– Я задумалась, – виновато пояснила девушка.
– Это хорошо, – кивнул ее спутник. – Но ты можешь думать на ходу?
Намойе Кевлерену надоело смотреть в ствол огнестрела. Охранники постоянно целились в него, держа палец на спусковом крючке. Даже сумей принц произнести заклинание, его ycпели бы застрелить прежде, чем он мог закончить.
А еще эта белокурая стерва велела охране сменяться каждые два часа, чтобы солдаты не устали и не утратили бдительности. Квенион разрешалось навещать Намойю лишь трижды в день; девушка приносила еду, напитки и забирала из комнаты деревянное ведро, в которое он справлял нужду. Принцу было стыдно испражняться в присутствии охраны, но он был вынужден подчиниться обстоятельствам. Его Избранной запрещалось разговаривать со своим господином: когда Квенион попыталась улыбнуться Кевлерену, ее сильно ударили по ребрам прикладом огнестрела. Это вызвало у принца вспышку гнева, но, памятуя о том, что из-за него Избранную могут лишить жизни, Намойя сдержался и далее вел себя более благоразумно.
Должно быть, он действительно любит эту женщину, если боится подвергать ее опасности. Это означало, что в глубине души он все еще остается Кевлереном. Возможная утрата такого ощущения самым серьезным образом пугала его.
На второй день вынужденного заточения в комнату Намойи вошел нежданный гость – один из его собратьев-Кевлеренов.
– Как с тобой тут обращаются?
– Не слишком церемонятся, надо сказать.
– Они боятся, что ты начнешь произносить заклинания.
– Почему они так считают? – искренне удивился Намойя. Лицо гостя приняло удивленное выражение.
– Потому что ты – Кевлерен. Потому что они знают, что два года назад ты использовал Сефид, чтобы помочь плутократам захватить власть в Кидане.
– Как долго ты был в море?
На лице гостя появилось удивленное выражение.
– Я не понимаю, какое отношение это имеет к нашему разговору.
– Просто ты отстал от жизни. Разве ты не получил известий от императрицы? Похоже, ты ничего не знаешь о том, какие изменения произошли в моем родном доме.
– Изменения?..
– Моя семья… да и твоя семья, кем бы ты ни был… свергнута с ривальдийского престола.
Эти слова вызвали у собеседника Намойи потрясение большее, чем ожидал ривальдиец. Однако страшное известие его испугало, видимо, меньше, чем пленника в свое время.
– Свергнута?
– Совершенно верно. Сейчас во дворце королевы Сарры заседает так называемый Комитет Безопасности. Вообще-то я со дня на день ожидал, что меня лишат власти и отзовут обратно…
Гость понимающе кивнул.
– И Комитет Безопасности не дает тебе возможности произнести заклинание.
– Если я осмелюсь сделать это, они убьют кого-нибудь из моих сестер или братьев, – подтвердил Намойя. – А где твоя фамильная цепь?
Задав этот вопрос, он вытащил из-под рубашки свой собственный амулет – золотой треугольник, тускло блеснувший в слабом свете, проникавшем в комнату через единственное окно.
Гость ничего не ответил, лишь еле заметно улыбнулся.
– Кто ты? – потребовал ответа Намойя.
– Меня зовут Генерал Третий Принц Мэддин Кевлерен.
– Значит?..
– Я отрекся от своей семьи, – спокойно ответил гость и, снова улыбнувшись, добавил: – От нашей семьи.
Намойя на мгновение задумался.
– Да, я слышал о тебе. Ты известен как опытный воин. Поэтому вполне объяснимо, что твоя императрица отправила тебя отстаивать интересы империи на Новой Земле.
Потом ривальдиец нахмурился.
– Если я не ошибаюсь, ты один из немногих Кевлеренов, не имеющих доступа к Сефиду.
– Я не опорочу себя использованием Сефида, даже если бы обладал такой способностью.
Намойю удивила прозвучавшая в голосе генерала язвительность.
– Поскольку теперь ты знаешь, что я не могу воспользоваться Сефидом, – медленно произнес он, – то, возможно, со мной будут обращаться помягче? Я, конечно, не надеюсь на то, что ты отпустишь меня…
– Ты прав, – сухо кивнул генерал.
– Но я бы был благодарен, если бы ты предоставил мне большую свободу.
– Большую?..
