- А теперь расскажи мне о девушке.
- Она остается для меня загадкой, - ответил Конрад. - Черт меня
побери, если я знаю, что с ней делать.
Форест, который не упускал ничего, был удивлен унылым тоном Конрада.
Он быстро взглянул в его лицо и поразился его выражению. Встревоженный, он
отвел взгляд. Почему вдруг изменился тон голоса Конрада, едва он заговорил
о девушке? Большой судейский опыт научил его подозревать в любом случае
связь между мужчиной и женщиной. Возможно и здесь что-то есть?
- Что ты имеешь в виду, Пол? - мягко спросил он. Конрад пожал плечами.
- Я абсолютно убежден, что она видела Маурера в Тупике. Почему она не
признает этого? В конце концов своим молчанием она превращает себя в
соучастницу преступления.
- Ты ей об этом напоминал?
Конрад поднял глаза и отвел взгляд от вопрошающего взгляда прокурора.
- Пока нет. Я думал, что это прозвучит так, будто я ей угрожаю. А она
не из тех, кому можно пригрозить.
- Но все-таки ей нужно об этом сказать. Если у нас появится другое
свидетельство того, что она видела Маурера и не признается в этом, ее
молчание будет наказуемым.
- Я знаю, но я еще немного подожду, если вы не возражаете, - сказал
Конрад. - Я все еще надеюсь, что смогу убедить ее заговорить. С момента
встречи с Головичем она стала более контактной.
- Правда? В чем это выражается?
- Ну, она стала более дружелюбно относиться к нам, утратила свою
заносчивость. Я думаю, что она постепенно приходит в себя.
Форест бесцельно передвинул стеклянное пресс-папье. Лицо его было
бесстрастно. Унылый вид Конрада начинал его всерьез беспокоить.
- Мы же не можем держать ее вечно, - сказал он. - Ты понимаешь это?
- Да. В этом-то и кроется все дело. Единственная возможность для нее
быть в действительности в безопасности, это признаться в том, что она
видела Маурера. Тогда мы сможем взять его. А пока Маурер на свободе, она
будет в безопасности только под нашей защитой.
- А она понимает это? Конрад пожал плечами.
- Думаю, да. Я ей довольно часто об этом говорил. - Он наклонился
вперед и погасил сигарету. Довольно долго он смотрел на ковер. Форест
украдкой наблюдал за ним. Наконец Конрад сказал:
- Но есть еще один вопрос, к которому я не знаю как подступиться.
Может быть вы мне что-нибудь посоветуете?
- Ну, выкладывай, что там еще?
- Мне кажется, эти двое понравились друг другу. Скажу больше, я
думаю, они влюблены.
- Какие двое? - резко спросил Форест.
Конрад беспомощно заерзал, выражение его лица стало еще мрачнее.
- Мисс Колеман и Вайнер.
- Влюблены друг в друга? - повторил пораженный Форест. - Да когда они
успели? Конрад поднял глаза.
- Как люди вообще влюбляются? - спросил он спокойно. - Это одна из
вещей, которая не может быть объяснима. Двое встречаются и затем что-то
происходит.
- Ты уверен в этом?
- Почти уверен. Мисс Колеман вчера просила у меня разрешения
поговорить с Вайнером. Пока мы не разрешали им встречаться, но мисс
Филдинг, которая присматривает за девушкой, сказала, что мисс Колеман
всегда наблюдает в окно за Вайнером, когда он выходит на прогулку во
дворике, а от его охраны я слышал, что он тоже с нее глаз не сводит, когда
она гуляет.
- Но это совсем не означает, что они влюблены друг в друга, - немного
нетерпеливо сказал Форест. Конрад опять пожал плечами.
- Достаточно услышать, как они говорят друг о друге, чтобы понять,
что они чувствуют. - Он вдруг вскочил и заходил по комнате. - Невероятно,
как такая хорошенькая девушка могла влюбиться в такого крысенка, как
Вайнер. В нем, ничего нет, и еще это жуткое родимое пятно. Оно изуродовало
всю его жизнь. Я совершенно не понимаю, как она может испытывать какое-то
чувство к такому человеку. Невероятно!
Форест поднял брови. "Неужели Конрад влюбился в эту девушку? -
спросил он себя. - Он ведет себя как отвергнутый поклонник. Нет, не может
быть". Форест был знаком с Дженни и был поражен ее красотой. Он подумал,
что Конраду чертовски повезло, что он женился на такой веселой и
обаятельной девушке.
- Может быть как раз из-за его прошлого и родимого пятна, - спокойно
сказал он вслух. - Девушки - странные существа.
- Я тоже так подумал.
