Оставаясь без пищи почти целые сутки, он не мог без сокрушения говорить о двух жирных, толстых утках, которых пришлось бросить из-за этой несчастной встречи. Однако болото, где жили эти чудесные пернатые, было недалеко, и он дал себе слово вознаградить себя за потерю.
– Если только мы найдем их на том же месте, – отвечал Рама, потому что Сердар, погруженный в мысли, шел во главе отряда.
– Ты так думаешь? – переспросил Боб. – Разве я мог заставить их изменить свои привычки и переменить место?
– Нет, но в джунглях столько же шакалов, сколько веток на бамбуке. Труп носорога, убитого Оджали, привлек сюда, вероятно, сотни этих тварей. Они могли встревожить птиц. Успокойся, однако, если только Сердар выделит нам время, завтра на озере Калу, что тянется на несколько миль, мы сделаем порядочный запас нырков и браминских уток.
– Почему «если»?
– Ты знаешь Сахиба не хуже меня… достаточно видеть его походку, чтобы предположить, что он не даст вам на это время.
Продолжая идти, Сердар срывал время от времени ближайший к нему банан и тут же на ходу съедал его. Нариндра и Сами, следовавшие по его пятам, молча делали то же самое.
– Они ужинают, – сказал Рама, – и нам не худо последовать их примеру. Я начинаю подозревать, что, кроме этого, мы ничего больше есть сегодня не будем.
– Не понимаю, право, как вы все устроены! С одной горстью риса и двумя-тремя плодами вы под жгучими лучами солнца идете целыми днями, не сбавляя шага, а мне же для этого необходима более существенная пища.
В эту минуту в кустарнике зашевелился встревоженный шумом молоденький, еще безрогий олень. Барнет мгновенно прицелился и выстрелил, положив животное на месте. Подбежав к нему, Барнет связал ему ноги сухой лианой и передал Оджали, который охотно взял эту легкую ношу.
– Вот мой обед, – сказал генерал, потирая руки, – к черту едоков бананов!
Сердар даже не обернулся. Тем временем маленький отряд приближался к болотистому озеру, месту столь удачной охоты Барнета. На всем доступном взгляду пространстве, нигде, ни на поверхности воды, ни в прибрежной траве, не было видно ни одной птицы.
Предположение Рамы оправдалось. Однако маленький отряд ждал еще один сюрприз. На расстоянии пятисот метров от пещеры, где должны были находиться останки носорога, вся земля была истоптана, точно тут в течение многих месяцев толклось стадо баранов.
– Тебе повезет, – сказал Рама-Модели своему спутнику, – если ты найдешь хотя бы только рог твоего носорога… видишь, здесь были шакалы.
– Неужели ты думаешь, что они так быстро сожрали весь труп?
– За день и за ночь!.. Они за это время могли бы съесть в десять раз больше… Можешь быть уверен. Если бы ты знал, что по ночам по улицам Галле разгуливают тысячи шакалов, понял бы, сколько их здесь.
– Ты прав… Я помню, в Бенгалии, на улице Чандер-нагора, эти животные съели за три часа целую лошадь, сломавшую ногу и оставленную там своим хозяином. Но вначале ты, как и я, думал, что мы найдем жертву Оджали в пещере, и еще сожалел, что это помешает нам там разместиться на ночь.
– Середины здесь никогда не бывает. Шакалы, сколько бы их ни было, держатся всегда вместе и случайно могли отправиться сегодня ночью в противоположную часть долины. Я хорошо знаю их повадки. Труп животного или мог быть нетронутым, или от него не должно было остаться и следов, и я вижу теперь, что последнее было верным. С другой стороны, этот носорог мог жить в паре и тогда, переживший его, самец или самка, защищал бы тело своего спутника. Ты понимаешь, что в таком случае нам было бы опасно, даже вместе с Оджали, селиться в таком соседстве.
– Ты, видно, хорошо знаешь привычки обитателей джунглей?
– Все мое детство прошло в этом месте. Мой отец был укротителем пантер. Привлеченный рассказами о Долине трупов, он поселился на Цейлоне. Здесь мы охотились на тигров, пантер, чтобы получить премию правительства, или же брали детенышей, которых затем продавали факирам и фокусникам. Бывали годы, когда мы набирали до двухсот малышей, и все-таки здесь найдутся еще такие места, откуда вряд ли выйдешь живым, – столько там встречается хищников даже днем.
– Какая опасная жизнь! Как это вас тут не съели еще?