– Ну, хотя бы более просторную комнату. Хотелось бы, чтобы меня избавили от охраны. Чаще пускали ко мне Избранную. За это я могу дать слово, что не стану убегать или обращаться к помощи Сефида, оставаясь твоим пленником.
– А что делать, когда прибудет твоя замена?
Намойя пожал плечами и криво улыбнулся.
– Тогда поступишь так, как сочтешь нужным.
Гэлис пробудилась от глубокого и спокойного сна. Она не помнила, когда в последний раз спала так крепко и безмятежно.
Девушка вытянула руку, желая прикоснуться к Китайре, но вторая половина кровати была пуста. Гэлис села на постели и открыла глаза. Ее возлюбленная сидела за столом и листала какую-то книгу, так низко склонившись над ней, словно в одночасье сделалась близорукой из-за долгого чтения в скудно освещенном помещении.
Стратег никак не могла отделаться от необычного ощущения. Она с трудом привыкала к чужой стране, в которой пробыла слишком мало времени. Здесь все было не так, как в ее родном краю. Непривычные цветы, растения, запахи, звуки… Девушка почти физически почувствовала наступление нового дня и напомнила себе, что сейчас в Кидане всего лишь весна. Интересно, каково ей здесь будет летом? Ее взгляд снова остановился на Китайре. Гэлис почувствовала себя удивительно счастливой оттого, что они снова вместе.
После того как кровавая битва закончилась, стратег долго оставалась на поле боя, помогая, насколько это казалось возможным, облегчить страдания раненых, отдавая распоряжения, связанные с погребением убитых воинов и сбором оружия. Она была с ног до головы заляпана грязью и кровью. Оказавшись на Великом Квадранте, Гэлис неожиданно увидела Китайру. Они приблизились друг к другу, а потом какое-то время стояли молча. Несмотря на царивший вокруг радостный шум, издаваемый победителями, стратег слышала лишь участившееся биение собственного сердца. Затем Китайра нежно поцеловала ее в щеку краешком губ, и Гэлис этот поцелуй показался самым чувственным из всех, которые она когда-либо испытывала в своей жизни.
Китайра не стала задерживаться и отправилась ухаживать за ранеными. Стратег поспешила вернуться к своим обязанностям. Когда наступила ночь, ее отыскали посланные Соркро слуги, привели обратно в дом, помогли вымыться, одели в чистую тунику. Слепая мать Поломы сама отвела девушку в спальню, в которой ее ожидала наряженная в такую же тунику Китайра.
После того как Соркро оставила их одних, девушки сразу же бросились друг другу в объятия, как будто расстались на годы, а не на пару дней. Они неуклюже, торопливо занялись любовью, словно делали все в первый раз, словно недавние бурные события лишили их отношения былой нежности и изящества. Однако чуть позже Китайра призналась:
– Я уже подумала, что тебя больше нет. Я почувствовала это всем моим существом, как только ты покинула «Англаф». Мне казалось, будто с тобой случилось что-то ужасное, непоправимое. Словно огромная рана разверзлась в моем сердце.
Нежное дыхание подруги ласкало волосы и обнаженную кожу Гэлис.
– Та ночь, проведенная в открытом море, была самой кошмарной в моей жизни. Я оставалась на главной палубе, глядя на острова, надеясь разглядеть тебя в кромешной тьме, желая всей душой услышать твой голос. Но вокруг было лишь неприветливое, неспокойное море…
Китайра крепче обняла Гэлис, еще ближе привлекая к себе. Ее возлюбленная ответила поцелуем. Грамматист прижала ладонь к ее губам, не давая говорить, и продолжила:
– Когда же я наконец увидела тебя на городской площади, мне показалось, будто лишь ты одна осталась в живых во всем городе. И я была так рада снова оказаться рядом с тобой… Я радовалась, что все остальные погибли ради того, чтобы ты осталась живой. – По щекам Китайры потекли слезы. – Неужели я была не права? Неужели так нельзя думать?..
Гэлис отняла руки подруги и принялась целовать ее глаза, мокрые от слез щеки, губы… Они снова занялись любовью, на этот раз медленно и нежно, наслаждаясь ласковым прикосновением теплого летнего воздуха, который, как казалось, продлевал очарование этих счастливых мгновений на целую вечность.
Затем их одолел сон, и Гэлис снилось, что она будет до скончания веков оставаться в объятиях любимой.
– Что ты пишешь? – спросила она.
Китайра обернулась и слегка нахмурилась. Однако недовольное выражение лица мгновенно исчезло, когда она посмотрела в глаза Гэлис.
