Глядя на родные горы за домом, она то судорожно сжимала руль джипа, то отпускала его, не понимая, что с ней происходит. Неужели это чувство вины, сожаления, близкой утраты? Или все вместе?
Говорить о продаже ранчо – это одно, но возить Сондру и показывать ей все до мельчайших подробностей – это уже нечто другое, означающее, что она приняла окончательное решение. Кит разумом понимала, что при сложившихся обстоятельствах продажа ранчо будет логичным и разумным поступком. Но знала она и то, что в ее жизни образуется пустота, которую ничем и никогда потом не заполнить.
Джип, подпрыгивая на кочках, пересек луг и въехал в ворота. Отсюда до дома дорога была уже сносной. Кит остановила джип рядом с «мерседесом» Сондры.
– Это все, что за пределами дома, – сказала она. – А теперь посмотрим дом...
– Не обязательно, – остановила ее Сондра и вышла из джипа.
Кит осталась в машине, чувствуя себя так, будто ее ударили. Сондра не могла выразиться яснее: торговому агенту нужна земля, что касается дома, его можно снести. Кит подавила в себе бурный протест. Конечно, это всего лишь обыкновенный деревянный дом, уговаривала она себя – бревна, краска, каменный фундамент.
Порыв ветра ударил ей в лицо, когда она наконец вышла из машины. Ветер показался особенно холодным и колючим. Или ей это просто показалось и все дело в ее плохом настроении?
Сондра стояла у джипа, повернувшись спиной к ветру, подняв воротник теплой куртки и спрятав руки в глубоких накладных карманах. Она сосредоточенно оглядывала окрестности, в уме оценивая их достоинства – осиновую рощу, не замечая ее золотых красок, крутой горный склон, за ним ломаную линию предгорий, уходящих на горизонте к величественным громадам Скалистых гор. Затем взгляд Сондры вернулся к лугам перед домом.
От глубокой сосредоточенности на гладком лбу Сондры появились морщинки. Но по мере того, как в ее воображении возникала нужная ей картина, морщинки разглаживались. Она видела снежные склоны предгорий, изрезанные лыжней, поселок, коттеджи-люкс, сулящие прибыль совместные владения, модные лавки, бары, роскошные отели, рестораны и, разумеется, кварталы современных фешенебельных вилл – все как в Швейцарии, все по-европейски. Это будет другой, новый Аспен.
Сондра сделала глубокий вдох. Да, другой Аспен.
– Возможно, нам лучше войти в дом? Здесь очень ветрено. Чашечка кофе тоже не помешает, – играя роль хозяйки, вежливо предложила Кит, когда ей показалось, что гостья уже насладилась видом.
Сондра повернулась быстро, словно забыла о присутствии Кит. В ее глазах был тот торжествующий блеск, который мог означать лишь одно: «Решено, я знаю, что делать, и я сделаю это». У Кит тоже бывали такие моменты озарения, принятия важных решений, когда она готовила новую роль или представляла, как сыграет ту или иную сцену. Однако открытая и непосредственная Кит не умела прятать это в себе и обычно выдавала себя счастливым смехом, восторженными возгласами и жестами.
Прочтя, как ей казалось, нечто подобное во взгляде сдержанной Сондры, она отнеслась к этому с уважением. Сондра уже представлялась ей умной, целеустремленной, знающей свое дело женщиной.
– Вы думали о цене? – деловито справилась Сондра, так и не ответив на приглашение Кит зайти в дом. Или, возможно, она не слышала? – Предлагаю в качестве предварительной цены двенадцать миллионов долларов. Это даст нам возможность для переговоров.
– Я согласна.
– Как я понимаю, вам нужны наличные?
– Да.
– В таком случае, если вы не против, я приготовлю соглашение, а вы подпишете его.
– Прекрасно.
Кит чувствовала себя Иудой, только вместо тридцати сребреников она собиралась получить двенадцать миллионов. Видимо, с учетом инфляции.
– Почему бы вам не заехать ко мне в контору завтра утром? К этому времени я все подготовлю. – Сондра протянула Кит свою визитную карточку. – Мне нужна будет также юридическая опись имущества. Захватите ее с собой, если она у вас имеется. Если нет, я попрошу у Беннона.
– У меня есть копия. – Кит повертела в руках визитную карточку агентства Хадсон, затем сунула ее в карман.
– Жду вас завтра, – попрощалась Сондра, сев в машину.
Кит стояла на крыльце и смотрела на отъезжающий «мерседес». Ветер безжалостно трепал ее волосы и закрывал ими лицо. Свинцовое небо, казалось, опустилось еще ниже. Кит повернулась и вошла в дом.
