И, однако, такова сила жадности! Администратор чуть было не потерял его навсегда.
Только что встали из-за стола. Пассажиры поднялись на спардек, тишину которого они едва нарушали. Один лишь Блокхед продолжал сообщать urbi et orbi свое вечное довольство, и особенно своей милой семье, увеличившейся присутствием несчастного Тигга, не выпускаемого его двумя тюремщицами.
– Эбель, – торжественно говорил Блокхед, – никогда не забывай того, что тебе дано было видеть во время этого прекрасного путешествия. Я надеюсь…
Какова была надежда Блокхеда? Бакалейщик не успел высказаться на этот счет. Томпсон подошел к нему, держа в руках бумагу.
– Вы извините меня, господин Блокхед, – сказал он, – если я представлю вам маленький счетец. Как бывший коммерсант, вы не сочтете неуместным, чтобы дела велись аккуратно.
Блокхед сразу заволновался. Его простодушная физиономия приняла менее радостное выражение.
– Счет? – повторил он, отталкивая рукой бумагу, которую протягивал ему Томпсон. – Мне кажется, никаких счетов у нас не может быть. Мы, сударь, заплатили за свои места.
– Не совсем… – поправил Томпсон, улыбаясь.
– Как – не совсем?! – бормотал Блокхед.
– Память изменяет вам, смею доложить, милостивый государь, – стоял на своем Томпсон. – Если вы изволите припомнить, вы в общем заплатили за четыре полных места и за полместа.
– Верно, – сказал Блокхед, тараща глаза.
– Полместа предназначалось для вашего сына Эбеля, которому в момент отъезда еще не было десяти лет. Должен ли я напомнить отцу, что именно сегодня он достиг этого милого возраста?
Блокхед заметно бледнел, по мере того как Томпсон говорил. Так хватить по карману!..
– И что же?.. – допытывался он надорванным голосом.
– Нет больше никакого основания, – отвечал Томпсон, – впредь делать Эбелю скидку. Однако для достижения соглашения и ввиду того, что путешествие частью закончено, агентство добровольно отказалось от половины следуемой ему суммы. Вы можете видеть, что счет достигает десяти фунтов стерлингов и ни на один пенс больше.
Сказав это, Томпсон деликатно сунул бумагу в руки обескураженного пассажира и с затаенным дыханием ждал ответа. Лицо Блокхеда потеряло свою обычную ясность. Как пришел бы он в ярость, если бы его кроткая душа была доступна такому бурному чувству! Но Блокхед не знал, что такое гнев. С бледными губами, наморщенным лбом, он стоял молча, подавленный несколько насмешливым взглядом Томпсона.
К несчастью, последний не знал сил своего пассажира. Безобидный Блокхед имел страшных союзников. Главный администратор вдруг увидел перед самым своим носом три пары снабженных острыми когтями рук, три вооруженных страшными клыками рта, и в то же время в ушах его раздался женский крик. Миссис Джорджина и милейшие мисс Мэри и Бесси пришли на помощь главе семьи.
Томпсон повернулся к осаждающим и при виде этих лиц, судорожно передернутых от гнева, был охвачен паническим страхом. Быстро стал он отступать. Вернее, он обратился в бегство, предоставив миссис Джорджине, мисс Бесси и Мэри броситься в объятия мистера Абсиртуса Блокхеда, который едва переводил дыхание.
Глава вторая
Вторая тайна Робера Моргана
Все еще спали на «Симью», когда на другое утро Джек Линдсей поднялся по лестнице, ведшей из кают. Неверным шагом прошелся он по спардеку, затем, машинально присев на одной из скамей у левого борта, стал рассеянно смотреть на море.
Легкий пар на юго-восточной стороне горизонта возвещал близость первого из Канарских островов. Но Джек не видел этого серого облачка. Он уделял внимание лишь себе самому; он старался разобраться в своих собственных мыслях, поглощенный рассмотрением положения, которое со вчерашнего дня он не переставал изучать со всех сторон. Снова переживал он ужасную сцену. Снова слышался ему томительный крик, тщетно издаваемый Алисой. В этом месте драмы один вопрос уже в десятый раз навязывался ему, докучливый, беспокойный. Поняла ли его Алиса?
Если поняла, если ясно видела, как он с ненавистью отдернул руку, то она, несомненно, будет действовать, искать вне себя необходимую защиту, быть может, жаловаться. И тогда что делать ему?
