Фоновое содержание представляет сознанию, так сказать, маргинальную данность. Мир в ней тоже актуально представлен но как бы "периферийно". Такого рода данность логически означает возможность стать фокусным содержанием "в следующий момент". На основании различия фокусной и фоновой данностей мы можем говорить о различных "уровнях" интенциональности в отношении к актуальному содержанию сознания. Среди ментальных актов и состояний существует традиционно сложная для интенционального осмысления область - эмоции. Например, в современной аналитической философии принято различать интенциональные акты желания чего-то, страха перед чем-то и так далее и не интенциональные ментальные состояния тоски, восторга, тревоги (беспричинной) и так далее, различаемые с первыми по критерию отсутствия непосредственно данного источника этого состояния15. Эту проблему также видели и не могли обойти вниманием Ф. Брентано и Гуссерль. В пятом исследовании, $15 "Логических исследований" Гуссерль выделяет безинтенциональное эмоциональное содержание и основанный на нем интенциональный акт. Если мы примем такое различение, тогда, скажем, восторг, который не представляет в сознании никакой другой объект и в этом смысле как ментальное состояние восторга не интенционален, оказывается для нас не только чувством - состоянием сознания - но и актуальным содержанием сознания, переживания восторга, и в этом смысле сам представляет собой интенциональный объект, сам представлен в сознании как "переживание восторга" в соответствующем акте, в котором мы осознаем себя восторгающимися. Таким образом, мы имеем две тенденции в понимании "интенциональности". Одна представлена в аналитической традиции: здесь интенциональность приписывается содержанию сознания например, эмоциональному содержанию. Содержание сознания здесь понимается как репрезентирующее (или не репрезентирующее) нечто другое, и в соответствии с этой своей функцией оно может быть охарактеризовано как интенциональное или не интенциональное. Вторая тенденция, выраженная в феноменологической традиции, приписывает интенциональность самому сознанию, а не его содержанию: в этом смысле не некое перцептивное содержание интенционально, поскольку оно указывает на воспринимаемый объект, но переживание этого объекта, представленного в сознании комплексом перцептивных содержаний, интенционально. Так и некое эмоциональное содержание здесь должно пониматься не как само обладающее интенциональностью (или не обладающее ей) на основании своей репрезентативной функции, но как имеющее интенциональное бытие - то есть, как именно содержание акта осознания чего бы-то ни было (например, себя, переживающего страх). Здесь не имеет значения, дан ли непосредственно источник данного ментального состояния - он может быть обнаружен впоследствии - в любом случае, здесь уже имеет место иной вид отношений: отношения причины и следствия, подменяющие интенциональные. Видно, как грамматическая форма наших высказываний об интенциональных отношениях подталкивает нас к первому типу понимания интенциональности: страх перед..., любовь к... и так далее. С другой стороны, и форма "сознание о...", употребляемая в феноменологии, столь же показательна: однако, в данном случае речь идет именно об актах "осознания", по отношению к которым актуальное содержание есть их неотъемлемая, но несамостоятельная часть. Независимо от того, репрезентирует ли содержание что-либо отличное от себя или нет, оно - актуальное содержание, и оно может обозначить для сознания предмет его дальнейшей тематизации. Например, в случае переживания беспричинной тревоги таким предметом может стать неопределенность источника тревоги16 или "сущность" тревоги вообще. Смысл феноменологической интерпретации "интенциональности" вообще в полной мере раскроется перед нами далее, когда мы коснемся темы предметного конституирования и предметного горизонта. б. "Пассивное" и "активное" сознание17.