Двое ковбоев с помощью собак удерживали стадо вместе – черное стадо на бурой осенней траве, под пасмурным серым небом. Уже шесть часов шла отбраковка слабых и получивших повреждения животных, а также отбор молодых бычков – на убой. Все удалось закончить еще засветло.
Покрепче надвинув шляпу на лоб от свирепого ветра, Беннон еще раз направил гнедого в середину стада. Окинув опытным взглядом сгрудившихся животных, он нашел бычка, которого уже заприметил. Тот родился весной и теперь вполне годился для продажи. Беннон направил на него гнедого. Умный конь, зная свое дело, оттеснил малолетка к краю, и вскоре Беннону удалось вывести бычка из стада.
Очутившись в одиночестве, животное несколько раз пыталось вернуться обратно. Бычок был быстр и увертлив и доставил Беннону немало хлопот, пока он управился с ним. Хэнк Роулинс и Дасти Треверс наконец загнали бычка в стойло, и Беннон снова вернулся к стаду.
Ему самому приходилось отбирать скот на продажу, но он охотно это делал. Физический труд, долгие часы в седле, колючий осенний ветер и хмурый день не умаляли желания заняться делом, которое он любил. Закончив, он крикнул ковбоям:
– На сегодня хватит.
Кто-то из них свистом отозвал собак. Беннон объехал загоны и у одного из них увидел отца. Тот сидел, нахохлившись, на перекладине, засунув руки в карманы и низко нахлобучив шляпу. Беннон подъехал поближе. Старый Том совсем продрог, и вид у него был усталый. Однако Беннон, зная отца, не предложил ему уйти в дом. Старик из упрямства ни за что не согласился бы признать, что кое-что ему уже не под силу. Например, долгие часы на продувном ветру.
– Хэнк, – окликнул ковбоя Беннон и, когда тот подъехал, отдал ему последние распоряжения: – Отбери около дюжины тех, что не набрали веса. Поставим их на откорм. Дадим пару недель, чтобы нагуляли вес. Остальных – по загонам.
– Завтра утром приедут оптовики за скотом, – сказал он отцу. – Еще партию отправим через две недели. Если цены не снизятся, будем и мы с прибылью.
Старый Том что-то проворчал в ответ. Собственно, Беннон и не ожидал ответа. С тех пор как старик передал все дела по хозяйству сыну, он не вмешивался в распоряжения Беннона и одинаково удерживался как от критики, так и от похвал. Если сын просил совета, отец давал его, если же нет, Старый Том умел держать язык за зубами.
– В доме найдется горячий кофе, отец? – как бы невзначай поинтересовался Беннон, следя за тем, как трое ковбоев выполняют его распоряжения.
– Если Лора, вернувшись из школы, не выпила весь, значит, найдется.
– Парни скоро закончат работу. – Беннон слез с коня. – Может, приготовишь нам по кружке горячего кофе? А я пока расседлаю гнедого и отведу его в загон.
– Что ж, идея неплохая, – ответил Старый Том, охотно поднимаясь.
Беннон, взяв коня под уздцы, направился к дому. Пересекая двор, он вдруг услышал женские голоса и, повернувшись, увидел Сондру и Лору, направляющихся в его сторону. Девочка была без шапки, в распахнутом пальто.
Беннон замедлил шаги, поджидая, когда они его догонят. Лора что-то оживленно щебетала, видимо, рассказывала о впечатлениях дня, а Сондра, наклонив в ее сторону голову, внимательно слушала.
Беннон давно замечал, как крепнет дружба между Сондрой и его дочерью. Теперь, снова увидя их вдвоем, он невольно нахмурился от тревожащих его мыслей. Он уже не может дать Лоре многое из того, что ей нужно. Ребенку прежде всего нужна материнская любовь. Сондра по мере возможности пытается восполнить это. Но Лоре не хватает любви матери.
Он почувствовал, как уже знакомое чувство усталости и подавленности снова охватывает его.
Он вошел в дверь сарая и тут же услышал звонкий голос дочери за спиной:
– Привет, па! К нам приехала тетя Сондра.
Беннон повернул голову.
– Вижу.
– Мы хотели посмотреть, как ты отбираешь молодняк на продажу. Ты что, уже справился?
Лора подошла к гнедому.
– Да, справился, – ответил Беннон, расстегивая подпругу, пока Лора поглаживала коня.
– А как ты? Справилась с домашними заданиями?