– Ты проснулась, – улыбнулась она.
– Я никогда еще в жизни так не радовалась пробуждению.
– У меня было такое же чувство, – рассмеялась Китайра. – Когда я проснулась, то почувствовала запах теплого утра за окном, ощутила, как под лучами солнца пробуждается природа. И еще я кое-что поняла.
Гэлис не удержалась от улыбки и спросила:
– Что же ты поняла?
– Кое-что о Сефиде. Я поняла, как нужно изучать его свойства, как им пользоваться, как его смогут вызвать даже те, кому неведомы слова заклинаний.
Улыбка медленно сползла с лица Гэлис.
– А… это доброе дело?
То самое непонятное чувство, заставившее ее только что проснуться, теперь ощущалось стратегом почти физически.
– Если подобное поможет разрушить монополию Кевлеренов, то разве может оно быть недобрым делом? – немного неуверенно ответила вопросом на вопрос Китайра.
Гэлис не нашлась, что сказать в ответ.
– Это связано с тем способом, которому обучают грамматистов. С его помощью можно было приблизиться к Сефиду, как к чему-то сакральному, причем только приблизиться, не более. Но ведь для нас, Гэлис, это единственная священная вещь во всем мире. Для тебя, меня, наших друзей и даже наших врагов. Я поняла это, когда проснулась сегодня утром. Для нас в жизни нет ничего более ценного, и мы должны изучать особенности Сефида так, как мы изучаем медицину, военное искусство или инженерное дело.
– Ты хочешь, чтобы Сефид стал разновидностью науки?
Китайра отрицательно покачала головой.
– Я хочу, чтобы он превратился в отдельную науку.
И снова Гэлис не сразу нашлась, что сказать в ответ подруге. Слова Китайры почему-то пугали ее, как будто пробудив некий первобытный страх.
Грамматист заметила ее нерешительность.
– В чем дело?
Стратег попыталась подобрать слова, способные выразить ее чувства, однако ей помешал неожиданный стук в дверь.
Она подхватила с постели покрывало и закуталась в него. Китайра приблизилась к двери и открыла ее.
В коридоре стоял солдат, который произнес:
– Его высочество желает, чтобы стратег Валера прибыла к нему в удобное для нее время.
– Где же стратег Валера может встретиться с его величеством? – поинтересовалась Китайра.
– На восточной стене Цитадели, госпожа, – ответил солдат. Четко отсалютовав, он удалился.
Китайра закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
– Принц хочет тебя видеть, – проговорила она. Лицо грамматиста на мгновение приняло строгое выражение. Потом, грустно улыбнувшись, Китайра добавила: – А я-то надеялась, что он хотя бы на денек забудет о тебе.
Полтора часа спустя, когда Гэлис поднялась на крепостную стену, она застала Мэддина, о чем-то оживленно беседовавшего с Кадберном, Госом и Поломой.
– И какие же это суммы? – спросил Линседд у бывшего префекта, разглядывая воды реки Фрей.
Полома пожал плечами.
– Деньги выплачивались многочисленным племенам и небольшим прибрежным городам, но я точно не знаю, сколько воинов Сигни призвал под свои знамена. Кроме того, никто не может сказать, окажутся ли они верны плутократам, когда дело дойдет до боевых действий. Предполагаю, что Майра может рассчитывать примерно на пять тысяч солдат. Однако их может быть и больше.
– Они хорошо обучены?
– Местные племена постоянно воюют между собой. Умеют пользоваться копьем и мечом. Умело стреляют из лука.
– А огнестрелы? Они знают, что противопоставить им? – Сомневаюсь.
Гос задумчиво кивнул и повернулся к Мэддину.
– Я хочу, чтобы с кораблей побыстрее сгрузили лонггоны.
– Что случилось? – спросила Гэлис, удивленная услышанным.
Принц при помощи Поломы объяснил ей, каким образом Майра Сигни распорядился казной Кидана.
Когда рассказ был окончен, девушка с беспокойством посмотрела на восток, как будто полчища Сигни уже двигаются к городу.
– Вы хотите установить лонггоны в Цитадели? – спросил Мэддин у Госа.
– Да, главным образом на крепостных стенах, – ответил Линседд, похлопывая по каменному парапету. Затем повернулся к Поломе и спросил: – Ты уверен, что они обязательно выйдут к реке?
Полома снова пожал плечами, чувствуя себя немного виноватым из-за того, что не может ответить точно.
