Но это была его плоть и кровь, его сын, который родился мертвым…
Однако всю свою скорбь Мэддин истратил не на него, а на Алвей, погибшую, но по-прежнему живущую в сердце принца.
Кровать застелили новыми простынями, и теперь уже было невозможно догадаться, каким образом молодая женщина приняла свою ужасную смерть.
Когда солнце достигло зенита, в каюту вошел Кадберн.
– Тучи рассеялись, а ветер немного успокоился, – сообщил он.
– Значит, нам пора, – ответил Мэддин.
Он еще раз поцеловал Алвей, положил рядом с ней ребенка и вышел из каюты.
Кадберн остался, чтобы проследить за тем, как матросы положат мать и ребенка в саван из парусины, добавят в него груз и чашьют, оставив небольшое отверстие.
Когда все было готово, тела покойных вынесли на верхнюю палубу, где уже ждали Мэддин и капитан Авьер. Мэддин снял с шеи треугольный амулет Кевлеренов и положил его в саван, затем отошел в сторону и кивнул Авьеру. Капитан отдал команду, и парусиновый сверток опустили в воду. Раздался тихий исплеск, и над скорбным грузом сомкнулись волны. Здесь, на дне морском, матери и неродившемуся ребенку суждено обрести последнее пристанище…
Авьер поклонился Мэддину и покинул палубу.
– Я все видел. Надеюсь, никто из матросов не заметил, что вы положили в саван, – шепнул принцу его Избранный.
– Какая разница, – с тяжелым вздохом ответил тот, – я больше не Кевлерен.
– А я? – ошеломленно спросил Кадберн. – Ведь я все еще Акскевлерен, верно?
– Ты свободен, друг мой, – произнес Мэддин, не сводя глаз с моря. – Можешь отправляться куда захочешь.
– Вы – мой господин, – сказал Кадберн. – Другого у меня не было, и я не желаю иметь иного.
Принц едва заметно улыбнулся.
– Я рад слышать это.
На противоположном конце судна раздался какой-то шум. Мэддин и Кадберн обернулись и увидели, как четверо матросов волокут Клазьера на палубу. Вокруг шеи и туловища убийцы была обмотана массивная цепь.
– Нет! – зашипел принц, затем крикнул громче: – Не надо!..
Увы, было слишком поздно. Прежде чем Мэддин или Кадберн успели вмешаться, матросы подтащили Клазьера к правому борту и сбросили в море. Несчастный закричал, но крик тотчас оборвался. Его тело ударилось о воду и исчезло под волнами.
– Что вы наделали?! – закричал Мэддин, подбегая к матросам.
На их лицах появилось удивленное выражение.
– Как что? Казнили убийцу вашей спутницы, – ответил один из матросов. – Он был переполнен магией. Спасти его уже не представлялось возможным. Смерть была для него избавлением от страданий…
Увидев выражение лица Мэддина, матросы отшатнулись. К ним тут же подошел Кадберн.
– Вы все правильно сделали, – поспешно сказал он. – Избавили генерала от необходимости самому расправиться с убийцей…
Матросы понимающе закивали.
– Мы не дали генералу возможность отомстить этому негодяю, – объяснил один из них своим товарищам. Повернувшись к Мэддину, он произнес: – Простите нас, ваше высочество. Мы думали, что окажем вам услугу.
Принц сглотнул подступивший к горлу комок.
– Что ж… отличная работа, – хрипло произнес он. – Просто я не ожидал… не думал, что вы сделаете это так скоро.
Матросы вернулись к своим обычным делам. Мэддин и Кадберн, не сговариваясь, посмотрели за борт.
– Они же не знали, верно? – спросил Мэддин.
– Юнара хорошо владеет магией, – ответил Кадберн. – С этим мало кто сталкивался. – Он посмотрел на принца. – Включая меня. Правильно?
– Да. Тех, кто до такой степени пропитан Сефидом, можно убить, лишь сжигая их заживо…
– Что же будет с Клазьером?
– Он погрузится в глубины моря, ляжет на дно, но не умрет. Однажды, через десятки, а может, и сотни лет, его цепи проржавеют насквозь, и он освободится. Что будет потом – я не знаю…
Кадберн побледнел.
– Это ужасно.
– Магия всегда ужасна, если ее использовать в неправедных целях…
ГЛАВА 11
Нетаргер нашел Юнару в птичнике.
