БОРИС БАШИЛОВ


РОБЕСПЬЕР НА ТРОНЕ
ПЕТР I И ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СОВЕРШЕННОЙ ИМ РЕВОЛЮЦИИ



ОГЛАВЛЕНИЕ
I. КАК ВОСПИТЫВАЛСЯ ПЕТР I
II. "ИДЕЙНЫЕ" РУКОВОДИТЕЛИ ПЕТРА I
III. ХАРАКТЕР ПЕТРА I И ЕГО ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ
IV. ИСТОКИ НЕНАВИСТИ ПЕТРА I КО ВСЕМУ РУССКОМУ
V. У КАКОЙ ЕВРОПЫ УЧИЛСЯ ПЕТР I
VI. НАЧАЛО РАЗГРОМА НАЦИОНАЛЬНОЙ РУСИ
VII. ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
VIII. ЛОЖЬ О НЕИЗБЕЖНОЙ ГИБЕЛИ МОСКОВСКОЙ РУСИ
IX. СМЯТЕНИЕ НАРОДА. НАРОД ПРИНИМАЕТ ПЕТРА I ЗА АНТИХРИСТА
X. ВСЕШУТЕЙШИЙ СОБОР И ЕГО КОЩУНСТВА
XI. ПЕТР I И МАСОНЫ
XII. ПРОТЕСТАНТСКИЙ ХАРАКТЕР ЦЕРКОВНОЙ "РЕФОРМЫ" ПЕТРА I
XIII. УНИЧТОЖЕНИЕ ПАТРИАРШЕСТВА И ПОДЧИНЕНИЕ ЦЕРКВИ ГОСУДАРСТВУ
XIV. РАЗГРОМ ПРАВОСЛАВИЯ
XV. УНИЧТОЖЕНИЕ САМОДЕРЖАВИЯ. ЗАМЕНА ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ
САМОДЕРЖАВИЯ ПРИНЦИПАМИ ЕВРОПЕЙСКОГО АБСОЛЮТИЗМА
XVI. АДМИНИСТРАТИВНЫЕ "РЕФОРМЫ" ПЕТРА I. СУРОВАЯ ОЦЕНКА ЭТОЙ "РЕФОРМЫ"
КЛЮЧЕВСКИМ
XVII. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПЕТРА I — НИЖЕ ПОЛИТИКИ ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ ЕМУ
ЦАРЕЙ
XVIII. МИФ О "ВОЕННОМ ГЕНИИ" ПЕТРА I
XIX. ВЕЛИКИЙ РАСТОЧИТЕЛЬ НАРОДНЫХ СИЛ. "ПОБЕДЫ", ДОСТИГНУТЫЕ ЦЕНОЙ
РАЗОРЕНИЯ
СТРАНЫ И МАССОВОЙ ГИБЕЛИ НАСЕЛЕНИЯ
XX. ГЕНЕРАЛЬНАЯ ОБЛАВА НА КРЕСТЬЯНСТВО. ЗАМЕНА КРЕПОСТНОЙ ЗАВИСИМОСТИ
КРЕПОСТНЫМ ПРАВОМ
XXI. ЛЖИВОСТЬ ЛЕГЕНДЫ, ЧТО "РЕФОРМЫ ПЕТРА" ДВИНУЛИ ВПЕРЕД РУССКУЮ
КУЛЬТУРУ
XXII. "ПТЕНЦЫ ГНЕЗДА ПЕТРОВА" В СВЕТЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРАВДЫ
XXIII. "БЛАГОДЕТЕЛЬНЫЕ РЕФОРМЫ" ИЛИ АНТИНАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ?
НЕПОСТИЖИМАЯ ЛОГИКА РУССКИХ ИСТОРИКОВ.
XXIV. РОБЕСПЬЕР НА ТРОНЕ
XXV. ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СОВЕРШЕННОЙ ПЕТРОМ АНТИНАРОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
XXVI. ВОПРОС ОТ КОТОРОГО ЗАВИСИТ — "БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ РОССИИ"

ПРЕДИСЛОВИЕ



"Петр I — одновременно Робеспьер и Наполеон на троне

(воплощение революции)".
А. С. Пушкин. О дворянстве.

