил до стоянки, на которой оставил машину.
Детективы в штатском следовали за ними в двадцати ярдах. Шагали они вразвалочку, засунув руки в карманы.
Энди начала задавать вопросы, едва он завел мотор.
— Где картины? Ты знаешь?
— Точных сведений у меня нет. Возможно, они в Техасе. Вроде бы Хорэн купил три картины из коллекции ди Грасси у жителя Далласа, некоего Джеймса Коуни. У него большое ранчо и восемь детей.
— Ты в этом уверен?
— Откуда мне знать? Хорэна на испуг не возьмешь. У него безупречная репутация. Самодовольный подонок, но пока на лжи я его не поймал. Я пытаюсь надавить на него, чтобы выяснить, где Коуни взял эти картины.
— И он скажет?
— Как знать? Если не скажет Хорэну, тогда мы полетим в Техас и спросим у него сами.
— А что ты сделал? Попросил Хорэна найти одну из картин?
— Да. Пикассо.
— И где сейчас эта картина?
— В Бостоне. У Хорэна. О ней я рассказал ему в среду. Он нашел ее в четверг вечером или в пятницу утром. В ночь с пятницы на субботу картину переправили в Бостон самолетом. В субботу я уже увидел ее. А поначалу, когда мы встретились первый раз, он даже сомневался в ее существовании.
— То есть?
— Сомнений у него хватало. Есть ли такая картина вообще? Можно ли ее найти? Принадлежит ли она кисти Пикассо? Продается ли?
— Картина подлинная?
— Да. Я в этом уверен. Хорэн — тоже. Коуни готов ее продать.
Они остановились, чтобы заплатить за проезд по тоннелю. Нырнули под землю.
— Пока Хорэн ведет себя, как и положено профессиональному брокеру, торгующему произведениями искусства. Мне он не нравится, но это личное и не имеет отношения к делу.
Они вырвались из тоннеля. Замелькали стрелки указателей, названия улиц.
— О, я не знаю, куда ехать, — признался Флетч.
— Направо, — ответила Энди. — Поворачивай на Сторроу Драйв.
— Откуда ты знаешь?
Они повернули направо из левого ряда.
— Мы едем на Бикон-стрит, не так ли? Около Гарденс?
— Да, откуда ты знаешь?
— Я жила здесь почти год. Когда училась в Рэдклиффе.
— Где это?
— Кэмбридж. Снова направо. На Сторроу Драйв.
Флетч слушался беспрекословно.
— Почему ты справлялся о Барте Коннорсе?
— Потому что в тот вечер, когда я прилетел в Бостон, в его квартире нашли убитую девушку.
Уличные фонари освещали ее профиль.
— Он не мог этого сделать.
— Больно уж ты уверена.
— Да. Уверена.
— Поэтому я и орал на тебя по телефону, требуя, чтобы ты уехала с виллы. Когда я просил тебя посмотреть, приехал ли он, я не ожидал, что ты останешься там на ночь.
— Тут надо повернуть налево, — предупредила она его перед светофором. — Тогда мы сможем объехать Гарденс. Добрый старый Бостон.
— Полиция решила, что ее убил я.
— Убил девушку? Ты бы тоже этого не сделал. А если бы и убил, то не стал бы перекладывать вину на Барта.
— Благодарю.
— Барт очень тихий. Не обидит и мухи.
— А я-то просил тебя только глянуть на него… Ты, наверное, проверила, какие у него зубы, да?
— Зубы у него, как у любого нормального человека.
— О Господи.
— Так кто ее убил?
— В том-то и дело, Энди, что убил ее скорее всего Барт!
— Не может быть!
— Он находился в Бостоне в тот вечер! Его видели в двух кварталах от дома с девушкой, похожей на убитую, перед тем, как ее убили! У него был ключ от собственной квартиры! Он улетел в Монреаль после того, как ее убили! И не прошло шести месяцев, как он пережил сильнейшее психо-сексуальное потрясение. Его жена ушла к другой женщине, как бы подчеркнув, что не видит в нем мужчину.
— Я знаю, — кивнула Энди. — Он рассказал мне.
— Изумительно!
