Тигхи посмотрел в небо и удивился почти полному отсутствию птиц. Он остановился и попытался завязать разговор с женщиной, однако она не говорила на имперском и уставилась на юношу с плохо скрываемым подозрением. На женщине было много всякого тряпья, и Тигхи понял, что она закуталась так, чтобы спастись от холода. Воздух здесь был слишком свеж. Благодаря костюму Чародея Тигхи не обращал внимания на внешнюю температуру. Ему казалось, что в этих местах мягкий климат, но теперь он убедился в обратном.
Тигхи пошел дальше. Наступили сумерки, а он все еще находился на открытом уступе. Однако сумеречный шторм не отличался особой силой. Горизонтальные порывы ветра лишь растрепали одежду. Юноша заснул на пустой желудок. На следующий день он покрыл порядочное расстояние, двигаясь на запад. По дороге ему попалось немало ферм, и в конце концов Тигхи оказался в деревне. Рано или поздно ему пришлось бы общаться с людьми, и юноша заранее решил, что глупо говорить на имперском. И небезопасно. Признав в Тигхи жителя Империи, здешние обитатели могут схватить его и продать в рабство.
На окраине деревни Тигхи повстречал мужчину и женщину, которые сооружали навес для кур и цыплят с помощью сучьев и веток. Тигхи присел на корточки и стал наблюдать за их работой. Когда его подозвали, Тигхи ухмыльнулся и повел себя как парень, не страдающий избытком ума. На каждый вопрос юноша глупо скалил зубы и жестикулировал. Тем не менее он встал и принялся помогать вязать из веток крышу. К концу дня работа была закончена, и женщина пошла за курами.
Мужчина сел и затараторил на своем языке, обращаясь к Тигхи. Юноша улыбался и кивал, не понимая ни единого слова. Когда женщина вернулась, то, кроме кудахтавших и вырывавшихся кур со связанными ногами, она принесла еще и буханку хлеба из травяной муки. Этим хлебом мужчина и женщина поделились с Тигхи, который по-прежнему простовато улыбался и тряс головой, вживаясь в роль глухонемого дурачка.
После еды он помог женщине перенести из дома под навес остальных кур. Она, довольная, затарахтела на своей тарабарщине, а Тигхи улыбался и кивал.
В ту ночь он спал у дома этой пары, а утром пошел вместе с мужчиной в деревню и работал вместе с ним. Каждый раз ему что-нибудь да перепадало, то ломоть хлеба, то несколько кусочков сушеного и перченого земляного червя.
У этой пары Тигхи прожил с неделю или около того. На ночь он располагался у их двери. За это время юноша усвоил кое-какие фразы и обороты из их языка. Задача эта усложнялась тем обстоятельством, что ни на какой стадии юноша не должен был дать знать, что начал понимать их. У него сложилось впечатление, что эти люди поженились совсем недавно. Мать женщины, занимавшая в деревне положение матриарха, дала им две дюжины кур в качестве свадебного подарка. Из разговоров, которые вели между собой муж и жена, многое оставалось непонятным, и все же Тигхи уловил, что их очень удивляла его темная кожа. А еще они завидовали тому, что у придурковатого паренька такой красивый старинный комбинезон. Они догадывались, что эта штука неплохо защищает от холода – иначе как бы он мог спать за дверью и не простужаться?
Тигхи помогал женщине собирать семена травы на корм курам, выбрасывал помет из-под навеса, сидел и наблюдал за тем, как женщина плетет рубашку из куриных перьев. Некоторые жители деревни относились к Тигхи как к маленькому ребенку и даже жалели его.
Через неделю в гости к молодоженам заявилась мать женщины, деревенский матриарх. Сразу же после ее прихода между матерью и дочкой произошел разговор на повышенных тонах. Тигхи мог разобрать лишь отдельные слова, однако суть спора ему все же удалось уловить. Причиной раздора явилась терпимость молодоженов к подозрительному немому парню, бродяге, приблудившемуся с востока. Не доверяйте ему! Дочь пыталась урезонить мать. Тон ее увещеваний был миролюбивым и спокойным. Старуха же отвергала все аргументы дочки властным и басовитым голосом.