– Мы забирали детенышей, когда мать уходила на охоту, да и нельзя иначе. Помню, как один раз, когда мы уложили в мешок трех маленьких черных пантер, в возрасте двух недель, мы услышали, что мать нежным ворчанием дает знать о своем возвращении. Малыши отвечали ей из мешка… Времени терять было нельзя, иначе мы погибли бы. Мы стояли у самого баньяна Баньян – название двух индийских видов фикусов огромных размеров с воздушными корнями, служащими подпорками для мощной кроны.
. Отец сделал мне знак, и мы взобрались на дерево. Мы не бросили нашей добычи, но детеныши почуяли мать и принялись мяукать и бесноваться, как чертенята. Мать услыхала их крики и скоро заметила нас, несмотря на то, что нас было трудно разглядеть среди густой листвы. Она прыгнула к дереву. Мы взобрались на ветки повыше. Она полезла за нами, и пропасть бы мне, не успей отец с необыкновенной ловкостью отрубить ей одну из передних лап. Она свалилась сначала с дерева, но у нее хватило сил взобраться опять. Продвигалась она, однако, очень медленно, и отец отрубил ей вторую лапу. На этот раз у нее не хватило сил лезть наверх, и она, стоя на задних лапах, прислонилась к дереву, где были ее малютки, и угрожающе завыла. Нам пришлось прождать несколько часов, пока от потери крови она совсем обессилела. Однако она по-прежнему держалась около дерева, и мы, не смея спуститься по стволу, спускались по одной из нижних веток. Когда она увидела нас убегающими, то, собрав последние силы, бросилась за нами, несмотря на искалеченные лапы. На полдороге она упала, и отец ударом топора прекратил ее мучения.
– У вас не было ружья?
– В то время ни один туземец на Цейлоне не мог иметь ружья.
– Как же вы охотились на взрослых животных?
– Мы рыли ямы в тех местах, где ходит много этих зверей, и покрывали ветками, а потом, когда они попадали туда, убивали их кольями. Здесь в джунглях найдется тысячи две таких ям, вырытых отцом и мною за двадцать лет.
– Вы только одни занимались этим промыслом на Цейлоне? – спросил Барнет, в высшей степени заинтересованный этим разговором.
– Да, одни, и нас поэтому прозвали раджами джунглей. Почти все сингалы владеют полями, которые обрабатывают. Земля плодородная, и они живут счастливо и в достатке. Такая жизнь не делает человека мужественным, и ни один из них не посмеет провести даже одну ночь в джунглях. Они прозвали это место Долиной смерти, хотя никто из них не подвергал себя здесь опасности и немного тут найдется человеческих останков… Отец мой умер, оставив нам с братом небольшое состояние, и я бросил свое ремесло, потому что им опасно заниматься одному, а младший брат еще не в силах вынести трудности такой жизни.
– Не во время ли резни в Гаурдвар-Сикри погиб твой отец?
– Да, – отвечал индиец, и глаза его сверкнули дикой ненавистью. – Он хотел окончить свои дни в родном городе и нашел там страшный конец, ибо что может быть подлее, как убить старика семидесяти пяти лет? Ни один из его родственников не участвовал в восстании, а я примкнул к нему только после этого ужасного дела, и ничто не может извинить совершивших это преступление. Есть два человека на свете, которых я поклялся убить, и я последую за ними на их родину, если не смогу расправиться с ними здесь, – это майор Кемпуэл, старший комендант Гаурдвара, и капитан Максуэл, который командовал этим ужасным избиением. Если бы Сердар не приехал на Цейлон, где ему нужна моя помощь, я был бы вместе с братом в эту минуту среди индийцев, осаждающих крепость. Как только мы ступим на Большую землю, я тотчас поспешу туда. Сердар обещал замолвить за меня слово Нане Сахибу, чтобы этих двух людей выдали мне.
– Разделим их между собой, – живо перебил его Барнет, – Максуэла отдай мне, у нас с ним старые счеты, и я хочу предложить ему хорошую дуэль по-американски: карабин в руке, револьвер и охотничий нож у пояса, и вперед!
– Нет! С такими людьми не может быть дуэли, – мрачно сказал Рама, – только медленной смертью могут они искупить свои преступления.
