Поехали со мной. Ты так радовалась Парижу, а он принес тебе лишь одни несчастья.
– Я должна остаться здесь, – твердо произнесла она. – Пока они держат отца под арестом, я не отступлюсь. – Каролина с неожиданной горячностью обняла брата. – Береги себя, Филипп!
Огонь в кухонном очаге догорел до маленькой тлеющей кучки пепла. Трое мужчин ушли. Каролина все еще держала в руках зеленую папку. Она вспомнила слова Тибо: «Пока лишь один человек знает ее содержание». Тибо больше нет в живых, он не сможет давать показания против отца. Если досье в руках Жиля де Ламара, опасности больше не существует.
Она вглядывалась в почерк с завитушками на крышке папки: граф Фредерик Огюст де ля Ромм-Аллери. Неожиданно она оторопела. Где-то этот почерк она видела совсем недавно. Она поднесла папку поближе к свету. Да, да! И эта неповторимая манера писать «р»! Страшное подозрение закралось в ее душу. Она побежала в библиотеку.
Тяжелый том в красном сафьяновом переплете с серебряными накладками всегда стоял на одном и том же месте, на самой нижней полке, слева у окна. Совсем недавно они с отцом доставали его к приему гостей, и она рассеянно перелистывала глянцевые страницы. Она двумя руками вытащила его и положила на пол, туда, где поставила свечу. Все великие имена Франции мирно уживались в книге гостей графа де ля Ромм-Аллери – соперники, враги, никто не был обойден. Но она искала лишь одного, которого все они втайне боялись: Жозефа Фуше, герцога Отрантского. Он не раз был в гостях у отца. Предчувствие не обмануло ее. Каролина сравнила запись в книге гостей и почерк на крышке папки. Никакого сомнения. Фуше! Отец доверился ему, а тот выдал заговор, имеющий целью возвращение Наполеона в Париж. Он распорядился арестовать отца, и сам завел эту зловещую папку. А Тибо был всего лишь одним из его подручных.
Погруженная в свои мысли, Каролина сидела на корточках на полу. Знание правды наполнило ее мрачным спокойствием. Она вложила папку в книгу гостей, защелкнула замочек и поставила фолиант на Прежнее место. Все пережитые страхи этой ночи, неожиданные приступы слабости, когда она охотнее всего уехала бы с братом в Англию, отступили. Она была охвачена лишь одним чувством: холодной, непримиримой ненавистью. Наконец-то она знала истинного врага.
11
Когда Каролина проснулась на следующее утро, солнце уже стояло высоко в зените. На белом ковре из лебяжьего пуха, окружавшем ее кровать с балдахином, валялось черное платье, сброшенное ночью. Каролина по привычке потянулась за колокольчиком.
Через несколько мгновений в двери появился Симон.
– Доброе утро, графиня. Я уж думал, вы весь день проспите…
– И половины достаточно, – ответила она с улыбкой. – Как я рада, что ты вернулся. Филипп в безопасности?
– Сейчас он уже должен быть на пути в Англию. – Симон произнес это невозмутимо и так естественно, словно речь шла о приятном путешествии.
Каролине вспомнились слова Талейрана о Беломере. «Нельзя судить о человеке лишь по той маске, которую он носит». Вслух она сказала:
– Мог ли кто ожидать такое от герцога? Это так на него непохоже…
Симон улыбнулся доброй улыбкой, вокруг его глаз обозначились лучики морщинок.
– Не знаю, чего бы он только ни сделал, чтобы понравиться вам. К тому же он ревнует…
Ответ Симона озадачил ее. Она шутливо спросила:
– К кому? К Жилю де Ламару? – И тут же посерьезнела. – Сегодня ночью я еще раз заглянула наверх, в комнату с эркером, где я тогда обнаружила таинственную одежду: накидки, мундиры, монашеские рясы. Там больше ничего нет.
– Пока дом пустовал, это было надежное укрытие, – уклончиво ответил Симон.
– Ты все еще не можешь говорить открыто? – спросила она.
Симон покачал головой.
– Пока нет.
Она больше не расспрашивала.
– У нас есть горячая вода? Я бы хотела принять ванну!
– И туда же завтрак? – Он знал ее привычки.
– Да, гигантский завтрак, завтрак и обед одновременно.
Верное чувство подсказывало ей, что сегодня удача будет на ее стороне. После ванны она оделась, нанесла по капельке вербеновых духов за мочками ушей и на запястья, натянула лайковые перчатки цвета слоновой кости и взяла в руки затканный жемчугом мешочек. И неторопливо стала спускаться по лестнице.