– Почти, папа, – ответила девочка и, повернувшись к Сондре, сказала: – Это наш Микки Маус. Ростом невелик, зато быстрый и сметливый, поэтому и заслужил это прозвище. Он знает, как обходиться со стадом. Папа считает, что другого такого коня нет во всем штате.
– Ну, раз папа так считает, значит, это верно, – назидательно промолвила Сондра, стараясь держаться подальше от лошади.
Когда Беннон снял седло, Лора быстро спросила:
– Ты оставишь его здесь или отведешь в загон?
– Отведу в загон, – ответил Беннон.
– Давай я это сделаю?
– Не «давай», а «можно», – поправила девочку Сондра.
– Можно мне, папа? – крикнула Лора, когда отец уже зашел за перегородку, где хранилась сбруя.
– Только не забудь принести сюда уздечку и повесить на место.
– Я так и сделаю, папа, – пообещала обрадованная девочка.
Беннон повесил на раму седло, прислушиваясь к удаляющемуся размеренному стуку копыт гнедого и голосу Лоры, что-то говорившей своему любимцу. Шорох заставил Беннона обернуться. Погруженный в свои мысли, он совсем забыл о Сондре. Он увидел в дверях ее темную фигуру. Сондра была во всем черном – брюки, куртка, сапожки на низком каблуке. Единственным светлым пятном было ее лицо. Он посмотрел на знакомое лицо с тонкими чертами, однако, ничего не сказав, вернулся к работе.
– Каким ветром тебя к нам занесло? – наконец спросил он.
– Была по соседству, решила вас навестить. Я узнала от Агнес, что ты не был сегодня в конторе.
– У меня были дела на ранчо.
– Я так и подумала. – Она переступила порог сарая, когда увидела, что Беннон снова исчез за перегородкой.
– Кого-то заинтересовала земля старого Джонсона? – спросил он, прекрасно понимая, что могло привести Сондру в их края.
– Не слышала об этом, – ответила Сондра и, помолчав, добавила: – Меня попросила приехать Кит Мастерс.
– Кит? – Беннон остановился. Резкая морщина перерезала его лоб, во взгляде было удивление.
Сондра заметила это и опустила глаза, опасаясь выдать свои мысли.
– Да, она решила продать ранчо и попросила меня составить документы.
– Не может быть! – Голос Беннона был резким и хриплым, однако в нем чувствовалась растерянность.
– Для меня это тоже было полной неожиданностью. Хотела даже отказаться браться за это дело. Я знала, что тебя это расстроит. Но если я откажусь, она обратится к другому агенту.
– Я не верю тебе, – почти сердито сказал Беннон. – Она сказала бы мне. Кит не может продать ранчо.
– Не веришь – спроси у нее.
– Конечно, спрошу, – ответил он почти грубо и, покинув Сондру, вышел. Не останавливаясь, он быстро зашагал к машине.
– Куда это он? – спросила возвратившаяся Лора, вопросительно глядя на Сондру.
– К Кит Мастерс, я полагаю.
Легкая усмешка искривила ее губы. В глазах появилось удовлетворенное выражение, когда она увидела, что Беннон сел в машину.
– Что с ним? Похоже, он очень расстроился, – недоумевала Лора.
Сондра не стала разубеждать девочку. Джип с ревом выехал со двора.
– Он только что узнал, что Кит собирается продать ранчо своего отца.
– Это она танцевала с папой на вечере, да? Баффи показывала мне снимок в газете. Папа сказал мне, что она его друг.
– Была.
Теперь Сондра не сомневалась, что их дружбе придет конец. Эта мысль доставила ей удовольствие.
– В газете было напечатало, что он актриса.
– Да.
– Дед говорит, что люди из Голливуда слишком много о себе воображают.
– Немудрено. Ведь все ими так восхищаются. Вот и вскружили им головы, заставили думать, что они лучше других.
– Да, наверное, – согласилась Лора.
– Ты не проводишь меня к машине? Мне надо вернуться в город.
– Конечно, провожу, – с радостью сказала Лора и сжала своей крепкой ручонкой кисть Сондры.
Новая никелированная автоматическая кофеварка заняла свое место на кухонной стене, слева от мойки. Кит села с другой стороны стола и, свесив ноги и болтая ими, подцепила с блюда с сырыми овощами морковку и принялась рассеянно грызть ее.
– Попробуй мой новый рецепт майонеза для овощей. Пальчики оближешь, – посоветовала Пола, макая в майонез капусту брокколи.
– Спасибо, не хочу, – ответила Кит, вертя в руках морковку.
– Кит Мастерс отказывается попробовать что-то вкусное? Невероятно! Не иначе как мы не в настроении?