Он уже искал ее там, но не додумался заглянуть на островок и центре озера. Герцогиня сидела на камне в центре небольшой поляны, в окружении высоких деревьев. У ее ног валялись мертвые птицы – зяблики, жаворонки и даже ее любимец – ворон. Трава была забрызгана кровью; при малейшем дуновении ветра в воздух взлетали перья.
Увидев Нетаргера, Юнара тяжело вздохнула и сделала вид, что расправляет складки длинного платья.
– Вы не хотели, чтобы вас беспокоили, – сказал Нетаргер и указал в сторону деревьев.
– Мне никак не удается его найти, – произнесла Юнара каким-то сдавленным голосом.
– Кого?
– Мэддина.
– Он мертв?
– Мертв?.. – удивленно переспросила Юнара, как будто ее удивило подобное предположение. Затем она пожала плечами, словно все это не имело для нее никакого значения. – Неужели теперь он находится так далеко, что о нем не узнать с помощью столь скромных жертвоприношений? Однако я никак не могу решиться на большее – по крайней мере мне требуется какое-то время после того, как я потеряла Онари.
Герцогиня поднялась на ноги. На ее лице появилось выражение нетерпения.
– Ты был во дворце?
Нетаргер кивнул.
– Ну же? – раздраженно поторопила его Юнара.
– Императрица была не в настроении, но у меня сложилось впечатление, что другие Кевлерены не горят особым желанием добиваться возвращения вашего кузена.
– Их не беспокоит ситуация в Ривальде?
– Так называемый Комитет Безопасности Ривальда до сих пор не предпринимал против нас никаких враждебных действий. Ничего не слышно и о том, что к границе подтягиваются их войска.
Юнара кивнула. Слова Нетаргера успокоили ее.
– Тем не менее, если между Хамилаем и Ривальдом начнется война, семья может оказать давление на императрицу с тем, чтобы она приказала Мэддину вернуться, – добавил Избранный и недобро поджал губы.
Герцогиня пожала плечами.
– Этого может никогда не случиться. Но будь даже так, возможно, спустя много-много лет я все же прощу Мэддину ту боль, которую он мне причинил.
Нетаргер предпочел не высказывать своего скептицизма по этому поводу.
– По прошествии определенного времени, – добавила Юнара, обращаясь скорее к самой себе, нежели к своему Избранному, – может произойти все что угодно.
На этот раз Лерена заранее оповестила Паймера о том, что желает видеть его во дворце, и потому герцог смог выехать из своего замка полностью одетым и в своем любимом рыжем парике – короче, во всеоружии.
По дороге в Омеральт у герцога было достаточно времени для размышлений – правда, до известной степени беспокойных – о его месте в роду Кевлеренов. Проблемы, связанные с принадлежащим ему поместьем, оставляли на это мало времени; впрочем, у нее и не имелось особого желания обдумывать эту тему.
Паймер знал, что пользуется уважением у Лерены и. даже у Юнары, но это было по-своему опасно, потому что означало, что у него имеется доступ к некой силе, или влиянию, или знанию, которыми они не обладали. Будучи дядей, то есть братом их любимой незабвенной матери, старик чувствовал себя в относительной безопасности, но долго ли продлится его спокойная жизнь?
Поежившись, герцог вспомнил, как в прошлый раз Лерена нызвала его во дворец. Тогда Паймер решил, что с ним собираются расправиться. Какие глупости, сказал он себе. Если бы Лерена действительно захотела казнить его, разве стала бы она среди ночи тащить дядю во дворец под конвоем? Чтобы усыпить бдительность, она попросила бы его приехать по своей собственной воле, со своими людьми.
Почти как сейчас, не без иронии подумал герцог и улыбнулся. Идальго вопросительно поднял брови, пытаясь понять, означает ли эта улыбка нечто такое, о чем ему следует знать. Но Паймер отмахнулся от него, и Акскевлерен вновь погрузился в свои мысли.
«Нет, – решил старик. – Лерене я нужен живым. По крайней мере в течение какого-то времени. Ей требуются союзники в борьбе против Юнары… и, вероятно, они будут необходимы все время, пока я жив», – мысленно добавил он.
Немного успокоившись, Паймер позволил себе не думать о неприятных вещах, любуясь великолепными видами природы. После весенних дождей земля покрылась буйной зеленью; с Вардарских гор после таяния льда стекали потоки воды.
За окном экипажа промелькнули фермы, где резвились ягнята, телята и жеребята; вдоль дороги тянулась череда цветущих деревьев. Через некоторое время вдали показались желтые стены Омеральта, сверкающие под утренним солнцем, и купол птичника Юнары, напоминающий огромный, ослепительной красоты алмаз.
