Ничто другое, как рыбалка, не вызывает так на откровения… Мне кажется, что леска – это проводник, по которому… стой, клюет! Внимание, Барнет, хватит болтать.
Ловким движением руки, как настоящий профессионал, Барбассон подсек рыбу и затем вытащил ее не сразу, как это попытался бы сделать новичок, а потянул медленно, еле заметно, и не мог удержаться от крика торжества, когда над водой показалась чудная форель в пять-шесть фунтов.
Подхватить ее сеткой и поднять на борт – было делом одной секунды. Это была превосходная рыба, с розоватой чешуей, темно-красной кожей, того нежного цвета, который так ценят гурманы.
Барнет вздохнул с сожалением.
– Вспомнил масло и приправы… дьявольский обжора! – сказал Барбассон и вслед за этим крикнул своему другу:
– Смотри за своей удочкой… уже клюнула и тащит поплавок под лодку.
Но заблуждение длилось недолго. Он остановился, выпучил глаза, раскрыл рот, и все лицо его приняло глупое выражение…
Лодка двигалась. Медленно, почти незаметно, но двигалась, и это движение, приближая ее к поплавку, заставило Барбассона думать, что поплавок, наоборот, двигался к ней, увлекаемый рыбой.
– Не шути только, Барнет, пожалуйста… она действительно движется? – пролепетал несчастный, близкий на этот раз к настоящему сумасшествию.
Барнет был не в состоянии отвечать. Он хотел крикнуть, но звук застрял у него в горле… Замахав руками в воздухе, он тяжело рухнул на палубу.
Падение друга привело Барбассона в себя. Инстинктивно он бросился к нему на помощь и, не понимая, что делает, окатил его холодной водой.
Барнет пришел в сознание. Озираясь вокруг, он пробормотал:
– Это дьявол… Барбассон… дьявол преследует нас!
Слова эти во всех других случаях заставили бы провансальца расхохотаться, но в эту минуту он старался хоть как-нибудь собраться с мыслями.
Перед глазами был неопровержимый факт: лодка двигалась. Скорость ее постепенно увеличивалась, и винт все сильнее шумел в воде, оставляя позади себя длинную полосу пены…
– Слушай, Барнет, – сказал он наконец, – мы живем, однако, не в стране фей… будем рассуждать просто, как будто мы с тобой не в лодке, а видим ее, стоя на берегу. Что сказали бы мы?
– Да, что сказали бы мы?
– Мы сказали бы, Барнет, что если она движется, то ее кто-то двигает.
– Ты думаешь, мы сказали бы это?
– Да, думаю… Помочи себе еще голову холодной водой, это тебе необходимо… так… лучше тебе?
– Да, как будто начинает…
– Так вот, почему здесь, на борту, мы не можем прийти к тому же выводу, как и на земле? Один или два человека забрались в лодку, и отпечаток ноги одного мы видели на палубе. Они заметили, что мы идем, и, не имея возможности или желания выйти оттуда, закрыли люк. Теперь же, так как им не нравится долгое пребывание в трюме, раз мы наверху, они подгоняют лодку к берегу, чтобы мы могли сойти на землю и уйти, потому что мы без оружия, а затем и сами они сделают то же самое, если захотят.
– Да, если захотят, а если не захотят?
– Что же им делать иначе, не могут же они унести лодку в кармане… мы всегда найдем ее.
– А если это англичане?
– Ну, мы сложили оружие, поступили по правилам, и моя предосторожность спасет нас.
– Ты, быть может, прав…
– Впрочем, мы скоро узнаем, в чем дело. Лодка приближается к берегу, будь готов следовать за мной и работать ногами.
– О! Я был преподавателем гимнастики в атенеуме Атенеум – во Франции в эпоху Великой революции (до 1803 г.) так назывались многие средние учебные заведения (гимназии); в Бельгии и Нидерландах такие названия сохранились и в XX веке.
в Цинциннати.
– Ты перепробовал все специальности?
– И много еще чего другого, – отвечал янки, которому эти объяснения вернули обычную самоуверенность.
– Внимание, наступает время прыгать! – воскликнул Барбассон, становясь ногою на планшир и готовясь к прыжку.
Лодка ткнулась в берег. Друзья одновременно прыгнули вперед и упали на землю.
– Теперь удирать, и поскорее, – крикнул провансалец, быстро вскакивая на ноги.
Не успел он произнести этих слов, как из-за кустов выскочило человек двадцать индийцев.