Ощущение радости жизни опьяняло ее после этой кошмарной ночи. Чувство было таким сильным и всепоглощающим, что, казалось, она смогла бы сейчас полететь, если бы только захотела.
Она нисколько не удивилась, услышав восторженные аплодисменты.
– Браво! – Герцог Беломер стоял внизу и протягивал к ней обе руки. – Такой и должен вас увидеть Париж! – Он поцеловал ей руку и восхищенно воскликнул: – Проклятье! Вы, графиня, явление природы! Я прихожу, чтобы подбодрить, утешить вас, и что я вижу…
– Я ваша должница, герцог. Я никогда не забуду того, что вы сделали для моего брата.
– Сегодня вечером вы можете отдать мне часть вашего долга. Ведь вы пойдете со мной на праздник цветов, который императрица Жозефина дает в Мальмезоне? Вы не имеете права отказывать мне.
Каролина была тронута его вниманием и в то же время эти настойчивые ухаживания ее тяготили. Он взял ее руку.
– Графиня, Париж должен видеть вас улыбающейся! Ничто не будет говорить красноречивее в пользу невиновности вашего отца! Я уже сейчас предвкушаю ошарашенные лица гостей, когда мы с вами появимся сегодня вечером.
Она задумалась. Он прав. Никто не должен видеть ее, графиню де ля Ромм-Аллери, растерянной.
– Я пойду, – кивнула она.
– Я заеду за вами в девять вечера. Чем позже приезжаешь на праздник, тем больше внимания привлекаешь к себе. – Герцог откланялся и ушел.
Каролина, выйдя вслед за ним, видела, как он ловко вскочил на коня, весело пришпорил его и ускакал. Его уверенная и почти нежная манера понравилась ей. Однако мысли ее были прерваны каким-то стариком, подкатившим свою пестро расписанную тележку почти к самому Входу в особняк. Он продавал засахаренные фрукты. В жесте, которым он предложил ей свой товар, не было ничего просительного, напротив, у него был вид, будто он дарил ей что-то очень ценное. Она сбежала вниз по ступенькам и поискала монетку в своем мешочке, однако старик затряс головой. Он взял завернутый в розовую бумажку фрукт и с поклоном протянул Каролине. Она вернулась в дом и развернула пакетик, из него выпала маленькая записочка. Каролина прочла: «Сегодня вечером, шесть часов. На рыночной площади Винсенна. Вы увидите Вашего отца». Записка была без подписи. Но внизу стоял крест.
Симон запряг простую коляску без фамильного герба. Звонкое, пронзительное взвизгивание кнута, грохот колес – эти звуки настраивали на что-то необычное и таинственное. Лошади неслись все быстрее и быстрее. Каролина упивалась этой бешеной скачкой. Ее лихорадило, она вся дрожала от еле сдерживаемого нетерпения.
Коляска накренилась набок и на полном ходу со скрипом завернула за угол. Лошади тут же перешли на шаг, потом остановились. Дверца распахнулась. Каролина выпрыгнула наружу и огляделась.
Они находились во внутреннем дворе старого полуразрушенного дома. Глубокие трещины прорезали каменные стены, деревянные ставни криво висели на петлях, перила лестницы были сломаны. Меж красных каменных плит и вокруг засыпанного колодца в центре двора неистовствовал бурьян. Нигде не было видно ни души.
Каролина почувствовала разочарование. Она твердо рассчитывала, что Жиль де Ламар сам будет ждать ее и она наконец увидит таинственного незнакомца. Она повернулась к Симону:
– Я его не увижу?
Симон поглядел на нее с улыбкой, но потом его лицо снова посерьезнело.
– Пойдемте!
Каролина набросила на плечи накидку и пошла за ним. Симон подошел к проржавевшей решетчатой двери, но замок и петли были, очевидно, новыми, потому что она открылась беззвучно. По провалившимся ступенькам они спустились вниз. Симон снова открыл какую-то дверь – они оказались в узком вытянутом винном погребе Полки у стен были пусты, если не считать пары разбитых пыльных бутылок. У двух перегородок стояло по большой бочке. Симон подошел к правой. Удивленная Каролина увидела, как под руками Симона открылась передняя стенка.
– Держитесь рядом со мной, – предупредил Симон.
Стена с легким шорохом опустилась за ним. В нос ударил сырой затхлый воздух. Кругом была непроницаемая тьма, а пол под ногами скользким. Каролина инстинктивно поискала опору и наткнулась на холодную каменную кладку.