При виде столицы империи сердце Паймера, как обычно, забилось чаще. Омеральт всегда сулил приятное возбуждение, щекотку нервов, возможность соблазнить новую женщину… и не одну, кстати говоря. Герцог был любитель заводить новых любовниц каждые несколько месяцев, а при дворе Лерены претенденток имелось более чем достаточно. Кроме того, во время каждого визита в столицу он, будучи заядлым театралом, мог позволить себе почти каждый вечер смотреть спектакли. Как и большинство Кевлеренов, Паймер был склонен считать, что театр способен подарить ощущение полноты жизни, которым обделены люди, облеченные властью, – такие, например, как он сам.
– Мы уже почти приехали, – обратился он к Идальго. – Интересно, чего же Лерена хочет от нас этот раз?
– Возможно, она пожелает, чтобы вы взяли на себя подготовку к проведению весеннего фестиваля, – предположил Идальго.
На лице Паймера появилось разочарованное выражение.
– Ты на самом деле так считаешь? Акскевлерен пожал плечами.
– В прошлом году у вас это так хорошо получилось…
– Императрица пообещала мне, что это было в первый и последний раз, – сказал Паймер и покачал головой. – В любом случае на подготовку фестиваля нужно несколько месяцев, а сейчас уже почти весна.
– Может, она задумала устроить летний фестиваль?.. Паймер вздохнул, но затем неожиданно обратил внимание на выражение лица Идальго. До чего же не похожи они друг на друга – что весьма нетипично дли Кевлерена и его Избранного! И тем не менее они обладали способностью понимать друг друга без слов.
– Ты шутишь. Идальго улыбнулся.
– Приятно знать, что мне это еще позволено. Но в каждой шутке есть только доля шутки. У императрицы свои причуды.
Паймер фыркнул.
– Для тебя или для меня это считалось бы причудой. Но у Лерены это приказ.
Теперь герцог уже мог рассмотреть людей на городских степах – пешеходов, носильщиков паланкинов, стражников и уличных музыкантов. Странно: похоже, стражников сегодня в городе Польше, чем обычно.
Паймера вновь охватило беспокойство.
– Ты в последнее время слышал в поместье какие-нибудь новости? – спросил Паймер у Идальго.
– От кого и какие конкретно?
– От путешественников, гонцов из дворца, купцов… Внезапно Паймер умолк.
Движение экипажа замедлилось, и через мгновение, посмотрев в окно, они увидели роту королевских гвардейцев.
Солдаты расступились, уступая дорогу. Герцог мрачно покачал головой.
– Короче, ничего такого, что заслуживало бы внимания, – сказал Идальго.
Паймеру очень не понравилось, что солдаты заглянули в экипаж, чтобы рассмотреть пассажиров. Он задернул шторы поплотнее.
– Что ж, – раздраженно произнес герцог, – осмелюсь предположить, что очень скоро мы это выясним.
И действительно, они выяснили это сразу же, как только добрались до города.
Экипаж остановился у городских ворот: здесь герцог и его Избранный должны были пересесть в паланкин, который доставит их к Лерене. Идальго поинтересовался у носильщика, что происходит, а потом, уже по дороге во дворец, взволнованно поделился услышанным со своим господином.
Паймер был ошарашен.
– Кто бы мог подумать, что ривальдийских Кевлеренов так легко свергнуть?..
– Может ли нечто подобное произойти здесь? – нервно спросил Идальго.
– Готов поспорить, что половина жителей Омеральта задают себе тот же самый вопрос. Думаю, именно по этой причине Лерена и вызвала меня. – Паймер задумчиво поджал губы и покачал головой. – Нет. Армия находится под непосредственным контролем императрицы, а все старшие офицеры – исключительно Кевлерены. Здесь никто не посмеет покуситься на наше могущество.
– Но с какой стати ривальдийская Боевая Ассоциация решила свергнуть королеву Сарру? Или они все еще злы на нее за то, что она положила конец войне между Ривальдом и Хамилаем?
– Вполне может быть. Правда, все это было много лет назад. Зачем же ждать так долго?
– По всей видимости, все эти годы они планировали переворот, – решил Идальго.
Паймер испытующе посмотрел на своего Избранного.
– Да. Вполне возможно. Но почему именно сейчас? Что изменилось?.. – Тут он на мгновение умолк, а затем, понизив голос, добавил: – Они узнали, что Мэддин покинул пределы империи…
Идальго побледнел.
