Так что троих путешественников, несомненно, скоро забудут.
А еще через несколько дней Эльдрану пришлют свои насквозь фальшивые поздравления короли и видные деятели сопредельных стран. Немедия и ее союзница Коринфия уже планировали вторжение; блестящие планы в одночасье пошли прахом. Король Илдиз Туранский, узнав с двухдневным опозданием о чудесном выздоровлении Эльдрана, весь остаток недели проведет в исключительно пакостном настроении. Илдиз давно собирался отодвинуть свою границу на запад и присоединить Бритунию к Туранской державе. Уже двигались войска, уже отсчитывалась плата наемникам – оставалось только дождаться кончины Эльдрана. А он!.. Что за несчастье!..
Но был еще один человек, которого спасение короля расстроило больше, чем всех сопредельных монархов, вместе взятых. Этот человек исходил злобой и видел перед собой одну-единственную цель: МЕСТЬ!
Он тоже восседал на крепкой спине каракового бритунийского скакуна, и в переметных сумах у него были продовольственные припасы, а плечи покрывал темно-серый плащ, какие носят крестьяне.
Он ехал на юго-восток, неотступно преследуя троих человек, посмевших разрушить последнюю надежду его страны на возрождение и славу. Дорога убегала назад, а в голове Ламици уже зрел новый план. Он все-таки убьет жреца ненавистного Митры, да и тем двоим громилам, его вооруженным приспешникам, ада не избежать.
Глаза евнуха, затененные капюшоном, пристально смотрели вперед. Стеклянные, мертвые глаза сумасшедшего…
ГЛАВА 15
ИННАСФАЛН
Первая часть пути промелькнула поистине незаметно. Кейлаш вел за собой спутников зелеными пастбищами Бритунии. Он так хорошо знал эти места, что ему не требовалось ни торной дороги, ни ориентиров. Вечернее солнце озаряло темно-зеленую кромку леса у северного горизонта. Чем южнее, тем больше редел могучий древостой, сменяясь неприютными, каменистыми подножиями Карпашских гор.
Путники еще не проехали ни одной деревушки: эта часть страны была весьма редко населена. Кейлаш рассказал им, что заморийский король предъявлял претензии на некоторую часть здешних земель. Правда, до сих пор не было заметно ни передвижения войск, ни устройства горных застав. Кезанкиец страшно этим гордился и объяснял военную сдержанность Заморы мудрой политикой своего короля. Конан помалкивал, но про себя полагал, что здесь особо не на что было претендовать и нечего отстаивать: каменистая земля была почти совершенно бесплодна.
Солнце только-только нырнуло за хмурые вершины Карпашей, когда кезанкиец объявил короткий привал. И оглядел скалистые предгорья, как будто что-то искал.
– Деревня совсем рядом, – сказал он, удовлетворенно кивая. – Еще два-три часа, и мы на месте. Скоро нам придется спешиться и вести коней в поводу! – Его вытянутая рука указывала на отдаленный подъем. – Заберемся во-он туда, а там и Иннасфалн!
Сгустившаяся темнота и неровности дороги замедлили продвижение. Каменистая тропа местами карабкалась круто вверх, и Мадезус едва справлялся с непослушным конем. Тут требовался навык, а у жреца его не было. Наконец путешественники достигли травянистого холмика, на котором росли странные деревья: у каждого – всего по две ветки. Кейлаш спешился первым, и Конан со жрецом последовали его примеру. Дальше придется на своих двоих. Впереди виднелась тропинка, начинавшаяся у холма. Она шла вверх и терялась из виду, словно ныряя в каменную стену хребта.
Мадезус с трудом разминал одеревеневшие ноги, осторожно ведя лошадь вперед по тропе. Немного прибавив шагу, он поравнялся с горцем и спросил его:
– Почему в таком безлюдном месте выстроили деревню?
– Через здешние горы ведет всего несколько перевалов, и Иннасфалн запирает узкий проход к одному из них, – пояснил Кейлаш. – Там мы разузнаем новости и выясним, чего можно ждать на дороге дальше к югу… – И он лукаво подмигнул Конану: – Но там нас ждут, конечно же, не одни только новости! Иннасфалнское пиво славится по всей Бритунии, а девушки, что наливают его, удивительно жизнерадостны и, как говорят, не слишком обременены добродетелью…
При этом он весело косился на жреца, ожидая, как-то примет подобные слова митраит.