– Перестань, – остановила ее Кит, начиная сердиться. Она соскочила со стола, а недоеденная морковка полетела в мусорный бак.
– Это все погода виновата, дорогая, – успокоила ее Пола. – На любого нагонит тоску.
Она сочувственно смотрела, как Кит нервно ходит по кухне, засунув руки в карманы коричневых джинсов.
– При чем здесь погода? – Кит посмотрела в окно на сгущающиеся сумерки. – Просто я вне себя от злости, что вынуждена продать ранчо.
Это настолько мучило ее, что она мысленно упрекнула больную мать. Но при чем здесь мать, тут же пристыдила она себя, разве она виновата, что стала жертвой тяжкой болезни? Кит стало еще хуже от собственной несправедливости. Если бы они с матерью были ближе, снова сожалела она. И, отгоняя тяжелые мысли, печально вздохнула.
– Лично я разожгла бы камин, слушала треск поленьев и, попивая горячий пунш, говорила бы о чем-нибудь приятном... – мечтательно сказала Пола.
– И обо всем бы забыла, – не отрываясь от окна, произнесла Кит.
– Да, что-то в этом роде. Кто-то к нам приехал? Я слышала шум машины.
– Не знаю. Отсюда ничего не видно. – Но тут Кит услышала шум захлопнувшейся дверцы машины. Она нахмурилась. – Кто бы это мог быть? Пойду узнаю.
– Наверное, Чип. Они с Джоном, должно быть, снова поругались, и он решил поплакать у меня на груди. Когда, черт возьми, он перестанет капризничать, как престарелая примадонна, – пробормотала Пола и крикнула вслед Кит: – Скажи ему, что я сейчас приду.
Кит едва успела войти в гостиную, как входная дверь в прихожей стремительно распахнулась.
– Беннон? – Кит застыла в удивлении.
Беннон, не поворачиваясь, захлопнул за собою дверь с такой силой, что стекла жалобно зазвенели. Кит сразу же поразили два обстоятельства: первое – он не снял шляпу, второе – лицо его было каменным, словно вырезанным из темного гранита.
– Что случилось? Почему ты здесь? – удивленно нахмурилась Кит.
– Хочу знать, правда ли это, – произнес Беннон слишком тихо и слишком спокойно.
– Что именно?
– Что ты продаешь ранчо.
– Ты говорил с Сондрой, – догадалась Кит и пожалела, что вовремя не предупредила его. Она сама должна была сказать обо всем Беннону.
– Значит, это правда. – Лицо его стало еще жестче.
– Да. Я хотела сказать тебе...
– Когда? До того, как бульдозеры приступят к своему делу, или после? – спросил он с гневом.
– Конечно, до того, – ответила Кит, еле сдерживаясь, и впилась ногтями в ладонь. Ее испугал его тихий гнев, который не стал от этого менее бичующим. Ей было бы легче, если бы он обругал ее или накричал. Тогда она смогла бы ему ответить. Но Беннон никогда не принимал чужих правил игры.
– Почему, Кит? – властно спросил он. – Ты же сказала, что не будешь продавать ранчо.
– Да, я не хочу, но приходится. Мне нужны деньги.
– Значит, разговор, который был между нами совсем недавно, дня три назад, не был случайным... Неужели, узнав, что за ранчо можно получить десять миллионов, ты тут же изменила свое решение? – Его глаза потемнели от гнева. Нет, еще хуже. В его глазах был не только гнев, но и презрение. Он презирал ее.
– Эти деньги нужны не мне, а моей матери.
Оставив Беннона в прихожей, Кит прошла в гостиную, не в силах более выдержать его взгляда. Она была слишком расстроена, слишком зла.
– Ты не представляешь, во что обходится содержание матери в больнице, ее лечение, – сказала она сдавленным голосом, стоя к нему спиной. – У мамы нет страхового полиса и никогда не было. Тех тридцати тысяч долларов, что завещала ей тетка, не хватает на покрытие даже части расходов.
– Существуют различные программы помощи... – начал было Беннон.
– Она не имеет права на эту помощь, потому что ее годовой доход недостаточно низок. Я уже обращалась, заполнила уйму анкет и прошений. Я почти наизусть выучила их, но что из этого? Я даже обратилась к адвокату в Лос-Анджелесе, чтобы как-то обойти жесткие условия страхования, возможно, даже отказаться от наследства, чтобы мать могла пользоваться социальной помощью. Ничего не получилось.
– Есть другие выходы. Возможно, если бы ты работала...
