Боско, оторвав глаза от книги, уставился на нее взглядом, в котором читались интерес, настороженность, восхищение и, пожалуй, даже похоть.
Боско перевел взгляд на Свистуна, уже поднявшегося на ноги, дожидаясь ее, и увидел, что точно такое же впечатление она произвела и на частного детектива.
Диана подала Свистуну руку – не как домохозяйка, знакомящаяся с посторонним мужчиной, но как равная – равному, готовая сесть с ним за столик и заключить своего рода сделку.
– Подать вам меню? – спросил Свистун.
– Чаю. Мне хотелось бы чаю с травами, если он здесь есть.
Боско был уже тут как тут.
– С мятой? С гвоздикой? С апельсиновыми корочками? Или мой собственный сбор?
Она посмотрела на него, ее взгляд скользнул по пустому рукаву.
– А что такое: «мой собственный сбор»?
– По моему рецепту. Немного валерьяны для успокоения нервов, малость мяты для вкуса, чуток полыни, тридцать зерен колумбийского кофе для эмоционального равновесия…
– А вам известно, что кофе это тоже лекарственная трава?
Она широко раскрыла глаза и едва заметно улыбнулась.
– Я это изучал.
– Ну, хорошо, будь по-вашему. Отвернувшись от Боско, она села за столик. Свистун уселся напротив.
– Вы хотели поговорить о Кении, – начала она.
– Вы дружили? Она пожала плечами.
– Я решил, что вы с ним были близкими друзьями.
– С чего вы взяли?
– Кенни внес в память своего телефона десять номеров личного свойства. Один принадлежал родственнику, другой, должно быть, наркосбытчику. Еще два…
Она покачала головой и предостерегающе помахала рукой.
– Я не хочу ничего слышать о…
– … бывшим любовникам, и…
– … том, чьи имена были у него в телефонном справочнике.
– … еще с двумя мне не удалось связаться… А, собственно говоря, почему? Почему вы ничего не хотите знать о людях, с которыми был знаком Кении?
– Потому что, если вы начнете расспрашивать меня про них, я вам все равно ничего не скажу. Я расскажу вам все, что хотите про себя и про Кении, но других людей я в это вовлекать не стану.
– Понятно. Вот и прекрасно. Я просто хотел объяснить, как я понял, что вы с ним были близкими друзьями.
– Мы дружили по минимуму.
– Объясните, пожалуйста.
– Мы с ним не были лучшими друзьями. Ради лучшего друга, когда у него неприятности, бросаешь все дела и спешишь на помощь. Мы даже не были добрыми друзьями. Добрые друзья одалживают друг другу деньги. Он не был даже моим недавним приятелем, скорее уж давним. Потому что от недавнего приятеля всегда ждешь, что отношения разовьются в нечто более серьезное.
– Значит, просто давний приятель?
Она улыбнулась – и сразу же ее лицо помолодело лет на десять, а то и больше. Особенно юным выглядел сейчас рот. Она была маленькой девочкой, которая с явным удовольствием поддразнивала взрослого дядьку.
– Давний приятель, но не безынтересный.
– Вы хотите сказать, что могли бы подружиться с ним по-настоящему?
– Иногда, по утрам, мы с ним подолгу разговаривали, потому что нам обоим никак не удавалось уснуть. Ведь работа по ночам, строго говоря, противоестественна. Полицейские на посту, продавцы в круглосуточных магазинах, бармены, рабочие аварийных служб и ночные бабочки понимают, каково это. А вы понимаете?
Свистун кивнул.
– И о чем же вы говорили в такие часы?
– О том, что надо бы вернуться домой. Приехать к матери на день рождения или к сестре на свадьбу или на Рождество, чтобы все бросились обнимать и целовать тебя и сказали бы, как по тебе скучали.
– Ну и?
– Ну и что?
– Почему вы так не поступили? Почему так не поступил Кении?
– Мы же взрослые люди. То, о чем я рассказываю, это как цветные картинки из журнала. Да и не ждал нас никто – ни меня, ни Кении. Просто нам нравилось об этом поговорить. Вы спросили, о чем мы с ним разговаривали, вот я вам и ответила.
Ее лицо посуровело, всю детскую игривость с него как ветром сдуло.
– И больше ни о чем вы с ним не разговаривали?
– Ну конечно, разговаривали. О том, как страшно заниматься в этом городе нашим ремеслом. Книги и, в особенности, фильмы привлекают сюда маньяков со всего света. И кому-нибудь уже давно пора с этим разобраться.
– А на религиозные темы вы не разговаривали?
– Что?