Тигхи решил, что для него же лучше уйти тихо и незаметно. Решение далось ему с болью в душе. Ведь он осознавал, что такой шаг подтвердит подозрения матери и ударит по дочери, которая была к нему так добра. Однако другого выхода Тигхи не видел. Глухой ночью он украл из курятника двух куриц. Чтобы они не выдали его своим кудахтаньем и трепыханием, юноша тут же свернул им шеи. Затем скорым шагом отправился на запад. Тигхи шел всю ночь по темным уступам и к рассвету был уже далеко от деревни.
Одну курицу Тигхи запихал в просторный передний карман своего костюма туда же, где лежал и пистолет. Нащупав его, он обрадовался. Значит, Возлюбленный Чародея не отобрал у него оружие. Теперь Тигхи был похож на беременную женщину. Вторую курицу он ощипал, как это делали его бывшие хозяева. Перья сложил вместе и связал вместе жгутом, который сплел из травы. Эту связку он нес под мышкой. Мясо Тигхи приготовил сразу же, разведя костер из сухой травы, которую поджег, высекая искры кремнем, как научили его молодожены. Жареной курятины ему хватило на несколько дней.
Он никогда еще не ел такого вкусного мяса.
Всю следующую неделю Тигхи старался как можно дальше уйти на запад. Деревни он обычно проходил ночью. Слухи о краже кур могли опередить его, и тогда встреча с жителями не сулила бы ему ничего хорошего. Наконец юноше показалось, что от места совершения преступления его отделяет достаточно безопасное расстояние. И тогда он обменял перья на краюху хлеба и моток пластикового шнура. Мена состоялась в длинной, узкой деревне, располагавшейся вдоль уступа, над которым навис мощный козырек, служивший непреодолимой преградой для прямых солнечных лучей.
Тигхи ощипал вторую курицу и обменял ее перья в следующей деревне. К этому времени ее мясо начало портиться и издавать неприятный запах. Юноша все равно изжарил и съел его, но удовольствия курица ему не доставила. Дело портил приторно-сладкий вкус падали.
Он неутомимо шел и шел на запад. Искалеченная нога ныла все меньше и меньше. Раздробленные кости ступни окончательно срослись, образовав неестественно уродливую выпуклость. И все же хромота юноши стала менее заметной.
В конце концов Тигхи решил немного передохнуть и подкрепиться. С этой целью он нанялся на ферму, где из личинок выращивали огромных бабочек. Ферма была расположена на широком полукруглом лугу, в конце выступа, где находилась деревня. Женщина, которой принадлежала ферма, наняла себе в помощники пятерых молодых парней.
Тигхи стал выдавать себя за уроженца восточных низин и время от времени бросал пару-другую фраз из того куцего запаса, который приобрел, живя у молодоженов. Однако недели с небольшим ему хватило на то, чтобы значительно пополнить свой лексикон и общаться с женщиной и другими работниками без особых затруднений. Судя по всему, этот язык являлся диалектом Отре.
Для выкармливания личинок на ферме использовали тухлое мясо. Его заготовка требовала немало усилий и времени. Из пяти работников двое постоянно находились в отлучке, рыская по деревням выше и ниже, западнее и восточнее фермы. Они обычно обходили шесть-семь деревень и выменивали на всякую всячину мясо, непригодное в пищу. Иногда на заброшенных утесах им удавалось найти останки птиц и других тварей.
Личинки, представлявшие собой мешки дрожащей, пульсирующей плоти размером со щенка, алчно пожирали корм. Чем больше они съедали, тем крупнее становились и, соответственно, тем больше был у них размер крыльев, когда, пройдя ряд других стадий, они превращались в бабочек. Ради этого, собственно, их и выращивали, потому что светло-зеленая и ярко-голубая пыльца, образовывавшаяся на крыльях, и была тем продуктом, которым торговала ферма. Иногда крылья продавали целиком, иногда с них тщательно соскребали пыльцу и взвешивали на особо точных ювелирных весах, чашки которых были размером с ноготь мизинца.
Лучшие экземпляры бабочек имели размах крыльев в рост человека, однако такие вырастали редко. Большинству из них были присущи гораздо меньшие размеры, и они не блистали особенной красотой. Крылья также использовались для изготовления одежды и украшений. Иногда их вмазывали в стены церквей для придания последним пышного, торжественного вида.