— И сказал, что ты позвонил, чтобы переложить на него всю вину. Он задал о тебе куда больше вопросов, чем ты — о нем.
— Энди…
— Осторожно, такси… Более того, Флетч, я могу подтвердить, что это «сильнейшее психо-сексуальное потрясение» не причинило ему ни малейшего вреда.
— Можешь, держу пари.
— Мы уже обсуждали этот аспект. И не надо дуться.
— Дуться! Ты же носишь мое обручальное кольцо.
— И что? Очень милое колечко. А кого ты трахнул на этой неделе?
— Я? Что?
— Не слышу ответа. Или ты изменил привычный образ жизни?
— Где же нам поставить машину?
— Вон там. Слева.
— Мне нужно место для двух машин.
Заднее стекло освещали фары автомобиля, в котором ехали детективы.
— Так что я не буду помогать тебе искать доказательства вины Коннорса в преступлении, которое ни один из вас не совершал.
— Какая верность! — хмыкнул Флетч.
— Позвони еще раз Хорэну, — предложила Энди, когда они поднимались в скрипучем лифте.
Глава 31
На шестом этаже Флетч поставил огромный чемодан на пол, чтобы достать ключи и открыть дверь.
Но ее распахнула Сильвия.
Женщины обнялись и затараторили по-итальянски. Флетч отметил, что Сильвия в фартуке. Ему пришлось протискиваться мимо женщин, чтобы попасть в квартиру. Сильвия и Энди продолжали щебетать, словно школьницы, встретившиеся после каникул.
По запахам Флетч понял, что Сильвия приготовила им обед, по времени, вернее, ужин.
Оставив чемодан в прихожей, он прошел в спальню, чтобы позвонить по телефону.
Даже через закрытую дверь до него доносились радостные вскрики. Он набрал номер.
— Мистер Хорэн? Это Питер Флетчер.
— А, слушаю вас, мистер Флетчер.
— Извините, что беспокою вас в воскресный вечер…
— Не беда. Мне звонят отовсюду и в любое время. Вы решили предложить за Пикассо другую сумму?
— Вы переговорили с мистером Коуни?
— Да. Он ответил, что ваше предложение его не заинтересовало.
— И он не хочет обдумать его?
— Нет.
— Он прояснил происхождение картины?
— Нет. Я указал, что вы вправе задавать подобные вопросы. Что вам необходимо знать, откуда взялась у Коуни эта картина. Считаю, сделал все, что мог.
— Но не продвинулись ни на шаг?
— Он не снизошел даже до стандартных ответов. Я имею в виду ссылку на Швейцарию. Лишь отметил, что подлинность картины не может вызывать сомнений.
— Очень даже может.
— Разумеется, нет. Мне, к примеру, ясно, что перед нами подлинник, да и вы сами едва ли будете спорить.
— Понятно.
— Между прочим, мистер Флетчер, наш техасский ковбой удивил меня, буквально слово в слово повторив ваши слова.
— О?
— Картину «Вино, скрипка, мадемуазель» он назвал «великолепным» образчиком наследия Пикассо, добавив, что это «ключевое произведение кубизма».
— О!
— То есть наш ковбой с восемью детьми не дилетант в живописи.
— Не мне с вами спорить, мистер Хорэн. Предложите мистеру Коуни пятьсот двадцать пять тысяч долларов за эту картину.
— Что ж, мистер Флетчер, это уже ближе к истине. Обязательно предложу.
— Как вы помните, с самого начала я предупреждал вас, что мне, возможно, понадобится ваша помощь в розыске и приобретении и других картин.
— Разумеется.
— Не затруднит вас спросить мистера Коуни, нет ли у него еще одной интересующей меня картины.
— То есть вам вновь нужна определенная картина?
— Да. Картина Умберто Боччиони «Красное пространство».
— «Красное пространство»? Вы вновь поставили меня в тупик, мистер Флетчер. От ключевой работы кубизма Пикассо вы переходите к итальянскому футуризму?
— Я знаю.
— Огонь и вода.
— Вернее, вода и огонь, если сохранять вашу последовательность.
— И вновь, как профессионал, я должен предупредить, что мне ничего не известно о существовании такой картины…
— Конечно, конечно.