– Верно. Наш лучший генерал покинул нас. Значит, они намерены вторгнуться в Хамилай?
Паймер смерил Избранного суровым взглядом.
– Спокойно. Без паники. Если понадобится, мы даже без Мэддина легко расправимся с Ривальдом.
– А если эта Боевая Ассоциация шантажом вынудит семью королевы Сарры использовать против нас Сефид? Что тогда?
Паймера передернуло.
– Они не осмелятся. Это же будет массовое истребление.
– Истребление Кевлеренов, – осторожно произнес Идальго. – Но есть ли до этого дело Боевой Ассоциации?..
– Это не имеет никакого отношения к Мэддину! – резко заявила Лерена.
Присутствующие разом притихли. Несмотря на то что рядом с ним был его верный Идальго, Паймер внезапно почувствовал себя удивительно одиноким.
– Простите, ваше величество, – поспешно произнес он. – Последние новости потрясли меня до глубины души…
Императрица жестом приказала ему замолчать. Она нервно расхаживала взад-вперед перед троном. Вид у нее был усталый, ночью Лерена ни на минуту не сомкнула глаз.
– И они не осмелятся использовать наших дальних родственников против нас.
– Но… – начал было Паймер.
– Каким образом Боевая Ассоциация сумеет обеспечить защиту Ривальда против невероятной военной мощи нашей империи, пли они выбросят своих Кевлеренов за ненадобностью, как старую посуду? – требовательно спросила Лерена. Прежде чем Паймер успел что-либо ответить, она заговорила снова: – Они уничтожат единственную ценность, которой обладает их королевство. Мятежникам это известно не хуже, чем нам. Можно подумать, они не знают, что, пока у них имеется доступ к Сефиду, я не рискну отдать приказ своей армии вторгнуться в Ривальд.
Императрица яростно тряхнула головой.
– Нет-нет, так называемый Комитет Безопасности не представляет для нас никакой угрозы!
Она посмотрела на Паймера в упор. Герцог поспешил опустить глаза. Его примеру последовали и прочие Кевлерены, находившиеся в этот час в тронном зале.
Лерена глубоко вздохнула.
– Я позвала тебя этим утром, дядя Паймер, чтобы ты из моих уст узнал о том, что случилось с королевой Саррой. Прежде всего мне бы хотелось избежать паники…
Императрица умолкла и закрыла глаза.
– Простите, ваше величество, – едва слышно произнес Паймер. Впрочем, в тронном зале стояла гробовая тишина, и все отчетливо услышали его слова.
Лерена неожиданно улыбнулась и, подойдя к старику, положила руку ему на плечо.
– Прости, если мои слова прозвучали излишне резко. Ночь была такой беспокойной, что я едва стою на ногах от усталости.
Паймер смиренно склонил голову.
– Понимаю.
– Есть еще одна причина, почему я попросила тебя прийти сюда, – прошептала Лерена. – Мне важно, чтобы семья поддерживала меня. Полностью поддерживала. Не хотелось бы, чтобы Юнара подумала, будто на меня оказывают давление… будто меня вынуждают вернуть Мэддина. Это еще больше усугубит и без того сложную ситуацию.
– Ах!.. – вырвалось у Паймера.
Наконец-то ему стало понятно, в чем дело. Старик догадался, что Лерена вызвала его не только для того, чтобы сообщить о низложении королевы Сарры. Постоянно держать под зорким оком Юнару – вечная головная боль императрицы.
«Прекрасно, – подумал Паймер. – Это значит, что я практически незаменим».
– Я пригласила сестру позавтракать с нами.
– Мы будем только втроем?..
– Нет необходимости усложнять наши отношения присутствием остальных родственников, – сухо произнесла Лерена.
Перед тем как встретиться с Юнарой, императрица вместе со своими секретарями занялась накопившейся корреспонденцией. Надо была подготовить официальные письма, характеризующие события в Ривальде, которые предстояло отправить всем Кевлеренам, которые служили губернаторами, генералами и адмиралами в отдаленных уголках империи.
Паймер и Идальго прогуливались в дворцовом саду. Акскевлерен рассказывал своему господину обо всем, что он узнал от других Избранных, которых встретил во дворце этим утром. Вокруг них увивались любимые собаки Лерены – поджарые борзые. Псам было позволено беспрепятственно выгуливать по дворцу, словно здесь они могли затравить дикого кабана или льва из числа водившихся на широких равнинах к югу от города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Однако всю свою скорбь Мэддин истратил не на него, а на Алвей, погибшую, но по-прежнему живущую в сердце принца.