– Постой! Постой, Рама! – отвечал запальчиво Боб. – Мои счеты с ним начались за два года до восстания, когда этот негодяй выгнал меня из моего дворца в Ауде, а поэтому преимущество на моей стороне. Впрочем, ты можешь быть уверен, что я не пощажу его, и, если случайно он убьет меня, ну что ж, у меня останется утешение, что ты отомстишь за меня… Согласен?.. Мне Максуэла?
В эту минуту послышался голос Сердара, звавшего Раму, что и избавило его от ответа на вопрос генерала. Оджали вдруг бросился вперед и исчез за скалой.
– Мы пришли, не так ли? – спросил Сердар охотника за пантерами. – Это, кажется, та самая пещера, о которой ты говорил, и откуда друг наш Боб еле выбрался.
– Это она, я узнаю ее, – воскликнул генерал.
– Мне кажется, Сахиб, – отвечал Рама, – мы можем здесь поселиться на все время, какое ты найдешь нужным. Если я не ошибаюсь, шакалы вычистили помещение.
Предположения охотника сбылись полностью. В пещере не осталось ни малейших следов носорога. Животные стащили в кусты все до последней косточки. Оджали был, видимо, поражен исчезновением своего врага и, глухо ворча, поглядывал на джунгли, как бы опасаясь, что тот вернется назад и снова начнет битву.
Сердар решил отдохнуть в пещере до следующего утра с тем, чтобы рано на рассвете обсудить дальнейшие действия.
Оджали было приказано лечь поперек входа в пещеру и оберегать сон товарищей, чтобы уставшим людям не дежурить по очереди. Одного присутствия слона было достаточно, чтобы держать хищников на расстоянии. Сделав распоряжения, Сердар собрал охапку сухих листьев, положил их в углу и улегся на них. В течение целой недели с тех пор, как он прибыл на остров, он не спал ни одного часа, и если держался на ногах, то лишь благодаря своей железной воле.
Нариндра и Сами тотчас же последовали его примеру и спустя несколько минут уснули. Однако у Барнета были свои собственные идеи относительно распорядка дня. Он был убежден, что не следует ложиться спать на пустой желудок. Поэтому Боб развел костер из сухих веток. Поддавшись на его уговоры, ему помогал Рама. На этот раз уток на самодельном вертеле заменил молодой олень, и оба гурмана признались друг другу, что это еще лучше.
– Утки отдают иногда болотом, что не всем может прийтись по вкусу, – подводя итог, прибавил Боб.
Какую странную ночь под двойной защитой скал и честного Оджали проводили наши герои в джунглях! Едва успело зайти солнце, как со всех сторон мрачной долины стали доноситься звуки необычного концерта: тявкание шакалов, ворчание пантер, жалобные крики крокодилов, трубные зовы диких слонов. Иногда эти звуки раздавались в нескольких шагах от пещеры, и тогда спящим снились фантастические битвы, в которых сипаи и шпионы в страшной сумятице смешались со всеми дикими зверями в мире.
Всякий раз, когда крики слышались вблизи пещеры, слон глухо ворчал, не оставляя, однако, своего поста. Незадолго до восхода луны он начал проявлять несомненные признаки гнева. Молодой Сами, только что проснувшийся, тихонько встал и подошел к нему, чтобы успокоить. Ему показалось тогда, что между скалами перед пещерой проскользнула какая-то тень, похожая по очертаниям на человеческую фигуру. Он хотел сообщить об этом Нариндре, но видение так быстро промелькнуло мимо него, что он решил промолчать, опасаясь, что его засмеют… Он простоял так целый час, всматриваясь в густую тьму и прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся из темноты. Но ему не удалось ни увидеть, ни услышать ничего, что подтвердило бы реальность видения, и он занял прежнее место рядом с махратом в пещере.
На рассвете Сердар был уже на ногах и разбудил остальных. Это был час, назначенный им для совета, и он тотчас же, без всяких предисловий, открыл его.
– Вам известен, – начал он просто, – тот единственный вопрос, который нам необходимо решить и который заключается в следующем: как выйти из долины? Вы знаете, что два доступных прохода из нее охраняются превосходящими силами противника. Мы не можем вступить с ними в открытый бой, а между тем мы во что бы то ни стало должны выйти отсюда. Вчера я большую часть дня думал об этом и в конце концов остановился на одном варианте, который кажется мне более выполнимым. Когда вы все изложите свои мнения, тогда и я скажу вам, имеет ли мое решение преимущество перед вашими. Первое слово предоставляется по обыкновению самому молодому. Твоя очередь, Сами, сообщить нам результат своих размышлений.