Ни одно имя в русской истории не обросло таким огромным числом легенд и
мифов, в основе которых таится историческая ложь, как имя Петра. Читаешь
сочинения о Петре, и характеристики его, выдающихся русских историков, и
поражаешься противоречию между сообщаемыми ими фактами о состоянии Московской
Руси накануне восшествия Петра на престол, деятельностью Петра и выводами,
которые они делают на основе этих фактов.
Первый биограф Петра Крекшин обращался к Петру:
"Отче наш, Петр Великий! Ты нас от небытия в небытие произвел".
Денщик Петра Нартов называл Петра земным Богом.
Неплюев утверждал: "На что в России не взгляни, все его началом имеет".
Лесть придворных подхалимов Петру была почему — то положена историками в основу
характеристики его деятельности.
И. Солоневич проявляет совершенно законное удивление, что "Все историки,
приводя "частности", перечисляют вопиющие примеры безалаберности,
бесхозяйственности, беспощадности, великого разорения и весьма скромных успехов
и в результате сложения бесконечных минусов, грязи и крови получается портрет
этакого "национального гения". Думаю, что столь странного арифметического
действия во всей мировой литературе не было еще никогда".
Да, другой столь пристрастный исторический вывод найти очень трудно.
Спрашивается — стоит ли нам, свидетелям ужаснейшего периода в истории
России — большевизма, заниматься выяснением вопроса, является или нет Петр
Первый гениальным преобразователем русского государства? Неужели для
современного мыслителя и историка нет других — более важных и значительных тем в
период, когда русские нуждаются в установлении верного исторического взгляда на
то, каким образом они докатились до большевизма.
На этот вопрос надо ответить со всей решительностью, что вопрос об
исторической роли Петра I, — самый важный вопрос. Миф о Петре как гениальном
реформаторе, "спасшем" русское государство от неизбежной гибели связан с мифом о
том, что Московская Русь находилась на краю бездны. Эти лживые мифы историков,
принадлежавших к лагерю русской интеллигенции, совершенно искажают историческую
перспективу. В свете этих мифов история допетровской Руси, так же как и история
так называемого Петербургского периода, выглядит как нелепое сплетение нелепых
событий. Придерживаясь этих двух мифов совершенно невозможно обнаружить
историческую закономерность в развитии русской истории после Петра I. Но эта
историческая законность причины уродливого развития русской жизни после Петра I,
легко обнаруживается, стоит только понять, что Петр был не реформатором, а
революционером ("Робеспьером на троне", — по меткой оценке Пушкина). Тогда легко
устанавливается причинная связь между антинациональной деятельностью
"гениального" Петра, разрушительной деятельностью масонства и духовного детища
последнего — русской интеллигенции в течении так называемого Петербургского
периода русской истории, и появлением в конце этого периода "гениальных" Ленина
и Сталина. Это все звенья одной и той же цепи, первые звенья которой были
скованы Петром Первым.
Тот, кто не понимает, что Петр I — это "Альфа", а Ленин — "Омега" одного
и того закономерного исторического процесса — тот никогда не будет иметь верного
представления о действительных причинах появления большевизма в стране, которая
всегда мечтала стать Святой Русью.