Нападающие окружили друзей, повалили на песок и связали веревками из волокон кокосовой пальмы. Затем, привязав их к бамбуковым палкам, понесли бегом, как носильщики носят паланкины Паланкин – носилки в форме кресла или ложа, укрепленные на двух длинных шестах, концы которых лежат на плечах носильщиков; средство передвижения богачей и знати в некоторых восточных странах.
.
Все это случилось так быстро, что они не успели заметить, как из люка лодки вылез торжествующий Кишная и бегом последовал за уносившими их индийцами.
ГЛАВА II
Пленники тхагов. – Развалины Карло. – Предложение Кишнаи. – Попытки бегства. – Подземный ход. – В поисках выхода. – Безнадежно застрявшие. – Барнет съеден шакалами. – Бегство Барбассона. – Отъезд на Цейлон.
Дьявольское воображение Кишнаи было неистощимо в изобретении разных хитростей. Вот уже сорок восемь часов, как он скрывался на берегах озера, поджидая случай похитить хотя бы одного жителя Нухурмура. Несмотря на тщательные поиски, он никак не мог найти вход в таинственное жилище, скрытое среди кустов и деревьев. Но все произошло, как он хотел.
Он один добился успеха там, где все шпионы и полиция вице-короля и губернатора Цейлона вынуждены были признать свое бессилие. Рам-Чаудор, его зять, скоро должен был передать сэру Уильяму Брауну его смертельного врага, Сердара. «Диана» сама станет под пушки броненосца, ожидающего ее на рейде Галле. Сам же Кишная, не подвергаясь опасности, дня через два-три захватит Нану Сахиба.
В Нухурмуре не оставалось больше никого, чтобы защитить принца, а от своих двух пленников он узнает, как пробраться к Нане. Начальник душителей надеялся не добром, так силой получить необходимые сведения. Таким образом он отбивал у капитана Максуэла почет и богатство, звание раджи и миллионную премию.
В двадцати километрах от Нухурмура, в одном из горных отрогов находились знаменитые подземные храмы Карли Подземные храмы Карли – в деревне Карли расположен самый совершенный по архитектуре буддийский храм, но не подземный, как утверждает Жаколио, а высеченный в скалах. Он сооружен в I веке до н.э. и относится к типу «чайтья», храма-молельни, где совершается обряд поклонения ступе.
, высеченные в скалах в эпоху, которая теряется во тьме веков. Большое количество залов, комнат, проходов и других подземных помещений было высечено в цельной породе.
В прежние времена они служили пристанищем кающимся грешникам, а факиры, уединяясь там, долгие годы готовились для выступлений перед толпой в дни религиозных празднеств.
Места эти, окруженные джунглями, посещаются, по словам индийцев, душами мертвых, которые, не найдя помилования Индры, судьи ада Индра – верховное ведийское божество, а также бог войны и бог грозы. У него много общего с греческим Зевсом и германским Тором. «Это был буйный бог, лишенный морали, пристрастившийся к пирам и пьянству», – писал австралийский индолог А.Бэшем. Ни один из древних мифов, посвященных Индре, реконструировать в деталях не удалось, поэтому функции этого бога до конца не выяснены. В более поздние времена почитался как локапала, то есть один из богов-хранителей Вселенной.
, ждут в этих пустынных местах того часа, когда им будет разрешено начать в теле самых низких животных новый ряд перерождений, предшествующих человеческому образу, который они потеряли за свои преступления. Тут же каждую ночь бродили ракшасы, наги, супарны, вампиры, которые заманивали путешественников в ловушку и пожирали их трупы.
Здесь, изгнанные из всех обитаемых центров, поселились тхаги, защищенные суеверием туземцев, боящихся этих проклятых мест. Они надеялись, что в такой глухомани никто не помещает им совершать кровавые таинства приближающейся пуджи.
Вот сюда-то и принесли Барбассона и Барнета. Их развязали и бросили в одно из подземелий.
Попасть в него можно было только через высеченный в камне длинный коридор. Он был настолько узким, что двигаться в нем можно было только согнувшись. В самом конце коридор был забаррикадирован деревянными столбами, которые свободно снимались и ставились в специальные пазы, вытесанные в камне.
В соседних подземных помещениях находились молодые юноши и девушки от двенадцати до четырнадцати лет, украденные тхагами и предназначавшиеся для жертвоприношения на алтарь богини. Взрослых они приносили в жертву только в тех случаях, когда не находили молодых.
В продолжение пути, пока носильщики тащили их, Барбассон и Барнет не могли обменяться ни одним словом, зато имели достаточно времени, чтобы прийти в себя от потрясения.