Ферма процветала и давала хороший доход. Тигхи собирал падаль или выполнял разные работы на самой ферме. Хозяйка – маленькая, бледнокожая уроженка Востока, ходившая вразвалку, прониклась к нему симпатией. Она подробно выспрашивала юношу о его происхождении, и Тигхи пришлось поломать голову над сочинением легенды, частично основанной на фактах. В частности, он упомянул о корабле Чародея, объяснив, что именно оттуда и взялся чудесный костюм, защищающий его и от жары и от холода в зависимости от погоды.
Женщина, похоже, нисколько не удивилась; в конце концов, каких только чудес нет на стене. Это знает каждый ребенок.
Басх, так звали эту женщину, решила затащить Тигхи к себе в постель. Другие работники объяснили юноше, что он должен рассматривать это как большую честь для себя. Еще они рассказали ему о непостоянстве Басх, симпатии которой менялись не реже одного раза в месяц. И поэтому, посоветовали они юноше, тот должен извлечь из благоволения Басх максимум пользы для себя, пока ее чувства не охладели.
Тигхи счел за лучшее последовать совету товарищей и не противиться желанию хозяйки. Теперь каждую ночь он проводил в ее постели.
Их первое совокупление не обошлось без накладок, и Тигхи пришлось-таки поволноваться. Ведь до этого он еще ни разу толком не бывал с женщиной. Однако предпочел умолчать о таком недостатке и предоставил всю инициативу женщине, точнее, ее нетерпеливым рукам. Оказалось, что это ее любимый способ получения удовлетворения.
Тигхи сначала слишком нервничал и вместо наслаждения испытывал даже некоторое неудобство, почти боль. Когда он вошел в Басх, женщина разозлилась.
– Я не хочу детей, – повторяла она, ударяя его ладонями по спине. – Вынь из меня своего дружка до того, как кончишь.
Через минуту они начали снова, и на сей раз Тигхи сделал все в точности так, как хотела хозяйка. Теперь она не сердилась, а, наоборот, исторгала из себя сладострастное мычание, закинув юноше ноги на плечи.
После сдачи этого своеобразного экзамена распорядок повседневной жизни юноши изменился. Днем он по большей части отсыпался и отдыхал, поскольку его основные трудовые обязанности выпадали на ночное время суток.
Басх не забеременела.
Через пару месяцев Басх положила глаз на другого работника – горбоносого, костлявого парня с востока по имени Пнекс. Тигхи вернулся на свое прежнее место в сарае, где спали все работники. Пару дней товарищи подтрунивали над ним, затем все встало на свои места.
Работая на ферме, Тигхи часто думал о Чародее и о его Возлюбленном. Если раньше Чародей смог напасть на его след с помощью мудреных устройств, которыми начинил его голову, то что помешает ему сделать это снова? Тем более что он отыскал Тигхи, несмотря на то, что ма выдернула из его головы почти все, что там было.
Однако шли недели, которые складывались в месяцы, а Чародей так и не появлялся, и Тигхи задался вопросом, а не удалил ли Возлюбленный Чародея последние остатки этих устройств из его мозга. Рана на затылке окончательно зажила. На ее месте остался маленький шрам, который зарос волосами.
Когда Тигхи спал с Басх, она как-то раз запустила руку в его волосы и спросила, откуда у него этот круглый шрам. Юноша объяснил ей, что на войне его ударили по голове копьем, однако у него сложилось впечатление, что женщина не поверила.
Время шло, и постепенно год подходил к концу. Зимние морозы уступили место прохладной весне. Тигхи долго не мог решить, что делать дальше. Сначала он подумывал остаться на ферме на все двадцать месяцев, пока год не совершит свой полный оборот, но в конце концов передумал. Безымянная тоска снова гнала его в дорогу.
Он попрощался с Басх и остальными работниками. В подарок за трудолюбие и незлобивость Тигхи получил краюху сдобного хлеба и маленький мешочек с пыльцой бабочек, которую можно было выгодно продать. И вот однажды утром Тигхи покинул пределы фермы и, хромая гораздо меньше, чем прежде, продолжил свой путь на запад.