– Без кораблей противник добраться до нас не сможет.
– А не обмелеют ли притоки после таяния снегов? Ведь тогда их можно перейти вброд, верно? – поинтересовалась Гэлис.
– Нет. Такое возможно лишь после сухого лета, но это бывает редко.
– Плутократы не станут ждать наступления лета? – спросил Гос у Поломы.
– Не думаю, – ответил Мэддин, опередив Мальвару. – Сигни не слишком уверен в своем влиянии на новых союзников и не знает, насколько ему хватит власти над ними. Деньги покупают верность лишь на очень короткий срок. Он также опасается того, что Хамилай усилит свои позиции в Кидане. Если Сигни собрался идти на нас войной, то он выступит в поход сразу, как только соберет воедино свое разношерстное войско. В таком случае мы получаем два преимущества. Во-первых, противник не знает точную численность нашей армии; во-вторых, мы уже заняли оборону и готовы к наступлению врага, поэтому ему не удастся захватить нас врасплох.
Гак что мы победим, – добавил принц решительным тоном.
– А насколько отдалены друг от друга племена и небольшие города, которые ему удалось подкупить? – спросила Гэлис у Поломы.
– Все находятся на расстояния десятидневного перехода, – ответил тот.
– А где сам Сигни?
– Семья его матери родом из Леассы. Это примерно в ста милях от нас вверх по реке. Там у него сих пор живут родственники. Сигни со своими приспешниками скорее всего скрываются именно там.
Гэлис и Гос одновременно сделали в уме кое-какие подсчеты. Первым заговорил Линседд:
– Если Полома прав, то у нас в запасе примерно двадцать дней – если, конечно, Сигни не осмелится выступить с малочисленным войском. Раз так, то он может оказаться у стен Цитадели еще раньше, дней через одиннадцать-двенадцать. – Гос посмотрел в сторону Кидана. – При условии, что они приплывут по реке.
– Я согласен с Поломой, – высказался Мэддин.
– Нам следует оставить «Англаф» в бухте, – посоветовала Гэлис.
– А я бы предпочел увести корабль в устье реки, к востоку от крепости, – высказал свое мнение Гос.
– Корабельные пушки могут оказаться единственным нашим преимуществом, – возразила Гэлис. – Неразумно ограничивать маневренность судна, оставляя его в водах реки.
– В любом случае «Англаф» необходимо спрятать от чужих глаз, – заявил принц. – Армия Сигни явится сюда еще не скоро, но ведь ему ничто не помешает наводнить город своими шпионами. Я прикажу капитану Авьеру выйти в море и вернуться через десять дней. – С этим словами Мэддин положил руку на плечо Поломы. – На какое количество ваших людей мы можем рассчитывать?
– На весьма значительное, – решительно ответил префект. – Плутократы были не самыми добросердечными правителями, и моим соотечественникам вряд ли понравится, если они попытаются захватить Кидан при помощи наших извечных врагов.
– Но ведь есть еще и колонисты, – вступил в разговор молчавший до этого момента Кадберн.
– Они не в лучшей форме, – отозвался Гос. – Долгое морское путешествие здорово потрепало их, лишило последних остатков сил, а некоторых и воли.
– Эти люди будут драться не на жизнь, а на смерть, – произнес Мэддин. Окинув взглядом своих собеседников, он добавил: – Через два дня представьте мне план обороны крепости. И еще я хочу, чтобы ваши разведчики отправились вверх по реке и убедились, что Майра Сигни действительно находится у родственников в этой, как ее?..
– Леассе, – напомнил Полома.
– Да, Леассе. Мне бы не хотелось проснуться завтра утром и увидеть плывущие в нашу сторону вражеские корабли.
Увидев, как к нему приближаются Эриот и Арден, пекарь недовольно застонал.
Он только что освободился – помогал сложить четвертую печь. Конечно, даже четырех печей было мало для того, чтобы накормить хлебом такое количество колонистов, но главное – начать заниматься делом. Вот поэтому пекарь сегодня жутко устал.
– Это опять вы, – вырвалось у него.
– Хотим тебе кое-что показать, – бесстрастным тоном произнес Арден.
– А подождать это дело не может? У меня сегодня был трудный день.
– Не может.
Пекарь на мгновение задумался.
– Это далеко отсюда?
– Не очень, – ответила Эриот, показывая рукой, куда надо идти.
Пекарь посмотрел в этом направлении, но ничего не понял, потому что там было много колонистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48