Дни стояли теплые, но не душные. Томительная жара придет сюда ближе к середине лета, а может, здесь всегда так, одновременно свежо и солнечно, не знаю. – Ну-ка, Эва, покажи господину Раэну свои вышивки, – предложил между тем возница.
Я думал, внучка застесняется. Но она с готовностью отложила работу, детская ладошка смело обхватила меня за палец и потянула за собой к дому. Я послушно последовал за маленькой молчуньей.
Комната девочки была угловой, окна выходили на задний двор, заросший резедой и мятой. Но ничего этого не было видно сквозь занавешивающие окна золотисто-коричневые шторы. Войдя, я остановился на пороге. Весь Вагин дом был буквально пронизан светом; широкие оконные проемы с редким переплетом и вставленными в него крупными кусками стекла свободно пропускали солнечные лучи. Но здесь царил «позолоченный» полумрак. Мне трудно передать это ощущение – будто я очутился внутри старого, чуть выцветшего, но оттого не менее драгоценного гобелена. Я даже не сразу понял, что просвечивающие сквозь шелковую занавеску листья не растут на дереве за окном, а вышиты золотой нитью на тонкой ткани. Вообще все здесь было золотых, бронзовых, горчичных и коричневых оттенков. Словно бы мы вошли в осенний лес, а не в детскую спальню.
– Очень красиво, – обведя комнату взглядом, искренне похвалил я и уже собирался выйти. Но Эва потащила меня вглубь, к маленькому столику, стоящему как раз у окна, прикрытого занавесями. Здесь лежал натянутый на деревянную раму шелковый лоскут. Вышитая на нем картина тоже представляла собой натюрморт из золотых листьев. Рядом на столешнице я заметил то, что послужило прототипом для вышивки – длинный, похожий на тело рыбки лист с частыми параллельными прожилками. Цвет его в точности совпадал с оттенком выбранных девочкой ниток.
– Это лист майлинеру? – Я протянул руку, но девчушка опередила меня, схватила лист, прижала двумя руками к груди, в глазах появился страх пополам с отчаянием и… Я отшатнулся, слишком много недетских чувств было намешано в этом взгляде. – Не бойся, я не возьму, – попробовал я успокоить юную вышивальщицу. Но, видимо, мой жест разрушил хрупкое детское доверие. Эва повернулась ко мне спиной, продолжая прижимать заветный листок и словно бы прикрывая его от меня своим телом. Я лишь несколько секунд растерянно глядел на белый затылок, потом сообразил, что ответа не дождусь, и тихонько вернулся к ее деду, на улицу.
– Кажется, я напугал твою внучку, – виновато сообщил я Ваге. – У нее на столе такой золотистый листок. Я хотел взглянуть, а ей не понравилось.
– Да, этот ее лист… – Лицо Ваги тотчас погрустнело. – Никак не может позабыть их лес, – покачал он головой. – Но ничего, – старик снова приободрился, – пройдет со временем!
– Послушай, – решил я сменить тему и задал интересующий меня вопрос: – Где-то здесь неподалеку должна быть арчайдская деревня. Не знаешь, случайно?
Вага покосился на меня удивленно:
– Есть тут лисье логовище недалеко. Только тебе зачем?
– Хочу посмотреть, как живут оборотни, – почти не покривил душой я. – Ну и спросить про одну знакомую.
– А-а-а… – со значением протянул старик. – Тогда слушай. Найти деревню – дело нехитрое. Если пройти до конца по нашей улице, а сразу за околицей свернуть на восток, то скоро выйдешь на натоптанную лесную дорогу. Ее хорошо видно – широкая и ровная, почти не петляет. По ней дойдешь до большого пня…
– Большого пня? – переспросил я, припомнив, что видел не так уж мало пней по пути в Вагино селение.
– Очень большого, в несколько обхватов. Раньше там рос древний-предревний дуб, но потом в него ударила молния, засохший ствол спилили. В общем, сразу от него начинается Пестрая тропа. По ней…
– Как я узнаю, какая из тропинок – пестрая? – снова перебил я.
– Не бойся, увидишь – не ошибешься! – заверил старик. – По тропе дойдешь до Меняльного дерева. – И, видя, что я снова открыл рот для уточнений, поспешил добавить: – «Меняльного» – потому что в старину рядом с ним было принято обмениваться товарами. Тропа заканчивается прямо возле него. Оттуда уже видать лисью деревню. Только ты сам туда не суйся. Арчайды – народ злой, склочный. Чужака, явившегося к ним без дозволения, могут и загрызть! – (Я не стал говорить, что быть покусанным – входит в мои планы). – Садись под дерево и жди. Очень скоро к тебе выйдет кто-нибудь из них. Вот тогда и спросишь про свою хм… знакомую.