С ними, по приказанию Кишнаи, обращались хорошо и поэтому сейчас же принесли рис и курицу, разные фрукты, сладости и малабарские пирожки, свежую воду, пальмовое вино и рисовую водку. Настоящее пиршество!
Начальник тхагов неспроста поступал таким образом. Он хотел подкупить пленников хорошим обращением.
– Ну, Барнет, – сказал Барбассон, когда они остались одни, – как ты находишь наше положение?
– Я нахожу, что идея идти ловить рыбу в озере была превосходная.
– Ты, пожалуй, думаешь, что я причиной всего этого?
– Нет, я только констатирую факт.
– Ты всегда констатируешь, ты… Если ты будешь говорить со мной таким тоном, то, черт меня возьми, выворачивайся тогда сам, как можешь.
– А ты?
– О! Меня не будет здесь завтра утром.
– Слушай, Барбассон! Ты вспыхиваешь как порох. Тебе ничего нельзя сказать, ты сейчас же начинаешь сердиться.
– Нет, я только констатирую.
– Ты сердишься… хватит, Барбассончик!
– Ага! Теперь Барбассончик.
– Что же я тебе сказал, наконец?
– Ладно, не будем говорить об этом, если ты раскаиваешься. Ты знаешь, в чьих руках мы находимся?
– Да, нас похитили проклятые тхаги.
– Догадываешься ли ты, с какими целями?
– Это ясно, они хотят выдать нас англичанам.
– Нас? Отсутствием тщеславия ты, как янки, не страдаешь.
– Но миллион…
– Предложен за поимку Сердара и Наны Сахиба. Что касается нас, мой бедный Боб, то англичане не дадут и тридцати пяти су за нашу шкуру.
– Ты прав, быть может.
– Тут нет «быть может»… я прав.
– Зачем же они взяли нас, а не их?
– Но, прусская твоя голова…
– Благодарю.
– Не за что, я хотел сказать, глупая голова… Так вот, Боб. Все очень просто. Во-первых, двумя защитниками в Нухурмуре будет меньше, и, во-вторых, этот негодяй Кишная хочет узнать, каким образом туда попадают. Вот тебе и все хитрости.
– Должен признаться, ты умнее меня и…
– Тс! Идут! Если это Кишная, то ты, ради Бога, молчи, дай мне самому прощупать его хорошенько. Ты ведь натворишь одних только глупостей. Если будешь слушать меня, мы сегодня ночью удерем отсюда.
Он не успел больше прибавить ни слова. В подземелье показался индиец, которого в мерцающем свете коптившей лампы они не сразу узнали. Это был Кишная.
– Привет вам, господа иностранцы, – сказал он слащавым голосом, приближаясь к ним.
– Господа! Господа! – пробормотал про себя Барнет. – Болтай, лицемер! Не знаю, что удерживает меня, чтобы не раздавить тебя, как клопа.
– Что говорит твой друг? – спросил индиец Барбассона.
– Он говорит: да пошлет Небо долгие дни, наполненные миром и благоденствием, сыну твоего отца.
– Да низведет это Кали и на вашу голову, – отвечал Кишная. – Догадываются ли господа иностранцы, зачем я пригласил их посетить меня здесь?
– Пригласил… пригласил! – проворчал Барнет, не желая принять это слово.
– Твой друг опять сказал что-то? – спросил тхаг.
– Он говорит, что давно хотел познакомиться с тобою.
– Мы виделись уже на Цейлоне.
– Да, но не так близко… Однако он сохранил воспоминание о тебе.
Барнет задыхался от ярости, но он обещал молчать, а поэтому сдерживал себя, сказав и без того уже много.
– Раз вы так настроены, мы, значит, договоримся с вами. Я попрошу немного. Я хотел бы лишь посетить Нану Сахиба в Нухурмуре, а так как принц меня не знает, мне пришла счастливая мысль, что вы проведете меня к нему.
– Ты не мог придумать лучше, мы – его друзья, – отвечал в тон ему провансалец. – Хочешь, чтобы мы представили тебя Сердару?
– Сердара нет в Нухурмуре, он уехал на Цейлон.
– А, ты знаешь…
– Да, я знаю, что он отправился с приветствием к сэру Уильяму Брауну. Я сегодня же ночью дам знать ему об этом через своего курьера, который на шесть часов опередит Сердара, чтобы его превосходительство успел приготовить достойный прием. Я так заинтересовался этим, что приказал своему зятю, Рам-Чаудору, сопровождать Сердара.
«О, негодяй!» – подумали Барнет и Барбассон, понявшие ужасный смысл, скрывающийся под этой холодной насмешкой.
– Сердар погиб! – прошептал Барнет с горечью.