– Дайте мне руку! – Девушка почувствовала крепкую мужскую ладонь и пошла за Симоном.
Глаза постепенно привыкли к темноте. Вдалеке замаячил слабый луч света, просачивающийся в узкий подземный ход сверху Симон шел быстро. Видно было, что он здесь хорошо ориентируется. Иногда они слышали над собой цокот копыт, шаги, голоса. Симон объяснил, что они находятся под главной улицей. Потом все звуки пропали. Ход делал поворот и разветвлялся. Симон остановился. Здесь было чуточку светлей Она почувствовала на себе его испытующий взгляд, когда он произнес:
– Теперь дело за вами. Дальше идти придется одной. Этот ход ведет в замок Винсенн, прямо в склеп часовни. С вами ничего не может случиться. Все предусмотрено. Я останусь здесь.
– Посмотрите сюда! – Симон показал на правую стену. На темной, блестящей от сырости стене Каролина различила крупный белый крест. – Вам нужно только следовать за этим знаком, и вы придете к склепу. Там вы увидите белый крест еще раз, он обозначит место, где в стену встроена потайная дверь. В середине есть железная ручка, ее надо повернуть влево. Вы поняли?
Каролина кивнула.
– Я найду там отца?
Из склепа в часовню ведет лестница. Сейчас там проходит панихида по умершему префекту тюрьмы. Заключенные гоже участвуют в ней. Это наш единственный шанс освободить графа. Вам надо торопиться!
Механически переставляя ноги и держась за сырую стенку, Каролина пробиралась вперед. Через каждые десять шагов на стене был нарисован большой белый крест. Она была спокойна, чувствуя себя под защитой таинственного незнакомца и целиком доверяя ему. Пол был теперь сухим и ровным, немного уходящим вниз. Ей попалось несколько неглубоких ступенек, потом ее ноги утонули в мягком песке. Темнота стала рассеиваться, ход становился шире, и она побежала на слабый отблеск света. Неожиданно ноги ее в чем-то увязли. Она остановилась. Тина доходила ей до щиколоток. Прижавшись к стене, она стала пробираться по сухой кромке дальше. Тихий плеск достиг ее слуха, потом усилился. Затхлое зловоние ударило в нос. Она стояла перед широким подземным каналом, куда сливались нечистоты.
Дальше пути не было. Прижавшись спиной к стене, она пробралась назад, пока пол снова не стал ровным и сухим. Должно быть, она просмотрела крест. Но когда? Она совершенно перестала ориентироваться и потеряла чувство времени. Как долго она уже блуждает в этом подземном аду? Десять минут? Полчаса? Панический страх опоздать охватил ее.
Она побежала. Отрезок, показавшийся ей до этого таким коротким, тянулся бесконечно. Наконец она добежала до креста и поняла свою ошибку. В этом месте ход резко забирал вправо, а она проскочила прямо. Чуточку постояв, чтобы отдышаться, она, пригнувшись, поспешила вперед. Вдруг она услышала над собой какое-то бормотание и поняла, что находится уже под часовней. Через щель в камне пробивался слабый свет. Каролина увидела белый крест, обозначавший потайную дверь. Стала искать скрытый механизм, но руки все время наталкивались на гладкую поверхность. Она в отчаянии обшарила все вокруг и наконец почувствовала под ладонью что-то острое: металлическое кольцо! Она осторожно повернула его влево. Дверь легко и бесшумно подалась. Голоса из часовни стали слышнее.
Каролина протиснулась в узкую щель и в смертельном испуге отшатнулась назад. Перед ней стоял часовой. Он схватил ее за руку и прошептал:
– В последнем ряду, у бокового алтаря…
Каролине понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Часовой исчез. Все еще как оглушенная, она с дрожащими коленками преодолела несколько ступенек, ведущих из склепа к часовне, и, выйдя из бокового алтаря, увидела отца. Его высокая фигура показалась ей еще более худой и согбенной.
Каролина быстро огляделась. В тени хоров стояли двое часовых, она видела лишь темные силуэты, лиц различить было нельзя. От алтаря, перед которым стоял катафалк, доносился чистый звон колокольчиков причетников. Запах ладана распространился по всему нефу. Все опустились на колени и перекрестились.
Каролина встала на колени рядом с отцом. Она почувствовала, как он вздрогнул, когда она взяла его за руку. Он повернул к ней свое бескровное лицо. Потом опять устремил взор на пол перед собой. Он не узнал ее? Испугался западни?