– Спасибо. – Я поднялся, чтобы идти в гостевой коттедж.
– Держись подальше от майлинеру, – напутствовал меня возница. – Человеку небезопасно бродить в золотом лесу.
– Ты про бродячие хуорны? Да знаю я. Но леди Ильяланна сказала, что, пока их не натравит хозяин, деревья совершенно безобидны. Как иначе людям удавалось бы спиливать их?
– Я не о том, – покачал головой старый возница. – Слыхал небось легенду об уснувшем короле? Как король Морвейд загнал в лесу оленя, а тот вдруг обернулся прекрасной эльфийской девой? Фея заманила его в глубь золотого леса. Свита отправилась искать владыку, но возвратилась ни с чем. В стране объявили траур, а после избрали нового правителя, потому что Морвейд не оставил наследников. А через сорок лет король неожиданно вернулся таким же молодым, каким вошел в лес много лет назад. Оказалось, что все это время проспал в золотой чаще.
Я кивнул.
– Насчет сна – это правда. Эльфам, тем ничего, а человека, попавшего в золотой лес, очень скоро охватывает необоримая сонливость. Особенно сейчас, когда майлинеру цветут и в воздухе полно их пыльцы. Если, не приведи боги, заснешь под таким деревом, так можешь и вовсе не проснуться!
– А как же твоя внучка, она ведь несколько месяцев жила в эльфийском лесу? – удивился я.
– Так ведь сам видел, что из этого вышло.
– Ну а в Дор Хейв вы как ходите?
– А мы и не ходим. Эльфы сами выходят к нам из леса, когда им надо. А если у нас случится какая надобность, то достаточно покрутиться у гостевого дома – у них там, в лесу, неподалеку всегда стоит охранник.
– А почему не в самом доме? – удивился я.
– Вот уж не знаю, – развел руками дед.
Еще раз поблагодарив Вагу за обед и разъяснения, я отправился в дом для караванных.
На следующее утро, не откладывая, я решил прогуляться к лисам. Солнце только начало восхождение к зениту, а до арчайдской деревни, по словам старого возницы, выходило от силы часа три пешего хода – успею обернуться дотемна.
Руководствуясь указанными Вагой ориентирами, я вскоре вышел к здоровенному пню. Дуб, останками которого он являлся, поистине не имел равных даже в здешних чащобах. Я поискал глазами спиленный ствол, но, видимо, деревенские утащили высохшую древесину на дрова.
Справа от пня начиналась Пестрая тропа, ошибиться и впрямь было мудрено, ветви кустов и деревьев по обе стороны пестрели многочисленными узелками и бантиками. Некоторые лоскутки выглядели совсем новыми, на других ткань истончилась от времени и приняла грязно-серый оттенок. Я двинулся, следуя прихотливым изгибам тропы. В лесу распевали радующиеся приходу нового дня птицы. Время от времени солнечный луч, пробив зеленый свод, зажигал золотые искры на ветвях какого-нибудь дерева. Но ни одно из них не было знаменитым эльфийским майлинеру. К исходу третьего часа, как и обещал возница, лесные заросли расступились, тропа уперлась в ствол раскидистого клена. Его корни скрывали заросли лопуха и горной мяты. Клен был похож на полководца, одиноко замершего перед строем своих собратьев. За его могучей спиной зелеными волнами раскинулся луг, еще дальше возвышался конус какой-то горы. На ее склонах снова рос лес, у подножия раскидало редкие приземистые дома арчайдское селение.
Прикрыв глаза ладонью, я некоторое время пытался разглядеть деревенских жителей, не преуспел и, по совету возницы, отправился к Меняльному клену. Показалось, что при моем приближении кто-то завозился, зашуршал в зарослях, закачались длинные соцветия мяты. Я удобно устроился в теньке, привалившись к шершавому стволу, и принялся ждать. Прошло около часа. Уже несколько раз я порывался встать и самостоятельно отправиться в селение, но останавливала суета, возникавшая время от времени в густой траве вокруг клена.
Невысокая женщина в клетчатом шерстяном сарафане, надетом прямо на голое тело, без сорочки, появилась из-за дерева неожиданно. Я поспешно вскочил на ноги.
– Что тебе нужно, странник? – У женщины были пегие – темно-русые с белесыми пятнами-подпалинами – волосы и уже знакомые мне крапчатые глаза.