– Пока еще нет, – сказал ему Барбассон. – Сердара не так просто убить.
– Что вы там говорите? – спросил Кишная.
– Мы советуемся с моим другом, можем ли мы взять на себя честь представить тебя Нане.
– И что вы решили?
– Мы достаточно близки с принцем и можем вас познакомить.
– Я ничего другого и не ожидал.
«Эти люди смеются надо мной, – думал Кишная, – но я сейчас дам им понять, до чего могут довести их шутки, если они зайдут слишком далеко». И он продолжал:
– Я должен сообщить вам то, что сказал сегодня утром, в тишине храма, оракул, говоривший от имени богини Кали:
«Если Нана Сахиб откажется принять моего посланника, то я повелеваю, чтобы двух охотников, избранных в проводники к принцу, в ту же ночь принесли мне в жертву на алтаре».
– Хитра она, эта богиня, – сказал Барбассон Барнету.
– Не задушить ли нам этого старого мошенника? – отвечал Барнет.
– Что это даст? Нас изрубят его товарищи.
– Смерть за смерть, но я буду счастлив собственными руками свернуть шею этому мерзавцу.
– Но мы еще не умерли, Барнет! Предоставь мне действовать.
– Поняли? – спросил Кишная.
– Отлично! Я сейчас передам другу слова оракула великой богини… он не совсем хорошо понял их.
– Я должен отложить свой визит до завтрашнего вечера, мы должны всю ночь проводить в молитвах. Значит, решено: вы проводите меня в Нухурмур, пройдете со мной к тому месту, где принц спит, – будить его не надо, я беру это на себя, – и только тогда вам будет разрешено или остаться в пещерах, или идти куда захотите. До завтра… не сердитесь, что я предлагаю вам продолжить пользоваться моим гостеприимством.
– Мы согласны, – отвечал Барбассон.
– Очень счастлив, что у вас такие добрые намерения. Если вам нужно что-нибудь на сегодняшнюю ночь, скажите.
– Благодарим, мы падаем от усталости и желаем, чтобы нам не мешали отдыхать.
– Все будет по вашему желанию. Да пошлет Сома, бог сна, хорошие вам предзнаменования.
Когда он вышел, Барбассон придвинулся поближе к своему товарищу и сказал:
– Барнет, шутки в сторону. Люди смотрят на нас, как на авантюристов. Мы не стоим, конечно, многого, но у нас свои понятия о чести, и мы сохраним их.
Мы сражались направо и налево за тех, кто нам платил. Мы играли в Азии роль средневековых кондотьеров, но мы никогда не изменяли тем, кому клялись служить. Мы солдаты не без упрека, но мы не рыцари больших дорог, а потому ты понял, что я смеялся над этим хвастуном Кишнаей и что мы с тобой никогда не приведем тхагов в Нухурмур.
– Никогда! Лучше двадцать раз умереть.
– Но это не все… Ты слышал, что этот мошенник говорил о Сердаре. Засада устроена, и он попадет туда еще вернее нашего, а потому ты знаешь, он погиб.
– Как не знать, God bless me! Мы вместе были приговорены к смерти на Цейлоне и без Рама-Модели были бы казнены. Заклинатель вовремя явился со своим Оджали, чтобы спасти нас… мы уже шли на виселицу.
– Я знаю… Я на другой же день принял вас на борт «Дианы». Вот на основании этого приговора губернатор Цейлона и прикажет повесить Сердара, если мы не найдем средства спасти его.
– Ты забываешь, что мы пленники и что прежде нам самим надо найти средство выйти отсюда.
– В нашем распоряжении целая ночь. Если нам удастся бежать, мы возьмем двух лошадей и во весь карьер понесемся в Гоа, чтобы прибыть туда раньше, чем Сердар покинет порт.
– Сомневаюсь… ты знаешь быстроту его действий, когда он принял решение.
– Да, но я сомневаюсь, чтобы «Диана» была готова сразу выйти в открытое море. Сива-Томби-Модели, брат заклинателя, исполняющий у меня обязанности старшего помощника и командующий в мое отсутствие шхуной, просил у меня несколько дней тому назад разрешения начать ремонт котлов. Будем надеяться, что работа эта не закончена и на сутки задержит Сердара. Это все, что нам нужно, чтобы поспеть вовремя. Ты знаешь, у Анандраена из Велура всегда стоят четыре лошади наготове.