Ему показалось, будто его последний вопрос ударился о щит и отскочил от него.
– О Боге вы с ним разговаривали?
– Это очень интимная тема. На такие темы я с незнакомыми людьми не разговариваю.
– Это скверно. Потому что на самом деле я пытаюсь выяснить, кто перерезал горло нашему Кенни.
Она страшно побледнела.
– О чем вы говорите? У него был СПИД… – И кровь вновь прихлынула к ее щекам.
Быстро она восстанавливается, подумал Свистун.
– Вы в этом уверены? – спросил он.
– Я работаю добровольной помощницей в хосписе. Я была там в то утро, когда его нашли мертвым. Зашла, желая поздороваться, буквально через минуту после того, как он захлебнулся кровью. У него был СПИД.
– И он должен был умереть от СПИДа, – согласился Свистун. – И умер бы, не исключено, какую-то пару дней спустя. Но его убили. Маленькое лезвие застряло у него в горле.
Она потупилась, стиснула пальцы.
– Господи, – пробормотала она.
– Что? – Свистун подался вперед. – Что вы сказали?
Она подняла голову. В глазах у нее застыло изумление.
– Никто не сказал мне, что Кенни зарезали ножом.
– Строго говоря, это был не нож. Это было хирургическое лезвие, какими в настоящее время уже не пользуются. Лезвие с крошечной рукояткой, за которую хирург берется двумя пальцами. И оно легко может выскользнуть у него из пальцев.
Боско принес чай и кофе. Диана жадно принюхалась к ароматному пару.
Боско вопросительно посмотрел на Свистуна, а тот кивком разрешил ему присесть за столик. Боско сел рядом со Свистуном напротив Дианы. Она отпила из чашки.
– Очень хороший чай. Просто замечательный.
– Я позволил себе по собственной инициативе добавить меда.
– Какого меда?
– Цветочного.
– И получилось просто замечательно, – сказала она.
Свистун достал из кармана стопку карточек, перетянутую резинкой.
– Я прочитаю вам несколько имен, а вы скажете, упоминал ли их Кенни в разговоре с вами. Согласны?
Она кивнула.
– Джордж Грох.
– Конечно. Кенни какое-то время жил с ним, но потом они разругались.
– Джейн.
– И все? Просто Джейн? Я знакома с доброй сотней таких. И не припоминаю, чтобы Кенни когда-нибудь говорил о какой-то определенной Джейн.
– К этому мы еще вернемся, – сказал Свистун и продолжил по списку. – Килрой.
Она покачала головой.
– Бобби Л. и Бобби Д.
– Это пара молодых потаскушек, они работают на панели. Бобби Лэмей прибыла сюда, должно быть, год назад. Другая, Бобби Дарнел, еще позже. Кенни крутился с ними, когда наряжался в женское платье. Клиентов друг другу передавали. Понимаете? Кто-нибудь клеился к Кенни, но тот был парнем честным и говорил, что он только переоделся в женское платье. И если клиент не оказывался двустволкой, Кенни передавал его одной из Бобби. И наоборот. Нет смысла упускать клиента только потому, что ты не в силах обслужить его, как ему хочется.
– А вы с ними в таких играх не участвовали?
– Я на панели больше не работаю. Я сейчас практически всегда принимаю по рекомендации. Даже в барах не торчу, разве что для времяпрепровождения.
– Хорошо. Дальше у нас идет некто по имени Майк.
И вновь она покачала головой.
– Тот же случай, что и с Джейн. Сколько Майков я, по-вашему, знаю? С полсотни.
– Пуч.
– Этот бедняга и сам не знает, кто он такой.
– В каком смысле?
– То ли гомосексуалист, то ли бисексуал, то ли гетеросексуал, то ли еще что. Вертится, как дерьмо в проруби, пытаясь в этом разобраться. И к Кенни приставал, да только тому это не понравилось. Ему не хотелось соблазнять парнишку только из-за того, что тот чувствует себя таким потерянным, понимаете? И он порядочно надоел Кенни. И все это было еще до того, как Кенни узнал про свою болезнь. А уж как они потом разобрались, этого я не знаю.
– Джет.
Она с пониманием посмотрела на Свистуна.
– Это и есть ваш наркосбытчик?
– Так я понял.
– Правильно поняли. Но у них с Кенни были и другие дела. Он сводил Кенни кое с кем, хотя из числа сводников был далеко не самым главным.
– А вы не знаете, как мне его найти?
– Поговорите на улице о том, что вам нужны наркотики или мальчик, и Джет сам вас найдет.
– А вы с ним имели дело?
– Очень редко. Когда хотелось расслабиться. Жизнь ведь не сахар. Согласны?