– А что я, по-твоему, делала? – Кит в сердцах схватила диванную подушку и швырнула ее на пол, едва удержавшись от того, чтобы не бросить ею в Беннона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Говорить о продаже ранчо – это одно, но возить Сондру и показывать ей все до мельчайших подробностей – это уже нечто другое, означающее, что она приняла окончательное решение. Кит разумом понимала, что при сложившихся обстоятельствах продажа ранчо будет логичным и разумным поступком. Но знала она и то, что в ее жизни образуется пустота, которую ничем и никогда потом не заполнить.
Джип, подпрыгивая на кочках, пересек луг и въехал в ворота. Отсюда до дома дорога была уже сносной. Кит остановила джип рядом с «мерседесом» Сондры.
– Это все, что за пределами дома, – сказала она. – А теперь посмотрим дом...
– Не обязательно, – остановила ее Сондра и вышла из джипа.
Кит осталась в машине, чувствуя себя так, будто ее ударили. Сондра не могла выразиться яснее: торговому агенту нужна земля, что касается дома, его можно снести. Кит подавила в себе бурный протест. Конечно, это всего лишь обыкновенный деревянный дом, уговаривала она себя – бревна, краска, каменный фундамент.
Порыв ветра ударил ей в лицо, когда она наконец вышла из машины. Ветер показался особенно холодным и колючим. Или ей это просто показалось и все дело в ее плохом настроении?
Сондра стояла у джипа, повернувшись спиной к ветру, подняв воротник теплой куртки и спрятав руки в глубоких накладных карманах. Она сосредоточенно оглядывала окрестности, в уме оценивая их достоинства – осиновую рощу, не замечая ее золотых красок, крутой горный склон, за ним ломаную линию предгорий, уходящих на горизонте к величественным громадам Скалистых гор. Затем взгляд Сондры вернулся к лугам перед домом.
От глубокой сосредоточенности на гладком лбу Сондры появились морщинки. Но по мере того, как в ее воображении возникала нужная ей картина, морщинки разглаживались. Она видела снежные склоны предгорий, изрезанные лыжней, поселок, коттеджи-люкс, сулящие прибыль совместные владения, модные лавки, бары, роскошные отели, рестораны и, разумеется, кварталы современных фешенебельных вилл – все как в Швейцарии, все по-европейски. Это будет другой, новый Аспен.
Сондра сделала глубокий вдох. Да, другой Аспен.
– Возможно, нам лучше войти в дом? Здесь очень ветрено. Чашечка кофе тоже не помешает, – играя роль хозяйки, вежливо предложила Кит, когда ей показалось, что гостья уже насладилась видом.
Сондра повернулась быстро, словно забыла о присутствии Кит. В ее глазах был тот торжествующий блеск, который мог означать лишь одно: «Решено, я знаю, что делать, и я сделаю это». У Кит тоже бывали такие моменты озарения, принятия важных решений, когда она готовила новую роль или представляла, как сыграет ту или иную сцену. Однако открытая и непосредственная Кит не умела прятать это в себе и обычно выдавала себя счастливым смехом, восторженными возгласами и жестами.
Прочтя, как ей казалось, нечто подобное во взгляде сдержанной Сондры, она отнеслась к этому с уважением. Сондра уже представлялась ей умной, целеустремленной, знающей свое дело женщиной.
– Вы думали о цене? – деловито справилась Сондра, так и не ответив на приглашение Кит зайти в дом. Или, возможно, она не слышала? – Предлагаю в качестве предварительной цены двенадцать миллионов долларов. Это даст нам возможность для переговоров.
– Я согласна.
– Как я понимаю, вам нужны наличные?
– Да.
– В таком случае, если вы не против, я приготовлю соглашение, а вы подпишете его.
– Прекрасно.
Кит чувствовала себя Иудой, только вместо тридцати сребреников она собиралась получить двенадцать миллионов. Видимо, с учетом инфляции.
– Почему бы вам не заехать ко мне в контору завтра утром? К этому времени я все подготовлю. – Сондра протянула Кит свою визитную карточку. – Мне нужна будет также юридическая опись имущества. Захватите ее с собой, если она у вас имеется. Если нет, я попрошу у Беннона.
– У меня есть копия. – Кит повертела в руках визитную карточку агентства Хадсон, затем сунула ее в карман.
– Жду вас завтра, – попрощалась Сондра, сев в машину.
Кит стояла на крыльце и смотрела на отъезжающий «мерседес». Ветер безжалостно трепал ее волосы и закрывал ими лицо. Свинцовое небо, казалось, опустилось еще ниже. Кит повернулась и вошла в дом.