– Я лишь бедный слуга, Сахиб, и какой совет могу дать в мои годы? Только имей я необходимость выйти отсюда, я взобрался бы на Оджали и, под зашитой хоуды, попробовал бы пробраться через северный проход, ближайший к индостанскому берегу… в одну из следующих ночей, до восхода луны.
– Это было бы неплохо, будь оттуда всего несколько лье до Манарского залива, где крейсирует на своей шхуне Шейк-Тоффель и ждет, чтобы переправить нас в Индию. Но, выйдя из долины, мы должны будем пройти шестьдесят лье до оконечности острова, и это по враждебной, настроенной против нас стране. Не забывайте, что все сельские жители – сингалы, а следовательно, наши противники. Англичане уверили их, что в случае победы революции индийцы немедленно завладеют Цейлоном и силою заставят местных жителей принять индуизм… Впрочем, если не придумаем ничего лучше, попробуем и это. Твоя очередь, Нариндра.
– Я думаю, Сахиб, нам следует разделиться и попробовать поодиночке, сегодня же вечером, пробраться через южный проход. Он хорошо всем знаком, потому что по нему мы спускались сюда. В темноте мы сможем пробраться ползком, тем более что местами он покрыт лесом. Сипаи не будут его особенно сторожить, полагая, что мы попытаемся выбраться через северный проход. По одному мы спустимся в Галле, где найдем убежище у малабарцев, наших приверженцев, которые предоставят нам случай перебраться на Большую землю. Сами, которого никто не знает в Галле, может остаться здесь, так же как и Рама-Модели, – его никто не подозревает, что он был с нами, так как он был переодет. Через день или два они приведут Оджали, у которого тем временем восстановится его естественный черный цвет, так что никто из сипаев не признает в нем слона, способствовавшего нашему побегу. Сами и Рама свободно пройдут мимо них, как люди, только что охотившиеся в джунглях. Им поверят из-за прежнего ремесла укротителя пантер, и никто не удивится, что они провели несколько дней в долине…
– Превосходный проект, – сказал Сердар, – и мы, быть может, примем его, только с некоторыми изменениями, о которых я скажу, если мы ни на чем другом не остановимся… Теперь ты, Рама!
– Право, я присоединяюсь к варианту Нариндры. Я только обыкновенный укротитель пантер. Мне хорошо знакомы все хитрости животных, но моя голова не способна создавать планы.
– В таком случае никого больше не остается, кроме тебя, мой милый Боб, – сказал Сердар, лукаво улыбаясь, так как не очень верил в изворотливость ума своего старого товарища.
– Ага, да, именно это я и говорил, – отвечал Барнет с глубокомысленным видом, – наступает моя очередь… Гм!.. Главное в том… гм! Выйти отсюда… и поскорее… Гм! Гм! Ибо ясно, как день, что если нам не удастся выйти отсюда… гм!.. то, без сомнения, произойдет то, что… что… вы, наконец, понимаете меня и… God bless me! Мое мнение, что не тем пятидесяти босякам, которые там наверху, черт возьми, помешать нам выйти отсюда… Вот мое мнение!
– И ты тысячу раз прав, мой милый генерал, – сказал ему Сердар с невозмутимой важностью, – мы должны выйти, и мы выйдем… тысячу чертей! Посмотрим, кто это нам помешают.
И он отвернулся в сторону, чтобы не рассмеяться в лицо своему другу. Барнет сидел с важным видом, уверенный в том, что дал лучший совет. Впоследствии, когда он рассказывал об этом происшествии, он всегда заканчивал его словами: «Благодаря, наконец, смелому плану, предложенному мной, нам удалось выбраться из этой западни».
Вернув себе снова серьезный вид, Сердар продолжал:
– Лучший проект не тот, который влечет за собой меньше опасностей, а тот, который даст нам возможность скорее попасть в Пондишери.
– Браво! – крикнул Барнет. – Таково и мое мнение.
Сердар продолжал:
– Проект Нариндры станет и моим, если только мы сделаем в нем небольшое изменение. Вместо того, чтобы идти ночью в Талле и поодиночке, предположив, что Сами и Рама не будут заподозрены, мы отправимся днем, под самым носом у сипаев. Нариндра, Боб и я – мы спрячемся на дне хоуды, тогда как Сами и Рама займут свои обыкновенные места. Рама на месте хозяина, Сами на шее слона, как погонщик. Можно предположить, что солдаты не догадаются заглянуть внутрь хоуды, и мы найдем, как говорит Нариндра, убежище у малабарцев… Но когда и каким образом мы уедем из Галле, города не торгового, куда приходят одни пакетботы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Если только мы найдем их на том же месте, – отвечал Рама, потому что Сердар, погруженный в мысли, шел во главе отряда.