Говоря о "данности" объекта сознанию, о "восприятии", о "смыслополагании", о "познании" вообще, как в самом широком смысле, так и в наиболее узком, мы, следуя за мыслью Гуссерля, должны понимать "данность" как интенциональное отношение и как его осуществление - в каждой конкретной ситуации "познания", "восприятия" и так далее. Что бы мы не понимали под "познанием", какое бы значение мы не придавали окружающему нас миру и своему сознательному присутствию в этом мире, мы так или иначе имеем две стороны в "познании", одну из которых мы условно обозначаем термином "сознание", другую - термином "мир". Эти стороны в нашем представлении об их взаимоотношении неравнозначны: мы имеем два постоянно сопутствующих всякой возможной интерпретации "познания" варианта понимания как в отношении к сознанию, так и в отношении к его предмету. С одной стороны, предмет понимается как аффицирующий наши органы чувств и таким образом "навязывающий" нашему сознанию себя в качестве познаваемого предмета, а сознание, соответственно - как "фиксирующее" (на уровне восприятия, по крайней мере) то, что "предложено" извне, с другой стороны, сознание понимается как творящее свой предмет (в каком угодно смысле) и мир в целом. Отношение между "познающим" и "познаваемым", таким образом, неизбежно описывается как активность одной из сторон отношения и пассивность другой, либо как некая структура пассивно-активных взаимоотношений. Говоря о "сознании", мы не можем понимать это "сознание" иначе как пассивное или как активное по отношению к своим предметам или к их аспектам. Под пассивной стороной "сознания", как правило, понимают восприятие, под активной - акты "более высокого порядка", основывающиеся на восприятии: суждения, воления, оценки и так далее. В феноменологии проблема адекватного описания отношения сознания (в различных "ситуациях сознания": перцепциии, воспоминании, фантазии и так далее) к своим предметам встает в связи с ключевым понятием "конституирования", с помощью которого Э. Гуссерль и описывает то, что происходит, когда осуществляется "познание" или (в еще более расширенном смысле) "данность". Сама по себе "интенциональность" еще не характеризует сознание как активное или как пассивное. Но интенциональность есть внутренняя структура сознания и как таковая она представляет нам в соответствующем рассмотрении если не закономерности, то, по крайней мере, регулярности "сознательной деятельности". То, как осуществляется интенциональность в отношении предметного мира и в отношении сознания, которое она характеризует, как раз и обозначается в феноменологии Э. Гуссерля (периода, последовавшего за "Логическими Исследованиями) термином "конституирование"18. Понятно, что именно конституирование предметного смысла, следует трактовать как активную или пассивную позицию по отношению к предметному миру - в зависимости от конкретных особенностей индивидуальной ситуации конституирования. В понимании "сознательной деятельности" как конституирования Гуссерль как бы заложил пределы феноменологической интерпретации того, "как есть" предметная данность: то, что конституируется - это смысл; предметный смысл, и основания его конституирования - предметная самоданность (точнее, интенциональная структура самоданности). Самоданность в этом смысле есть чистое наличие предмета, в конституировании это наличие показывает себя и в то же время осуществляется. Конституирование начинается с чистой предметной данности - или самоданности: то, как эта данность "имеет место" в сознании (или, по отношению к сознанию), Э. Гуссерль называл "пассивным синтезом". Такое обозначение однозначно указывает на определенную позицию воспринимающего сознания по отношению к своему предмету - "материалу". Такова изначальная позиция воспринимающего сознания, обусловленная предметной самоданностью. То, что данность может быть затем (а точнее, вместе с "фактом" данности, который как чистый феномен не представим - то есть, неотделим от "факта" осмысления этой данности) каким-то образом понята, осмыслена как предмет и как такой предмет, и как предмет среди предметов, и как, наконец, предмет в мире, и, соответственно, вообще установлена как "имеющая место" данность, представляется активной стороной конституирования19. Понимание Гуссерлем того, как осуществляется конституирование, все время менялось от работы к работе, поскольку он постоянно возвращался к прояснению его смысла20. Поэтому мы также вернемся к теме конституирования в свое время - например, в связи с более подробным рассмотрением ситуации перцепции. в. "Интуиция".