– Я готов на все, когда речь идет о Сердаре, но мне кажется, нам трудно будет выйти отсюда до завтрашнего вечера. Только притворившись, что мы согласны проводить Кишнаю, нам удастся улучить счастливую минутку и бежать… И все-таки будет поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Ловким движением руки, как настоящий профессионал, Барбассон подсек рыбу и затем вытащил ее не сразу, как это попытался бы сделать новичок, а потянул медленно, еле заметно, и не мог удержаться от крика торжества, когда над водой показалась чудная форель в пять-шесть фунтов.
Подхватить ее сеткой и поднять на борт – было делом одной секунды. Это была превосходная рыба, с розоватой чешуей, темно-красной кожей, того нежного цвета, который так ценят гурманы.
Барнет вздохнул с сожалением.
– Вспомнил масло и приправы… дьявольский обжора! – сказал Барбассон и вслед за этим крикнул своему другу:
– Смотри за своей удочкой… уже клюнула и тащит поплавок под лодку.
Но заблуждение длилось недолго. Он остановился, выпучил глаза, раскрыл рот, и все лицо его приняло глупое выражение…
Лодка двигалась. Медленно, почти незаметно, но двигалась, и это движение, приближая ее к поплавку, заставило Барбассона думать, что поплавок, наоборот, двигался к ней, увлекаемый рыбой.
– Не шути только, Барнет, пожалуйста… она действительно движется? – пролепетал несчастный, близкий на этот раз к настоящему сумасшествию.
Барнет был не в состоянии отвечать. Он хотел крикнуть, но звук застрял у него в горле… Замахав руками в воздухе, он тяжело рухнул на палубу.
Падение друга привело Барбассона в себя. Инстинктивно он бросился к нему на помощь и, не понимая, что делает, окатил его холодной водой.
Барнет пришел в сознание. Озираясь вокруг, он пробормотал:
– Это дьявол… Барбассон… дьявол преследует нас!
Слова эти во всех других случаях заставили бы провансальца расхохотаться, но в эту минуту он старался хоть как-нибудь собраться с мыслями.
Перед глазами был неопровержимый факт: лодка двигалась. Скорость ее постепенно увеличивалась, и винт все сильнее шумел в воде, оставляя позади себя длинную полосу пены…
– Слушай, Барнет, – сказал он наконец, – мы живем, однако, не в стране фей… будем рассуждать просто, как будто мы с тобой не в лодке, а видим ее, стоя на берегу. Что сказали бы мы?
– Да, что сказали бы мы?
– Мы сказали бы, Барнет, что если она движется, то ее кто-то двигает.
– Ты думаешь, мы сказали бы это?
– Да, думаю… Помочи себе еще голову холодной водой, это тебе необходимо… так… лучше тебе?
– Да, как будто начинает…
– Так вот, почему здесь, на борту, мы не можем прийти к тому же выводу, как и на земле? Один или два человека забрались в лодку, и отпечаток ноги одного мы видели на палубе. Они заметили, что мы идем, и, не имея возможности или желания выйти оттуда, закрыли люк. Теперь же, так как им не нравится долгое пребывание в трюме, раз мы наверху, они подгоняют лодку к берегу, чтобы мы могли сойти на землю и уйти, потому что мы без оружия, а затем и сами они сделают то же самое, если захотят.
– Да, если захотят, а если не захотят?
– Что же им делать иначе, не могут же они унести лодку в кармане… мы всегда найдем ее.
– А если это англичане?
– Ну, мы сложили оружие, поступили по правилам, и моя предосторожность спасет нас.
– Ты, быть может, прав…
– Впрочем, мы скоро узнаем, в чем дело. Лодка приближается к берегу, будь готов следовать за мной и работать ногами.
– О! Я был преподавателем гимнастики в атенеуме Атенеум – во Франции в эпоху Великой революции (до 1803 г.) так назывались многие средние учебные заведения (гимназии); в Бельгии и Нидерландах такие названия сохранились и в XX веке.
в Цинциннати.
– Ты перепробовал все специальности?
– И много еще чего другого, – отвечал янки, которому эти объяснения вернули обычную самоуверенность.
– Внимание, наступает время прыгать! – воскликнул Барбассон, становясь ногою на планшир и готовясь к прыжку.
Лодка ткнулась в берег. Друзья одновременно прыгнули вперед и упали на землю.
– Теперь удирать, и поскорее, – крикнул провансалец, быстро вскакивая на ноги.
Не успел он произнести этих слов, как из-за кустов выскочило человек двадцать индийцев.
Нападающие окружили друзей, повалили на песок и связали веревками из волокон кокосовой пальмы. Затем, привязав их к бамбуковым палкам, понесли бегом, как носильщики носят паланкины Паланкин – носилки в форме кресла или ложа, укрепленные на двух длинных шестах, концы которых лежат на плечах носильщиков; средство передвижения богачей и знати в некоторых восточных странах.