Глава 3
До самого конца года, всю весну и все лето, Тигхи находился в пути, пробираясь на запад. Он странствовал от одной деревни к другой, перебиваясь случайными заработками там, где их удавалось найти, и голодая, если таковых не было. Юноша продал или обменял все, что у него было, за исключением маленького пистолета с пятью пулями, который он тщательно прятал, и своего костюма-комбинезона, хотя на последний находилось немало покупателей.
Однажды Тигхи попал в засаду, которую устроила шайка женщин, одежда которых состояла из многих слоев нечесаной и немытой шерсти. Они спрыгнули с утеса на уступ, по которому шел юноша, и принялись избивать его палками, громко улюлюкая и крича. Прежде чем Тигхи успел вытащить пистолет, его свалили с ног и в кровь разбили лицо.
Он выстрелил, и разбойницы разбежались. Удары ногами по ребрам и груди имели неприятные последствия. Недели две Тигхи при дыхании ощущал сильную боль в легких.
Прикинувшись лекарем, Тигхи прожил в одной деревне около месяца. Разумеется, в медицине он был полным профаном, однако к этому времени напрактиковался в общении и владел чужим языком настолько, что правдоподобные истории вылетали из его уст без сучка и задоринки. До поры до времени ему все сходило с рук, однако потом случилась беда. От лихорадки умер ребенок, которого Тигхи взялся излечить, и жители деревни выгнали самозваного лекаря за околицу. Провожаемый враждебными выкриками и угрозами, юноша побрел дальше на запад.
Вскоре ему повезло. Он набрел на козью ферму. В этом деле у Тигхи был настоящий опыт, и ему не нужно было притворяться. На ферме он проработал целых две недели, прежде чем двинуться дальше.
Чем дальше Тигхи продвигался на запад, тем чаще слышал разные упоминания о Восточном Городе, который называли также Бактом. Кое-кто, правда, называл его Притоком Дьявола. Тигхи добрался туда, когда трава на стене начала жухнуть и приобретать блеклые осенние цвета. Он прошел по короткому туннелю и оказался в городе.
Восточный Город занимал с дюжину уступов и центральный выступ. Мириады помещений, вырытых в стене, соединялись между собой подземными ходами и лестницами. Широкий центральный выступ служил постоянной сценой, на которой бродячие артисты давали свои представления и устраивались различные карнавалы и маскарады. Как только одна труппа актеров уходила с этой импровизированной сцены, валясь от усталости, ее место тут же занимала другая. Прерывать игру считалось позором, и некоторые актеры усердствовали до такой степени и так долго, что в конце концов валились с ног. По традиции новые актеры не вступали на сцену, пока предыдущий не переставал говорить, но как только появлялась брешь, они тут же бросались на середину и начинали тараторить или петь отрывки из песен на ходу, очищая сцену от предшественников.
Желающих поглазеть на эти представления собиралось не так уж много, но вместе с тем их количество не уменьшалось. Одни зрители уходили, другие приходили. Тема пьес была одна и та же: история мира, подававшаяся в различных интерпретациях, невероятно сложных и продолжительных. Актеры старались поразить аудиторию пышным многословием и неоднократно повторялись. Для одних посещение этого зрелища было религиозным ритуалом, для других – одним из способов развлечься.
В конце выступа, выстроившись в несколько рядов, стояли пророки и предсказатели судьбы, которые оглашали воздух различными пророчествами и предсказаниями апокалипсиса, мешая актерам декламировать. По этому поводу между актерами и пророками довольно часто вспыхивали ссоры, и зрители дружно веселились, наблюдая за кулачными боями, причем последние доставляли им едва ли не большее удовольствие, чем ритуальная драма или религиозные проповеди.
Город изобиловал источниками. Вода вытекала из множества наклонных труб и отверстий в стене в таком количестве, что было просто невозможно устроить искусственные преграды на них и взимать за воду деньги. В этом и состояла одна из причин огромного населения города: вода была бесплатной. Она лилась из труб на общественных уступах.