– Понятно… – протянул тот с сомнением. – В таком случае вам двоим следует заночевать где-нибудь за околицей, а я схожу в деревню и разузнаю насчет дороги. У нас нет времени, чтобы тратить его на гулянку и пьянство. Нам даже и спать особо недосуг, ибо говорю вам: жрица не спит! Каждое мгновение, потраченное нами впустую, прибавляет ей силы и уменьшает наш шанс на победу. Если бы я только знал заранее…
– Да не беспокойся ты, жрец! – со смехом перебил Кейлаш. – Небось других поддеваешь, а самого и не тронь!.. Не бойся, мы с Конаном ребята взрослые и уж как-нибудь сами за собой присмотрим. Однако нам лучше заехать в гостиницу и выпить кружку-другую, а то люди, знаешь ли, не так поймут. Пойдут всякие разговоры… Я бы лично предпочел не вызывать излишнего любопытства! Да и хозяин гостиницы не знает, кто ты такой. Зато мы с ним когда-то вместе дрались на бритунийской границе!
Мадезус по достоинству оценил логику горца, но все-таки в его голосе прозвучала нотка сомнения:
– Ну хорошо… Пара кружек, не больше, и сразу уходим. И знайте, что в любом случае я проснусь за несколько часов до рассвета и вас подниму. Невзирая на то, в каком вы будете состоянии!
Это последнее замечание вновь развеселило Кейлаша. Зато Конан, с интересом слушавший, как кезанкиец расписывает гостиницу, несколько приуныл. В холодную ночь вроде нынешней грех было бы пренебрегать жаркими объятиями полногрудой гостиничной девки. Со времени его последней встречи с Ивэнной минуло уже несколько дней, и он не видел, каким образом небольшое веселье может повлиять на скорость их продвижения к цели. Пускай Мадезус спит, если хочет, решил он наконец. А они с Кейлашем тем времени славно постучат кружками, а потом подцепят по красотке и…
Когда они добрались до деревни, единственным источником света во всей вселенной был холодно серебрившийся диск луны. Бледный лик ее хмуро поглядывал на них сверху вниз. После заката существенно похолодало. Стылый воздух покусывал каждый клочок кожи, не прикрытый одеждой, у лошадей из ноздрей вырывались облачка пара.
На Конана этот холод не производил особого впечатления. Бритунийской осени было далеко до жгучих морозов его родной Киммерии. Кейлаш натянул на голову капюшон и надел шлем поверх него. Его толстая куртка, одежда горцев, холода не пропускала, и потом, он был родом с северо-востока, где климат сродни киммерийскому. Мадезус страдал больше всех, несмотря на одеяния и плащ. Мысль о теплой, хорошо натопленной гостинице вводила его во все большее искушение. При таких обстоятельствах, думалось ему. Митра простит Своему жрецу посещение рассадника порока и скверны… По крайней мере, хотелось бы на это надеяться!
Иннасфалн был совсем невелик. Они проехали мимо нескольких низеньких мазанок; почти все они выглядели обитаемыми. Посередине деревни располагалось несколько более солидных построек, сложенных из дикого камня пополам с глиной и булыжниками. Кейлаш указал спутникам на самый большой дом. Над его облезлой крышей виднелся бритунийский флаг, плохо вязавшийся с неказистой обстановкой вокруг. К деревянным перилам у входа было привязано несколько лошадей.
Окон в гостинице не сыскалось, а кособокий входной проем занавешивал кусок смоленой парусины, служивший вместо двери. Конану вообще-то приходилось бывать еще и в худших гадюшниках, но, если верить первому впечатлению, эту занюханную нору далеко превосходил даже вонючий, недоброй памяти «Эфес».
Трое путешественников спешились и подошли к коновязи. Конан и Кейлаш привязали лошадей и перегружали себе на плечи снятые с них переметные сумы. Мадезус разминал ноги, украдкой потирая намученный зад. Воины смачно расхохотались, посмотрев на жреца.
– Сейчас еще ничего, – подожди, то ли будет с тобой завтра! – весело пообещал ему горец. – Может, ты и проснешься прежде нас, но в седла мы точно сядем первыми!
Конан, посмеиваясь, прицепил кошелек с золотом к своему поясу. Вынув две монетки, он передал их Кейлашу:
– Это за… – и добавил, косясь на жреца: –…проживание.
Кезанкиец ухмыльнулся, но покачал головой:
– Если старина Мальгореш еще здесь, он никаких денег с нас не возьмет!
Сняв шлем, он спрятал его в сумку и вновь натянул капюшон. Без дальнейших проволочек отпихнул парусину в сторону и вошел. Конан последовал за ним.
Киммериец сразу увидел, что его предположения насчет «гадюшника» не подтверждались. Комната была приличных размеров и ярко освещена, вот только народу в ней было многовато. На каждой скамейке кто-то сидел, иные посетители кучковались стоя либо подпирали неровные каменистые стены. Когда Конан и Кейлаш перешагнули порог, в их сторону повернулось несколько голов, и кое-кто прекратил разговор, чтобы, впрочем, почти сразу его возобновить. Чувствовалось, что постоянным клиентам не было особого дела до немногочисленных проезжих.