Но более серьезный анализ фактов в десятый раз успокоил его. Нет, Алиса никогда не станет рассказывать этого. Никогда не позволит она вмешать в скандал свое имя. Даже если она будет знать, то смолчит.
Впрочем, видела ли Алиса, поняла ли она? Все должно было оставаться смутным при таком хаосе души. Думая об этом, Джек приходил к полному спокойствию. Стало быть, не имелось никаких препятствий, чтобы жить, как и раньше, со своими товарищами, не исключая и доверчивой Алисы…
«И живой!» – прибавил он про себя. В самом деле, в лучшем случае он должен был по крайней мере признать жалкую неудачу своего внезапно возникшего плана. Алиса находилась на «Симью» живая, по-прежнему обладая состоянием, которое отказывалась поделить. Если бы она умерла, надежды Джека были бы еще менее осуществимы. Покорить Долли ему было бы не легче, чем ее сестру, – этого он не мог не знать. Отчаяние девушки, отбросив на минуту все преграды условности, поставленные обычаями, позволяло бы и слепому узнать состояние ее сердца, а завладеть этим сердцем, всецело принадлежавшим Рожеру де Соргу, Джек должен был навсегда отказаться.
К чему же тогда все это?..
Разве что смерть… подсказывал ему внутренний голос. Но Джек, презрительно тряхнув плечами, отбросил эти безумные мысли. До сих пор оставаясь пассивным, может ли он обратиться в убийцу, открыто напасть на двух женщин?.. Все это безумие. За отсутствием других причин подобное преступление было бы слишком нелепым. Виновник, единственный наследник жертв, невольно навлек бы на себя первые же подозрения. И к тому же как обмануть ревнивый надзор Рожера де Сорга?
Нет, это не выдерживало критики. Ничего не оставалось делать, как только ждать. И ожидание было бы возможно, если бы не существовало ни одного свидетеля неудавшейся попытки. Но в этом отношении Джек считал себя безусловно вне опасности. Он был один с Алисой, когда она умоляюще протянула к нему руки. Никого другого не было там, когда бешеная волна захватила молодую женщину в свой водоворот. Разве мог это видеть кто-нибудь другой?
В момент, когда он ставил себе этот вопрос, Джек почувствовал, что чья-то рука энергично опустилась ему на плечо. Он вздрогнул и быстро поднялся. Перед ним стоял Робер Морган.
– Милостивый государь!.. – пробормотал Джек тоном, которому тщетно старался придать твердость.
Робер жестом оборвал его на слове.
– Я видел! – сказал он с угрожающей холодностью.
– Сударь, – пытался возразить Джек, – я не понимаю.
– Я видел! – повторил Робер более суровым тоном, в котором Джек мог различить торжественное предупреждение.
Освободившись, он выпрямился, и, не притворяясь более изумленным, заносчиво проговорил:
– Вот странные манеры! Агентство Томпсона своеобразно наставляет своих людей. Кто дал вам право трогать меня?
– Вы сами, – ответил Робер, не обращая внимания на желание оскорбить, заключавшееся в словах американца. – Всякий имеет право схватить за шиворот убийцу.
– Убийца! Убийца! – повторил Джек без волнения. – Это слишком смело сказано… Вы, стало быть, хотите арестовать меня, – прибавил он насмешливо, не делая ни малейшей попытки оправдаться.
– Пока еще нет, – холодно отвечал Робер. – Пока я ограничиваюсь предупреждением. Если вчера случай поставил меня между миссис Линдсей и вами, то знайте, что впредь я буду действовать по своей собственной воле.
Джек пожал плечами.
– Ладно, ладно, – согласился он с нахальной развязностью. – Но вы сказали: «Еще нет!» Это значит, позже…
– Я сообщу миссис Линдсей, – прервал Робер, не оставляя своего спокойствия. – Она решит, как быть.
На этот раз Джек потерял свою насмешливую манеру держаться.
– Предупредите Алису?! – воскликнул он со сверкающими от гнева глазами.
– Да.
– Вы этого не сделаете…
– Сделаю.
– Смотрите, будьте осторожны! – угрожающе крикнул Джек, делая шаг к переводчику.
Робер презрительно пожал плечами. Джек, сделав над собой усилие, принял бесстрастный вид.
– Будьте осторожны, – повторил он сипящим голосом. – Берегитесь вместе с ней!..