- Но какая во всем этом проблема. Пол? Какое нам дело до того,
влюблены они или нет?
- Да, но позволять им встречаться или нет? Мисс Колеман спросила
меня, нельзя ли ей совершить прогулку вместе с Вайнером.
- Я бы не разрешал. А ты как считаешь? Конрад продолжал мерить
комнату шагами, - Все это не так просто, - сказал он медленно. - Мы не
должны терять из виду главную цель. Мы хотим убедить девушку дать против
Маурера показания. Если мы позволим ей разговаривать с Вайнером, есть
шанс, что он заговорит о себе. Вполне возможно, что он даже может
заговорить с ней о Маурере. Она обязательно захочет узнать, почему именно
ему поручили ее убить.
Чтобы оправдать себя в ее глазах, он может рискнуть доверить ей
какой-нибудь секрет организации. А это может привести к неожиданному
результату. До сих пор она не верит ни одному моему слову. Она воображает,
что я заинтересован лишь в том, чтобы заставить ее дать показания, и что я
намеренно расписываю разные ужасы, чтобы повлиять на нее. Если же что-то
дойдет до нее от Вайнера, может быть, тогда она поймет, в чем заключается
ее дело. Я не знаю. Это весьма спорно, но я склоняюсь к тому, чтобы
позволить им встречаться и разговаривать.
- Да, в этом что-то есть. Но, предположим, она станет еще упрямее? Он
может ее убедить и дальше хранить молчание. Ты подумал об этом?
- Тогда она не выполнит своей задачи. Но, по крайней мере, она
услышит от него самого то, что знает. Я ей уже рассказывал, что он
согласился выполнить приказ убить ее.
- Ну, хорошо. Нам все равно нужно что-нибудь предпринимать. Мы не
можем ее больше задерживать. Позволь им встречаться, но чтобы они были под
постоянным наблюдением. Ни в коем случае нельзя им позволить удаляться
вместе. Охрана должна быть на таком расстоянии, которое не позволяло бы
слышать, о чем они говорят, но видеть их они должны постоянно.
- Хорошо, - сказал Конрад. - Ну, я думаю, это все. Я лучше вернусь
назад.
- Есть еще один вопрос, который нам следует решить, - сказал Форест.
- Почему эта девушка, если она действительно видела Маурера, не признается
в этом. Вот это нужно выяснить, Пол.
- Причина очевидна: она боится Маурера. Форест покачал головой.
- Сомневаюсь. Девушка такого типа может знать о Маурере только то,
что прочла в газетах. Конечно, его репутация чертовски плоха, но люди,
которые узнают о репутации из газет, обычно не бывают по-настоящему
убеждены, что он действительно так опасен, как их пытаются уверить газеты.
Есть что-то более важное, чем страх, что заставляет ее молчать. Тебе не
приходило в голову, что у нее могли быть собственные грешки и что она
боится, как бы адвокаты Маурера не напомнили о них на суде?
- Не слишком ли это искусственный аргумент? - резко спросил Конрад.
Форест осторожно стряхнул пепел с сигары.
- Может быть и так, но мы ничего не знаем о ней. Что-то может быть.
Может быть, она убежала из дома или, может быть, у нее есть муж, который
ее разыскивает. Если она даст показания против Маурера, ее фотография
появится по первых полосах всех газет страны. Возможно, она хочет избежать
такой рекламы по личным мотивам и потому только молчит. Я думаю, что стоит
покопаться в ее биографии.
- Да, возможно, это следует сделать, - вяло согласился Конрад.
Форест был теперь почти уверен, что девушка произвела большое
впечатление на Конрада, и это открытие сильно удивило его. Как Конрад мог
влюбиться в нее? - спрашивал он себя.
- Хорошо, значит копнем немного, - констатировал он. - Займешься этим
сам, или предпочитаешь оставаться в домике? Конрад не колебался.
- Останусь в домике. Самое важное - обеспечить ее безопасность.
Ответственность лежит на мне, и я должен быть там. Я пришлю Ван Роша. Он
сможет сделать это здесь.
Теперь у Фореста уже не осталось никаких сомнений в том, что Конрад
влюбился в Фрэнсис Колеман.
Он положил руки на стол и строго посмотрел в лицо Конрада.
- Что ты думаешь об этой девушке, Пол? Я имею в виду, как мужчина?
Конрад посмотрел на Фореста.
- При чем тут это? Какое имеет значение, что я думаю о ней? Смущенный
прямым взглядом Конрада, Форест пожал своими мощными плечами.
- Да, ты совершенно прав. - Он погасил сигарету. - Мне не следовало
спрашивать об этом. Ладно, вернемся к работе. Дашь мне знать, как будут
развиваться события.