– Отец! – шепнула она. – Иди за мной!
Он не двинулся с места. Каролине стало жарко от волнения. Счет шел на секунды. Секунды, в которые решалась его и ее судьба. Она попыталась потащить его за собой. Мужчины, стоявшие на коленях перед ним, насторожились и в беспокойстве повернули головы. Она услышала за спиной звон шпор и поняла, что все потеряно. Но оба часовых встали перед ней и отцом, отгораживая от остальных.
– Тише! – прошипел один из них.
Каролина использовала этот момент и увлекла за собой все еще упиравшегося отца.
Быстрыми шагами они молча шли по подземному ходу. Иногда Каролина предупреждала отца – где пригнуться, где обойти выступающий камень, а где осторожнее ставить ногу. У развилки их ждал Симон. Так же молча они добрались до винного погреба. Симон опустил потайную дверь. Рядом с бочкой на табурете лежал узел с одеждой. Каролина развязала его.
– Это для тебя, – сказала она отцу. – Ты должен переодеться.
Граф, не проронивший до этого ни слова, резко спросил:
– Что все это значит? Кто за всем этим стоит?
– Один поборник справедливости.
– Справедливость, которая должна прятаться в клоаках и маскарадах? – В его голосе звучала горечь. – Я хочу соблюдения своих прав. А побег означает признание вины.
– Отец! Пожалуйста! Подчинись ради меня. Тебе грозит большая опасность. Фуше хочет заставить тебя замолчать – и навсегда.
– Фуше? При чем здесь Фуше?
– Ты заключил договор с дьяволом, а дьявол не сдержал данного слова. Фуше выдал заговор о возвращении Наполеона! Он распорядился арестовать тебя и сам составил досье с доказательствами твоей мнимой вины. Сначала мы думали, что за этим стоит комиссар Тибо, но он был всего лишь орудием в руках Фуше. Ты знаешь, что Тибо убит? Филиппу пришлось бежать в Англию.
– Филипп? Это он убил Тибо?
– Нет. Но он был там, когда это произошло. Он хотел помочь.
– Я сам в состоянии помочь себе! Я не боюсь Фуше. Он знает, что когда дело дойдет до суда…
– Дело вовсе не дойдет до суда, отец. – Каролина почти всхлипнула. Ее силы иссякали.
– Господин граф, вы должны, доверять нам, – спокойно вмешался Симон. – Вам надо уехать из Парижа, хотя бы на время.
Граф, опустив голову, вперил взгляд в пустоту. Потом вздохнул и взялся за узел с одеждой. Снял суконный сюртук, жилетку, батистовую рубашку и надел грубую крестьянскую одежду. Влез в неуклюжие сапоги и натянул на голову круглую черную шляпу.
– Ну и куда теперь? – бесцветным голосом спросил он, не глядя на Каролину и Симона. – В какую новую тюрьму?
Каролину растрогали его слова. Она порывисто обняла отца.
– Все будет хорошо, поверь мне! – Слезы душили ее.
Ей стало ясно, что его спасение – всего лишь отсрочка, новое заключение для него. В безопасности отец будет только тогда, когда Наполеон вернется во Францию. А до того все Ромм-Аллери – Филипп, отец, она сама, останутся изгоями, мечеными, всегда под угрозой мести Фуше.
Симон поднялся по крутой покосившейся лестнице во двор. Возле коляски, на которой приехали Каролина и Симон, теперь стояла деревенская повозка с натянутым, не один раз латаным навесом. В повозку были впряжены два пегих тяжеловоза. Высокая стройная фигура в белом одеянии цистерцианки пошла им навстречу.
– Матушка-настоятельница? – Каролина с удивлением узнала настоятельницу монастыря, под чьей опекой она поправлялась и жила после бегства из Розамбу.
– Вы удивлены? – спросила монахиня со странной улыбкой. Она протянула графу руку. – Пойдемте, граф.
– Я благодарю вас, – тихо проговорил он, – хотя все это происходит против моей воли…
По лицу монахини пробежала тень.
– На совести у Фуше и так довольно людей. – Она повернулась к Каролине. – Не беспокойтесь. Никому не придет в голову искать вашего отца у нас.
Граф в последний раз обнял Каролину. И этим молчаливым объятием дал понять, что благодарен за то, что ее любовь оказалась сильнее его гордости. Он залез на козлы и взял в руки поводья. Настоятельница села рядом. Повозка медленно покатила со двора.
Каролина задумчиво смотрела им вслед.
– Мы можем ехать, графиня.