Собственно предметную интенцию, полагающую начало конституированию предметного смысла - представляющую собой по отношению ко всему комплексу конституирующих актов и их объектных содержаний как бы "точку отсчета" - Э.Гуссерль характеризует как "пустую интенцию", как чистое "указание" на объект. С одной стороны, из фундирующего характера интенциональности по отношению к конституированию следует, что интенция должна генетически предшествовать конститутивному смыслополаганию, с другой стороны, актуально мы не можем усматривать "пустую интенцию": "указание на..." всегда осуществляется с позиции своего предметного содержания в направлении его генетического анализа - который Э. Гуссерль осуществляет посредством метода редукций. Частная предметная интенция, таким образом, актуально неотделима от выполняющих ее конститутивных "моментов". "Выполнение" может быть полным или частичным, адекватным или неадекватным, успешным или фрустрационным - все эти вариации указывают нам на возможные степени очевидности конституированных значений, каковые степени и, соответственно, собственно понимание того, насколько очевидно то, о чем мы говорим как о том, что нам реально дано, могут быть установлены на основании последующей рефлексивной тематизации предмета. Эта тематизация может осуществляться, как минимум, по двум направлениям: путем проверки нашего понимания того, что дано как именно того, что дано - то есть, посредством обращения к другому типу опыта об этом предмете (если таковое обращение возможно в данных обстоятельствах) - либо путем генетического анализа в отношении того, как нам дано то, что дано, и как мы имеем "значение" данного. Именно этим вторым путем пошел Э. Гуссерль. Осуществляя такого рода тематизацию, легко заметить, что и в обыденной ситуации - например, в случае осуществления проверки достоверности первого типа - и в критической ситуации, когда ставится вопрос "как?", то, что принимается нами как очевидное и самоочевидное (немецкое evidenz) всегда имеет один и тот же характер данности. Очевидное "становится" таковым всегда одним и тем же способом - в интуиции. Согласно Э. Гуссерлю, конституирование как выполнение интенций представляет собой прежде всего синтез интуиций, каждая из которых устанавливает "момент" самоданности и предоставляет сознанию соответствующее "моментальное" содержание - впечатление. "Интуиция", таким образом, в понимании Гуссерля не есть некий неординарный акт, осуществляемый в отношении избранных, нерегулярных объектов и потому неясный и смутный в своем существе; напротив, человеческое познание сущностно интуитивно - всякое наше знание о предмете, его смысл, формируется на основании синтеза чувственных и интеллектуальных интуиций. Это различие между чувственной и интеллектуальной интуициями характерно для всей рационалистической традиции (в той ее части, разумеется, где вообще признавался интуитивных характер знания или, по крайней мере, определенного типа знания). Нам важно здесь уяснить, каково взаимоотношение между ними в контексте "пассивного синтеза" материальных (гилетических, как называл их Гуссерль в "Идеях...") данных. Традиционно полагать, что в чувственной интуиции нам должны быть даны "материальные", внешние предметы - те, к которым приложимы пространственно-временные характеристики и которые в "естественной установке" понимаются как аффицирующие человеческие органы чувств; в интеллектуальной интуиции нам могут быть даны "идеальные" "положения дел", отношения, сущности - все то, что не описывается пространственно-временным образом. Смысл интуиции в обоих случаях один и тот же: нечто - будь это "материальный" объект или "идеальный" - дано нам непосредственно. К вопросу о смысле "непосредственности" мы еще вернемся впоследствии. Здесь важно понять, что означает непосредственное усмотрение - или "интуиция" - для Э. Гуссерля. В ситуации перцепции чувственная интуиция как актуальный контекст самоданности предполагается первичной по отношению к интуиции интеллектуальной. Интуирование самоданности как бы "привязано" к моменту Теперь, с одной стороны, и в то же время локализовано в некой "ситуации длительности" конституирования смысла того, что предоставлено в качестве "материала" сознания чувственными интуициями. В обоих этих смыслах мы имеем нечто непосредственно. Но кроме того - и главным образом - "непосредственно" данное должно означать в феноменологическом смысле данное "как оно есть"21: "Перцепция здесь есть акт, который ставит перед нами нечто как оно есть само, акт, который первично конституирует объект. Противоположностью является воспроизведение, репрезентация, как акт, который ставит перед нами не сам объект, но именно воспроизводит, ставит перед нами его как бы в образе, хотя как раз и не в модусе собственно образного сознания". 22 Различие в "модусах" непосредственности, выраженное в двусмысленности "теперь-восприятия" - теперь как "моментального" теперь и теперь как длящегося конституирования смысла актуально данного - можно заметить, в частности, в следующем отрывке (кстати, дающем и расширенное толкование "восприятию" вообще): "Если же мы называем восприятие актом, в котором заключен всякий первично-конститутивный "источник", тогда первичная память есть восприятие. Ибо только в первичной памяти видим мы прошедшее, только в ней конституируется прошлое, и притом, не репрезентативно, но презентативно". 23