- Слушаюсь, - ответил Конрад и направился к двери. Когда он вышел,
Форест мрачно уставился на бумаги на своем столе. Некоторое время он
думал. Затем вдруг хмыкнул и решительно потянулся к пачке бумаг, ждущих
его внимания.
Сержант О'Брайен сидел у кроватки и смотрел на сына. Его обычно
гранитоподобное лицо было более мягким, что делало его моложе, в глазах
был огонек, которого никогда не видели его коллеги, или его клиенты.
- Пора спать, малыш, - сказал он, - не то нам нагорит, когда твоя
мать вернется домой.
Его сынишка, конопатый мальчишка лет семи, широко и открыто улыбнулся
отцу.
- А ты мне расскажешь, как ты схватил Маленького Цезаря? - с надеждой
поинтересовался он. - Это недолго, а маме мы не скажем.
О'Брайен сделал вид, что шокирован. Сын был самым дорогим для него в
жизни. Мгновение он колебался между желанием рассказать старую историю еще
раз, но было уже девять часов, а он пообещал жене, что ребенок будет спать
в постели в восемь часов.
- Нельзя, сын, - сказал он серьезно. Не будем торговаться. Ты сказал,
что будешь удовлетворен, если я расскажу тебе о Мингле. Уже поздно. Я
расскажу о Маленьком Цезаре в следующий раз, когда будет время.
- Точно? - серьезно спросил сын.
- Да, а теперь спать. Если что-нибудь захочешь, позвонишь.
Но напрасно не звони.
- О'кей, папа, - сказал сын, смиряясь с неизбежным. Он уже научился,
что спорить с отцом бесполезно. - До утра.
- Благослови Бог, сын.
- Благослови Бог, папа.
О'Брайен выключил свет и спустился вниз по лестнице в холл. В
маленьком домике было тихо. Жена с матерью ушли в кино и вернутся только
через час. Вымыть посуду, оставшуюся после ужина, или посмотреть матч по
боксу? - подумал он. После непродолжительной борьбы с совестью победил
бокс.
Он открыл дверь в гостиную и остановился, нахмурившись. Не забыл ли
он, уходя, погасить свет? Он всегда заботился об этом. Но все-таки он
вошел в комнату и закрыл дверь. Едва сделал три шага по направлению к
телевизору и вдруг замер, почувствовав тревогу.
Он считался человеком со стальными нервами, но, несмотря на всю его
смелость, сердце его учащенно забилось, когда он увидел маленькую фигурку
в черном, сидящую в кресле.
Фигурка была в тени, и сначала О'Брайену показалось, что это ребенок,
но затем он заметил ноги в черных замшевых башмаках, которые несколько
дюймов не доставали до пола, и тощие голени с костлявыми щиколотками. В
них было что-то взрослое и они не могли принадлежать ребенку.
Он вздрогнул, будто встретил привидение. Волосы на затылке
зашевелились. Ему удалось взять себя в руки, и он сделал пару шагов вперед.
- Какого черта?... - зарычал было он, но резко прервался, когда
блестящее дуло 38 калибра нацелилось на него.
- Хэлло, сержант, - сказал хриплый голос. - Сожалею, что пришлось
напугать вас. Не совершайте необдуманных поступков. На таком расстоянии я
вряд ли промахнусь.
О'Брайен почувствовал, как по лицу потек пот. Этот хриплый угрожающий
голос мог принадлежать только одному человеку на свете. Много лет назад,
когда О'Брайен служил полицейским патрульным в Нью-Йорке, он столкнулся
однажды с Вито Феррари, и эту встречу запомнил навсегда. Иногда он даже
видел Феррари во сне.
Он всмотрелся в кресло. Феррари поднял голову так, чтобы свет торшера
осветил его лицо. Двое мужчин напряженно смотрели друг на друга.
- Я вижу, вы помните меня, сержант, - сказал Феррари.
- Что вы здесь делаете? - спросил О'Брайен, не трогаясь с места. Он
знал, как смертельно опасен Феррари, и его первой мыслью было, что тот
пришел убить его. Он не знал почему, но исполнитель синдиката никогда не
наносил пустых визитов. Он наносил только деловые визиты.
- Садитесь, сержант, - сказал Феррари, указывая на кресло напротив, -
я хочу с вами поговорить.
Тот сел. Он был рад приглашению, так как чувствовал, что ноги
начинают сдавать. Он подумал о сынишке, спящем наверху, о жене, которая
должна через час вернуться. Впервые за всю свою карьеру он понял, что
работа полицейского может таить опасность не только для него самого, но и
для семьи.