Кровать застелили новыми простынями, и теперь уже было невозможно догадаться, каким образом молодая женщина приняла свою ужасную смерть.
Когда солнце достигло зенита, в каюту вошел Кадберн.
– Тучи рассеялись, а ветер немного успокоился, – сообщил он.
– Значит, нам пора, – ответил Мэддин.
Он еще раз поцеловал Алвей, положил рядом с ней ребенка и вышел из каюты.
Кадберн остался, чтобы проследить за тем, как матросы положат мать и ребенка в саван из парусины, добавят в него груз и чашьют, оставив небольшое отверстие.
Когда все было готово, тела покойных вынесли на верхнюю палубу, где уже ждали Мэддин и капитан Авьер. Мэддин снял с шеи треугольный амулет Кевлеренов и положил его в саван, затем отошел в сторону и кивнул Авьеру. Капитан отдал команду, и парусиновый сверток опустили в воду. Раздался тихий исплеск, и над скорбным грузом сомкнулись волны. Здесь, на дне морском, матери и неродившемуся ребенку суждено обрести последнее пристанище…
Авьер поклонился Мэддину и покинул палубу.
– Я все видел. Надеюсь, никто из матросов не заметил, что вы положили в саван, – шепнул принцу его Избранный.
– Какая разница, – с тяжелым вздохом ответил тот, – я больше не Кевлерен.
– А я? – ошеломленно спросил Кадберн. – Ведь я все еще Акскевлерен, верно?
– Ты свободен, друг мой, – произнес Мэддин, не сводя глаз с моря. – Можешь отправляться куда захочешь.
– Вы – мой господин, – сказал Кадберн. – Другого у меня не было, и я не желаю иметь иного.
Принц едва заметно улыбнулся.
– Я рад слышать это.
На противоположном конце судна раздался какой-то шум. Мэддин и Кадберн обернулись и увидели, как четверо матросов волокут Клазьера на палубу. Вокруг шеи и туловища убийцы была обмотана массивная цепь.
– Нет! – зашипел принц, затем крикнул громче: – Не надо!..
Увы, было слишком поздно. Прежде чем Мэддин или Кадберн успели вмешаться, матросы подтащили Клазьера к правому борту и сбросили в море. Несчастный закричал, но крик тотчас оборвался. Его тело ударилось о воду и исчезло под волнами.
– Что вы наделали?! – закричал Мэддин, подбегая к матросам.
На их лицах появилось удивленное выражение.
– Как что? Казнили убийцу вашей спутницы, – ответил один из матросов. – Он был переполнен магией. Спасти его уже не представлялось возможным. Смерть была для него избавлением от страданий…
Увидев выражение лица Мэддина, матросы отшатнулись. К ним тут же подошел Кадберн.
– Вы все правильно сделали, – поспешно сказал он. – Избавили генерала от необходимости самому расправиться с убийцей…
Матросы понимающе закивали.
– Мы не дали генералу возможность отомстить этому негодяю, – объяснил один из них своим товарищам. Повернувшись к Мэддину, он произнес: – Простите нас, ваше высочество. Мы думали, что окажем вам услугу.
Принц сглотнул подступивший к горлу комок.
– Что ж… отличная работа, – хрипло произнес он. – Просто я не ожидал… не думал, что вы сделаете это так скоро.
Матросы вернулись к своим обычным делам. Мэддин и Кадберн, не сговариваясь, посмотрели за борт.
– Они же не знали, верно? – спросил Мэддин.
– Юнара хорошо владеет магией, – ответил Кадберн. – С этим мало кто сталкивался. – Он посмотрел на принца. – Включая меня. Правильно?
– Да. Тех, кто до такой степени пропитан Сефидом, можно убить, лишь сжигая их заживо…
– Что же будет с Клазьером?
– Он погрузится в глубины моря, ляжет на дно, но не умрет. Однажды, через десятки, а может, и сотни лет, его цепи проржавеют насквозь, и он освободится. Что будет потом – я не знаю…
Кадберн побледнел.
– Это ужасно.
– Магия всегда ужасна, если ее использовать в неправедных целях…
ГЛАВА 11
Нетаргер нашел Юнару в птичнике.