– Ты так думаешь? – переспросил Боб. – Разве я мог заставить их изменить свои привычки и переменить место?
– Нет, но в джунглях столько же шакалов, сколько веток на бамбуке. Труп носорога, убитого Оджали, привлек сюда, вероятно, сотни этих тварей. Они могли встревожить птиц. Успокойся, однако, если только Сердар выделит нам время, завтра на озере Калу, что тянется на несколько миль, мы сделаем порядочный запас нырков и браминских уток.
– Почему «если»?
– Ты знаешь Сахиба не хуже меня… достаточно видеть его походку, чтобы предположить, что он не даст вам на это время.
Продолжая идти, Сердар срывал время от времени ближайший к нему банан и тут же на ходу съедал его. Нариндра и Сами, следовавшие по его пятам, молча делали то же самое.
– Они ужинают, – сказал Рама, – и нам не худо последовать их примеру. Я начинаю подозревать, что, кроме этого, мы ничего больше есть сегодня не будем.
– Не понимаю, право, как вы все устроены! С одной горстью риса и двумя-тремя плодами вы под жгучими лучами солнца идете целыми днями, не сбавляя шага, а мне же для этого необходима более существенная пища.
В эту минуту в кустарнике зашевелился встревоженный шумом молоденький, еще безрогий олень. Барнет мгновенно прицелился и выстрелил, положив животное на месте. Подбежав к нему, Барнет связал ему ноги сухой лианой и передал Оджали, который охотно взял эту легкую ношу.
– Вот мой обед, – сказал генерал, потирая руки, – к черту едоков бананов!
Сердар даже не обернулся. Тем временем маленький отряд приближался к болотистому озеру, месту столь удачной охоты Барнета. На всем доступном взгляду пространстве, нигде, ни на поверхности воды, ни в прибрежной траве, не было видно ни одной птицы.
Предположение Рамы оправдалось. Однако маленький отряд ждал еще один сюрприз. На расстоянии пятисот метров от пещеры, где должны были находиться останки носорога, вся земля была истоптана, точно тут в течение многих месяцев толклось стадо баранов.
– Тебе повезет, – сказал Рама-Модели своему спутнику, – если ты найдешь хотя бы только рог твоего носорога… видишь, здесь были шакалы.
– Неужели ты думаешь, что они так быстро сожрали весь труп?
– За день и за ночь!.. Они за это время могли бы съесть в десять раз больше… Можешь быть уверен. Если бы ты знал, что по ночам по улицам Галле разгуливают тысячи шакалов, понял бы, сколько их здесь.
– Ты прав… Я помню, в Бенгалии, на улице Чандер-нагора, эти животные съели за три часа целую лошадь, сломавшую ногу и оставленную там своим хозяином. Но вначале ты, как и я, думал, что мы найдем жертву Оджали в пещере, и еще сожалел, что это помешает нам там разместиться на ночь.
– Середины здесь никогда не бывает. Шакалы, сколько бы их ни было, держатся всегда вместе и случайно могли отправиться сегодня ночью в противоположную часть долины. Я хорошо знаю их повадки. Труп животного или мог быть нетронутым, или от него не должно было остаться и следов, и я вижу теперь, что последнее было верным. С другой стороны, этот носорог мог жить в паре и тогда, переживший его, самец или самка, защищал бы тело своего спутника. Ты понимаешь, что в таком случае нам было бы опасно, даже вместе с Оджали, селиться в таком соседстве.
– Ты, видно, хорошо знаешь привычки обитателей джунглей?
– Все мое детство прошло в этом месте. Мой отец был укротителем пантер. Привлеченный рассказами о Долине трупов, он поселился на Цейлоне. Здесь мы охотились на тигров, пантер, чтобы получить премию правительства, или же брали детенышей, которых затем продавали факирам и фокусникам. Бывали годы, когда мы набирали до двухсот малышей, и все-таки здесь найдутся еще такие места, откуда вряд ли выйдешь живым, – столько там встречается хищников даже днем.
– Какая опасная жизнь! Как это вас тут не съели еще?