— С чего вы взяли, что эта картина может принадлежать мистеру Коуни, мистер Флетчер?
— Пусть это останется моей маленькой тайной.
— То есть вы хотите, чтобы я незамедлительно спросил, есть ли у него «Красное пространство»?
— Ну почему незамедлительно. Первым делом скажите ему, что я предлагаю более полумиллиона за Пикассо…
— «Вино…» стоит гораздо дороже.
— Я думаю, и этого предложения достаточно, чтобы затем поинтересоваться второй картиной. Скажите, кто-то, мол, упомянул о ее существовании, и вы хотели бы знать, где она находится.
— Вы толкаете меня на обман?
— Назовем это тактической уловкой, — возразил Флетч. — Мне хочется знать, что он вам скажет.
— Сейчас около восьми часов. Разумеется, по местному времени. Я постараюсь позвонить ему сегодня.
— И перезвоните мне утром?
— Если застану его дома.
— Благодарю вас. Покойной ночи.
Глава 32
Обеденный стол сверкал хрусталем и серебром. Сильвия притушила свет.
— Усаживайтесь, — она сняла фартук. — Я вас обслужу.
Флетч сел во главе стола. Энди, по указанию Сильвии, справа от него. Себе Сильвия приготовила место напротив Флетча.
Флетч наклонился к Энди.
— У тебя нет ощущения, что тебе семь лет?
— А что нас ожидает?
— Суп!
— Первое блюдо, — возвестила Сильвия, появившись из кухни. — Отличный суп.
В плоских тарелках плавали оплывшие по краям бульонные кубики в собственном жиру, окруженные холодной водой.
— Я так и думал, — вздохнул Флетч. — Вы же дали нам большие ложки.
Попытка раздавить кубик кончиком ложки не удалась. По крепости он не уступал мрамору, из которого высекал свои статуи Микеланджело.
Кубик крутился в воде, как танцор танго. Жир выбрасывал отвратительные щупальца, тянувшиеся к краям тарелки.
— Я подумала, что никому из нас не повредит горячий обед. Вкусный и насыщающий. По рецептам американской кухни.
— Не повредит, — эхом отозвался Флетч.
— Тем более, что Энди здорово проголодалась. Так долго лететь над океаном.
— Да, да.
— Да еще эта ужасная промозглая погода.
— Это точно.
— И горячий суп по-американски весьма кстати.
— Кто ж спорит, — ответил Флетч.
— Вам не понравился мой суп? — Сильвия подошла, чтобы забрать тарелки. — Вы его не доели.
— Он очень долго остывал.
— Она не умеет готовить, — сообщила Энди, когда Сильвия унесла тарелки на кухню. — Это все знают.
— Теперь это не новость и для меня.
— А на второе рыба! — возвестила Сильвия. — Хорошая американская рыба.
На его тарелке лежал кусок холодного консервированного тунца и четверть лимона. Флетч поневоле задумался, а кому досталась четвертая четверть.
— О да. Рыба. Я ее узнал. Как хорошо, что вы убрали голову, Сильвия. Терпеть не могу рыбной головы на тарелке. Разве ты не рада, что она убрала голову, Энди?
— Я рада, что она сама вскрыла банку.
— И правильно, — кивнул Флетч. — Странно, но еще никто не додумался включить в столовый набор консервный нож. Мне представляется, на этом можно заработать немало денег.
На своем конце стола Сильвия сияла, как медный таз.
— Да, вкусно, — Флетч пожевал рыбы.
— Семейный обед, — прокомментировала Сильвия.
— Именно так.
— Мы все вместе, как одна семья.
— Как одна семья. Точно подмечено.
— Если бы только Менти был с нами.
— Вот уж кто знал, как оценить вкус рыбы.
— Бедный Менти.
— И ломтик лимона очень кстати, — похвалил Сильвию Флетч. — Вы сами его резали?
— Они нашли его тело, — вставила Энди.
— Где? — спросил Флетч.
— Что? — переспросила Сильвия.
— На пустыре. Неподалеку от Турина. Позвонили из полиции. Перед самым моим отъездом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20