Он уже искал ее там, но не додумался заглянуть на островок и центре озера. Герцогиня сидела на камне в центре небольшой поляны, в окружении высоких деревьев. У ее ног валялись мертвые птицы – зяблики, жаворонки и даже ее любимец – ворон. Трава была забрызгана кровью; при малейшем дуновении ветра в воздух взлетали перья.
Увидев Нетаргера, Юнара тяжело вздохнула и сделала вид, что расправляет складки длинного платья.
– Вы не хотели, чтобы вас беспокоили, – сказал Нетаргер и указал в сторону деревьев.
– Мне никак не удается его найти, – произнесла Юнара каким-то сдавленным голосом.
– Кого?
– Мэддина.
– Он мертв?
– Мертв?.. – удивленно переспросила Юнара, как будто ее удивило подобное предположение. Затем она пожала плечами, словно все это не имело для нее никакого значения. – Неужели теперь он находится так далеко, что о нем не узнать с помощью столь скромных жертвоприношений? Однако я никак не могу решиться на большее – по крайней мере мне требуется какое-то время после того, как я потеряла Онари.
Герцогиня поднялась на ноги. На ее лице появилось выражение нетерпения.
– Ты был во дворце?
Нетаргер кивнул.
– Ну же? – раздраженно поторопила его Юнара.
– Императрица была не в настроении, но у меня сложилось впечатление, что другие Кевлерены не горят особым желанием добиваться возвращения вашего кузена.
– Их не беспокоит ситуация в Ривальде?
– Так называемый Комитет Безопасности Ривальда до сих пор не предпринимал против нас никаких враждебных действий. Ничего не слышно и о том, что к границе подтягиваются их войска.
Юнара кивнула. Слова Нетаргера успокоили ее.
– Тем не менее, если между Хамилаем и Ривальдом начнется война, семья может оказать давление на императрицу с тем, чтобы она приказала Мэддину вернуться, – добавил Избранный и недобро поджал губы.
Герцогиня пожала плечами.
– Этого может никогда не случиться. Но будь даже так, возможно, спустя много-много лет я все же прощу Мэддину ту боль, которую он мне причинил.
Нетаргер предпочел не высказывать своего скептицизма по этому поводу.
– По прошествии определенного времени, – добавила Юнара, обращаясь скорее к самой себе, нежели к своему Избранному, – может произойти все что угодно.
На этот раз Лерена заранее оповестила Паймера о том, что желает видеть его во дворце, и потому герцог смог выехать из своего замка полностью одетым и в своем любимом рыжем парике – короче, во всеоружии.
По дороге в Омеральт у герцога было достаточно времени для размышлений – правда, до известной степени беспокойных – о его месте в роду Кевлеренов. Проблемы, связанные с принадлежащим ему поместьем, оставляли на это мало времени; впрочем, у нее и не имелось особого желания обдумывать эту тему.
Паймер знал, что пользуется уважением у Лерены и. даже у Юнары, но это было по-своему опасно, потому что означало, что у него имеется доступ к некой силе, или влиянию, или знанию, которыми они не обладали. Будучи дядей, то есть братом их любимой незабвенной матери, старик чувствовал себя в относительной безопасности, но долго ли продлится его спокойная жизнь?
Поежившись, герцог вспомнил, как в прошлый раз Лерена нызвала его во дворец. Тогда Паймер решил, что с ним собираются расправиться. Какие глупости, сказал он себе. Если бы Лерена действительно захотела казнить его, разве стала бы она среди ночи тащить дядю во дворец под конвоем? Чтобы усыпить бдительность, она попросила бы его приехать по своей собственной воле, со своими людьми.
Почти как сейчас, не без иронии подумал герцог и улыбнулся. Идальго вопросительно поднял брови, пытаясь понять, означает ли эта улыбка нечто такое, о чем ему следует знать. Но Паймер отмахнулся от него, и Акскевлерен вновь погрузился в свои мысли.
«Нет, – решил старик. – Лерене я нужен живым. По крайней мере в течение какого-то времени. Ей требуются союзники в борьбе против Юнары… и, вероятно, они будут необходимы все время, пока я жив», – мысленно добавил он.
Немного успокоившись, Паймер позволил себе не думать о неприятных вещах, любуясь великолепными видами природы. После весенних дождей земля покрылась буйной зеленью; с Вардарских гор после таяния льда стекали потоки воды.
За окном экипажа промелькнули фермы, где резвились ягнята, телята и жеребята; вдоль дороги тянулась череда цветущих деревьев. Через некоторое время вдали показались желтые стены Омеральта, сверкающие под утренним солнцем, и купол птичника Юнары, напоминающий огромный, ослепительной красоты алмаз.