– Я ищу арчейку по имени Элиса, – поклонился я незнакомке. – Она говорила, что живет здесь.
Вообще-то я был почти уверен, что Элисы в деревне нет, вряд ли она успела вперед нас добраться сюда из Каннингарда. Но сразу заводить разговор об укусе было как-то неловко.
– Зачем она тебе понадобилась?
Женщина не стала переспрашивать имени и вообще не выказала ни малейшего удивления.
– Хочу заключить сделку, – честно ответил я.
– Что-то непохоже, – недоверчиво протянула пегая. – И где же твой стряпчий?
– Я пришел один. Мне не нужен поверенный, чтобы заключить договор.
– Что же это за сделка такая?
– Если Элиса здесь, я бы хотел переговорить с ней.
– Говори, что за сделка, или проваливай, – оскалила арчейка желтоватые зубы. На краю леса показались еще три оборотня – мужчины. Из одежды на них были только кильты.
Я мешкал недолго, в любом случае собирался попытать счастья в этом селении.
– Хотел заплатить ей за укус оборотня, – признался пегой арчейке.
Среди реакций, к которым готовился, был и откровенный смех. Но пегая лисица не засмеялась.
– Фью-у-у! – присвистнула она. – С таким разговором тебе к старейшине надо! – И махнула рукой сородичам: – Сюда, парни. Наш гость решил стать оборотнем.
Мужчины в кильтах приблизились к клену. Темная поросль у них на груди, в отличие от той, что покрывала заднюю часть ушей, вовсе не была похожа на звериный мех.
– Пошли, – мотнул головой в сторону деревни цыганистого вида арчайд. Смоляные космы торчали у него во все стороны, в короткую мочку уха было вставлено золотое кольцо.
Вчетвером мы отправились через луг по направлению к домикам. Арчейка же вновь зашла за ствол дерева и словно испарилась.
Дома у арчайдов оказались совсем низкими, соломенные стрехи крыш едва не касались земли; окон, если они были, я не разглядел. Дом старейшины стоял не в центре деревни, как в обычае у людей, а в дальнем конце, почти у самой скалы. Вслед за своими проводниками я шагнул, нагнувшись под низкой притолокой, в полутемные сени. Дальше проем без двери вел в более светлую комнату. Всю левую стену занимала печь из дикого камня. Забавно, что снаружи трубы я не заметил. Зато имелась дыра в потолке, сквозь которую проникал дневной свет. Прямо под ней стоял небрежно сбитый из досок стол с двумя лавками по сторонам. Сейчас одну из них занимал крупный жилистый мужик. Черная с проседью борода закрывала нижнюю часть лица, густые волосы стянуты ремнем в хвост на затылке. Кроме кильта на нем была еще перевязь через плечо, сколотая у пояса массивной серебряной фибулой. Старейшина чистил ногти здоровенным ножом, он не сразу поднял глаза на нашу делегацию, выдержав долгую паузу, которая, вероятно, должна была продемонстрировать нам нашу незначительность.
– Что вам? – наконец спросил он, оторвавшись от своего занятия. Взгляд желто-коричневых глаз прошелся по соплеменникам и задержался на мне.
– Этот человек пришел к Меняльному дереву, Хорт, – ответил арчайд с серьгой в ухе. – Он хочет стать оборотнем.
– Вот как? – Хорт перевел взгляд на говорившего, а потом снова внимательнейшим образом оглядел меня с головы до ног. – Давненько желающих не было. Поди, хочешь стать бессмертным? – усмехнулся он, блеснув длинными, хищно заточенными клыками.
Я не видел повода скрывать свои побуждения, поэтому кивнул.
– А ты знаешь, что стать одним из нас дорогого стоит?
– Сколько? – прямо спросил я.
– Хмм. Тут надо как следует подумать. А ты не стой столбом, присаживайся. – Старейшина указал на лавку по другую сторону стола. Я уселся на предложенное место. Сопровождавшие меня перевертыши остались стоять: один у печи, два других – по сторонам от входа.
– Бессмертие – ценный дар, сами боги ревнуют к нему, не позволяя нам плодиться, подобно людям. Иначе земля давно переполнилась бы моими собратьями. А если еще и люди станут обращаться в лис – не избежать гнева Охары.
– Сколько? – повторил я.
– Понадобятся большие жертвы покровителю хвостатых и клыкастых…
– Сколько?
– А сколько у тебя есть? – нагло оскалился старейшина.
– Назови свою цену.