Тигхи попытался отыскать себе работу в лабиринте магазинов и постоялых дворов, находившихся на нижних уступах и выступах, однако при избыточном населении это было занятием почти безнадежным. В конце концов юноша обменял свой костюм на мешочек ценных камней, несколько электронных компонентов и сверток печенья. Пистолет Тигхи оставил при себе, так, на всякий случай. Бурная городская жизнь вызвала в нем некоторые смутные опасения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Тигхи пошел дальше. Наступили сумерки, а он все еще находился на открытом уступе. Однако сумеречный шторм не отличался особой силой. Горизонтальные порывы ветра лишь растрепали одежду. Юноша заснул на пустой желудок. На следующий день он покрыл порядочное расстояние, двигаясь на запад. По дороге ему попалось немало ферм, и в конце концов Тигхи оказался в деревне. Рано или поздно ему пришлось бы общаться с людьми, и юноша заранее решил, что глупо говорить на имперском. И небезопасно. Признав в Тигхи жителя Империи, здешние обитатели могут схватить его и продать в рабство.
На окраине деревни Тигхи повстречал мужчину и женщину, которые сооружали навес для кур и цыплят с помощью сучьев и веток. Тигхи присел на корточки и стал наблюдать за их работой. Когда его подозвали, Тигхи ухмыльнулся и повел себя как парень, не страдающий избытком ума. На каждый вопрос юноша глупо скалил зубы и жестикулировал. Тем не менее он встал и принялся помогать вязать из веток крышу. К концу дня работа была закончена, и женщина пошла за курами.
Мужчина сел и затараторил на своем языке, обращаясь к Тигхи. Юноша улыбался и кивал, не понимая ни единого слова. Когда женщина вернулась, то, кроме кудахтавших и вырывавшихся кур со связанными ногами, она принесла еще и буханку хлеба из травяной муки. Этим хлебом мужчина и женщина поделились с Тигхи, который по-прежнему простовато улыбался и тряс головой, вживаясь в роль глухонемого дурачка.
После еды он помог женщине перенести из дома под навес остальных кур. Она, довольная, затарахтела на своей тарабарщине, а Тигхи улыбался и кивал.
В ту ночь он спал у дома этой пары, а утром пошел вместе с мужчиной в деревню и работал вместе с ним. Каждый раз ему что-нибудь да перепадало, то ломоть хлеба, то несколько кусочков сушеного и перченого земляного червя.
У этой пары Тигхи прожил с неделю или около того. На ночь он располагался у их двери. За это время юноша усвоил кое-какие фразы и обороты из их языка. Задача эта усложнялась тем обстоятельством, что ни на какой стадии юноша не должен был дать знать, что начал понимать их. У него сложилось впечатление, что эти люди поженились совсем недавно. Мать женщины, занимавшая в деревне положение матриарха, дала им две дюжины кур в качестве свадебного подарка. Из разговоров, которые вели между собой муж и жена, многое оставалось непонятным, и все же Тигхи уловил, что их очень удивляла его темная кожа. А еще они завидовали тому, что у придурковатого паренька такой красивый старинный комбинезон. Они догадывались, что эта штука неплохо защищает от холода – иначе как бы он мог спать за дверью и не простужаться?
Тигхи помогал женщине собирать семена травы на корм курам, выбрасывал помет из-под навеса, сидел и наблюдал за тем, как женщина плетет рубашку из куриных перьев. Некоторые жители деревни относились к Тигхи как к маленькому ребенку и даже жалели его.
Через неделю в гости к молодоженам заявилась мать женщины, деревенский матриарх. Сразу же после ее прихода между матерью и дочкой произошел разговор на повышенных тонах. Тигхи мог разобрать лишь отдельные слова, однако суть спора ему все же удалось уловить. Причиной раздора явилась терпимость молодоженов к подозрительному немому парню, бродяге, приблудившемуся с востока. Не доверяйте ему! Дочь пыталась урезонить мать. Тон ее увещеваний был миролюбивым и спокойным. Старуха же отвергала все аргументы дочки властным и басовитым голосом.
Тигхи решил, что для него же лучше уйти тихо и незаметно. Решение далось ему с болью в душе. Ведь он осознавал, что такой шаг подтвердит подозрения матери и ударит по дочери, которая была к нему так добра. Однако другого выхода Тигхи не видел. Глухой ночью он украл из курятника двух куриц. Чтобы они не выдали его своим кудахтаньем и трепыханием, юноша тут же свернул им шеи. Затем скорым шагом отправился на запад. Тигхи шел всю ночь по темным уступам и к рассвету был уже далеко от деревни.