Свистун кивнул и вернулся к своему списку.
– А вы не знаете, почему Кенни внес в память телефона номер фотостудии?
– Фотостудии? – переспросила она.
– Владельца зовут Рааб.
– Понятия не имею. – Она взглянула на часы. – Мне пора. У меня свидание.
– Но мы с вами так и не поговорили, – заметил Свистун.
– Прекрасно поговорили. И большое спасибо за чай.
Она выскользнула из-за столика и выскочила из кофейни прежде, чем у него появился хоть малейший шанс остановить ее.
– Паршиво я себя чувствую, – сказал Свистун. – Поеду домой. Но если кто-нибудь спросит, то ты этого не знаешь.

Глава тридцать вторая

Некоторые психологи утверждают, что dйgа vu (ощущение, что ты уже видел то, что на самом деле видишь впервые) коренится в процессах мыслительной деятельности. Какая-то информация регистрируется мозгом и мгновенно забывается – речь в таких случаях может идти о наносекундах, – а затем вновь регистрируется и сопоставляется с тем, что уже содержится в памяти на бессознательном уровне, – и тут-то тебе и начинает казаться, будто ты уже сталкивался с этим фактом, может быть, даже в предыдущем существовании.
На извилистой дороге, ведущей к особняку Уолтера Кейпа на вершине одного из голливудских холмов, расположившемуся там подобно замку злого великана из мультяшек Диснея, Канаану казалось, будто все, происходящее с ним сейчас, происходит уже не впервые, он боролся с этим ощущением, но оно не покидало его.
Разве не десять лет назад – вскоре после трагической гибели его маленькой племянницы – он в обществе Беллерозе, жирного новоорлеанского детектива в мятом белом костюме, и Свистуна, вооружившись алюминиевой трубой, в которой покоилась в сухом льду отрубленная женская голова, ехали по этой же дороге покарать чудовище по имени Уолтер Кейп устрашающей выходкой, потому что сделать против него что бы то ни было другое они оказались бессильны?
В землю был вбит шест с рекламой риэлтерской конторы. Шест, судя по всему, стоял здесь уже давным-давно.
Канаан подъехал к тяжелым чугунным воротам в сплошной каменной стене, за которой, казалось, начинался отдельный мир. Ворота были закрыты и заперты, однако в будке не оказалось сторожа, у ворот не топтался охранник, готовый наставить автомат на любого непрошенного гостя – одним словом, все было не так, как десять лет назад.
Он выбрался из машины, присмотрелся к замку и засову. Висячий замок оказался не защелкнут, он всего лишь висел, вдетый в петли. Проникнуть сюда можно было и не имея ключа.
Круговая подъездная дорожка ко входу в особняк была с обеих сторон оттенена картиной упадка и запустения: увядшие цветы, больные деревья, жизнь которых теплилась лишь в боку, подставленном солнечным лучам. Большая автостоянка, на которой могла бы запарковаться целая дюжина машин, оказалась завалена мусором.
В доме, на верхней лестничной площадке, горел свет. Да и в комнате, выходящей в маленький сад, тоже. Канаан разглядел французскую веранду.
Он подошел к двери и позвонил в колокольчик. В доме царила мертвая тишина. Приложив ухо к двери, он позвонил еще раз. Звонок то ли не работал, то ли был проведен где-то в глубине дома. Подождав несколько минут, Канаан взялся за молоток и резко постучал. Здешний молоток имел форму нескольких мальчиков, сплетенных в фигуру группового секса. Канаана это внезапно разозлило. Хотя Кейп, конечно, гордился этой диковиной и тем впечатлением, которая она производила на его гостей.
Канаан принялся молотить в дверь, нанося по одному удару в минуту. Так прошло пять минут.
Он обошел вокруг дома, проник в маленький внутренний сад, подошел к дверям французской веранды и заглянул в них. Старик, потупившись, сидел у камина.
Канаан понял, что перед ним Уолтер Кейп. Некогда могущественный и полный жизненными соками человек превратился в дряхлого старика.
Канаан побарабанил по стеклу кончиками пальцев. Кейп резко развернулся в кресле и посмотрел в его сторону. Руки у него затряслись, а глаза полезли на лоб от ужаса. В одной руке у него был блокнот – и сейчас он раскрылся и затрепетал, как сигнальный флажок.
Канаан быстро достал полицейскую бляху и постучал ею по стеклу, приговаривая при этом:
– Полиция. Это полиция.