– Посмотри вон туда! – Кейлаш указал киммерийцу на длинный высокий стол в глубине помещения. По ту сторону стола стоял пузатый, сивобородый мужчина. Он наливал пиво из большой дубовой бочки, стоявшей у задней стены. Бочки, надо сказать, выстроились вдоль стены внушительным рядом. – Мальгореш, чтоб я сдох!.. – в восторге воскликнул Кейлаш и напролом устремился сквозь массу плотно стиснутых тел. Конан, не отставая, двигался за ним. Те из посетителей, кто был еще относительно трезв, замечали двоих внушительного сложения воинов и поспешно отодвигались в сторонку.
Киммериец наметанным взглядом выделил в толпе гостиничных шлюх и нашел, что они мало соответствовали тому блистательному описанию, которое дал им Кейлаш. Для большинства из них цветущий возраст давно уже миновал, но некоторые определенно заслуживали внимания. Его даже удивило – откуда бы здесь, в богами забытой деревушке, в дерьмовой, не стоящей доброго слова развалюхе-гостинице, взяться хоть каким-то красоткам?..
– Погоди, – сказал Конан горцу, озабоченно поглядывая через плечо. – Мадезус что-то застрял. Не надо бы его оставлять…
– А, брось! – беспечно отозвался Кейлаш. – Вести в пивнушку священника – все равно что воду в костер лить. Может, он сюда и не хочет, а сразу комнату искать пошел? И потом, я же в основном дразнил его, пока мы сюда добирались. Девки здешние, правду сказать, последнее время весь свой лоск растеряли. Лично я погреюсь немножко, опрокину кружку-другую и в самом деле спать завалюсь… – Потом в глазах Кейлаша вновь заиграл озорной блеск: – А если наш праведник все-таки явится, надо будет немножко его разыграть. Давай сядем вон за тот столик и начнем глазки строить официанткам. Воображаешь, какую рожу скроит Мадезус? Ей-ей, зрелище будет стоить той выволочки, которую он потом нам задаст!
Конану выдумка понравилась, и он, на его вкус, воплотил бы ее в жизнь даже в большем объеме, – жрец там или не жрец. Хихикающий пьянчужка загораживал ему дорогу, и киммериец отпихнул его прочь. Долговязый крестьянин откачнулся в сторону, умудрившись не пролить ни капли пива из кружки, – подвиг равновесия, которому позавидовал бы искусный жонглер. Впрочем, бросив на Конана один-единственный взгляд, выпивоха счел за лучшее покинуть облюбованное местечко за столом.
Кейлаш тем временем добрался до стойки. Лысеющий хозяин, стоявший позади нее, со стуком поставил несколько пузатых кружек и вытер руки о засаленный фартук, неплотно охватывавший дородное чрево. Вот он повернулся к новоприбывшим… и бородатая физиономия отразила узнавание и радостное изумление.
– Клянусь волосатыми яйцами Ханумана!.. – вскричал трактирщик. – Если это не старина Кейлаш, то я – пикт! – Его луженая глотка охрипла от многолетнего крика. Он раскатисто захохотал: – Добро пожаловать, дружище, в лучшую таверну на сто лиг вокруг!..
Кейлаш ответил столь же громогласным хохотом:
– Тем более что она же и единственная на сто лиг вокруг, ты, старый боевой конь!.. – Он ткнул пальцем в направлении внушительной талии Мальгореша: – Я смотрю, ты уж слишком собственное пиво зауважал! Что, сегодня все уже вылакал или найдется по кружечке двоим усталым путешественникам промочить глотки?
Мальгореш окинул Конана подозрительным взглядом:
– Двоим?.. Он что, с тобой или…
– Не говори о нем худого слова, Мальгореш! Его зовут Конан, и родился он в Киммерии, – это такая страна на севере, там все время мороз. И всякий, кто занесет на него меч, будет сперва иметь дело со мной!
– Киммериец!.. Во имя мохнатой елды Ханумана, удивительные дела творятся нынче на свете! – изумился трактирщик. – Воистину странным ветром его сюда занесло, но еще более странно, что вы с ним подружились!.. – Мальгореш поскреб подбородок, его лицо сделалось хмурым. – А что нынче происходит в Пайрогии?
– Здоровье возвращается к королю, – сказал Кейлаш и наклонился вперед. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он добавил вполголоса: – Знай, Вальтреско погиб. И Сальворас. Причем полководца изобличили как государственного изменника!.. Конан и Сальворас убили его в бою, в подземельях дворца…
У Мальгореша отвисла челюсть, пиво расплескалось из наполненных кружек и пенистым потоком растеклось по стойке, проливаясь на пол.