.
Все это случилось так быстро, что они не успели заметить, как из люка лодки вылез торжествующий Кишная и бегом последовал за уносившими их индийцами.
ГЛАВА II
Пленники тхагов. – Развалины Карло. – Предложение Кишнаи. – Попытки бегства. – Подземный ход. – В поисках выхода. – Безнадежно застрявшие. – Барнет съеден шакалами. – Бегство Барбассона. – Отъезд на Цейлон.
Дьявольское воображение Кишнаи было неистощимо в изобретении разных хитростей. Вот уже сорок восемь часов, как он скрывался на берегах озера, поджидая случай похитить хотя бы одного жителя Нухурмура. Несмотря на тщательные поиски, он никак не мог найти вход в таинственное жилище, скрытое среди кустов и деревьев. Но все произошло, как он хотел.
Он один добился успеха там, где все шпионы и полиция вице-короля и губернатора Цейлона вынуждены были признать свое бессилие. Рам-Чаудор, его зять, скоро должен был передать сэру Уильяму Брауну его смертельного врага, Сердара. «Диана» сама станет под пушки броненосца, ожидающего ее на рейде Галле. Сам же Кишная, не подвергаясь опасности, дня через два-три захватит Нану Сахиба.
В Нухурмуре не оставалось больше никого, чтобы защитить принца, а от своих двух пленников он узнает, как пробраться к Нане. Начальник душителей надеялся не добром, так силой получить необходимые сведения. Таким образом он отбивал у капитана Максуэла почет и богатство, звание раджи и миллионную премию.
В двадцати километрах от Нухурмура, в одном из горных отрогов находились знаменитые подземные храмы Карли Подземные храмы Карли – в деревне Карли расположен самый совершенный по архитектуре буддийский храм, но не подземный, как утверждает Жаколио, а высеченный в скалах. Он сооружен в I веке до н.э. и относится к типу «чайтья», храма-молельни, где совершается обряд поклонения ступе.
, высеченные в скалах в эпоху, которая теряется во тьме веков. Большое количество залов, комнат, проходов и других подземных помещений было высечено в цельной породе.
В прежние времена они служили пристанищем кающимся грешникам, а факиры, уединяясь там, долгие годы готовились для выступлений перед толпой в дни религиозных празднеств.
Места эти, окруженные джунглями, посещаются, по словам индийцев, душами мертвых, которые, не найдя помилования Индры, судьи ада Индра – верховное ведийское божество, а также бог войны и бог грозы. У него много общего с греческим Зевсом и германским Тором. «Это был буйный бог, лишенный морали, пристрастившийся к пирам и пьянству», – писал австралийский индолог А.Бэшем. Ни один из древних мифов, посвященных Индре, реконструировать в деталях не удалось, поэтому функции этого бога до конца не выяснены. В более поздние времена почитался как локапала, то есть один из богов-хранителей Вселенной.
, ждут в этих пустынных местах того часа, когда им будет разрешено начать в теле самых низких животных новый ряд перерождений, предшествующих человеческому образу, который они потеряли за свои преступления. Тут же каждую ночь бродили ракшасы, наги, супарны, вампиры, которые заманивали путешественников в ловушку и пожирали их трупы.
Здесь, изгнанные из всех обитаемых центров, поселились тхаги, защищенные суеверием туземцев, боящихся этих проклятых мест. Они надеялись, что в такой глухомани никто не помещает им совершать кровавые таинства приближающейся пуджи.
Вот сюда-то и принесли Барбассона и Барнета. Их развязали и бросили в одно из подземелий.
Попасть в него можно было только через высеченный в камне длинный коридор. Он был настолько узким, что двигаться в нем можно было только согнувшись. В самом конце коридор был забаррикадирован деревянными столбами, которые свободно снимались и ставились в специальные пазы, вытесанные в камне.
В соседних подземных помещениях находились молодые юноши и девушки от двенадцати до четырнадцати лет, украденные тхагами и предназначавшиеся для жертвоприношения на алтарь богини. Взрослых они приносили в жертву только в тех случаях, когда не находили молодых.
В продолжение пути, пока носильщики тащили их, Барбассон и Барнет не могли обменяться ни одним словом, зато имели достаточно времени, чтобы прийти в себя от потрясения.
С ними, по приказанию Кишнаи, обращались хорошо и поэтому сейчас же принесли рис и курицу, разные фрукты, сладости и малабарские пирожки, свежую воду, пальмовое вино и рисовую водку. Настоящее пиршество!