I. КАК ВОСПИТЫВАЛСЯ ПЕТР I

Сумбурность всех начинаний Петра в значительной степени объясняется тем,
что Петр не имел систематического образования, что он до двадцати с лишним лет,
в силу сложившихся обстоятельств вращался, главным образом, среди невежественных
людей, которые не сумели привить будущему царю ни православного миросозерцания,
ни русских исторических традиций, соблюдая которые Русь сумела выйти невредимой
из всех препятствий, стоявших у нее на пути.
Петр не имел ни традиционного русского образования, ни настоящего
европейского. Это был самоучка, не желавший считаться ни с какими национальными
традициями. Это в зрелую пору сознавал и сам Петр. Императрица Елизавета сказала
раз Петру III: "Я помню, как отец, увидев меня с сестрой за уроками, сказал со
вздохом: "Ах, если бы меня в молодости учили, как следует". Перед тем, как
попасть в чуждую среду Кокуя, Петр не получил обычного воспитания в духе
православия и национальных традиций, которые обычно получали Московские
царевичи. А это было очень неплохое для своего времени воспитание.
Московские цари воспитывались в Кремле, который давал и "правила
одухотворяющие и оправдывающие власть", и некоторые "политические понятия", на
которых строилось Московское государство, и некоторое представление о
"физиологии народной жизни". И по степени образования, и по нравственным
качествам, и по воспитанию Петр I был несравненно ниже не только своего отца, но
и других Московских царей. Вспомним характеристику, которую давал С. Платонов
отцу Петра, последнему Московскому царю, воспитанному в духе русских
национальных традиций. (1)
"Алексея Михайловича приучили к книге и разбудили в нем умственные
запросы. Склонность к чтению и размышлению развила светлые стороны натуры
Алексея Михайловича и создала из него чрезвычайно светлую личность. Он был одним
из самых образованных людей Московского общества: следы его разносторонней
начитанности, библейской, церковной и светской, разбросаны во всех его
произведениях".
"...в сознании Алексея Михайловича был такой отчетливый моральный строй и
порядок, что всякий частный случай ему легко было подвести под общие понятия и
дать ему категорическую оценку".
"Чтение и образованность, — пишет С. Платонов, — образовали в Алексее
Михайловиче очень глубокую и сознательную религиозность. Религиозным чувством он
был проникнут весь". "Царь Алексей был замечательный эстетик — в том смысле, что
он понимал любую красоту".
Отец Петра "без сомнения был одним из православнейших москвичей, — пишет
С. Платонов, — только его ум и начитанность позволяли ему гораздо шире понимать
православие, чем понимало его большинство его современников. Его религиозное
сознание шло несомненно дальше обряда: он был философ-моралист; и его
философское мировоззрение было строго-религиозным. Ко всему окружающему он
относился с высоты своей религиозной морали и эта мораль, исходя из светлой,
мягкой и доброй души царя, была не сухим кодексом отвлеченных нравственных
правил, а звучала мягким, прочувствованным, любящим словом, сказывалась полным
ясного житейского смысла теплым отношением к людям. Тишайший царь в духовном
отношении был вполне на уровне своего высокого звания.
Это был правитель с твердыми и ясными взглядами, одухотворяющими и
оправдывающими власть, которою он обладал, с твердыми политическими понятиями, с
высокой устойчивой моралью, с широко развитой способностью логически рассуждать,
глубоко понимавший логику исторического развития и традиционные особенности
русского быта.
Он любил размышлять, детально обдумывал задуманные государственные
мероприятия, не увязал в мелочах государственного строительства отчетливо
представлял себе, что выйдет из намеченного преобразования.
Опираясь на православие отец Петра имел ясное и твердое понятие о
происхождении и значении царской власти в Московской Руси, как о власти
богоустановленной и назначенной для того, чтобы Бог по Его словам даровал ему и
боярам "с ними единодушны люди его, световы, разсудити вправду, всем ровно".
Таков был этот Московский царь, воспитанный в духе религиозных и
национальных традиций Московской Руси. Так эти традиции отшлифовали богатую,
глубокую натуру отца Петра.
Большинство недостатков Петра, как государственного деятеля объясняется
именно тем, что он не получил воспитания в национальном духе, какое получил его
отец.
"При полной противоположности интересов, родня царя (Милославские и
Нарышкины. — Б. Б.), — пишет С. Платонов, — расходились и взглядами и
воспитанием. Старшие дети царя (особенно Федор и четвертая дочь Софья) получили
блестящее по тому времени воспитание под руководством С. Полоцкого". (2)
Каковы были характерные черты этого воспитания? Это было религиозное
воспитание. "В этом воспитании, — подчеркивает С. Платонов, — силен был элемент
церковный". Правда в этом религиозном воспитании было заметно польское влияние,
проникавшее через живших в Москве монахов из Малороссии. Любимцы вступившего на
престол после смерти Алексея Михайловича, царя Федора, — по словам С. Платонова,
— "постельничий Языков и стольник Лихачев, люди образованные, способные и
добросовестные. Близость их к царю и влияние на дела были очень велики. Немногим
меньше значение князя В. В. Голицына. В наиболее важных внутренних делах времени
Федора Алексеевича непременно нужно искать почина этих именно лиц, как
руководивших тогда всем в Москве". (3)
Мать же Петра I, вторая жена Алексея Михайловича, по сообщению Платонова,
"вышла из такой среди (Матвеевы), которая, при отсутствии богословского
воспитания, впитала в себя влияние западно-европейской культуры". Ее воспитал А.
Матвеев.
Вот это то обстоятельство, надо думать, и послужило причиной сначала
равнодушия, а зачем и презрения Петра I к русской культуре, религиозной в своей
основе, а вовсе не тяжелые сцены, виденные им во время распри между
Милославскими и Нарышкиными.
Артамон Матвеев был женат на англичанке Гамильтон. У него было много
друзей среди населявших немецкую слободу иностранцев и от них он, также как
наверное и его воспитанница, усвоил если не презрение, то во всяком случае
пренебрежительное отношение к традициям родной страны.
"Нарышкины из дома Матвеева вынесли знакомство с западной культурой. Сын
А. С. Матвеева, — пишет С. Платонов, — близкий к Петру, был образован на
европейский лад. У него был немец доктор. Словом, не только не было национальной
замкнутости, но была некоторая привычка к немцам, знакомство с ними, симпатии к
западу. Эта привычка и симпатии перешли и к Петру и облегчили ему сближение с
иноземцами и их наукой".
Царица Наталья не хотела отдать сына учить монахам и призвала учить его
недалекого "своего человека" Никиту Зотова. Это тот самый пьяница Никита Зотов,
"всешутейший отец Ианникий, Пресбургский, Кокуйский и Всеяузский патриарх,
который после Нарышкина, мужа глупого, старого и пьяного", стал патриархом
созданного в Немецкой слободе Всешутейшего собора — кощунственной пародии на
православные церковные соборы.