При виде столицы империи сердце Паймера, как обычно, забилось чаще. Омеральт всегда сулил приятное возбуждение, щекотку нервов, возможность соблазнить новую женщину… и не одну, кстати говоря. Герцог был любитель заводить новых любовниц каждые несколько месяцев, а при дворе Лерены претенденток имелось более чем достаточно. Кроме того, во время каждого визита в столицу он, будучи заядлым театралом, мог позволить себе почти каждый вечер смотреть спектакли. Как и большинство Кевлеренов, Паймер был склонен считать, что театр способен подарить ощущение полноты жизни, которым обделены люди, облеченные властью, – такие, например, как он сам.
– Мы уже почти приехали, – обратился он к Идальго. – Интересно, чего же Лерена хочет от нас этот раз?
– Возможно, она пожелает, чтобы вы взяли на себя подготовку к проведению весеннего фестиваля, – предположил Идальго.
На лице Паймера появилось разочарованное выражение.
– Ты на самом деле так считаешь? Акскевлерен пожал плечами.
– В прошлом году у вас это так хорошо получилось…
– Императрица пообещала мне, что это было в первый и последний раз, – сказал Паймер и покачал головой. – В любом случае на подготовку фестиваля нужно несколько месяцев, а сейчас уже почти весна.
– Может, она задумала устроить летний фестиваль?.. Паймер вздохнул, но затем неожиданно обратил внимание на выражение лица Идальго. До чего же не похожи они друг на друга – что весьма нетипично дли Кевлерена и его Избранного! И тем не менее они обладали способностью понимать друг друга без слов.
– Ты шутишь. Идальго улыбнулся.
– Приятно знать, что мне это еще позволено. Но в каждой шутке есть только доля шутки. У императрицы свои причуды.
Паймер фыркнул.
– Для тебя или для меня это считалось бы причудой. Но у Лерены это приказ.
Теперь герцог уже мог рассмотреть людей на городских степах – пешеходов, носильщиков паланкинов, стражников и уличных музыкантов. Странно: похоже, стражников сегодня в городе Польше, чем обычно.
Паймера вновь охватило беспокойство.
– Ты в последнее время слышал в поместье какие-нибудь новости? – спросил Паймер у Идальго.
– От кого и какие конкретно?
– От путешественников, гонцов из дворца, купцов… Внезапно Паймер умолк.
Движение экипажа замедлилось, и через мгновение, посмотрев в окно, они увидели роту королевских гвардейцев.
Солдаты расступились, уступая дорогу. Герцог мрачно покачал головой.
– Короче, ничего такого, что заслуживало бы внимания, – сказал Идальго.
Паймеру очень не понравилось, что солдаты заглянули в экипаж, чтобы рассмотреть пассажиров. Он задернул шторы поплотнее.
– Что ж, – раздраженно произнес герцог, – осмелюсь предположить, что очень скоро мы это выясним.
И действительно, они выяснили это сразу же, как только добрались до города.
Экипаж остановился у городских ворот: здесь герцог и его Избранный должны были пересесть в паланкин, который доставит их к Лерене. Идальго поинтересовался у носильщика, что происходит, а потом, уже по дороге во дворец, взволнованно поделился услышанным со своим господином.
Паймер был ошарашен.
– Кто бы мог подумать, что ривальдийских Кевлеренов так легко свергнуть?..
– Может ли нечто подобное произойти здесь? – нервно спросил Идальго.
– Готов поспорить, что половина жителей Омеральта задают себе тот же самый вопрос. Думаю, именно по этой причине Лерена и вызвала меня. – Паймер задумчиво поджал губы и покачал головой. – Нет. Армия находится под непосредственным контролем императрицы, а все старшие офицеры – исключительно Кевлерены. Здесь никто не посмеет покуситься на наше могущество.
– Но с какой стати ривальдийская Боевая Ассоциация решила свергнуть королеву Сарру? Или они все еще злы на нее за то, что она положила конец войне между Ривальдом и Хамилаем?
– Вполне может быть. Правда, все это было много лет назад. Зачем же ждать так долго?
– По всей видимости, все эти годы они планировали переворот, – решил Идальго.
Паймер испытующе посмотрел на своего Избранного.
– Да. Вполне возможно. Но почему именно сейчас? Что изменилось?.. – Тут он на мгновение умолк, а затем, понизив голос, добавил: – Они узнали, что Мэддин покинул пределы империи…
Идальго побледнел.