Начальник тхагов неспроста поступал таким образом. Он хотел подкупить пленников хорошим обращением.
– Ну, Барнет, – сказал Барбассон, когда они остались одни, – как ты находишь наше положение?
– Я нахожу, что идея идти ловить рыбу в озере была превосходная.
– Ты, пожалуй, думаешь, что я причиной всего этого?
– Нет, я только констатирую факт.
– Ты всегда констатируешь, ты… Если ты будешь говорить со мной таким тоном, то, черт меня возьми, выворачивайся тогда сам, как можешь.
– А ты?
– О! Меня не будет здесь завтра утром.
– Слушай, Барбассон! Ты вспыхиваешь как порох. Тебе ничего нельзя сказать, ты сейчас же начинаешь сердиться.
– Нет, я только констатирую.
– Ты сердишься… хватит, Барбассончик!
– Ага! Теперь Барбассончик.
– Что же я тебе сказал, наконец?
– Ладно, не будем говорить об этом, если ты раскаиваешься. Ты знаешь, в чьих руках мы находимся?
– Да, нас похитили проклятые тхаги.
– Догадываешься ли ты, с какими целями?
– Это ясно, они хотят выдать нас англичанам.
– Нас? Отсутствием тщеславия ты, как янки, не страдаешь.
– Но миллион…
– Предложен за поимку Сердара и Наны Сахиба. Что касается нас, мой бедный Боб, то англичане не дадут и тридцати пяти су за нашу шкуру.
– Ты прав, быть может.
– Тут нет «быть может»… я прав.
– Зачем же они взяли нас, а не их?
– Но, прусская твоя голова…
– Благодарю.
– Не за что, я хотел сказать, глупая голова… Так вот, Боб. Все очень просто. Во-первых, двумя защитниками в Нухурмуре будет меньше, и, во-вторых, этот негодяй Кишная хочет узнать, каким образом туда попадают. Вот тебе и все хитрости.
– Должен признаться, ты умнее меня и…
– Тс! Идут! Если это Кишная, то ты, ради Бога, молчи, дай мне самому прощупать его хорошенько. Ты ведь натворишь одних только глупостей. Если будешь слушать меня, мы сегодня ночью удерем отсюда.
Он не успел больше прибавить ни слова. В подземелье показался индиец, которого в мерцающем свете коптившей лампы они не сразу узнали. Это был Кишная.
– Привет вам, господа иностранцы, – сказал он слащавым голосом, приближаясь к ним.
– Господа! Господа! – пробормотал про себя Барнет. – Болтай, лицемер! Не знаю, что удерживает меня, чтобы не раздавить тебя, как клопа.
– Что говорит твой друг? – спросил индиец Барбассона.
– Он говорит: да пошлет Небо долгие дни, наполненные миром и благоденствием, сыну твоего отца.
– Да низведет это Кали и на вашу голову, – отвечал Кишная. – Догадываются ли господа иностранцы, зачем я пригласил их посетить меня здесь?
– Пригласил… пригласил! – проворчал Барнет, не желая принять это слово.
– Твой друг опять сказал что-то? – спросил тхаг.
– Он говорит, что давно хотел познакомиться с тобою.
– Мы виделись уже на Цейлоне.
– Да, но не так близко… Однако он сохранил воспоминание о тебе.
Барнет задыхался от ярости, но он обещал молчать, а поэтому сдерживал себя, сказав и без того уже много.
– Раз вы так настроены, мы, значит, договоримся с вами. Я попрошу немного. Я хотел бы лишь посетить Нану Сахиба в Нухурмуре, а так как принц меня не знает, мне пришла счастливая мысль, что вы проведете меня к нему.
– Ты не мог придумать лучше, мы – его друзья, – отвечал в тон ему провансалец. – Хочешь, чтобы мы представили тебя Сердару?
– Сердара нет в Нухурмуре, он уехал на Цейлон.
– А, ты знаешь…
– Да, я знаю, что он отправился с приветствием к сэру Уильяму Брауну. Я сегодня же ночью дам знать ему об этом через своего курьера, который на шесть часов опередит Сердара, чтобы его превосходительство успел приготовить достойный прием. Я так заинтересовался этим, что приказал своему зятю, Рам-Чаудору, сопровождать Сердара.
«О, негодяй!» – подумали Барнет и Барбассон, понявшие ужасный смысл, скрывающийся под этой холодной насмешкой.
– Сердар погиб! – прошептал Барнет с горечью.
– Пока еще нет, – сказал ему Барбассон. – Сердара не так просто убить.