Каролина занесла ногу, чтобы сесть в коляску, но вдруг остановилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Я должна остаться здесь, – твердо произнесла она. – Пока они держат отца под арестом, я не отступлюсь. – Каролина с неожиданной горячностью обняла брата. – Береги себя, Филипп!
Огонь в кухонном очаге догорел до маленькой тлеющей кучки пепла. Трое мужчин ушли. Каролина все еще держала в руках зеленую папку. Она вспомнила слова Тибо: «Пока лишь один человек знает ее содержание». Тибо больше нет в живых, он не сможет давать показания против отца. Если досье в руках Жиля де Ламара, опасности больше не существует.
Она вглядывалась в почерк с завитушками на крышке папки: граф Фредерик Огюст де ля Ромм-Аллери. Неожиданно она оторопела. Где-то этот почерк она видела совсем недавно. Она поднесла папку поближе к свету. Да, да! И эта неповторимая манера писать «р»! Страшное подозрение закралось в ее душу. Она побежала в библиотеку.
Тяжелый том в красном сафьяновом переплете с серебряными накладками всегда стоял на одном и том же месте, на самой нижней полке, слева у окна. Совсем недавно они с отцом доставали его к приему гостей, и она рассеянно перелистывала глянцевые страницы. Она двумя руками вытащила его и положила на пол, туда, где поставила свечу. Все великие имена Франции мирно уживались в книге гостей графа де ля Ромм-Аллери – соперники, враги, никто не был обойден. Но она искала лишь одного, которого все они втайне боялись: Жозефа Фуше, герцога Отрантского. Он не раз был в гостях у отца. Предчувствие не обмануло ее. Каролина сравнила запись в книге гостей и почерк на крышке папки. Никакого сомнения. Фуше! Отец доверился ему, а тот выдал заговор, имеющий целью возвращение Наполеона в Париж. Он распорядился арестовать отца, и сам завел эту зловещую папку. А Тибо был всего лишь одним из его подручных.
Погруженная в свои мысли, Каролина сидела на корточках на полу. Знание правды наполнило ее мрачным спокойствием. Она вложила папку в книгу гостей, защелкнула замочек и поставила фолиант на Прежнее место. Все пережитые страхи этой ночи, неожиданные приступы слабости, когда она охотнее всего уехала бы с братом в Англию, отступили. Она была охвачена лишь одним чувством: холодной, непримиримой ненавистью. Наконец-то она знала истинного врага.
11
Когда Каролина проснулась на следующее утро, солнце уже стояло высоко в зените. На белом ковре из лебяжьего пуха, окружавшем ее кровать с балдахином, валялось черное платье, сброшенное ночью. Каролина по привычке потянулась за колокольчиком.
Через несколько мгновений в двери появился Симон.
– Доброе утро, графиня. Я уж думал, вы весь день проспите…
– И половины достаточно, – ответила она с улыбкой. – Как я рада, что ты вернулся. Филипп в безопасности?
– Сейчас он уже должен быть на пути в Англию. – Симон произнес это невозмутимо и так естественно, словно речь шла о приятном путешествии.
Каролине вспомнились слова Талейрана о Беломере. «Нельзя судить о человеке лишь по той маске, которую он носит». Вслух она сказала:
– Мог ли кто ожидать такое от герцога? Это так на него непохоже…
Симон улыбнулся доброй улыбкой, вокруг его глаз обозначились лучики морщинок.
– Не знаю, чего бы он только ни сделал, чтобы понравиться вам. К тому же он ревнует…
Ответ Симона озадачил ее. Она шутливо спросила:
– К кому? К Жилю де Ламару? – И тут же посерьезнела. – Сегодня ночью я еще раз заглянула наверх, в комнату с эркером, где я тогда обнаружила таинственную одежду: накидки, мундиры, монашеские рясы. Там больше ничего нет.
– Пока дом пустовал, это было надежное укрытие, – уклончиво ответил Симон.
– Ты все еще не можешь говорить открыто? – спросила она.
Симон покачал головой.
– Пока нет.
Она больше не расспрашивала.
– У нас есть горячая вода? Я бы хотела принять ванну!
– И туда же завтрак? – Он знал ее привычки.
– Да, гигантский завтрак, завтрак и обед одновременно.
Верное чувство подсказывало ей, что сегодня удача будет на ее стороне. После ванны она оделась, нанесла по капельке вербеновых духов за мочками ушей и на запястья, натянула лайковые перчатки цвета слоновой кости и взяла в руки затканный жемчугом мешочек. И неторопливо стала спускаться по лестнице.