– Ты что же, думаешь торговаться? – изумился Хорт. – Бессмертие не тот товар, чтобы скаредничать. Давай все, что у тебя есть. А я сочту и решу, достаточно ли, чтобы стать одним из нас.
Карие глаза, на которых почти не заметны были крапины, насмешливо уставились мне в лицо. Я выдержал взгляд, но что толку играть в гляделки, когда все козыри на руках у противника.
– Бери. – Я бросил через стол арчайду тяжелый кошелек. Тот ловко поймал на лету плотно набитый мешочек.
– Ого! Ты, я вижу, не бедняк. – Старейшина встряхнул кошель, глухо брякнули внутри золотые, потом высыпал деньги на столешницу. Глаза замерших у двери перевертышей жадно блеснули. Хорт неторопливо пересчитал лорры, ссыпая их по одному обратно в мешок. – Триста пять, – вслух сообщил он. – Солидная сумма. Добавь к этому свой клинок, и мы сговоримся.
– А ты не перегибаешь, любезный? – осведомился я, опуская ладонь на рукоять меча и пристально следя за тем, как мой кошель исчезает в складках перевязи.
– Да в чем проблема? – Хорт изобразил непонимание. – На кой тебе клинок, когда отрастишь такие зубы? – Он снова продемонстрировал в улыбке резцы. – Давай, решайся, и ударим по рукам!
Оборотень протянул через стол руку. Я несколько минут сидел молча, стискивая рукоять. Когда бросал кошелек – хоть бы что, а вот отдавать оружие было невыносимо. Но отступить назад значило распроститься с единственной надеждой. Я медленно отцепил ножны с мечом от перевязи, усилием воли заставил разжаться кулак. Клинок лег на стол между мной и старейшиной.
– Ну вот… – Тот пододвинул меч к себе, освободил на пару дюймов лезвие из чехла, потом снова задвинул, перебросил ножны с оружием одному из своих собратьев. – Ну вот, теперь… можешь идти!
Парни у двери заржали. Смех их напоминал собачье, вернее, лисье тявканье.
– Что это значит? – Я резко поднялся из-за стола. Арчайд у печи и двое у входа тут же придвинулись. Губы растянулись, обнажая полоски зубов.
– А то и значит, – ответил за всех Хорт, – ты только что выкупил свою жизнь, поэтому можешь убираться. Скажи спасибо, что сапоги тебе оставили!
Окружившие меня арчайды сохранили угрожающий оскал, но подбородки тряслись от сдерживаемого смеха.
Я сжал кулаки, отбросил ногой мешавшую лавку.
– Не нарывайся, парень, – отеческим тоном предупредил старейшина, но его прихвостни уже приготовились к драке. Шансов против них четверых у меня было не так много, но и возвращаться в деревню обманутым, словно глупый щенок, да еще и отдавшим оружие без боя, я не собирался.
И тут с улицы донесся громкий визг, перешедший в прерывистое поскуливание.
Старейшина покосился на дверь, но с места не двинулся, вместо него в проем выскользнул один из пришедших со мной арчайдов. И почти тут же послышалось:
– Эй, Бурый, ты здесь?
Не узнать голос было невозможно.
Я выскочил из дома, да так и замер от удивления. Посреди улицы, держа за хвост крупную светло-рыжую лисицу, стояла леди Ильяланна. Другая рука сжимала меч. Зверь попытался, извернувшись, цапнуть эльфийку за запястье, но та несколько раз встряхнула кистью, вызвав очередной скулеж.
– Привет, Хорт, – бросила она появившемуся вслед за мной старейшине. – С каких это пор арчендэйлы обирают тех, кто пришел к Меняльному дереву?
– Зачем явилась, май'нола? – неприязненно пролаял старый лис.
– Иди сюда, Бурый, – не отвечая, позвала меня фея. – Сколько ты им отдал?
– Все, – признался я, подходя и останавливаясь рядом.
– Меч?
Я пристыженно кивнул.
– Верни ему оружие и деньги, Хорт.
Старейшина негромко зарычал, оскалив свои немаленькие клыки. Вокруг между тем успело скопиться десятка два арчайдов. Все они недоброжелательно поглядывали на нас, но напасть пока не решались, а может, ждали сигнала от старейшины.
– Верни меч и деньги, – с нажимом повторила Ильяланна, – не то я кастрирую этого лисенка. Ты меня знаешь. Какой ты после этого будешь вожак, если позволишь у тебя на глазах распотрошить одного из стаи?
– Ты не посмеешь! – В лице арчайда оставалось все меньше человеческого. – Тронешь его, и живой тебе отсюда не уйти!