"Ретенциальный горизонт" актуально-воспринимаемого - или "первичная память" - представляет собой, таким образом, необходимое условие осуществления интуитивного синтеза - осмысления того, что представлено "моментальными" содержаниями сознания: в нем формируется собственно перцептивное содержание, непосредственно указывающее на предмет. В каждом частном теперь-восприятии, в отношении каждого "моментального" содержания сознание непогрешимо - непогрешимо в том смысле, что нечто дано, "имеет место" здесь, перед нами, отличное от всего прочего, индивидуальное, и сама эта данность неоспорима и несомненна. К интуиции в собственном смысле неприменима характеристика "неадекватности", ибо в моменте теперь-данности не может содержаться еще никаких различий относительно того, как это может быть понято и "как есть на самом деле?". Однако в основании акта смыслополагания - или предметной идентификации - лежит не одна лишь чувственная интуиция: чувственная интуиция только "поставляет" материал, сознание же "имеет с ним дело", идентифицируя, осмысляя данности. Особый род интуиций, которые делают возможной всякую идентификацию вообще и таким образом также лежат в основании предметного конституирования, Э. Гуссерль обозначал термином "идеация" или "усмотрение сущности". Фундаментальная роль идеации в феноменологии, в частности, позволяет понимать толкование Гуссерлем "мира" и "миропознания" как эйдетическое его "структурирование". Тема идеации или, по другому, категориального созерцания была разработана Э. Гуссерлем во втором томе Логических Исследований: "В акте абстракции, в который не обязательно вовлечено использование абстрактного имени, само общее дано нам; мы мыслим его не чисто сигнитивным образом, как в случае простого осмысления нами общих имен, но мы схватываем его, овладеваем им. Вполне позволительно поэтому говорить здесь об интуиции или, точнее, о восприятии общего." 24 Такое "восприятие общего" - категориальное усмотрение - понимается феноменологически как "обыденный" акт, посредством которого мы a priori знаем, куда нам отнести ту или иную данность: к какому виду объектов. Мы непосредственно, напрямую усматриваем, с чем актуально имеем дело - с цветом, звуком или формой и каковы они - этот цвет, этот звук, эта форма. То, что мы их изначально можем определить таким образом и, соответственно, идентифицировать, относится не к области индивидуальных интуиций этого конкретного данного, но к области интуиций этого как такого, как представителя вида. Дальнейшее развитие Гуссерлевская теория абстракции и понятие "идеации" получили в "Идеях..." в связи с темой "свободной вариации в фантазии": "Эмпирическая или индивидуальная интуиция может быть трансформирована в интуицию сущности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Говоря о "данности" объекта сознанию, о "восприятии", о "смыслополагании", о "познании" вообще, как в самом широком смысле, так и в наиболее узком, мы, следуя за мыслью Гуссерля, должны понимать "данность" как интенциональное отношение и как его осуществление - в каждой конкретной ситуации "познания", "восприятия" и так далее. Что бы мы не понимали под "познанием", какое бы значение мы не придавали окружающему нас миру и своему сознательному присутствию в этом мире, мы так или иначе имеем две стороны в "познании", одну из которых мы условно обозначаем термином "сознание", другую - термином "мир". Эти стороны в нашем представлении об их взаимоотношении неравнозначны: мы имеем два постоянно сопутствующих всякой возможной интерпретации "познания" варианта понимания как в отношении к сознанию, так и в отношении к его предмету. С одной стороны, предмет понимается как аффицирующий наши органы чувств и таким образом "навязывающий" нашему сознанию себя в качестве познаваемого предмета, а сознание, соответственно - как "фиксирующее" (на уровне восприятия, по крайней мере) то, что "предложено" извне, с другой стороны, сознание понимается как творящее свой предмет (в каком угодно смысле) и мир в целом. Отношение между "познающим" и "познаваемым", таким образом, неизбежно описывается как активность одной из сторон отношения и пассивность другой, либо как некая структура пассивно-активных взаимоотношений. Говоря о "сознании", мы не можем понимать это "сознание" иначе как пассивное или как активное по отношению к своим предметам или к их аспектам. Под пассивной стороной "сознания", как правило, понимают восприятие, под активной - акты "более высокого порядка", основывающиеся на восприятии: суждения, воления, оценки и так далее. В феноменологии проблема адекватного описания отношения сознания (в различных "ситуациях сознания": перцепциии, воспоминании, фантазии и так далее) к своим предметам встает в связи с ключевым понятием "конституирования", с помощью которого Э. Гуссерль и описывает то, что происходит, когда осуществляется "познание" или (в еще более расширенном смысле) "данность". Сама по себе "интенциональность" еще не характеризует сознание как активное или как пассивное. Но интенциональность есть внутренняя структура сознания и как