И, не дожидаясь ответа, он удалился.
Оставшись один, Робер задумался. Находясь лицом к лицу с ненавистным Джеком, он прямо продвинулся к цели и без колебаний довел до конца принятый план. Этого урока, вероятно, будет достаточно. Обыкновенно злые люди – трусы. Каковы бы ни были неведомые, хотя и подозреваемые причины, толкнувшие его на это полупреступление, Джек Линдсей, зная, что за ним следят, потеряет дерзость, и миссис Линдсей больше нечего будет бояться своего опасного родственника. К тому же в случае надобности за ним будут следить.
Покончив с этой короткой расправой, Робер презрительно отогнал от мыслей своих образ антипатичного попутчика и перенес свой рассеянный взор на юго-восточную сторону горизонта, где только что стоявшее облако обратилось в высокий и бесплодный остров, а еще южнее неясно выступали другие земли.
– Пожалуйста, господин профессор, скажите какой это остров? – спросил сзади него насмешливый голос.
Обернувшись, Робер очутился лицом к лицу с Рожером де Сортом. Чичероне улыбнулся, но сохранил молчание, так как не знал названия этого острова.
– Час от часу лучше! – вскрикнул Рожер с шутливым, но дружеским зубоскальством. – Мы, значит, забыли пробежать наш превосходный путеводитель. Хорошо еще, в самом деле, что я оказался менее нерадивым.
– Ба! – воскликнул Робер.
– Конечно. Остров, поднимающийся перед нами, есть остров Аллегранса, то есть Радости, господин профессор. Почему Радости? Может быть, потому, что не имеет обитателей. Необработанная, бесплодная, дикая, эта земля, в сущности, посещается только в пору сбора лакмусового лишайника, красильного растения, составляющего одно из богатств архипелага. Облако, которое вы видите к югу, указывает место, где находится большой остров Лансельте. Между Лансельте и Аллегрансой можно различить Грасиосу, другой необитаемый островок, отделенный от Лансельте узким каналом, Рио, а также Монте-Клару, скалу, часто являющуюся гибельной для мореплавателей.
– Большое спасибо, господин переводчик, – серьезно проговорил Робер, воспользовавшись моментом, когда Рожер остановился, запыхавшись.
Соотечественники рассмеялись.
– Правда, – продолжал Робер, – вот уже несколько дней, как я пренебрегаю своими обязанностями. Но зачем было заставлять меня терять время на экскурсию по Мадейре?
– Разве вы так дурно провели время, – возразил Рожер, показывая товарищу Алису и Долли, приближавшихся к ним, обнявшись.
Твердая походка миссис Линдсей обнаруживала, что здоровье ее восстановилось. Некоторая бледность и легкие синяки на лбу и на щеках оставались последними следами приключения, грозившего ей ужасной смертью. Робер и Рожер бросились навстречу американкам.
Алиса долго пожимала руку Робера, устремив на него взгляд более красноречивый, чем многословные благодарности.
– Вы, сударыня! – воскликнул Робер. – Уж не поступили ль вы неосторожно, так рано покинув каюту?
– Нисколько, – отвечала Алиса с улыбкой, – благодаря вам, спасшему меня с риском для собственной жизни во время нашего невольного путешествия – невольного для меня по крайней мере, – прибавила она, бросив ему взгляд еще более теплой благодарности.
– О, сударыня, что может быть более естественного? Мужчины гораздо менее хрупки, нежели женщины. Мужчины, вы понимаете…
В смущении, Робер запутался. Он чуть было не смолол глупость.
– Сударыня, – закончил он, – не будем больше говорить об этом. Я счастлив, что все так произошло, и даже не желал бы – ужасно эгоистичное слово, – чтобы всего этого не случилось. Наградой мне будет моя радость, и вы можете считать себя ничем не обязанной мне.
И с целью не допустить нового проявления чувствительности он поспешил отвести своих товарищей к борту, чтобы заставить их полюбоваться островами, все больше поднимавшимися над горизонтом.
– Видите, сударыни, мы приближаемся к концу нашего путешествия, – заговорил он. – Перед нами первый из Канарских островов – Аллегранса. Этот остров бесплодный, необработанный, и необитаемый, кроме времени сбора лакмусового лишайника, красильного растения, составляющего одно из богатств архипелага. Южнее виден остров Рио, отделенный проливом Монта-Клара от островка, тоже необитаемого, под названием Лансельте, и от Грасиосы, простой заброшенной скалы.