– Неужели? А у меня другое мнение. Я выжгу ваше логово и отправлю по следу спасшихся своих ти-виеру. Хочешь помериться силами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Я думал, внучка застесняется. Но она с готовностью отложила работу, детская ладошка смело обхватила меня за палец и потянула за собой к дому. Я послушно последовал за маленькой молчуньей.
Комната девочки была угловой, окна выходили на задний двор, заросший резедой и мятой. Но ничего этого не было видно сквозь занавешивающие окна золотисто-коричневые шторы. Войдя, я остановился на пороге. Весь Вагин дом был буквально пронизан светом; широкие оконные проемы с редким переплетом и вставленными в него крупными кусками стекла свободно пропускали солнечные лучи. Но здесь царил «позолоченный» полумрак. Мне трудно передать это ощущение – будто я очутился внутри старого, чуть выцветшего, но оттого не менее драгоценного гобелена. Я даже не сразу понял, что просвечивающие сквозь шелковую занавеску листья не растут на дереве за окном, а вышиты золотой нитью на тонкой ткани. Вообще все здесь было золотых, бронзовых, горчичных и коричневых оттенков. Словно бы мы вошли в осенний лес, а не в детскую спальню.
– Очень красиво, – обведя комнату взглядом, искренне похвалил я и уже собирался выйти. Но Эва потащила меня вглубь, к маленькому столику, стоящему как раз у окна, прикрытого занавесями. Здесь лежал натянутый на деревянную раму шелковый лоскут. Вышитая на нем картина тоже представляла собой натюрморт из золотых листьев. Рядом на столешнице я заметил то, что послужило прототипом для вышивки – длинный, похожий на тело рыбки лист с частыми параллельными прожилками. Цвет его в точности совпадал с оттенком выбранных девочкой ниток.
– Это лист майлинеру? – Я протянул руку, но девчушка опередила меня, схватила лист, прижала двумя руками к груди, в глазах появился страх пополам с отчаянием и… Я отшатнулся, слишком много недетских чувств было намешано в этом взгляде. – Не бойся, я не возьму, – попробовал я успокоить юную вышивальщицу. Но, видимо, мой жест разрушил хрупкое детское доверие. Эва повернулась ко мне спиной, продолжая прижимать заветный листок и словно бы прикрывая его от меня своим телом. Я лишь несколько секунд растерянно глядел на белый затылок, потом сообразил, что ответа не дождусь, и тихонько вернулся к ее деду, на улицу.
– Кажется, я напугал твою внучку, – виновато сообщил я Ваге. – У нее на столе такой золотистый листок. Я хотел взглянуть, а ей не понравилось.
– Да, этот ее лист… – Лицо Ваги тотчас погрустнело. – Никак не может позабыть их лес, – покачал он головой. – Но ничего, – старик снова приободрился, – пройдет со временем!
– Послушай, – решил я сменить тему и задал интересующий меня вопрос: – Где-то здесь неподалеку должна быть арчайдская деревня. Не знаешь, случайно?
Вага покосился на меня удивленно:
– Есть тут лисье логовище недалеко. Только тебе зачем?
– Хочу посмотреть, как живут оборотни, – почти не покривил душой я. – Ну и спросить про одну знакомую.
– А-а-а… – со значением протянул старик. – Тогда слушай. Найти деревню – дело нехитрое. Если пройти до конца по нашей улице, а сразу за околицей свернуть на восток, то скоро выйдешь на натоптанную лесную дорогу. Ее хорошо видно – широкая и ровная, почти не петляет. По ней дойдешь до большого пня…
– Большого пня? – переспросил я, припомнив, что видел не так уж мало пней по пути в Вагино селение.
– Очень большого, в несколько обхватов. Раньше там рос древний-предревний дуб, но потом в него ударила молния, засохший ствол спилили. В общем, сразу от него начинается Пестрая тропа. По ней…
– Как я узнаю, какая из тропинок – пестрая? – снова перебил я.
– Не бойся, увидишь – не ошибешься! – заверил старик. – По тропе дойдешь до Меняльного дерева. – И, видя, что я снова открыл рот для уточнений, поспешил добавить: – «Меняльного» – потому что в старину рядом с ним было принято обмениваться товарами. Тропа заканчивается прямо возле него. Оттуда уже видать лисью деревню. Только ты сам туда не суйся. Арчайды – народ злой, склочный. Чужака, явившегося к ним без дозволения, могут и загрызть! – (Я не стал говорить, что быть покусанным – входит в мои планы). – Садись под дерево и жди. Очень скоро к тебе выйдет кто-нибудь из них. Вот тогда и спросишь про свою хм… знакомую.