– Мы забирали детенышей, когда мать уходила на охоту, да и нельзя иначе. Помню, как один раз, когда мы уложили в мешок трех маленьких черных пантер, в возрасте двух недель, мы услышали, что мать нежным ворчанием дает знать о своем возвращении. Малыши отвечали ей из мешка… Времени терять было нельзя, иначе мы погибли бы. Мы стояли у самого баньяна Баньян – название двух индийских видов фикусов огромных размеров с воздушными корнями, служащими подпорками для мощной кроны.
. Отец сделал мне знак, и мы взобрались на дерево. Мы не бросили нашей добычи, но детеныши почуяли мать и принялись мяукать и бесноваться, как чертенята. Мать услыхала их крики и скоро заметила нас, несмотря на то, что нас было трудно разглядеть среди густой листвы. Она прыгнула к дереву. Мы взобрались на ветки повыше. Она полезла за нами, и пропасть бы мне, не успей отец с необыкновенной ловкостью отрубить ей одну из передних лап. Она свалилась сначала с дерева, но у нее хватило сил взобраться опять. Продвигалась она, однако, очень медленно, и отец отрубил ей вторую лапу. На этот раз у нее не хватило сил лезть наверх, и она, стоя на задних лапах, прислонилась к дереву, где были ее малютки, и угрожающе завыла. Нам пришлось прождать несколько часов, пока от потери крови она совсем обессилела. Однако она по-прежнему держалась около дерева, и мы, не смея спуститься по стволу, спускались по одной из нижних веток. Когда она увидела нас убегающими, то, собрав последние силы, бросилась за нами, несмотря на искалеченные лапы. На полдороге она упала, и отец ударом топора прекратил ее мучения.
– У вас не было ружья?
– В то время ни один туземец на Цейлоне не мог иметь ружья.
– Как же вы охотились на взрослых животных?
– Мы рыли ямы в тех местах, где ходит много этих зверей, и покрывали ветками, а потом, когда они попадали туда, убивали их кольями. Здесь в джунглях найдется тысячи две таких ям, вырытых отцом и мною за двадцать лет.
– Вы только одни занимались этим промыслом на Цейлоне? – спросил Барнет, в высшей степени заинтересованный этим разговором.
– Да, одни, и нас поэтому прозвали раджами джунглей. Почти все сингалы владеют полями, которые обрабатывают. Земля плодородная, и они живут счастливо и в достатке. Такая жизнь не делает человека мужественным, и ни один из них не посмеет провести даже одну ночь в джунглях. Они прозвали это место Долиной смерти, хотя никто из них не подвергал себя здесь опасности и немного тут найдется человеческих останков… Отец мой умер, оставив нам с братом небольшое состояние, и я бросил свое ремесло, потому что им опасно заниматься одному, а младший брат еще не в силах вынести трудности такой жизни.
– Не во время ли резни в Гаурдвар-Сикри погиб твой отец?
– Да, – отвечал индиец, и глаза его сверкнули дикой ненавистью. – Он хотел окончить свои дни в родном городе и нашел там страшный конец, ибо что может быть подлее, как убить старика семидесяти пяти лет? Ни один из его родственников не участвовал в восстании, а я примкнул к нему только после этого ужасного дела, и ничто не может извинить совершивших это преступление. Есть два человека на свете, которых я поклялся убить, и я последую за ними на их родину, если не смогу расправиться с ними здесь, – это майор Кемпуэл, старший комендант Гаурдвара, и капитан Максуэл, который командовал этим ужасным избиением. Если бы Сердар не приехал на Цейлон, где ему нужна моя помощь, я был бы вместе с братом в эту минуту среди индийцев, осаждающих крепость. Как только мы ступим на Большую землю, я тотчас поспешу туда. Сердар обещал замолвить за меня слово Нане Сахибу, чтобы этих двух людей выдали мне.
– Разделим их между собой, – живо перебил его Барнет, – Максуэла отдай мне, у нас с ним старые счеты, и я хочу предложить ему хорошую дуэль по-американски: карабин в руке, револьвер и охотничий нож у пояса, и вперед!
– Нет! С такими людьми не может быть дуэли, – мрачно сказал Рама, – только медленной смертью могут они искупить свои преступления.
– Постой! Постой, Рама! – отвечал запальчиво Боб. – Мои счеты с ним начались за два года до восстания, когда этот негодяй выгнал меня из моего дворца в Ауде, а поэтому преимущество на моей стороне. Впрочем, ты можешь быть уверен, что я не пощажу его, и, если случайно он убьет меня, ну что ж, у меня останется утешение, что ты отомстишь за меня… Согласен?.. Мне Максуэла?