Одну курицу Тигхи запихал в просторный передний карман своего костюма туда же, где лежал и пистолет. Нащупав его, он обрадовался. Значит, Возлюбленный Чародея не отобрал у него оружие. Теперь Тигхи был похож на беременную женщину. Вторую курицу он ощипал, как это делали его бывшие хозяева. Перья сложил вместе и связал вместе жгутом, который сплел из травы. Эту связку он нес под мышкой. Мясо Тигхи приготовил сразу же, разведя костер из сухой травы, которую поджег, высекая искры кремнем, как научили его молодожены. Жареной курятины ему хватило на несколько дней.
Он никогда еще не ел такого вкусного мяса.
Всю следующую неделю Тигхи старался как можно дальше уйти на запад. Деревни он обычно проходил ночью. Слухи о краже кур могли опередить его, и тогда встреча с жителями не сулила бы ему ничего хорошего. Наконец юноше показалось, что от места совершения преступления его отделяет достаточно безопасное расстояние. И тогда он обменял перья на краюху хлеба и моток пластикового шнура. Мена состоялась в длинной, узкой деревне, располагавшейся вдоль уступа, над которым навис мощный козырек, служивший непреодолимой преградой для прямых солнечных лучей.
Тигхи ощипал вторую курицу и обменял ее перья в следующей деревне. К этому времени ее мясо начало портиться и издавать неприятный запах. Юноша все равно изжарил и съел его, но удовольствия курица ему не доставила. Дело портил приторно-сладкий вкус падали.
Он неутомимо шел и шел на запад. Искалеченная нога ныла все меньше и меньше. Раздробленные кости ступни окончательно срослись, образовав неестественно уродливую выпуклость. И все же хромота юноши стала менее заметной.
В конце концов Тигхи решил немного передохнуть и подкрепиться. С этой целью он нанялся на ферму, где из личинок выращивали огромных бабочек. Ферма была расположена на широком полукруглом лугу, в конце выступа, где находилась деревня. Женщина, которой принадлежала ферма, наняла себе в помощники пятерых молодых парней.
Тигхи стал выдавать себя за уроженца восточных низин и время от времени бросал пару-другую фраз из того куцего запаса, который приобрел, живя у молодоженов. Однако недели с небольшим ему хватило на то, чтобы значительно пополнить свой лексикон и общаться с женщиной и другими работниками без особых затруднений. Судя по всему, этот язык являлся диалектом Отре.
Для выкармливания личинок на ферме использовали тухлое мясо. Его заготовка требовала немало усилий и времени. Из пяти работников двое постоянно находились в отлучке, рыская по деревням выше и ниже, западнее и восточнее фермы. Они обычно обходили шесть-семь деревень и выменивали на всякую всячину мясо, непригодное в пищу. Иногда на заброшенных утесах им удавалось найти останки птиц и других тварей.
Личинки, представлявшие собой мешки дрожащей, пульсирующей плоти размером со щенка, алчно пожирали корм. Чем больше они съедали, тем крупнее становились и, соответственно, тем больше был у них размер крыльев, когда, пройдя ряд других стадий, они превращались в бабочек. Ради этого, собственно, их и выращивали, потому что светло-зеленая и ярко-голубая пыльца, образовывавшаяся на крыльях, и была тем продуктом, которым торговала ферма. Иногда крылья продавали целиком, иногда с них тщательно соскребали пыльцу и взвешивали на особо точных ювелирных весах, чашки которых были размером с ноготь мизинца.
Лучшие экземпляры бабочек имели размах крыльев в рост человека, однако такие вырастали редко. Большинству из них были присущи гораздо меньшие размеры, и они не блистали особенной красотой. Крылья также использовались для изготовления одежды и украшений. Иногда их вмазывали в стены церквей для придания последним пышного, торжественного вида.