– Спасибо. – Я поднялся, чтобы идти в гостевой коттедж.
– Держись подальше от майлинеру, – напутствовал меня возница. – Человеку небезопасно бродить в золотом лесу.
– Ты про бродячие хуорны? Да знаю я. Но леди Ильяланна сказала, что, пока их не натравит хозяин, деревья совершенно безобидны. Как иначе людям удавалось бы спиливать их?
– Я не о том, – покачал головой старый возница. – Слыхал небось легенду об уснувшем короле? Как король Морвейд загнал в лесу оленя, а тот вдруг обернулся прекрасной эльфийской девой? Фея заманила его в глубь золотого леса. Свита отправилась искать владыку, но возвратилась ни с чем. В стране объявили траур, а после избрали нового правителя, потому что Морвейд не оставил наследников. А через сорок лет король неожиданно вернулся таким же молодым, каким вошел в лес много лет назад. Оказалось, что все это время проспал в золотой чаще.
Я кивнул.
– Насчет сна – это правда. Эльфам, тем ничего, а человека, попавшего в золотой лес, очень скоро охватывает необоримая сонливость. Особенно сейчас, когда майлинеру цветут и в воздухе полно их пыльцы. Если, не приведи боги, заснешь под таким деревом, так можешь и вовсе не проснуться!
– А как же твоя внучка, она ведь несколько месяцев жила в эльфийском лесу? – удивился я.
– Так ведь сам видел, что из этого вышло.
– Ну а в Дор Хейв вы как ходите?
– А мы и не ходим. Эльфы сами выходят к нам из леса, когда им надо. А если у нас случится какая надобность, то достаточно покрутиться у гостевого дома – у них там, в лесу, неподалеку всегда стоит охранник.
– А почему не в самом доме? – удивился я.
– Вот уж не знаю, – развел руками дед.
Еще раз поблагодарив Вагу за обед и разъяснения, я отправился в дом для караванных.
На следующее утро, не откладывая, я решил прогуляться к лисам. Солнце только начало восхождение к зениту, а до арчайдской деревни, по словам старого возницы, выходило от силы часа три пешего хода – успею обернуться дотемна.
Руководствуясь указанными Вагой ориентирами, я вскоре вышел к здоровенному пню. Дуб, останками которого он являлся, поистине не имел равных даже в здешних чащобах. Я поискал глазами спиленный ствол, но, видимо, деревенские утащили высохшую древесину на дрова.
Справа от пня начиналась Пестрая тропа, ошибиться и впрямь было мудрено, ветви кустов и деревьев по обе стороны пестрели многочисленными узелками и бантиками. Некоторые лоскутки выглядели совсем новыми, на других ткань истончилась от времени и приняла грязно-серый оттенок. Я двинулся, следуя прихотливым изгибам тропы. В лесу распевали радующиеся приходу нового дня птицы. Время от времени солнечный луч, пробив зеленый свод, зажигал золотые искры на ветвях какого-нибудь дерева. Но ни одно из них не было знаменитым эльфийским майлинеру. К исходу третьего часа, как и обещал возница, лесные заросли расступились, тропа уперлась в ствол раскидистого клена. Его корни скрывали заросли лопуха и горной мяты. Клен был похож на полководца, одиноко замершего перед строем своих собратьев. За его могучей спиной зелеными волнами раскинулся луг, еще дальше возвышался конус какой-то горы. На ее склонах снова рос лес, у подножия раскидало редкие приземистые дома арчайдское селение.
Прикрыв глаза ладонью, я некоторое время пытался разглядеть деревенских жителей, не преуспел и, по совету возницы, отправился к Меняльному клену. Показалось, что при моем приближении кто-то завозился, зашуршал в зарослях, закачались длинные соцветия мяты. Я удобно устроился в теньке, привалившись к шершавому стволу, и принялся ждать. Прошло около часа. Уже несколько раз я порывался встать и самостоятельно отправиться в селение, но останавливала суета, возникавшая время от времени в густой траве вокруг клена.
Невысокая женщина в клетчатом шерстяном сарафане, надетом прямо на голое тело, без сорочки, появилась из-за дерева неожиданно. Я поспешно вскочил на ноги.
– Что тебе нужно, странник? – У женщины были пегие – темно-русые с белесыми пятнами-подпалинами – волосы и уже знакомые мне крапчатые глаза.
– Я ищу арчейку по имени Элиса, – поклонился я незнакомке. – Она говорила, что живет здесь.