– Что вы там говорите? – спросил Кишная.
– Мы советуемся с моим другом, можем ли мы взять на себя честь представить тебя Нане.
– И что вы решили?
– Мы достаточно близки с принцем и можем вас познакомить.
– Я ничего другого и не ожидал.
«Эти люди смеются надо мной, – думал Кишная, – но я сейчас дам им понять, до чего могут довести их шутки, если они зайдут слишком далеко». И он продолжал:
– Я должен сообщить вам то, что сказал сегодня утром, в тишине храма, оракул, говоривший от имени богини Кали:
«Если Нана Сахиб откажется принять моего посланника, то я повелеваю, чтобы двух охотников, избранных в проводники к принцу, в ту же ночь принесли мне в жертву на алтаре».
– Хитра она, эта богиня, – сказал Барбассон Барнету.
– Не задушить ли нам этого старого мошенника? – отвечал Барнет.
– Что это даст? Нас изрубят его товарищи.
– Смерть за смерть, но я буду счастлив собственными руками свернуть шею этому мерзавцу.
– Но мы еще не умерли, Барнет! Предоставь мне действовать.
– Поняли? – спросил Кишная.
– Отлично! Я сейчас передам другу слова оракула великой богини… он не совсем хорошо понял их.
– Я должен отложить свой визит до завтрашнего вечера, мы должны всю ночь проводить в молитвах. Значит, решено: вы проводите меня в Нухурмур, пройдете со мной к тому месту, где принц спит, – будить его не надо, я беру это на себя, – и только тогда вам будет разрешено или остаться в пещерах, или идти куда захотите. До завтра… не сердитесь, что я предлагаю вам продолжить пользоваться моим гостеприимством.
– Мы согласны, – отвечал Барбассон.
– Очень счастлив, что у вас такие добрые намерения. Если вам нужно что-нибудь на сегодняшнюю ночь, скажите.
– Благодарим, мы падаем от усталости и желаем, чтобы нам не мешали отдыхать.
– Все будет по вашему желанию. Да пошлет Сома, бог сна, хорошие вам предзнаменования.
Когда он вышел, Барбассон придвинулся поближе к своему товарищу и сказал:
– Барнет, шутки в сторону. Люди смотрят на нас, как на авантюристов. Мы не стоим, конечно, многого, но у нас свои понятия о чести, и мы сохраним их.
Мы сражались направо и налево за тех, кто нам платил. Мы играли в Азии роль средневековых кондотьеров, но мы никогда не изменяли тем, кому клялись служить. Мы солдаты не без упрека, но мы не рыцари больших дорог, а потому ты понял, что я смеялся над этим хвастуном Кишнаей и что мы с тобой никогда не приведем тхагов в Нухурмур.
– Никогда! Лучше двадцать раз умереть.
– Но это не все… Ты слышал, что этот мошенник говорил о Сердаре. Засада устроена, и он попадет туда еще вернее нашего, а потому ты знаешь, он погиб.
– Как не знать, God bless me! Мы вместе были приговорены к смерти на Цейлоне и без Рама-Модели были бы казнены. Заклинатель вовремя явился со своим Оджали, чтобы спасти нас… мы уже шли на виселицу.
– Я знаю… Я на другой же день принял вас на борт «Дианы». Вот на основании этого приговора губернатор Цейлона и прикажет повесить Сердара, если мы не найдем средства спасти его.
– Ты забываешь, что мы пленники и что прежде нам самим надо найти средство выйти отсюда.
– В нашем распоряжении целая ночь. Если нам удастся бежать, мы возьмем двух лошадей и во весь карьер понесемся в Гоа, чтобы прибыть туда раньше, чем Сердар покинет порт.
– Сомневаюсь… ты знаешь быстроту его действий, когда он принял решение.
– Да, но я сомневаюсь, чтобы «Диана» была готова сразу выйти в открытое море. Сива-Томби-Модели, брат заклинателя, исполняющий у меня обязанности старшего помощника и командующий в мое отсутствие шхуной, просил у меня несколько дней тому назад разрешения начать ремонт котлов. Будем надеяться, что работа эта не закончена и на сутки задержит Сердара. Это все, что нам нужно, чтобы поспеть вовремя. Ты знаешь, у Анандраена из Велура всегда стоят четыре лошади наготове.
– Я готов на все, когда речь идет о Сердаре, но мне кажется, нам трудно будет выйти отсюда до завтрашнего вечера. Только притворившись, что мы согласны проводить Кишнаю, нам удастся улучить счастливую минутку и бежать… И все-таки будет поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64