Ферма процветала и давала хороший доход. Тигхи собирал падаль или выполнял разные работы на самой ферме. Хозяйка – маленькая, бледнокожая уроженка Востока, ходившая вразвалку, прониклась к нему симпатией. Она подробно выспрашивала юношу о его происхождении, и Тигхи пришлось поломать голову над сочинением легенды, частично основанной на фактах. В частности, он упомянул о корабле Чародея, объяснив, что именно оттуда и взялся чудесный костюм, защищающий его и от жары и от холода в зависимости от погоды.
Женщина, похоже, нисколько не удивилась; в конце концов, каких только чудес нет на стене. Это знает каждый ребенок.
Басх, так звали эту женщину, решила затащить Тигхи к себе в постель. Другие работники объяснили юноше, что он должен рассматривать это как большую честь для себя. Еще они рассказали ему о непостоянстве Басх, симпатии которой менялись не реже одного раза в месяц. И поэтому, посоветовали они юноше, тот должен извлечь из благоволения Басх максимум пользы для себя, пока ее чувства не охладели.
Тигхи счел за лучшее последовать совету товарищей и не противиться желанию хозяйки. Теперь каждую ночь он проводил в ее постели.
Их первое совокупление не обошлось без накладок, и Тигхи пришлось-таки поволноваться. Ведь до этого он еще ни разу толком не бывал с женщиной. Однако предпочел умолчать о таком недостатке и предоставил всю инициативу женщине, точнее, ее нетерпеливым рукам. Оказалось, что это ее любимый способ получения удовлетворения.
Тигхи сначала слишком нервничал и вместо наслаждения испытывал даже некоторое неудобство, почти боль. Когда он вошел в Басх, женщина разозлилась.
– Я не хочу детей, – повторяла она, ударяя его ладонями по спине. – Вынь из меня своего дружка до того, как кончишь.
Через минуту они начали снова, и на сей раз Тигхи сделал все в точности так, как хотела хозяйка. Теперь она не сердилась, а, наоборот, исторгала из себя сладострастное мычание, закинув юноше ноги на плечи.
После сдачи этого своеобразного экзамена распорядок повседневной жизни юноши изменился. Днем он по большей части отсыпался и отдыхал, поскольку его основные трудовые обязанности выпадали на ночное время суток.
Басх не забеременела.
Через пару месяцев Басх положила глаз на другого работника – горбоносого, костлявого парня с востока по имени Пнекс. Тигхи вернулся на свое прежнее место в сарае, где спали все работники. Пару дней товарищи подтрунивали над ним, затем все встало на свои места.
Работая на ферме, Тигхи часто думал о Чародее и о его Возлюбленном. Если раньше Чародей смог напасть на его след с помощью мудреных устройств, которыми начинил его голову, то что помешает ему сделать это снова? Тем более что он отыскал Тигхи, несмотря на то, что ма выдернула из его головы почти все, что там было.
Однако шли недели, которые складывались в месяцы, а Чародей так и не появлялся, и Тигхи задался вопросом, а не удалил ли Возлюбленный Чародея последние остатки этих устройств из его мозга. Рана на затылке окончательно зажила. На ее месте остался маленький шрам, который зарос волосами.
Когда Тигхи спал с Басх, она как-то раз запустила руку в его волосы и спросила, откуда у него этот круглый шрам. Юноша объяснил ей, что на войне его ударили по голове копьем, однако у него сложилось впечатление, что женщина не поверила.
Время шло, и постепенно год подходил к концу. Зимние морозы уступили место прохладной весне. Тигхи долго не мог решить, что делать дальше. Сначала он подумывал остаться на ферме на все двадцать месяцев, пока год не совершит свой полный оборот, но в конце концов передумал. Безымянная тоска снова гнала его в дорогу.
Он попрощался с Басх и остальными работниками. В подарок за трудолюбие и незлобивость Тигхи получил краюху сдобного хлеба и маленький мешочек с пыльцой бабочек, которую можно было выгодно продать. И вот однажды утром Тигхи покинул пределы фермы и, хромая гораздо меньше, чем прежде, продолжил свой путь на запад.
Глава 3
До самого конца года, всю весну и все лето, Тигхи находился в пути, пробираясь на запад. Он странствовал от одной деревни к другой, перебиваясь случайными заработками там, где их удавалось найти, и голодая, если таковых не было. Юноша продал или обменял все, что у него было, за исключением маленького пистолета с пятью пулями, который он тщательно прятал, и своего костюма-комбинезона, хотя на последний находилось немало покупателей.