Вообще-то я был почти уверен, что Элисы в деревне нет, вряд ли она успела вперед нас добраться сюда из Каннингарда. Но сразу заводить разговор об укусе было как-то неловко.
– Зачем она тебе понадобилась?
Женщина не стала переспрашивать имени и вообще не выказала ни малейшего удивления.
– Хочу заключить сделку, – честно ответил я.
– Что-то непохоже, – недоверчиво протянула пегая. – И где же твой стряпчий?
– Я пришел один. Мне не нужен поверенный, чтобы заключить договор.
– Что же это за сделка такая?
– Если Элиса здесь, я бы хотел переговорить с ней.
– Говори, что за сделка, или проваливай, – оскалила арчейка желтоватые зубы. На краю леса показались еще три оборотня – мужчины. Из одежды на них были только кильты.
Я мешкал недолго, в любом случае собирался попытать счастья в этом селении.
– Хотел заплатить ей за укус оборотня, – признался пегой арчейке.
Среди реакций, к которым готовился, был и откровенный смех. Но пегая лисица не засмеялась.
– Фью-у-у! – присвистнула она. – С таким разговором тебе к старейшине надо! – И махнула рукой сородичам: – Сюда, парни. Наш гость решил стать оборотнем.
Мужчины в кильтах приблизились к клену. Темная поросль у них на груди, в отличие от той, что покрывала заднюю часть ушей, вовсе не была похожа на звериный мех.
– Пошли, – мотнул головой в сторону деревни цыганистого вида арчайд. Смоляные космы торчали у него во все стороны, в короткую мочку уха было вставлено золотое кольцо.
Вчетвером мы отправились через луг по направлению к домикам. Арчейка же вновь зашла за ствол дерева и словно испарилась.
Дома у арчайдов оказались совсем низкими, соломенные стрехи крыш едва не касались земли; окон, если они были, я не разглядел. Дом старейшины стоял не в центре деревни, как в обычае у людей, а в дальнем конце, почти у самой скалы. Вслед за своими проводниками я шагнул, нагнувшись под низкой притолокой, в полутемные сени. Дальше проем без двери вел в более светлую комнату. Всю левую стену занимала печь из дикого камня. Забавно, что снаружи трубы я не заметил. Зато имелась дыра в потолке, сквозь которую проникал дневной свет. Прямо под ней стоял небрежно сбитый из досок стол с двумя лавками по сторонам. Сейчас одну из них занимал крупный жилистый мужик. Черная с проседью борода закрывала нижнюю часть лица, густые волосы стянуты ремнем в хвост на затылке. Кроме кильта на нем была еще перевязь через плечо, сколотая у пояса массивной серебряной фибулой. Старейшина чистил ногти здоровенным ножом, он не сразу поднял глаза на нашу делегацию, выдержав долгую паузу, которая, вероятно, должна была продемонстрировать нам нашу незначительность.
– Что вам? – наконец спросил он, оторвавшись от своего занятия. Взгляд желто-коричневых глаз прошелся по соплеменникам и задержался на мне.
– Этот человек пришел к Меняльному дереву, Хорт, – ответил арчайд с серьгой в ухе. – Он хочет стать оборотнем.
– Вот как? – Хорт перевел взгляд на говорившего, а потом снова внимательнейшим образом оглядел меня с головы до ног. – Давненько желающих не было. Поди, хочешь стать бессмертным? – усмехнулся он, блеснув длинными, хищно заточенными клыками.
Я не видел повода скрывать свои побуждения, поэтому кивнул.
– А ты знаешь, что стать одним из нас дорогого стоит?
– Сколько? – прямо спросил я.
– Хмм. Тут надо как следует подумать. А ты не стой столбом, присаживайся. – Старейшина указал на лавку по другую сторону стола. Я уселся на предложенное место. Сопровождавшие меня перевертыши остались стоять: один у печи, два других – по сторонам от входа.
– Бессмертие – ценный дар, сами боги ревнуют к нему, не позволяя нам плодиться, подобно людям. Иначе земля давно переполнилась бы моими собратьями. А если еще и люди станут обращаться в лис – не избежать гнева Охары.
– Сколько? – повторил я.
– Понадобятся большие жертвы покровителю хвостатых и клыкастых…
– Сколько?
– А сколько у тебя есть? – нагло оскалился старейшина.
– Назови свою цену.
– Ты что же, думаешь торговаться? – изумился Хорт. – Бессмертие не тот товар, чтобы скаредничать. Давай все, что у тебя есть. А я сочту и решу, достаточно ли, чтобы стать одним из нас.