Робер не мог окончить своего фантастического описания. Смех Рожера оборвал его речь.
– Черт возьми, какая чепуха! – воскликнул офицер. – Мне надо еще немного проштудировать Канарские острова.
К десяти часам в пяти милях от Аллегрансы «Симью» почти прямо повернул на юг. Через час он проходил перед скалой Монта-Клара, когда колокол стал сзывать пассажиров к завтраку.
Еда становилась все более однообразной. Большинство пассажиров в свирепой безропотности своей, казалось, уже не обращали на это внимания. Но Алиса была несколько удивлена и в известный момент не могла даже удержаться от легкой гримасы.
– Это система компенсаций, сударыня, – смело крикнул Сондерс через стол. – Чем дольше путешествие, тем хуже стол.
Алиса улыбнулась, не отвечая. Что касается Томпсона, то он притворился, что не слышит своего противника, и ограничился тем, что в знак равнодушия щелкнул языком с довольным видом. Сам он был доволен своей кухней!
Когда взошли на палубу, пароход уже миновал островок Грасиоса и со все уменьшающейся скоростью следовал вдоль берегов Лансельте.
Для пояснения зрелища, представившегося глазам пассажиров, не должен ли был Робер Морган находиться на своем посту, выслушивать всякие вопросы, давать различные объяснения? Да, конечно, и, однако, чичероне «Симью» не было видно до самого вечера.
Впрочем, что мог бы он сообщить? Западный берег Лансельте однообразно разворачивается, обнаруживая необитаемость, которая становится монотонной, начиная с Азорских островов.
Сначала идет высокая скала, Риско-де Фамара, потом низкий берег покрывается вулканическим пеплом, откуда поднимается гряда черных конусов, достигающих наконец Плайа-Кемада (Сожженного пляжа), одно имя которого достаточно говорит о местности. Всюду запустение, мрачные утесы, и с ними сливаются грубые растения, одни лишь пускающие здесь корни. Ни единого сколько-нибудь значительного города на этом берегу, оживляемом лишь редкими бедными деревнями, названия которых имеет право не знать самый осведомленный чичероне.
Из двух коммерческих центров острова один – Теузе – находится внутри, другой же – Арресифе – на восточном берегу. В этих местах, подверженных северовосточным пассатным ветрам, приносящим с собой благодатную влажность, могла установиться известная жизнь, тогда как остальная часть острова, особенно же часть, вдоль которой теперь шел «Симью», превращена была сухим климатом в настоящую степь.
Вот все, что Робер Морган мог бы сказать, если бы знал и если бы находился тут. Так как ни того, ни другого не было, то туристам пришлось обойтись без чичероне, чего они, впрочем, как будто и не замечали. С тусклым взглядом и подавленным видом, они без всякого проявления любопытства смотрели, как бежит пароход, а с ним вместе и время. Только Хамильтон и Блокхед еще обладали отчасти своим обычным воинственным пылом.
Рожер после полудня, по обыкновению, находился в обществе американок; несколько раз последние выражали удивление по поводу отсутствия Робера, которое соотечественник его объяснял необходимостью изучать путеводитель.
И одному Богу известно, насколько необходимо было это изучение!
Разговор шел на эту тему, и если в ушах переводчика звенело, то не без основания. Долли находила его совсем в своем вкусе, а Рожер энергично оправдывал его.
– То, что он сделал для миссис Линдсей, – геройский поступок. Но Робер Морган из тех людей, которые просто и всегда исполняют то, что должно исполнить. Это – мужчина в истинном понимании этого слова.
Задумчиво слушала Алиса эти похвалы, устремив к горизонту взгляд тусклый, как мысли, волновавшие ее душу…
– Здравствуйте, Алиса! Рад видеть вас здоровой, – вдруг произнес человек, приближения которого трое поглощенных разговором не заметили.
Миссис Линдсей вздрогнула, но подавила свое чувство.
– Благодарю вас, Джек, – сказала она кротким голосом. – Здоровье мое превосходно.
– Для меня не может быть более приятной вести, – отвечал Джек, невольно издав вздох облегчения.
Первое столкновение, которого он так боялся, произошло наконец, и он вышел из него с честью. До сих пор его невестка по крайней мере ничего не знает.