В эту минуту послышался голос Сердара, звавшего Раму, что и избавило его от ответа на вопрос генерала. Оджали вдруг бросился вперед и исчез за скалой.
– Мы пришли, не так ли? – спросил Сердар охотника за пантерами. – Это, кажется, та самая пещера, о которой ты говорил, и откуда друг наш Боб еле выбрался.
– Это она, я узнаю ее, – воскликнул генерал.
– Мне кажется, Сахиб, – отвечал Рама, – мы можем здесь поселиться на все время, какое ты найдешь нужным. Если я не ошибаюсь, шакалы вычистили помещение.
Предположения охотника сбылись полностью. В пещере не осталось ни малейших следов носорога. Животные стащили в кусты все до последней косточки. Оджали был, видимо, поражен исчезновением своего врага и, глухо ворча, поглядывал на джунгли, как бы опасаясь, что тот вернется назад и снова начнет битву.
Сердар решил отдохнуть в пещере до следующего утра с тем, чтобы рано на рассвете обсудить дальнейшие действия.
Оджали было приказано лечь поперек входа в пещеру и оберегать сон товарищей, чтобы уставшим людям не дежурить по очереди. Одного присутствия слона было достаточно, чтобы держать хищников на расстоянии. Сделав распоряжения, Сердар собрал охапку сухих листьев, положил их в углу и улегся на них. В течение целой недели с тех пор, как он прибыл на остров, он не спал ни одного часа, и если держался на ногах, то лишь благодаря своей железной воле.
Нариндра и Сами тотчас же последовали его примеру и спустя несколько минут уснули. Однако у Барнета были свои собственные идеи относительно распорядка дня. Он был убежден, что не следует ложиться спать на пустой желудок. Поэтому Боб развел костер из сухих веток. Поддавшись на его уговоры, ему помогал Рама. На этот раз уток на самодельном вертеле заменил молодой олень, и оба гурмана признались друг другу, что это еще лучше.
– Утки отдают иногда болотом, что не всем может прийтись по вкусу, – подводя итог, прибавил Боб.
Какую странную ночь под двойной защитой скал и честного Оджали проводили наши герои в джунглях! Едва успело зайти солнце, как со всех сторон мрачной долины стали доноситься звуки необычного концерта: тявкание шакалов, ворчание пантер, жалобные крики крокодилов, трубные зовы диких слонов. Иногда эти звуки раздавались в нескольких шагах от пещеры, и тогда спящим снились фантастические битвы, в которых сипаи и шпионы в страшной сумятице смешались со всеми дикими зверями в мире.
Всякий раз, когда крики слышались вблизи пещеры, слон глухо ворчал, не оставляя, однако, своего поста. Незадолго до восхода луны он начал проявлять несомненные признаки гнева. Молодой Сами, только что проснувшийся, тихонько встал и подошел к нему, чтобы успокоить. Ему показалось тогда, что между скалами перед пещерой проскользнула какая-то тень, похожая по очертаниям на человеческую фигуру. Он хотел сообщить об этом Нариндре, но видение так быстро промелькнуло мимо него, что он решил промолчать, опасаясь, что его засмеют… Он простоял так целый час, всматриваясь в густую тьму и прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся из темноты. Но ему не удалось ни увидеть, ни услышать ничего, что подтвердило бы реальность видения, и он занял прежнее место рядом с махратом в пещере.
На рассвете Сердар был уже на ногах и разбудил остальных. Это был час, назначенный им для совета, и он тотчас же, без всяких предисловий, открыл его.
– Вам известен, – начал он просто, – тот единственный вопрос, который нам необходимо решить и который заключается в следующем: как выйти из долины? Вы знаете, что два доступных прохода из нее охраняются превосходящими силами противника. Мы не можем вступить с ними в открытый бой, а между тем мы во что бы то ни стало должны выйти отсюда. Вчера я большую часть дня думал об этом и в конце концов остановился на одном варианте, который кажется мне более выполнимым. Когда вы все изложите свои мнения, тогда и я скажу вам, имеет ли мое решение преимущество перед вашими. Первое слово предоставляется по обыкновению самому молодому. Твоя очередь, Сами, сообщить нам результат своих размышлений.
– Я лишь бедный слуга, Сахиб, и какой совет могу дать в мои годы? Только имей я необходимость выйти отсюда, я взобрался бы на Оджали и, под зашитой хоуды, попробовал бы пробраться через северный проход, ближайший к индостанскому берегу… в одну из следующих ночей, до восхода луны.