Карие глаза, на которых почти не заметны были крапины, насмешливо уставились мне в лицо. Я выдержал взгляд, но что толку играть в гляделки, когда все козыри на руках у противника.
– Бери. – Я бросил через стол арчайду тяжелый кошелек. Тот ловко поймал на лету плотно набитый мешочек.
– Ого! Ты, я вижу, не бедняк. – Старейшина встряхнул кошель, глухо брякнули внутри золотые, потом высыпал деньги на столешницу. Глаза замерших у двери перевертышей жадно блеснули. Хорт неторопливо пересчитал лорры, ссыпая их по одному обратно в мешок. – Триста пять, – вслух сообщил он. – Солидная сумма. Добавь к этому свой клинок, и мы сговоримся.
– А ты не перегибаешь, любезный? – осведомился я, опуская ладонь на рукоять меча и пристально следя за тем, как мой кошель исчезает в складках перевязи.
– Да в чем проблема? – Хорт изобразил непонимание. – На кой тебе клинок, когда отрастишь такие зубы? – Он снова продемонстрировал в улыбке резцы. – Давай, решайся, и ударим по рукам!
Оборотень протянул через стол руку. Я несколько минут сидел молча, стискивая рукоять. Когда бросал кошелек – хоть бы что, а вот отдавать оружие было невыносимо. Но отступить назад значило распроститься с единственной надеждой. Я медленно отцепил ножны с мечом от перевязи, усилием воли заставил разжаться кулак. Клинок лег на стол между мной и старейшиной.
– Ну вот… – Тот пододвинул меч к себе, освободил на пару дюймов лезвие из чехла, потом снова задвинул, перебросил ножны с оружием одному из своих собратьев. – Ну вот, теперь… можешь идти!
Парни у двери заржали. Смех их напоминал собачье, вернее, лисье тявканье.
– Что это значит? – Я резко поднялся из-за стола. Арчайд у печи и двое у входа тут же придвинулись. Губы растянулись, обнажая полоски зубов.
– А то и значит, – ответил за всех Хорт, – ты только что выкупил свою жизнь, поэтому можешь убираться. Скажи спасибо, что сапоги тебе оставили!
Окружившие меня арчайды сохранили угрожающий оскал, но подбородки тряслись от сдерживаемого смеха.
Я сжал кулаки, отбросил ногой мешавшую лавку.
– Не нарывайся, парень, – отеческим тоном предупредил старейшина, но его прихвостни уже приготовились к драке. Шансов против них четверых у меня было не так много, но и возвращаться в деревню обманутым, словно глупый щенок, да еще и отдавшим оружие без боя, я не собирался.
И тут с улицы донесся громкий визг, перешедший в прерывистое поскуливание.
Старейшина покосился на дверь, но с места не двинулся, вместо него в проем выскользнул один из пришедших со мной арчайдов. И почти тут же послышалось:
– Эй, Бурый, ты здесь?
Не узнать голос было невозможно.
Я выскочил из дома, да так и замер от удивления. Посреди улицы, держа за хвост крупную светло-рыжую лисицу, стояла леди Ильяланна. Другая рука сжимала меч. Зверь попытался, извернувшись, цапнуть эльфийку за запястье, но та несколько раз встряхнула кистью, вызвав очередной скулеж.
– Привет, Хорт, – бросила она появившемуся вслед за мной старейшине. – С каких это пор арчендэйлы обирают тех, кто пришел к Меняльному дереву?
– Зачем явилась, май'нола? – неприязненно пролаял старый лис.
– Иди сюда, Бурый, – не отвечая, позвала меня фея. – Сколько ты им отдал?
– Все, – признался я, подходя и останавливаясь рядом.
– Меч?
Я пристыженно кивнул.
– Верни ему оружие и деньги, Хорт.
Старейшина негромко зарычал, оскалив свои немаленькие клыки. Вокруг между тем успело скопиться десятка два арчайдов. Все они недоброжелательно поглядывали на нас, но напасть пока не решались, а может, ждали сигнала от старейшины.
– Верни меч и деньги, – с нажимом повторила Ильяланна, – не то я кастрирую этого лисенка. Ты меня знаешь. Какой ты после этого будешь вожак, если позволишь у тебя на глазах распотрошить одного из стаи?
– Ты не посмеешь! – В лице арчайда оставалось все меньше человеческого. – Тронешь его, и живой тебе отсюда не уйти!
– Неужели? А у меня другое мнение. Я выжгу ваше логово и отправлю по следу спасшихся своих ти-виеру. Хочешь помериться силами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45