таковая она представляет нам в соответствующем рассмотрении если не закономерности, то, по крайней мере, регулярности "сознательной деятельности". То, как осуществляется интенциональность в отношении предметного мира и в отношении сознания, которое она характеризует, как раз и обозначается в феноменологии Э. Гуссерля (периода, последовавшего за "Логическими Исследованиями) термином "конституирование"18. Понятно, что именно конституирование предметного смысла, следует трактовать как активную или пассивную позицию по отношению к предметному миру - в зависимости от конкретных особенностей индивидуальной ситуации конституирования. В понимании "сознательной деятельности" как конституирования Гуссерль как бы заложил пределы феноменологической интерпретации того, "как есть" предметная данность: то, что конституируется - это смысл; предметный смысл, и основания его конституирования - предметная самоданность (точнее, интенциональная структура самоданности). Самоданность в этом смысле есть чистое наличие предмета, в конституировании это наличие показывает себя и в то же время осуществляется. Конституирование начинается с чистой предметной данности - или самоданности: то, как эта данность "имеет место" в сознании (или, по отношению к сознанию), Э. Гуссерль называл "пассивным синтезом". Такое обозначение однозначно указывает на определенную позицию воспринимающего сознания по отношению к своему предмету - "материалу". Такова изначальная позиция воспринимающего сознания, обусловленная предметной самоданностью. То, что данность может быть затем (а точнее, вместе с "фактом" данности, который как чистый феномен не представим - то есть, неотделим от "факта" осмысления этой данности) каким-то образом понята, осмыслена как предмет и как такой предмет, и как предмет среди предметов, и как, наконец, предмет в мире, и, соответственно, вообще установлена как "имеющая место" данность, представляется активной стороной конституирования19. Понимание Гуссерлем того, как осуществляется конституирование, все время менялось от работы к работе, поскольку он постоянно возвращался к прояснению его смысла20. Поэтому мы также вернемся к теме конституирования в свое время - например, в связи с более подробным рассмотрением ситуации перцепции. в. "Интуиция".
Собственно предметную интенцию, полагающую начало конституированию предметного смысла - представляющую собой по отношению ко всему комплексу конституирующих актов и их объектных содержаний как бы "точку отсчета" - Э.Гуссерль характеризует как "пустую интенцию", как чистое "указание" на объект. С одной стороны, из фундирующего характера интенциональности по отношению к конституированию следует, что интенция должна генетически предшествовать конститутивному смыслополаганию, с другой стороны, актуально мы не можем усматривать "пустую интенцию": "указание на..." всегда осуществляется с позиции своего предметного содержания в направлении его генетического анализа - который Э. Гуссерль осуществляет посредством метода редукций. Частная предметная интенция, таким образом, актуально неотделима от выполняющих ее конститутивных "моментов". "Выполнение" может быть полным или частичным, адекватным или неадекватным, успешным или фрустрационным - все эти вариации указывают нам на возможные степени очевидности конституированных значений, каковые степени и, соответственно, собственно понимание того, насколько очевидно то, о чем мы говорим как о том, что нам реально дано, могут быть установлены на основании последующей рефлексивной тематизации предмета. Эта тематизация может осуществляться, как минимум, по двум направлениям: путем проверки нашего понимания того, что дано как именно того, что дано - то есть, посредством обращения к другому типу опыта об этом предмете (если таковое обращение возможно в данных обстоятельствах) - либо путем генетического анализа в отношении того, как нам дано то, что дано, и как мы имеем "значение" данного. Именно этим вторым путем пошел Э. Гуссерль. Осуществляя такого рода тематизацию, легко заметить, что и в обыденной ситуации - например, в случае осуществления проверки достоверности первого типа - и в критической ситуации, когда ставится вопрос "как?", то, что принимается нами как очевидное и самоочевидное (немецкое evidenz) всегда имеет один и тот же характер данности. Очевидное "становится" таковым всегда одним и тем же способом - в интуиции. Согласно Э. Гуссерлю, конституирование как выполнение интенций представляет собой прежде всего синтез интуиций, каждая из которых устанавливает "момент" самоданности и предоставляет сознанию соответствующее "моментальное" содержание - впечатление. "Интуиция", таким образом, в понимании Гуссерля не есть некий неординарный акт, осуществляемый в отношении избранных, нерегулярных объектов и потому неясный и смутный в своем существе; напротив, человеческое познание сущностно интуитивно - всякое наше знание о предмете, его смысл, формируется на основании синтеза чувственных и интеллектуальных интуиций. Это различие между чувственной и интеллектуальной интуициями характерно для всей рационалистической традиции (в той ее части, разумеется, где вообще признавался интуитивных характер знания или, по крайней мере, определенного