Он настолько ободрился от этой уверенности, что настроение его, обыкновенно мрачное, оживилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Только что встали из-за стола. Пассажиры поднялись на спардек, тишину которого они едва нарушали. Один лишь Блокхед продолжал сообщать urbi et orbi свое вечное довольство, и особенно своей милой семье, увеличившейся присутствием несчастного Тигга, не выпускаемого его двумя тюремщицами.
– Эбель, – торжественно говорил Блокхед, – никогда не забывай того, что тебе дано было видеть во время этого прекрасного путешествия. Я надеюсь…
Какова была надежда Блокхеда? Бакалейщик не успел высказаться на этот счет. Томпсон подошел к нему, держа в руках бумагу.
– Вы извините меня, господин Блокхед, – сказал он, – если я представлю вам маленький счетец. Как бывший коммерсант, вы не сочтете неуместным, чтобы дела велись аккуратно.
Блокхед сразу заволновался. Его простодушная физиономия приняла менее радостное выражение.
– Счет? – повторил он, отталкивая рукой бумагу, которую протягивал ему Томпсон. – Мне кажется, никаких счетов у нас не может быть. Мы, сударь, заплатили за свои места.
– Не совсем… – поправил Томпсон, улыбаясь.
– Как – не совсем?! – бормотал Блокхед.
– Память изменяет вам, смею доложить, милостивый государь, – стоял на своем Томпсон. – Если вы изволите припомнить, вы в общем заплатили за четыре полных места и за полместа.
– Верно, – сказал Блокхед, тараща глаза.
– Полместа предназначалось для вашего сына Эбеля, которому в момент отъезда еще не было десяти лет. Должен ли я напомнить отцу, что именно сегодня он достиг этого милого возраста?
Блокхед заметно бледнел, по мере того как Томпсон говорил. Так хватить по карману!..
– И что же?.. – допытывался он надорванным голосом.
– Нет больше никакого основания, – отвечал Томпсон, – впредь делать Эбелю скидку. Однако для достижения соглашения и ввиду того, что путешествие частью закончено, агентство добровольно отказалось от половины следуемой ему суммы. Вы можете видеть, что счет достигает десяти фунтов стерлингов и ни на один пенс больше.
Сказав это, Томпсон деликатно сунул бумагу в руки обескураженного пассажира и с затаенным дыханием ждал ответа. Лицо Блокхеда потеряло свою обычную ясность. Как пришел бы он в ярость, если бы его кроткая душа была доступна такому бурному чувству! Но Блокхед не знал, что такое гнев. С бледными губами, наморщенным лбом, он стоял молча, подавленный несколько насмешливым взглядом Томпсона.
К несчастью, последний не знал сил своего пассажира. Безобидный Блокхед имел страшных союзников. Главный администратор вдруг увидел перед самым своим носом три пары снабженных острыми когтями рук, три вооруженных страшными клыками рта, и в то же время в ушах его раздался женский крик. Миссис Джорджина и милейшие мисс Мэри и Бесси пришли на помощь главе семьи.
Томпсон повернулся к осаждающим и при виде этих лиц, судорожно передернутых от гнева, был охвачен паническим страхом. Быстро стал он отступать. Вернее, он обратился в бегство, предоставив миссис Джорджине, мисс Бесси и Мэри броситься в объятия мистера Абсиртуса Блокхеда, который едва переводил дыхание.
Глава вторая
Вторая тайна Робера Моргана
Все еще спали на «Симью», когда на другое утро Джек Линдсей поднялся по лестнице, ведшей из кают. Неверным шагом прошелся он по спардеку, затем, машинально присев на одной из скамей у левого борта, стал рассеянно смотреть на море.
Легкий пар на юго-восточной стороне горизонта возвещал близость первого из Канарских островов. Но Джек не видел этого серого облачка. Он уделял внимание лишь себе самому; он старался разобраться в своих собственных мыслях, поглощенный рассмотрением положения, которое со вчерашнего дня он не переставал изучать со всех сторон. Снова переживал он ужасную сцену. Снова слышался ему томительный крик, тщетно издаваемый Алисой. В этом месте драмы один вопрос уже в десятый раз навязывался ему, докучливый, беспокойный. Поняла ли его Алиса?
Если поняла, если ясно видела, как он с ненавистью отдернул руку, то она, несомненно, будет действовать, искать вне себя необходимую защиту, быть может, жаловаться. И тогда что делать ему?