- Что вы делаете в Пасифик-Сити? - спросил он, стараясь, чтобы
Феррари не заметил его страха. - Это же вне вашей сферы деятельности?
Феррари спрятал пистолет в плечевую кобуру под пиджаком. Но это не
давало О'Брайену никакой надежды. Он знал, что Феррари успеет достать
пистолет и убить его, прежде чем он сдвинется из кресла на несколько
дюймов.
- Да, это вне сферы моей обычной деятельности, но я здесь по делу. Я
приехал за Вайнером, - мягко сказал Феррари. Положив ногу на ногу, он
покачивал крошечным ботинком.
О'Брайен встряхнулся и на какой-то момент опешил. Ему следовало сразу
же подумать о Вайнере, когда он увидел Феррари.
- Тогда вам не повезло, - сказал он. - Вайнер недостижим.
- Недостижимых людей не бывает, - возразил Феррари. - Только наивные
люди так думают. Лучше подскажите мне, как добраться до него.
О'Брайену была хорошо известна репутация Феррари. Он знал, что тот
никогда не делал заявления, если не в состоянии был выполнить его.
- Какие основания у вас думать, что я собираюсь вам об этом
рассказывать?
- А какие основания у вас думать, что вы мне этого не расскажете?
О'Брайен уставился на него, чувствуя, как меняется в лице. Его
большие руки сжались в кулаки.
- Как поживает ваш сынишка, сержант? - продолжал Феррари. - Я видел
его сегодня утром. Хороший мальчик.
О'Брайен не ответил. Он чувствовал, что попал в западню. Он хорошо
понимал, к чему клонит Феррари.
- Так будем говорить о Вайнере или нет? - спросил Феррари после
затянувшейся паузы. - Не хотите ли вы нарисовать мне план, сержант?
- На этот раз вам не справиться, - хрипло ответил он. - И вы будете
сумасшедшим, если попытаетесь. Феррари пожал тощими плечами.
- Бросьте эту чепуху, - резко бросил он. - Когда Вайнер принимает
вечернюю ванну?
- В десять часов, - машинально ответил О'Брайен и тут же спохватился:
- От кого вам известно, что он принимает вечером ванну?
- Я всегда изучаю прошлые привычки своих клиентов. Именно знание
таких мелочей, как ежевечерняя ванна, облегчает мою работу. В ванной
комнате он один или вместе с охраной?
О'Брайен колебался, но недолго. Ему пригрозили худшим, чем его
собственная смерть.
- Один.
- Опишите ванную комнату, пожалуйста..
- Такая же, как и любая другая. Она на втором этаже. В ней есть
маленькое окошко с решеткой. Душ, шкафчик, ванна и туалет.
- Душ за занавеской?
- Вы попусту теряете время, Феррари. Не обманывайте сами себя. Вам не
удастся попасть туда. Мышь и та не проскользнет туда незамеченной.
Феррари скривил губы в насмешливой улыбке.
- Я смогу проникнуть. Я уже осмотрел эти места. Ничего там страшного
нет. Сегодня утром я уже все обошел.
- Вы лжете! - воскликнул потрясенный О'Брайен.
- Вы так думаете? О'кей, пусть я вру, - Феррари провел костлявым
пальцем по всей длине носа. - Перед тем, как Вайнер принимает ванну,
комната обыскивается?
- Конечно.
- Кто ее обыскивает?
- Тот, кто дежурит в ту ночь.
- Когда вы дежурите, сержант?
О'Брайен глубоко вздохнул:
- Завтра вечером.
- Я надеялся на это. Теперь слушайте внимательно: вот что вы
сделаете. Когда Вайнер приготовится принять ванну, проведите обычный
осмотр, но поосторожнее заглядывайте в душ. Именно там я и буду. Понятно?
О'Брайен вытер вспотевшее лицо платком.
- Вы сами не понимаете, что говорите. Вы не сможете проникнуть туда.
Я не верю, что вы там были! Дорогу охраняют так тщательно, что кошка не
пройдет незамеченной.
- А я и не ходил по дороге, - возразил Феррари. - Я поднялся по скале.
- Вы лжете! Никто не сможет подняться по этой скале без веревок и
снаряжения.
Феррари улыбнулся.
- Вы забываете о моем таланте альпиниста. И тут О'Брайен вспомнил,
что ему говорили, будто родители Феррари были акробатами и готовили его
для выступлений в цирке. Много лет назад он зарабатывал кучу денег
аттракционом "человек-муха", публично демонстрируя трудные и опасные
восхождения. Он однажды остановил движение по Бродвею, когда поднялся по
стене небоскреба в целях рекламы.
- Я буду там, сержант, - продолжал Феррари. - Не сомневайтесь в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26