Ощущение радости жизни опьяняло ее после этой кошмарной ночи. Чувство было таким сильным и всепоглощающим, что, казалось, она смогла бы сейчас полететь, если бы только захотела.
Она нисколько не удивилась, услышав восторженные аплодисменты.
– Браво! – Герцог Беломер стоял внизу и протягивал к ней обе руки. – Такой и должен вас увидеть Париж! – Он поцеловал ей руку и восхищенно воскликнул: – Проклятье! Вы, графиня, явление природы! Я прихожу, чтобы подбодрить, утешить вас, и что я вижу…
– Я ваша должница, герцог. Я никогда не забуду того, что вы сделали для моего брата.
– Сегодня вечером вы можете отдать мне часть вашего долга. Ведь вы пойдете со мной на праздник цветов, который императрица Жозефина дает в Мальмезоне? Вы не имеете права отказывать мне.
Каролина была тронута его вниманием и в то же время эти настойчивые ухаживания ее тяготили. Он взял ее руку.
– Графиня, Париж должен видеть вас улыбающейся! Ничто не будет говорить красноречивее в пользу невиновности вашего отца! Я уже сейчас предвкушаю ошарашенные лица гостей, когда мы с вами появимся сегодня вечером.
Она задумалась. Он прав. Никто не должен видеть ее, графиню де ля Ромм-Аллери, растерянной.
– Я пойду, – кивнула она.
– Я заеду за вами в девять вечера. Чем позже приезжаешь на праздник, тем больше внимания привлекаешь к себе. – Герцог откланялся и ушел.
Каролина, выйдя вслед за ним, видела, как он ловко вскочил на коня, весело пришпорил его и ускакал. Его уверенная и почти нежная манера понравилась ей. Однако мысли ее были прерваны каким-то стариком, подкатившим свою пестро расписанную тележку почти к самому Входу в особняк. Он продавал засахаренные фрукты. В жесте, которым он предложил ей свой товар, не было ничего просительного, напротив, у него был вид, будто он дарил ей что-то очень ценное. Она сбежала вниз по ступенькам и поискала монетку в своем мешочке, однако старик затряс головой. Он взял завернутый в розовую бумажку фрукт и с поклоном протянул Каролине. Она вернулась в дом и развернула пакетик, из него выпала маленькая записочка. Каролина прочла: «Сегодня вечером, шесть часов. На рыночной площади Винсенна. Вы увидите Вашего отца». Записка была без подписи. Но внизу стоял крест.
Симон запряг простую коляску без фамильного герба. Звонкое, пронзительное взвизгивание кнута, грохот колес – эти звуки настраивали на что-то необычное и таинственное. Лошади неслись все быстрее и быстрее. Каролина упивалась этой бешеной скачкой. Ее лихорадило, она вся дрожала от еле сдерживаемого нетерпения.
Коляска накренилась набок и на полном ходу со скрипом завернула за угол. Лошади тут же перешли на шаг, потом остановились. Дверца распахнулась. Каролина выпрыгнула наружу и огляделась.
Они находились во внутреннем дворе старого полуразрушенного дома. Глубокие трещины прорезали каменные стены, деревянные ставни криво висели на петлях, перила лестницы были сломаны. Меж красных каменных плит и вокруг засыпанного колодца в центре двора неистовствовал бурьян. Нигде не было видно ни души.
Каролина почувствовала разочарование. Она твердо рассчитывала, что Жиль де Ламар сам будет ждать ее и она наконец увидит таинственного незнакомца. Она повернулась к Симону:
– Я его не увижу?
Симон поглядел на нее с улыбкой, но потом его лицо снова посерьезнело.
– Пойдемте!
Каролина набросила на плечи накидку и пошла за ним. Симон подошел к проржавевшей решетчатой двери, но замок и петли были, очевидно, новыми, потому что она открылась беззвучно. По провалившимся ступенькам они спустились вниз. Симон снова открыл какую-то дверь – они оказались в узком вытянутом винном погребе Полки у стен были пусты, если не считать пары разбитых пыльных бутылок. У двух перегородок стояло по большой бочке. Симон подошел к правой. Удивленная Каролина увидела, как под руками Симона открылась передняя стенка.
– Держитесь рядом со мной, – предупредил Симон.
Стена с легким шорохом опустилась за ним. В нос ударил сырой затхлый воздух. Кругом была непроницаемая тьма, а пол под ногами скользким. Каролина инстинктивно поискала опору и наткнулась на холодную каменную кладку.