II. "ИДЕЙНЫЕ" РУКОВОДИТЕЛИ ПЕТРА I

Пристрастие к иностранцам Петру внушил сменивший Зотова авантюрист
шотландец Менезиус. К иностранцам тянулись русские сверстники Петра: бесшабашный
пьяница князь Борис Голицын, знавший латинский язык и друживший с иностранцами и
сын воспитателя матери Петра Андрей Матвеев, знавший также иностранные языки и
тянувшийся ко всему иностранному, как и его отец, первый западник Артамон
Матвеев,
Уже в правление царевны Софьи было много недовольных, что она начала
дружить с иностранцами, вела переговоры с гугенотами и иезуитами, начала, по
мнению современников впадать в "латинские прелести".
Против такой политики Софьи, в числе других, был и Патриарх Иосаф. И это
было законное опасение.
"Немецкая слобода, — пишет в своей работе "Петр Великий" Валишевский, —
стала Европой в миниатюре, где так же как и там кипели политические страсти, а
над умами господствовали идеи английской революции. Прибывшие эмигранты жили там
интересами, которые захватывали общество у них на родине. Немецкая слобода
переживала приподнятое настроение. Шотландец Патрик Гордон увлекался успехами
лондонского королевского общества. Английские дамы пудами выписывали романы и
поэтические произведения национальных писателей. Поддерживалась деятельная
переписка с Европой".
Голландский резидент Ван Келлер каждую неделю досылал курьера в Гаагу,
который осведомлял его о всех политических событиях, происшедших в Европе.
Национальный и политический состав Кокуя, как называли москвичи немецкую
слободу, был очень разношерстен. Кого только не было в Кокуе: кальвинисты,
католики, лютеране, сторонники убитого во время Великой английской революции
короля Карла Стюарта, приверженцы короля Вильгельма Оранского, английских. и
шотландских масонов и всякого рода авантюристы.
Вертелся в Кокуе и известный международный: авантюрист, волохский грек
Спафарий, с 1672 года работавший в Посольском Приказе, иезуиты, и будущие
"идейные руководители" Петра I, швейцарец Лефорт и упоминавшийся уже выше
шотландец Патрик Гордон.
В такой разношерстной среде оказался юный Петр, когда он стал посещать
Кокуй. Международный сброд, живший в Кокуе отнюдь не отличался высокой
нравственностью. Как всегда, в космополитической среде, нравы в Кокуе не
отличались патриархальностью, имели место распущенность, кутежи и разгул.
Уже при жизни матери Петр не соблюдал многих из древних обычаев, которые
он должен был соблюдать, как русский царь. Петр, как утверждает С. Платонов,
"совершенно самостоятельно устраивал свою личную жизнь. В эти годы (1689 — 1699
гг. — Б. Б.), он окончательно сблизился с иноземцами. Прежде они являлись около
него, как учителя и мастера, необходимые для устройства потех; теперь же мы
видим около Петра иностранцев — друзей, сотрудников и наставников в деле,
товарищей в пирушках и веселье". (4)
В годы "безответственных и безудержных "потех", в Немецкой слободе, на
кораблях и на маневренных полях окончательно выявились все те склонности и
особенности характера Петра, которые вызвали против него — определенный протест
в народе и которые доселе вызывают наше удивление и недоумение...". (5)
Отмечая безобразное, недопустимое для царя поведение И. Солоневич верно
замечает:
"Первоначальной общественной школой Петра был Кокуй, с его
разноплеменными отбросами Европы, попавшими в Москву, на ловлю счастья и чинов.
Если Европа в ее высших слоях особенной чинностью не блистала, то что уж
говорить об этих отбросах. Особенно в присутствии царя, обеспечивавшего эти
отбросы от всякого полицейского вмешательства. Делали — что хотели. Пили целыми
сутками — так, что многие и помирали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16