– Верно. Наш лучший генерал покинул нас. Значит, они намерены вторгнуться в Хамилай?
Паймер смерил Избранного суровым взглядом.
– Спокойно. Без паники. Если понадобится, мы даже без Мэддина легко расправимся с Ривальдом.
– А если эта Боевая Ассоциация шантажом вынудит семью королевы Сарры использовать против нас Сефид? Что тогда?
Паймера передернуло.
– Они не осмелятся. Это же будет массовое истребление.
– Истребление Кевлеренов, – осторожно произнес Идальго. – Но есть ли до этого дело Боевой Ассоциации?..
– Это не имеет никакого отношения к Мэддину! – резко заявила Лерена.
Присутствующие разом притихли. Несмотря на то что рядом с ним был его верный Идальго, Паймер внезапно почувствовал себя удивительно одиноким.
– Простите, ваше величество, – поспешно произнес он. – Последние новости потрясли меня до глубины души…
Императрица жестом приказала ему замолчать. Она нервно расхаживала взад-вперед перед троном. Вид у нее был усталый, ночью Лерена ни на минуту не сомкнула глаз.
– И они не осмелятся использовать наших дальних родственников против нас.
– Но… – начал было Паймер.
– Каким образом Боевая Ассоциация сумеет обеспечить защиту Ривальда против невероятной военной мощи нашей империи, пли они выбросят своих Кевлеренов за ненадобностью, как старую посуду? – требовательно спросила Лерена. Прежде чем Паймер успел что-либо ответить, она заговорила снова: – Они уничтожат единственную ценность, которой обладает их королевство. Мятежникам это известно не хуже, чем нам. Можно подумать, они не знают, что, пока у них имеется доступ к Сефиду, я не рискну отдать приказ своей армии вторгнуться в Ривальд.
Императрица яростно тряхнула головой.
– Нет-нет, так называемый Комитет Безопасности не представляет для нас никакой угрозы!
Она посмотрела на Паймера в упор. Герцог поспешил опустить глаза. Его примеру последовали и прочие Кевлерены, находившиеся в этот час в тронном зале.
Лерена глубоко вздохнула.
– Я позвала тебя этим утром, дядя Паймер, чтобы ты из моих уст узнал о том, что случилось с королевой Саррой. Прежде всего мне бы хотелось избежать паники…
Императрица умолкла и закрыла глаза.
– Простите, ваше величество, – едва слышно произнес Паймер. Впрочем, в тронном зале стояла гробовая тишина, и все отчетливо услышали его слова.
Лерена неожиданно улыбнулась и, подойдя к старику, положила руку ему на плечо.
– Прости, если мои слова прозвучали излишне резко. Ночь была такой беспокойной, что я едва стою на ногах от усталости.
Паймер смиренно склонил голову.
– Понимаю.
– Есть еще одна причина, почему я попросила тебя прийти сюда, – прошептала Лерена. – Мне важно, чтобы семья поддерживала меня. Полностью поддерживала. Не хотелось бы, чтобы Юнара подумала, будто на меня оказывают давление… будто меня вынуждают вернуть Мэддина. Это еще больше усугубит и без того сложную ситуацию.
– Ах!.. – вырвалось у Паймера.
Наконец-то ему стало понятно, в чем дело. Старик догадался, что Лерена вызвала его не только для того, чтобы сообщить о низложении королевы Сарры. Постоянно держать под зорким оком Юнару – вечная головная боль императрицы.
«Прекрасно, – подумал Паймер. – Это значит, что я практически незаменим».
– Я пригласила сестру позавтракать с нами.
– Мы будем только втроем?..
– Нет необходимости усложнять наши отношения присутствием остальных родственников, – сухо произнесла Лерена.
Перед тем как встретиться с Юнарой, императрица вместе со своими секретарями занялась накопившейся корреспонденцией. Надо была подготовить официальные письма, характеризующие события в Ривальде, которые предстояло отправить всем Кевлеренам, которые служили губернаторами, генералами и адмиралами в отдаленных уголках империи.
Паймер и Идальго прогуливались в дворцовом саду. Акскевлерен рассказывал своему господину обо всем, что он узнал от других Избранных, которых встретил во дворце этим утром. Вокруг них увивались любимые собаки Лерены – поджарые борзые. Псам было позволено беспрепятственно выгуливать по дворцу, словно здесь они могли затравить дикого кабана или льва из числа водившихся на широких равнинах к югу от города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48