– Дайте мне руку! – Девушка почувствовала крепкую мужскую ладонь и пошла за Симоном.
Глаза постепенно привыкли к темноте. Вдалеке замаячил слабый луч света, просачивающийся в узкий подземный ход сверху Симон шел быстро. Видно было, что он здесь хорошо ориентируется. Иногда они слышали над собой цокот копыт, шаги, голоса. Симон объяснил, что они находятся под главной улицей. Потом все звуки пропали. Ход делал поворот и разветвлялся. Симон остановился. Здесь было чуточку светлей Она почувствовала на себе его испытующий взгляд, когда он произнес:
– Теперь дело за вами. Дальше идти придется одной. Этот ход ведет в замок Винсенн, прямо в склеп часовни. С вами ничего не может случиться. Все предусмотрено. Я останусь здесь.
– Посмотрите сюда! – Симон показал на правую стену. На темной, блестящей от сырости стене Каролина различила крупный белый крест. – Вам нужно только следовать за этим знаком, и вы придете к склепу. Там вы увидите белый крест еще раз, он обозначит место, где в стену встроена потайная дверь. В середине есть железная ручка, ее надо повернуть влево. Вы поняли?
Каролина кивнула.
– Я найду там отца?
Из склепа в часовню ведет лестница. Сейчас там проходит панихида по умершему префекту тюрьмы. Заключенные гоже участвуют в ней. Это наш единственный шанс освободить графа. Вам надо торопиться!
Механически переставляя ноги и держась за сырую стенку, Каролина пробиралась вперед. Через каждые десять шагов на стене был нарисован большой белый крест. Она была спокойна, чувствуя себя под защитой таинственного незнакомца и целиком доверяя ему. Пол был теперь сухим и ровным, немного уходящим вниз. Ей попалось несколько неглубоких ступенек, потом ее ноги утонули в мягком песке. Темнота стала рассеиваться, ход становился шире, и она побежала на слабый отблеск света. Неожиданно ноги ее в чем-то увязли. Она остановилась. Тина доходила ей до щиколоток. Прижавшись к стене, она стала пробираться по сухой кромке дальше. Тихий плеск достиг ее слуха, потом усилился. Затхлое зловоние ударило в нос. Она стояла перед широким подземным каналом, куда сливались нечистоты.
Дальше пути не было. Прижавшись спиной к стене, она пробралась назад, пока пол снова не стал ровным и сухим. Должно быть, она просмотрела крест. Но когда? Она совершенно перестала ориентироваться и потеряла чувство времени. Как долго она уже блуждает в этом подземном аду? Десять минут? Полчаса? Панический страх опоздать охватил ее.
Она побежала. Отрезок, показавшийся ей до этого таким коротким, тянулся бесконечно. Наконец она добежала до креста и поняла свою ошибку. В этом месте ход резко забирал вправо, а она проскочила прямо. Чуточку постояв, чтобы отдышаться, она, пригнувшись, поспешила вперед. Вдруг она услышала над собой какое-то бормотание и поняла, что находится уже под часовней. Через щель в камне пробивался слабый свет. Каролина увидела белый крест, обозначавший потайную дверь. Стала искать скрытый механизм, но руки все время наталкивались на гладкую поверхность. Она в отчаянии обшарила все вокруг и наконец почувствовала под ладонью что-то острое: металлическое кольцо! Она осторожно повернула его влево. Дверь легко и бесшумно подалась. Голоса из часовни стали слышнее.
Каролина протиснулась в узкую щель и в смертельном испуге отшатнулась назад. Перед ней стоял часовой. Он схватил ее за руку и прошептал:
– В последнем ряду, у бокового алтаря…
Каролине понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Часовой исчез. Все еще как оглушенная, она с дрожащими коленками преодолела несколько ступенек, ведущих из склепа к часовне, и, выйдя из бокового алтаря, увидела отца. Его высокая фигура показалась ей еще более худой и согбенной.
Каролина быстро огляделась. В тени хоров стояли двое часовых, она видела лишь темные силуэты, лиц различить было нельзя. От алтаря, перед которым стоял катафалк, доносился чистый звон колокольчиков причетников. Запах ладана распространился по всему нефу. Все опустились на колени и перекрестились.
Каролина встала на колени рядом с отцом. Она почувствовала, как он вздрогнул, когда она взяла его за руку. Он повернул к ней свое бескровное лицо. Потом опять устремил взор на пол перед собой. Он не узнал ее? Испугался западни?
– Отец! – шепнула она. – Иди за мной!