Кейп потянулся к телефону на столике возле кресла, блокнот выскользнул у него из рук и упал на ковер. Он нажал на какую-то кнопку. После чего они с Канааном уставились друг на друга, выжидая. Через какое-то время в комнату вошел верзила в черной жилетке и в рубашке с закатанными рукавами; увидев Канаана в саду, он нахмурился, обменялся парой слов с Кейпом и пошел открыть дверь французской веранды.
– Полиция, – сказал Канаан.
– Никто не вызывал полицию, – возразил слуга.
– Никогда не слышит звонков, – пожаловался Кейп на слугу Канаану, словно они с детективом были союзниками. – Малькольм никогда ничего не слышит. Кто-нибудь может прийти и убить меня, а Малькольм ничего не услышит.
– Мне надо задать мистеру Кейпу несколько вопросов.
– О чем? – спросил слуга.
– О том, что вас совершенно не касается, – отрезал детектив.
– Вы у меня в доме. Можете спрашивать о чем угодно в присутствии Малькольма.
– Я по поводу ребенка, над которым надругались и которого убили, – сказал Канаан и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло у камина.
– Я ничего не знаю ни про какого ребенка!
Теперь, когда первый ужас прошел, а в комнате появился телохранитель, в голосе Кейпа зазвучало неприкрытое раздражение.
– Это произошло давно.
– Когда это – давно?
– За год или вроде того, перед тем, как мы с друзьями навестили вас тут. А у вас как раз проходил торжественный ужин. Мой друг покатил по скатерти одну памятку – и она свалилась вам на колени.
И опять Кейп испугался.
– Мне захотелось напомнить вам об этом, но прибыл я сюда по другому поводу, – сказал Канаан.
– Теперь я вас вспомнил, – сказал Кейп. – Да и не больно-то вы переменились.
Он застыл в ожидании, склонив голову набок. Канаан понимал: старик ждет от него ответной любезности. Неужели для него так уж важно, обманывая себя, верить, что он победоносно сражается со временем? А может, если сказать ему правду, он рассыплется в прах? Канаан решил промолчать.
– Вы тот самый детектив. Это вашу племянницу изнасиловали и убили. Я проверял. И вас, и этого Свистуна, и того полицейского с юга.
– Беллерозе.
– Да, Беллерозе. Я проверил – и все про вас разузнал.
– А мы про вас и так все знали.
– Ну и как, помогло вам это?
– Этого оказалось достаточно, чтобы выбить из вас кураж. И я вижу, что нам это удалось.
– Если вы полагаете, будто погубили меня, то ошибаетесь.
– А мы и не пытались погубить вас, если вы имеете в виду финансовую сторону дела. Мы сделали именно то, чего нам хотелось. Мы вас напугали.
Лицо Кейпа скривилось – как у младенца, вот-вот готового разреветься. Он зашипел, из углов рта у него побежала слюна. Длилось все это целую минуту, если не больше. Малькольм отошел от него, вернулся с коньяком и заставил старика отпить. Взгляд у Кейпа был как у безумца.
Он раздосадованно посмотрел на слугу.
– Мне надо пописать. Прямо сейчас, или я описаюсь.
Малькольм, вздохнув, посмотрел на Канаана.
– Не гляди на него, – яростно заорал Кейп. -Гляди на меня! Мне немедленно нужно в уборную.
Малькольм помог старику подняться. Трясясь всем телом, Кейп проследовал по комнате. Они с Малькольмом исчезли в глубине дома.
Канаан, подавшись вперед, нагнулся и поднял с пола блокнот, переплетенный пружинкой. Быстро пролистал страницы.
Из глубины дома послышался голос Малькольма:
– Не сюда.
– Но я же не дотерпел, черт тебя побери! Надо было вести меня сразу.
В блокноте оказались стихи. Канаан прочел одно стихотворение, полное жалости и любви к себе. Крайне слабое.
– Почему вы не носите пеленки?
Вопрос Малькольма был, судя по всему, сугубо риторическим.
Канаан вернулся к первой странице блокнота.
– Ты за собой следи. Думаешь, я в маразме или спятил, только не больно полагайся на это.
Последнюю фразу Кейп произнес с неожиданными твердостью и силой.
На первой странице блокнота значилось имя владельца, точнее, два имени: Гарриэт Ларю и Кеннет Гоч.
– Вернемся, пока этот сукин сын не спиздил серебряную посуду, – сказал Кейп.
Канаан спрятал блокнот в карман. Они вернулись в комнату. Спереди на брюках у Кейпа расплывалось темное пятно.
– Принеси мне халат, – сказал Кейп. Малькольм снял с вешалки расшитый атласом и золотом халат и помог Кейпу облачиться в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31