Двое ковбоев с помощью собак удерживали стадо вместе – черное стадо на бурой осенней траве, под пасмурным серым небом. Уже шесть часов шла отбраковка слабых и получивших повреждения животных, а также отбор молодых бычков – на убой. Все удалось закончить еще засветло.
Покрепче надвинув шляпу на лоб от свирепого ветра, Беннон еще раз направил гнедого в середину стада. Окинув опытным взглядом сгрудившихся животных, он нашел бычка, которого уже заприметил. Тот родился весной и теперь вполне годился для продажи. Беннон направил на него гнедого. Умный конь, зная свое дело, оттеснил малолетка к краю, и вскоре Беннону удалось вывести бычка из стада.
Очутившись в одиночестве, животное несколько раз пыталось вернуться обратно. Бычок был быстр и увертлив и доставил Беннону немало хлопот, пока он управился с ним. Хэнк Роулинс и Дасти Треверс наконец загнали бычка в стойло, и Беннон снова вернулся к стаду.
Ему самому приходилось отбирать скот на продажу, но он охотно это делал. Физический труд, долгие часы в седле, колючий осенний ветер и хмурый день не умаляли желания заняться делом, которое он любил. Закончив, он крикнул ковбоям:
– На сегодня хватит.
Кто-то из них свистом отозвал собак. Беннон объехал загоны и у одного из них увидел отца. Тот сидел, нахохлившись, на перекладине, засунув руки в карманы и низко нахлобучив шляпу. Беннон подъехал поближе. Старый Том совсем продрог, и вид у него был усталый. Однако Беннон, зная отца, не предложил ему уйти в дом. Старик из упрямства ни за что не согласился бы признать, что кое-что ему уже не под силу. Например, долгие часы на продувном ветру.
– Хэнк, – окликнул ковбоя Беннон и, когда тот подъехал, отдал ему последние распоряжения: – Отбери около дюжины тех, что не набрали веса. Поставим их на откорм. Дадим пару недель, чтобы нагуляли вес. Остальных – по загонам.
– Завтра утром приедут оптовики за скотом, – сказал он отцу. – Еще партию отправим через две недели. Если цены не снизятся, будем и мы с прибылью.
Старый Том что-то проворчал в ответ. Собственно, Беннон и не ожидал ответа. С тех пор как старик передал все дела по хозяйству сыну, он не вмешивался в распоряжения Беннона и одинаково удерживался как от критики, так и от похвал. Если сын просил совета, отец давал его, если же нет, Старый Том умел держать язык за зубами.
– В доме найдется горячий кофе, отец? – как бы невзначай поинтересовался Беннон, следя за тем, как трое ковбоев выполняют его распоряжения.
– Если Лора, вернувшись из школы, не выпила весь, значит, найдется.
– Парни скоро закончат работу. – Беннон слез с коня. – Может, приготовишь нам по кружке горячего кофе? А я пока расседлаю гнедого и отведу его в загон.
– Что ж, идея неплохая, – ответил Старый Том, охотно поднимаясь.
Беннон, взяв коня под уздцы, направился к дому. Пересекая двор, он вдруг услышал женские голоса и, повернувшись, увидел Сондру и Лору, направляющихся в его сторону. Девочка была без шапки, в распахнутом пальто.
Беннон замедлил шаги, поджидая, когда они его догонят. Лора что-то оживленно щебетала, видимо, рассказывала о впечатлениях дня, а Сондра, наклонив в ее сторону голову, внимательно слушала.
Беннон давно замечал, как крепнет дружба между Сондрой и его дочерью. Теперь, снова увидя их вдвоем, он невольно нахмурился от тревожащих его мыслей. Он уже не может дать Лоре многое из того, что ей нужно. Ребенку прежде всего нужна материнская любовь. Сондра по мере возможности пытается восполнить это. Но Лоре не хватает любви матери.
Он почувствовал, как уже знакомое чувство усталости и подавленности снова охватывает его.
Он вошел в дверь сарая и тут же услышал звонкий голос дочери за спиной:
– Привет, па! К нам приехала тетя Сондра.
Беннон повернул голову.
– Вижу.
– Мы хотели посмотреть, как ты отбираешь молодняк на продажу. Ты что, уже справился?
Лора подошла к гнедому.
– Да, справился, – ответил Беннон, расстегивая подпругу, пока Лора поглаживала коня.
– А как ты? Справилась с домашними заданиями?
– Почти, папа, – ответила девочка и, повернувшись к Сондре, сказала: – Это наш Микки Маус. Ростом невелик, зато быстрый и сметливый, поэтому и заслужил это прозвище. Он знает, как обходиться со стадом. Папа считает, что другого такого коня нет во всем штате.