– Это было бы неплохо, будь оттуда всего несколько лье до Манарского залива, где крейсирует на своей шхуне Шейк-Тоффель и ждет, чтобы переправить нас в Индию. Но, выйдя из долины, мы должны будем пройти шестьдесят лье до оконечности острова, и это по враждебной, настроенной против нас стране. Не забывайте, что все сельские жители – сингалы, а следовательно, наши противники. Англичане уверили их, что в случае победы революции индийцы немедленно завладеют Цейлоном и силою заставят местных жителей принять индуизм… Впрочем, если не придумаем ничего лучше, попробуем и это. Твоя очередь, Нариндра.
– Я думаю, Сахиб, нам следует разделиться и попробовать поодиночке, сегодня же вечером, пробраться через южный проход. Он хорошо всем знаком, потому что по нему мы спускались сюда. В темноте мы сможем пробраться ползком, тем более что местами он покрыт лесом. Сипаи не будут его особенно сторожить, полагая, что мы попытаемся выбраться через северный проход. По одному мы спустимся в Галле, где найдем убежище у малабарцев, наших приверженцев, которые предоставят нам случай перебраться на Большую землю. Сами, которого никто не знает в Галле, может остаться здесь, так же как и Рама-Модели, – его никто не подозревает, что он был с нами, так как он был переодет. Через день или два они приведут Оджали, у которого тем временем восстановится его естественный черный цвет, так что никто из сипаев не признает в нем слона, способствовавшего нашему побегу. Сами и Рама свободно пройдут мимо них, как люди, только что охотившиеся в джунглях. Им поверят из-за прежнего ремесла укротителя пантер, и никто не удивится, что они провели несколько дней в долине…
– Превосходный проект, – сказал Сердар, – и мы, быть может, примем его, только с некоторыми изменениями, о которых я скажу, если мы ни на чем другом не остановимся… Теперь ты, Рама!
– Право, я присоединяюсь к варианту Нариндры. Я только обыкновенный укротитель пантер. Мне хорошо знакомы все хитрости животных, но моя голова не способна создавать планы.
– В таком случае никого больше не остается, кроме тебя, мой милый Боб, – сказал Сердар, лукаво улыбаясь, так как не очень верил в изворотливость ума своего старого товарища.
– Ага, да, именно это я и говорил, – отвечал Барнет с глубокомысленным видом, – наступает моя очередь… Гм!.. Главное в том… гм! Выйти отсюда… и поскорее… Гм! Гм! Ибо ясно, как день, что если нам не удастся выйти отсюда… гм!.. то, без сомнения, произойдет то, что… что… вы, наконец, понимаете меня и… God bless me! Мое мнение, что не тем пятидесяти босякам, которые там наверху, черт возьми, помешать нам выйти отсюда… Вот мое мнение!
– И ты тысячу раз прав, мой милый генерал, – сказал ему Сердар с невозмутимой важностью, – мы должны выйти, и мы выйдем… тысячу чертей! Посмотрим, кто это нам помешают.
И он отвернулся в сторону, чтобы не рассмеяться в лицо своему другу. Барнет сидел с важным видом, уверенный в том, что дал лучший совет. Впоследствии, когда он рассказывал об этом происшествии, он всегда заканчивал его словами: «Благодаря, наконец, смелому плану, предложенному мной, нам удалось выбраться из этой западни».
Вернув себе снова серьезный вид, Сердар продолжал:
– Лучший проект не тот, который влечет за собой меньше опасностей, а тот, который даст нам возможность скорее попасть в Пондишери.
– Браво! – крикнул Барнет. – Таково и мое мнение.
Сердар продолжал:
– Проект Нариндры станет и моим, если только мы сделаем в нем небольшое изменение. Вместо того, чтобы идти ночью в Талле и поодиночке, предположив, что Сами и Рама не будут заподозрены, мы отправимся днем, под самым носом у сипаев. Нариндра, Боб и я – мы спрячемся на дне хоуды, тогда как Сами и Рама займут свои обыкновенные места. Рама на месте хозяина, Сами на шее слона, как погонщик. Можно предположить, что солдаты не догадаются заглянуть внутрь хоуды, и мы найдем, как говорит Нариндра, убежище у малабарцев… Но когда и каким образом мы уедем из Галле, города не торгового, куда приходят одни пакетботы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64