Но более серьезный анализ фактов в десятый раз успокоил его. Нет, Алиса никогда не станет рассказывать этого. Никогда не позволит она вмешать в скандал свое имя. Даже если она будет знать, то смолчит.
Впрочем, видела ли Алиса, поняла ли она? Все должно было оставаться смутным при таком хаосе души. Думая об этом, Джек приходил к полному спокойствию. Стало быть, не имелось никаких препятствий, чтобы жить, как и раньше, со своими товарищами, не исключая и доверчивой Алисы…
«И живой!» – прибавил он про себя. В самом деле, в лучшем случае он должен был по крайней мере признать жалкую неудачу своего внезапно возникшего плана. Алиса находилась на «Симью» живая, по-прежнему обладая состоянием, которое отказывалась поделить. Если бы она умерла, надежды Джека были бы еще менее осуществимы. Покорить Долли ему было бы не легче, чем ее сестру, – этого он не мог не знать. Отчаяние девушки, отбросив на минуту все преграды условности, поставленные обычаями, позволяло бы и слепому узнать состояние ее сердца, а завладеть этим сердцем, всецело принадлежавшим Рожеру де Соргу, Джек должен был навсегда отказаться.
К чему же тогда все это?..
Разве что смерть… подсказывал ему внутренний голос. Но Джек, презрительно тряхнув плечами, отбросил эти безумные мысли. До сих пор оставаясь пассивным, может ли он обратиться в убийцу, открыто напасть на двух женщин?.. Все это безумие. За отсутствием других причин подобное преступление было бы слишком нелепым. Виновник, единственный наследник жертв, невольно навлек бы на себя первые же подозрения. И к тому же как обмануть ревнивый надзор Рожера де Сорга?
Нет, это не выдерживало критики. Ничего не оставалось делать, как только ждать. И ожидание было бы возможно, если бы не существовало ни одного свидетеля неудавшейся попытки. Но в этом отношении Джек считал себя безусловно вне опасности. Он был один с Алисой, когда она умоляюще протянула к нему руки. Никого другого не было там, когда бешеная волна захватила молодую женщину в свой водоворот. Разве мог это видеть кто-нибудь другой?
В момент, когда он ставил себе этот вопрос, Джек почувствовал, что чья-то рука энергично опустилась ему на плечо. Он вздрогнул и быстро поднялся. Перед ним стоял Робер Морган.
– Милостивый государь!.. – пробормотал Джек тоном, которому тщетно старался придать твердость.
Робер жестом оборвал его на слове.
– Я видел! – сказал он с угрожающей холодностью.
– Сударь, – пытался возразить Джек, – я не понимаю.
– Я видел! – повторил Робер более суровым тоном, в котором Джек мог различить торжественное предупреждение.
Освободившись, он выпрямился, и, не притворяясь более изумленным, заносчиво проговорил:
– Вот странные манеры! Агентство Томпсона своеобразно наставляет своих людей. Кто дал вам право трогать меня?
– Вы сами, – ответил Робер, не обращая внимания на желание оскорбить, заключавшееся в словах американца. – Всякий имеет право схватить за шиворот убийцу.
– Убийца! Убийца! – повторил Джек без волнения. – Это слишком смело сказано… Вы, стало быть, хотите арестовать меня, – прибавил он насмешливо, не делая ни малейшей попытки оправдаться.
– Пока еще нет, – холодно отвечал Робер. – Пока я ограничиваюсь предупреждением. Если вчера случай поставил меня между миссис Линдсей и вами, то знайте, что впредь я буду действовать по своей собственной воле.
Джек пожал плечами.
– Ладно, ладно, – согласился он с нахальной развязностью. – Но вы сказали: «Еще нет!» Это значит, позже…
– Я сообщу миссис Линдсей, – прервал Робер, не оставляя своего спокойствия. – Она решит, как быть.
На этот раз Джек потерял свою насмешливую манеру держаться.
– Предупредите Алису?! – воскликнул он со сверкающими от гнева глазами.
– Да.
– Вы этого не сделаете…
– Сделаю.
– Смотрите, будьте осторожны! – угрожающе крикнул Джек, делая шаг к переводчику.
Робер презрительно пожал плечами. Джек, сделав над собой усилие, принял бесстрастный вид.
– Будьте осторожны, – повторил он сипящим голосом. – Берегитесь вместе с ней!..
И, не дожидаясь ответа, он удалился.