– Ну, раз папа так считает, значит, это верно, – назидательно промолвила Сондра, стараясь держаться подальше от лошади.
Когда Беннон снял седло, Лора быстро спросила:
– Ты оставишь его здесь или отведешь в загон?
– Отведу в загон, – ответил Беннон.
– Давай я это сделаю?
– Не «давай», а «можно», – поправила девочку Сондра.
– Можно мне, папа? – крикнула Лора, когда отец уже зашел за перегородку, где хранилась сбруя.
– Только не забудь принести сюда уздечку и повесить на место.
– Я так и сделаю, папа, – пообещала обрадованная девочка.
Беннон повесил на раму седло, прислушиваясь к удаляющемуся размеренному стуку копыт гнедого и голосу Лоры, что-то говорившей своему любимцу. Шорох заставил Беннона обернуться. Погруженный в свои мысли, он совсем забыл о Сондре. Он увидел в дверях ее темную фигуру. Сондра была во всем черном – брюки, куртка, сапожки на низком каблуке. Единственным светлым пятном было ее лицо. Он посмотрел на знакомое лицо с тонкими чертами, однако, ничего не сказав, вернулся к работе.
– Каким ветром тебя к нам занесло? – наконец спросил он.
– Была по соседству, решила вас навестить. Я узнала от Агнес, что ты не был сегодня в конторе.
– У меня были дела на ранчо.
– Я так и подумала. – Она переступила порог сарая, когда увидела, что Беннон снова исчез за перегородкой.
– Кого-то заинтересовала земля старого Джонсона? – спросил он, прекрасно понимая, что могло привести Сондру в их края.
– Не слышала об этом, – ответила Сондра и, помолчав, добавила: – Меня попросила приехать Кит Мастерс.
– Кит? – Беннон остановился. Резкая морщина перерезала его лоб, во взгляде было удивление.
Сондра заметила это и опустила глаза, опасаясь выдать свои мысли.
– Да, она решила продать ранчо и попросила меня составить документы.
– Не может быть! – Голос Беннона был резким и хриплым, однако в нем чувствовалась растерянность.
– Для меня это тоже было полной неожиданностью. Хотела даже отказаться браться за это дело. Я знала, что тебя это расстроит. Но если я откажусь, она обратится к другому агенту.
– Я не верю тебе, – почти сердито сказал Беннон. – Она сказала бы мне. Кит не может продать ранчо.
– Не веришь – спроси у нее.
– Конечно, спрошу, – ответил он почти грубо и, покинув Сондру, вышел. Не останавливаясь, он быстро зашагал к машине.
– Куда это он? – спросила возвратившаяся Лора, вопросительно глядя на Сондру.
– К Кит Мастерс, я полагаю.
Легкая усмешка искривила ее губы. В глазах появилось удовлетворенное выражение, когда она увидела, что Беннон сел в машину.
– Что с ним? Похоже, он очень расстроился, – недоумевала Лора.
Сондра не стала разубеждать девочку. Джип с ревом выехал со двора.
– Он только что узнал, что Кит собирается продать ранчо своего отца.
– Это она танцевала с папой на вечере, да? Баффи показывала мне снимок в газете. Папа сказал мне, что она его друг.
– Была.
Теперь Сондра не сомневалась, что их дружбе придет конец. Эта мысль доставила ей удовольствие.
– В газете было напечатало, что он актриса.
– Да.
– Дед говорит, что люди из Голливуда слишком много о себе воображают.
– Немудрено. Ведь все ими так восхищаются. Вот и вскружили им головы, заставили думать, что они лучше других.
– Да, наверное, – согласилась Лора.
– Ты не проводишь меня к машине? Мне надо вернуться в город.
– Конечно, провожу, – с радостью сказала Лора и сжала своей крепкой ручонкой кисть Сондры.
Новая никелированная автоматическая кофеварка заняла свое место на кухонной стене, слева от мойки. Кит села с другой стороны стола и, свесив ноги и болтая ими, подцепила с блюда с сырыми овощами морковку и принялась рассеянно грызть ее.
– Попробуй мой новый рецепт майонеза для овощей. Пальчики оближешь, – посоветовала Пола, макая в майонез капусту брокколи.
– Спасибо, не хочу, – ответила Кит, вертя в руках морковку.
– Кит Мастерс отказывается попробовать что-то вкусное? Невероятно! Не иначе как мы не в настроении?
– Перестань, – остановила ее Кит, начиная сердиться. Она соскочила со стола, а недоеденная морковка полетела в мусорный бак.