типа знания). Нам важно здесь уяснить, каково взаимоотношение между ними в контексте "пассивного синтеза" материальных (гилетических, как называл их Гуссерль в "Идеях...") данных. Традиционно полагать, что в чувственной интуиции нам должны быть даны "материальные", внешние предметы - те, к которым приложимы пространственно-временные характеристики и которые в "естественной установке" понимаются как аффицирующие человеческие органы чувств; в интеллектуальной интуиции нам могут быть даны "идеальные" "положения дел", отношения, сущности - все то, что не описывается пространственно-временным образом. Смысл интуиции в обоих случаях один и тот же: нечто - будь это "материальный" объект или "идеальный" - дано нам непосредственно. К вопросу о смысле "непосредственности" мы еще вернемся впоследствии. Здесь важно понять, что означает непосредственное усмотрение - или "интуиция" - для Э. Гуссерля. В ситуации перцепции чувственная интуиция как актуальный контекст самоданности предполагается первичной по отношению к интуиции интеллектуальной. Интуирование самоданности как бы "привязано" к моменту Теперь, с одной стороны, и в то же время локализовано в некой "ситуации длительности" конституирования смысла того, что предоставлено в качестве "материала" сознания чувственными интуициями. В обоих этих смыслах мы имеем нечто непосредственно. Но кроме того - и главным образом - "непосредственно" данное должно означать в феноменологическом смысле данное "как оно есть"21: "Перцепция здесь есть акт, который ставит перед нами нечто как оно есть само, акт, который первично конституирует объект. Противоположностью является воспроизведение, репрезентация, как акт, который ставит перед нами не сам объект, но именно воспроизводит, ставит перед нами его как бы в образе, хотя как раз и не в модусе собственно образного сознания". 22 Различие в "модусах" непосредственности, выраженное в двусмысленности "теперь-восприятия" - теперь как "моментального" теперь и теперь как длящегося конституирования смысла актуально данного - можно заметить, в частности, в следующем отрывке (кстати, дающем и расширенное толкование "восприятию" вообще): "Если же мы называем восприятие актом, в котором заключен всякий первично-конститутивный "источник", тогда первичная память есть восприятие. Ибо только в первичной памяти видим мы прошедшее, только в ней конституируется прошлое, и притом, не репрезентативно, но презентативно". 23
"Ретенциальный горизонт" актуально-воспринимаемого - или "первичная память" - представляет собой, таким образом, необходимое условие осуществления интуитивного синтеза - осмысления того, что представлено "моментальными" содержаниями сознания: в нем формируется собственно перцептивное содержание, непосредственно указывающее на предмет. В каждом частном теперь-восприятии, в отношении каждого "моментального" содержания сознание непогрешимо - непогрешимо в том смысле, что нечто дано, "имеет место" здесь, перед нами, отличное от всего прочего, индивидуальное, и сама эта данность неоспорима и несомненна. К интуиции в собственном смысле неприменима характеристика "неадекватности", ибо в моменте теперь-данности не может содержаться еще никаких различий относительно того, как это может быть понято и "как есть на самом деле?". Однако в основании акта смыслополагания - или предметной идентификации - лежит не одна лишь чувственная интуиция: чувственная интуиция только "поставляет" материал, сознание же "имеет с ним дело", идентифицируя, осмысляя данности. Особый род интуиций, которые делают возможной всякую идентификацию вообще и таким образом также лежат в основании предметного конституирования, Э. Гуссерль обозначал термином "идеация" или "усмотрение сущности". Фундаментальная роль идеации в феноменологии, в частности, позволяет понимать толкование Гуссерлем "мира" и "миропознания" как эйдетическое его "структурирование". Тема идеации или, по другому, категориального созерцания была разработана Э. Гуссерлем во втором томе Логических Исследований: "В акте абстракции, в который не обязательно вовлечено использование абстрактного имени, само общее дано нам; мы мыслим его не чисто сигнитивным образом, как в случае простого осмысления нами общих имен, но мы схватываем его, овладеваем им. Вполне позволительно поэтому говорить здесь об интуиции или, точнее, о восприятии общего." 24 Такое "восприятие общего" - категориальное усмотрение - понимается феноменологически как "обыденный" акт, посредством которого мы a priori знаем, куда нам отнести ту или иную данность: к какому виду объектов. Мы непосредственно, напрямую усматриваем, с чем актуально имеем дело - с цветом, звуком или формой и каковы они - этот цвет, этот звук, эта форма. То, что мы их изначально можем определить таким образом и, соответственно, идентифицировать, относится не к области индивидуальных интуиций этого конкретного данного, но к области интуиций этого как такого, как представителя вида. Дальнейшее развитие Гуссерлевская теория абстракции и понятие "идеации" получили в "Идеях..." в связи с темой "свободной вариации в фантазии": "Эмпирическая или индивидуальная интуиция может быть трансформирована в интуицию сущности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18