Однажды Тигхи попал в засаду, которую устроила шайка женщин, одежда которых состояла из многих слоев нечесаной и немытой шерсти. Они спрыгнули с утеса на уступ, по которому шел юноша, и принялись избивать его палками, громко улюлюкая и крича. Прежде чем Тигхи успел вытащить пистолет, его свалили с ног и в кровь разбили лицо.
Он выстрелил, и разбойницы разбежались. Удары ногами по ребрам и груди имели неприятные последствия. Недели две Тигхи при дыхании ощущал сильную боль в легких.
Прикинувшись лекарем, Тигхи прожил в одной деревне около месяца. Разумеется, в медицине он был полным профаном, однако к этому времени напрактиковался в общении и владел чужим языком настолько, что правдоподобные истории вылетали из его уст без сучка и задоринки. До поры до времени ему все сходило с рук, однако потом случилась беда. От лихорадки умер ребенок, которого Тигхи взялся излечить, и жители деревни выгнали самозваного лекаря за околицу. Провожаемый враждебными выкриками и угрозами, юноша побрел дальше на запад.
Вскоре ему повезло. Он набрел на козью ферму. В этом деле у Тигхи был настоящий опыт, и ему не нужно было притворяться. На ферме он проработал целых две недели, прежде чем двинуться дальше.
Чем дальше Тигхи продвигался на запад, тем чаще слышал разные упоминания о Восточном Городе, который называли также Бактом. Кое-кто, правда, называл его Притоком Дьявола. Тигхи добрался туда, когда трава на стене начала жухнуть и приобретать блеклые осенние цвета. Он прошел по короткому туннелю и оказался в городе.
Восточный Город занимал с дюжину уступов и центральный выступ. Мириады помещений, вырытых в стене, соединялись между собой подземными ходами и лестницами. Широкий центральный выступ служил постоянной сценой, на которой бродячие артисты давали свои представления и устраивались различные карнавалы и маскарады. Как только одна труппа актеров уходила с этой импровизированной сцены, валясь от усталости, ее место тут же занимала другая. Прерывать игру считалось позором, и некоторые актеры усердствовали до такой степени и так долго, что в конце концов валились с ног. По традиции новые актеры не вступали на сцену, пока предыдущий не переставал говорить, но как только появлялась брешь, они тут же бросались на середину и начинали тараторить или петь отрывки из песен на ходу, очищая сцену от предшественников.
Желающих поглазеть на эти представления собиралось не так уж много, но вместе с тем их количество не уменьшалось. Одни зрители уходили, другие приходили. Тема пьес была одна и та же: история мира, подававшаяся в различных интерпретациях, невероятно сложных и продолжительных. Актеры старались поразить аудиторию пышным многословием и неоднократно повторялись. Для одних посещение этого зрелища было религиозным ритуалом, для других – одним из способов развлечься.
В конце выступа, выстроившись в несколько рядов, стояли пророки и предсказатели судьбы, которые оглашали воздух различными пророчествами и предсказаниями апокалипсиса, мешая актерам декламировать. По этому поводу между актерами и пророками довольно часто вспыхивали ссоры, и зрители дружно веселились, наблюдая за кулачными боями, причем последние доставляли им едва ли не большее удовольствие, чем ритуальная драма или религиозные проповеди.
Город изобиловал источниками. Вода вытекала из множества наклонных труб и отверстий в стене в таком количестве, что было просто невозможно устроить искусственные преграды на них и взимать за воду деньги. В этом и состояла одна из причин огромного населения города: вода была бесплатной. Она лилась из труб на общественных уступах.
Тигхи попытался отыскать себе работу в лабиринте магазинов и постоялых дворов, находившихся на нижних уступах и выступах, однако при избыточном населении это было занятием почти безнадежным. В конце концов юноша обменял свой костюм на мешочек ценных камней, несколько электронных компонентов и сверток печенья. Пистолет Тигхи оставил при себе, так, на всякий случай. Бурная городская жизнь вызвала в нем некоторые смутные опасения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59