– Это все погода виновата, дорогая, – успокоила ее Пола. – На любого нагонит тоску.
Она сочувственно смотрела, как Кит нервно ходит по кухне, засунув руки в карманы коричневых джинсов.
– При чем здесь погода? – Кит посмотрела в окно на сгущающиеся сумерки. – Просто я вне себя от злости, что вынуждена продать ранчо.
Это настолько мучило ее, что она мысленно упрекнула больную мать. Но при чем здесь мать, тут же пристыдила она себя, разве она виновата, что стала жертвой тяжкой болезни? Кит стало еще хуже от собственной несправедливости. Если бы они с матерью были ближе, снова сожалела она. И, отгоняя тяжелые мысли, печально вздохнула.
– Лично я разожгла бы камин, слушала треск поленьев и, попивая горячий пунш, говорила бы о чем-нибудь приятном... – мечтательно сказала Пола.
– И обо всем бы забыла, – не отрываясь от окна, произнесла Кит.
– Да, что-то в этом роде. Кто-то к нам приехал? Я слышала шум машины.
– Не знаю. Отсюда ничего не видно. – Но тут Кит услышала шум захлопнувшейся дверцы машины. Она нахмурилась. – Кто бы это мог быть? Пойду узнаю.
– Наверное, Чип. Они с Джоном, должно быть, снова поругались, и он решил поплакать у меня на груди. Когда, черт возьми, он перестанет капризничать, как престарелая примадонна, – пробормотала Пола и крикнула вслед Кит: – Скажи ему, что я сейчас приду.
Кит едва успела войти в гостиную, как входная дверь в прихожей стремительно распахнулась.
– Беннон? – Кит застыла в удивлении.
Беннон, не поворачиваясь, захлопнул за собою дверь с такой силой, что стекла жалобно зазвенели. Кит сразу же поразили два обстоятельства: первое – он не снял шляпу, второе – лицо его было каменным, словно вырезанным из темного гранита.
– Что случилось? Почему ты здесь? – удивленно нахмурилась Кит.
– Хочу знать, правда ли это, – произнес Беннон слишком тихо и слишком спокойно.
– Что именно?
– Что ты продаешь ранчо.
– Ты говорил с Сондрой, – догадалась Кит и пожалела, что вовремя не предупредила его. Она сама должна была сказать обо всем Беннону.
– Значит, это правда. – Лицо его стало еще жестче.
– Да. Я хотела сказать тебе...
– Когда? До того, как бульдозеры приступят к своему делу, или после? – спросил он с гневом.
– Конечно, до того, – ответила Кит, еле сдерживаясь, и впилась ногтями в ладонь. Ее испугал его тихий гнев, который не стал от этого менее бичующим. Ей было бы легче, если бы он обругал ее или накричал. Тогда она смогла бы ему ответить. Но Беннон никогда не принимал чужих правил игры.
– Почему, Кит? – властно спросил он. – Ты же сказала, что не будешь продавать ранчо.
– Да, я не хочу, но приходится. Мне нужны деньги.
– Значит, разговор, который был между нами совсем недавно, дня три назад, не был случайным... Неужели, узнав, что за ранчо можно получить десять миллионов, ты тут же изменила свое решение? – Его глаза потемнели от гнева. Нет, еще хуже. В его глазах был не только гнев, но и презрение. Он презирал ее.
– Эти деньги нужны не мне, а моей матери.
Оставив Беннона в прихожей, Кит прошла в гостиную, не в силах более выдержать его взгляда. Она была слишком расстроена, слишком зла.
– Ты не представляешь, во что обходится содержание матери в больнице, ее лечение, – сказала она сдавленным голосом, стоя к нему спиной. – У мамы нет страхового полиса и никогда не было. Тех тридцати тысяч долларов, что завещала ей тетка, не хватает на покрытие даже части расходов.
– Существуют различные программы помощи... – начал было Беннон.
– Она не имеет права на эту помощь, потому что ее годовой доход недостаточно низок. Я уже обращалась, заполнила уйму анкет и прошений. Я почти наизусть выучила их, но что из этого? Я даже обратилась к адвокату в Лос-Анджелесе, чтобы как-то обойти жесткие условия страхования, возможно, даже отказаться от наследства, чтобы мать могла пользоваться социальной помощью. Ничего не получилось.
– Есть другие выходы. Возможно, если бы ты работала...
– А что я, по-твоему, делала? – Кит в сердцах схватила диванную подушку и швырнула ее на пол, едва удержавшись от того, чтобы не бросить ею в Беннона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42