Оставшись один, Робер задумался. Находясь лицом к лицу с ненавистным Джеком, он прямо продвинулся к цели и без колебаний довел до конца принятый план. Этого урока, вероятно, будет достаточно. Обыкновенно злые люди – трусы. Каковы бы ни были неведомые, хотя и подозреваемые причины, толкнувшие его на это полупреступление, Джек Линдсей, зная, что за ним следят, потеряет дерзость, и миссис Линдсей больше нечего будет бояться своего опасного родственника. К тому же в случае надобности за ним будут следить.
Покончив с этой короткой расправой, Робер презрительно отогнал от мыслей своих образ антипатичного попутчика и перенес свой рассеянный взор на юго-восточную сторону горизонта, где только что стоявшее облако обратилось в высокий и бесплодный остров, а еще южнее неясно выступали другие земли.
– Пожалуйста, господин профессор, скажите какой это остров? – спросил сзади него насмешливый голос.
Обернувшись, Робер очутился лицом к лицу с Рожером де Сортом. Чичероне улыбнулся, но сохранил молчание, так как не знал названия этого острова.
– Час от часу лучше! – вскрикнул Рожер с шутливым, но дружеским зубоскальством. – Мы, значит, забыли пробежать наш превосходный путеводитель. Хорошо еще, в самом деле, что я оказался менее нерадивым.
– Ба! – воскликнул Робер.
– Конечно. Остров, поднимающийся перед нами, есть остров Аллегранса, то есть Радости, господин профессор. Почему Радости? Может быть, потому, что не имеет обитателей. Необработанная, бесплодная, дикая, эта земля, в сущности, посещается только в пору сбора лакмусового лишайника, красильного растения, составляющего одно из богатств архипелага. Облако, которое вы видите к югу, указывает место, где находится большой остров Лансельте. Между Лансельте и Аллегрансой можно различить Грасиосу, другой необитаемый островок, отделенный от Лансельте узким каналом, Рио, а также Монте-Клару, скалу, часто являющуюся гибельной для мореплавателей.
– Большое спасибо, господин переводчик, – серьезно проговорил Робер, воспользовавшись моментом, когда Рожер остановился, запыхавшись.
Соотечественники рассмеялись.
– Правда, – продолжал Робер, – вот уже несколько дней, как я пренебрегаю своими обязанностями. Но зачем было заставлять меня терять время на экскурсию по Мадейре?
– Разве вы так дурно провели время, – возразил Рожер, показывая товарищу Алису и Долли, приближавшихся к ним, обнявшись.
Твердая походка миссис Линдсей обнаруживала, что здоровье ее восстановилось. Некоторая бледность и легкие синяки на лбу и на щеках оставались последними следами приключения, грозившего ей ужасной смертью. Робер и Рожер бросились навстречу американкам.
Алиса долго пожимала руку Робера, устремив на него взгляд более красноречивый, чем многословные благодарности.
– Вы, сударыня! – воскликнул Робер. – Уж не поступили ль вы неосторожно, так рано покинув каюту?
– Нисколько, – отвечала Алиса с улыбкой, – благодаря вам, спасшему меня с риском для собственной жизни во время нашего невольного путешествия – невольного для меня по крайней мере, – прибавила она, бросив ему взгляд еще более теплой благодарности.
– О, сударыня, что может быть более естественного? Мужчины гораздо менее хрупки, нежели женщины. Мужчины, вы понимаете…
В смущении, Робер запутался. Он чуть было не смолол глупость.
– Сударыня, – закончил он, – не будем больше говорить об этом. Я счастлив, что все так произошло, и даже не желал бы – ужасно эгоистичное слово, – чтобы всего этого не случилось. Наградой мне будет моя радость, и вы можете считать себя ничем не обязанной мне.
И с целью не допустить нового проявления чувствительности он поспешил отвести своих товарищей к борту, чтобы заставить их полюбоваться островами, все больше поднимавшимися над горизонтом.
– Видите, сударыни, мы приближаемся к концу нашего путешествия, – заговорил он. – Перед нами первый из Канарских островов – Аллегранса. Этот остров бесплодный, необработанный, и необитаемый, кроме времени сбора лакмусового лишайника, красильного растения, составляющего одно из богатств архипелага. Южнее виден остров Рио, отделенный проливом Монта-Клара от островка, тоже необитаемого, под названием Лансельте, и от Грасиосы, простой заброшенной скалы.