Он не двинулся с места. Каролине стало жарко от волнения. Счет шел на секунды. Секунды, в которые решалась его и ее судьба. Она попыталась потащить его за собой. Мужчины, стоявшие на коленях перед ним, насторожились и в беспокойстве повернули головы. Она услышала за спиной звон шпор и поняла, что все потеряно. Но оба часовых встали перед ней и отцом, отгораживая от остальных.
– Тише! – прошипел один из них.
Каролина использовала этот момент и увлекла за собой все еще упиравшегося отца.
Быстрыми шагами они молча шли по подземному ходу. Иногда Каролина предупреждала отца – где пригнуться, где обойти выступающий камень, а где осторожнее ставить ногу. У развилки их ждал Симон. Так же молча они добрались до винного погреба. Симон опустил потайную дверь. Рядом с бочкой на табурете лежал узел с одеждой. Каролина развязала его.
– Это для тебя, – сказала она отцу. – Ты должен переодеться.
Граф, не проронивший до этого ни слова, резко спросил:
– Что все это значит? Кто за всем этим стоит?
– Один поборник справедливости.
– Справедливость, которая должна прятаться в клоаках и маскарадах? – В его голосе звучала горечь. – Я хочу соблюдения своих прав. А побег означает признание вины.
– Отец! Пожалуйста! Подчинись ради меня. Тебе грозит большая опасность. Фуше хочет заставить тебя замолчать – и навсегда.
– Фуше? При чем здесь Фуше?
– Ты заключил договор с дьяволом, а дьявол не сдержал данного слова. Фуше выдал заговор о возвращении Наполеона! Он распорядился арестовать тебя и сам составил досье с доказательствами твоей мнимой вины. Сначала мы думали, что за этим стоит комиссар Тибо, но он был всего лишь орудием в руках Фуше. Ты знаешь, что Тибо убит? Филиппу пришлось бежать в Англию.
– Филипп? Это он убил Тибо?
– Нет. Но он был там, когда это произошло. Он хотел помочь.
– Я сам в состоянии помочь себе! Я не боюсь Фуше. Он знает, что когда дело дойдет до суда…
– Дело вовсе не дойдет до суда, отец. – Каролина почти всхлипнула. Ее силы иссякали.
– Господин граф, вы должны, доверять нам, – спокойно вмешался Симон. – Вам надо уехать из Парижа, хотя бы на время.
Граф, опустив голову, вперил взгляд в пустоту. Потом вздохнул и взялся за узел с одеждой. Снял суконный сюртук, жилетку, батистовую рубашку и надел грубую крестьянскую одежду. Влез в неуклюжие сапоги и натянул на голову круглую черную шляпу.
– Ну и куда теперь? – бесцветным голосом спросил он, не глядя на Каролину и Симона. – В какую новую тюрьму?
Каролину растрогали его слова. Она порывисто обняла отца.
– Все будет хорошо, поверь мне! – Слезы душили ее.
Ей стало ясно, что его спасение – всего лишь отсрочка, новое заключение для него. В безопасности отец будет только тогда, когда Наполеон вернется во Францию. А до того все Ромм-Аллери – Филипп, отец, она сама, останутся изгоями, мечеными, всегда под угрозой мести Фуше.
Симон поднялся по крутой покосившейся лестнице во двор. Возле коляски, на которой приехали Каролина и Симон, теперь стояла деревенская повозка с натянутым, не один раз латаным навесом. В повозку были впряжены два пегих тяжеловоза. Высокая стройная фигура в белом одеянии цистерцианки пошла им навстречу.
– Матушка-настоятельница? – Каролина с удивлением узнала настоятельницу монастыря, под чьей опекой она поправлялась и жила после бегства из Розамбу.
– Вы удивлены? – спросила монахиня со странной улыбкой. Она протянула графу руку. – Пойдемте, граф.
– Я благодарю вас, – тихо проговорил он, – хотя все это происходит против моей воли…
По лицу монахини пробежала тень.
– На совести у Фуше и так довольно людей. – Она повернулась к Каролине. – Не беспокойтесь. Никому не придет в голову искать вашего отца у нас.
Граф в последний раз обнял Каролину. И этим молчаливым объятием дал понять, что благодарен за то, что ее любовь оказалась сильнее его гордости. Он залез на козлы и взял в руки поводья. Настоятельница села рядом. Повозка медленно покатила со двора.
Каролина задумчиво смотрела им вслед.
– Мы можем ехать, графиня.
Каролина занесла ногу, чтобы сесть в коляску, но вдруг остановилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29