Робер не мог окончить своего фантастического описания. Смех Рожера оборвал его речь.
– Черт возьми, какая чепуха! – воскликнул офицер. – Мне надо еще немного проштудировать Канарские острова.
К десяти часам в пяти милях от Аллегрансы «Симью» почти прямо повернул на юг. Через час он проходил перед скалой Монта-Клара, когда колокол стал сзывать пассажиров к завтраку.
Еда становилась все более однообразной. Большинство пассажиров в свирепой безропотности своей, казалось, уже не обращали на это внимания. Но Алиса была несколько удивлена и в известный момент не могла даже удержаться от легкой гримасы.
– Это система компенсаций, сударыня, – смело крикнул Сондерс через стол. – Чем дольше путешествие, тем хуже стол.
Алиса улыбнулась, не отвечая. Что касается Томпсона, то он притворился, что не слышит своего противника, и ограничился тем, что в знак равнодушия щелкнул языком с довольным видом. Сам он был доволен своей кухней!
Когда взошли на палубу, пароход уже миновал островок Грасиоса и со все уменьшающейся скоростью следовал вдоль берегов Лансельте.
Для пояснения зрелища, представившегося глазам пассажиров, не должен ли был Робер Морган находиться на своем посту, выслушивать всякие вопросы, давать различные объяснения? Да, конечно, и, однако, чичероне «Симью» не было видно до самого вечера.
Впрочем, что мог бы он сообщить? Западный берег Лансельте однообразно разворачивается, обнаруживая необитаемость, которая становится монотонной, начиная с Азорских островов.
Сначала идет высокая скала, Риско-де Фамара, потом низкий берег покрывается вулканическим пеплом, откуда поднимается гряда черных конусов, достигающих наконец Плайа-Кемада (Сожженного пляжа), одно имя которого достаточно говорит о местности. Всюду запустение, мрачные утесы, и с ними сливаются грубые растения, одни лишь пускающие здесь корни. Ни единого сколько-нибудь значительного города на этом берегу, оживляемом лишь редкими бедными деревнями, названия которых имеет право не знать самый осведомленный чичероне.
Из двух коммерческих центров острова один – Теузе – находится внутри, другой же – Арресифе – на восточном берегу. В этих местах, подверженных северовосточным пассатным ветрам, приносящим с собой благодатную влажность, могла установиться известная жизнь, тогда как остальная часть острова, особенно же часть, вдоль которой теперь шел «Симью», превращена была сухим климатом в настоящую степь.
Вот все, что Робер Морган мог бы сказать, если бы знал и если бы находился тут. Так как ни того, ни другого не было, то туристам пришлось обойтись без чичероне, чего они, впрочем, как будто и не замечали. С тусклым взглядом и подавленным видом, они без всякого проявления любопытства смотрели, как бежит пароход, а с ним вместе и время. Только Хамильтон и Блокхед еще обладали отчасти своим обычным воинственным пылом.
Рожер после полудня, по обыкновению, находился в обществе американок; несколько раз последние выражали удивление по поводу отсутствия Робера, которое соотечественник его объяснял необходимостью изучать путеводитель.
И одному Богу известно, насколько необходимо было это изучение!
Разговор шел на эту тему, и если в ушах переводчика звенело, то не без основания. Долли находила его совсем в своем вкусе, а Рожер энергично оправдывал его.
– То, что он сделал для миссис Линдсей, – геройский поступок. Но Робер Морган из тех людей, которые просто и всегда исполняют то, что должно исполнить. Это – мужчина в истинном понимании этого слова.
Задумчиво слушала Алиса эти похвалы, устремив к горизонту взгляд тусклый, как мысли, волновавшие ее душу…
– Здравствуйте, Алиса! Рад видеть вас здоровой, – вдруг произнес человек, приближения которого трое поглощенных разговором не заметили.
Миссис Линдсей вздрогнула, но подавила свое чувство.
– Благодарю вас, Джек, – сказала она кротким голосом. – Здоровье мое превосходно.
– Для меня не может быть более приятной вести, – отвечал Джек, невольно издав вздох облегчения.
Первое столкновение, которого он так боялся, произошло наконец, и он вышел из него с честью. До сих пор его невестка по крайней мере ничего не знает.
Он настолько ободрился от этой уверенности, что настроение его, обыкновенно мрачное, оживилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42