– Изменник!.. – прошипел он и, не обращая внимания на разлитое пиво, тоже наклонился вперед, дабы его зычный голос не коснулся лишних ушей. – Что за скверные новости ты принес, старый друг!.. Хорошо хоть, наш Эльдран выжил…
– Выжить-то выжил, но нельзя сказать, что он совсем в безопасности, – мрачно проговорил горец. – Я бы подробно тебе обо всем рассказал, но, прости, нынче вовсе времени нет. Если будет на то воля Митры, я скоро снова заеду в Иннасфалн и тогда уже всю историю тебе выложу. Странная это история, и если бы не Конан… И один Митра знает, чем еще она кончится… Завтра мы уезжаем на юг, и хорошо бы ты мне рассказал, что нас там ждет!
– Конечно, конечно! Все расскажу, что только может тебе пригодиться. Но как же все-таки вышло, что Вальтреско…
– Довольно, Гор! Больше никаких вопросов, пока я не ублажу свое нутро хоть несколькими глотками твоего славного пива! Никак ты забыл, что мы с Конаном помираем от жажды? У тебя, верно, башка размягчилась, как и пузо?..
Мальгореш хохотнул и хлопнул себя ладонью по залысине. Подобрав опрокинувшиеся кружки, он наскоро обтер их своим передником. Зачерпнул из бочонка – и поставил перед воителями.
Мадезус стоял снаружи и с сомнением поглядывал на парусиновую занавеску. Ему очень не хотелось идти за Конаном и Кейлашем в сомнительное заведение. Однако за такими жизнелюбами, как эти двое, определенно требовался присмотр. В конце концов мигрант подавил свои сомнения и шагнул внутрь, как раз когда его спутники только присосались к своим кружкам.
Внутри таверна оказалась куда просторнее, чем предполагал жрец. Но во всех остальных отношениях она была как раз такова, как он и предвидел. Резкая вонь давно не мытых тел и прокисшего пива мешалась еще с иными, не столь понятными запахами. Похоже было, что деревня набилась в заведение в полном составе. Мужчины всех возрастов и самого разного происхождения плотно обсели не менее чем дюжину грубо сколоченных столов. Мадезус насчитал шестерых официанток и чуть не восемьдесят посетителей. Многие хохотали, то и дело принимались фальшиво петь, другие тянулись друг к другу через столы, пытаясь о чем-то разговаривать, несмотря на всеобщий гам.
Мадезус возблагодарил судьбу за просторный дорожный плащ, скрывавший его жреческое облачение. Не будь плаща, он мигом приковал бы к себе все взгляды: священник в пивнушке!.. Он нисколько не удивился, заметив, что Конан и Кейлаш уже уткнулись в кружки, точно кони в поилку. При его приближении они сдвинули их, произнося тост, и вновь принялись лить в себя густой темный эль.
Вот к двоим мужчинам у стойки развязной походкой приблизилась пышнотелая светловолосая девица. Ее обширные прелести зазывно колыхались под мало что скрывавшими клочками ярко-красной хлопчатой ткани. Кто-то из местных опустил руку на ее крепкий кругленький зад; она со смехом оттолкнула руку мужчины. Ее интересовали лишь двое приезжих.
Мадезус, возмущенный безобразием, поспешил к своим спутникам, желая пресечь их вполне возможные развратные поползновения в отношении блудницы. При этом он совсем не смотрел по сторонам и в результате налетел прямо на какого-то плотного коротышку.
Смрадное дыхание этого типа заставило Мадезуса поперхнуться. Оно, пожалуй, остановило бы и разогнавшегося быка. Жрец слегка отвернулся, тщетно пытаясь избежать зловония, которое, точно липкая туча, окружало рябую небритую рожу и сальные спутанные волосы паскудника.
– Извини, пожалуйста, – вежливо сказал он пузатому вонючке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
А еще через несколько дней Эльдрану пришлют свои насквозь фальшивые поздравления короли и видные деятели сопредельных стран. Немедия и ее союзница Коринфия уже планировали вторжение; блестящие планы в одночасье пошли прахом. Король Илдиз Туранский, узнав с двухдневным опозданием о чудесном выздоровлении Эльдрана, весь остаток недели проведет в исключительно пакостном настроении. Илдиз давно собирался отодвинуть свою границу на запад и присоединить Бритунию к Туранской державе. Уже двигались войска, уже отсчитывалась плата наемникам – оставалось только дождаться кончины Эльдрана. А он!.. Что за несчастье!..
Но был еще один человек, которого спасение короля расстроило больше, чем всех сопредельных монархов, вместе взятых. Этот человек исходил злобой и видел перед собой одну-единственную цель: МЕСТЬ!
Он тоже восседал на крепкой спине каракового бритунийского скакуна, и в переметных сумах у него были продовольственные припасы, а плечи покрывал темно-серый плащ, какие носят крестьяне.
Он ехал на юго-восток, неотступно преследуя троих человек, посмевших разрушить последнюю надежду его страны на возрождение и славу. Дорога убегала назад, а в голове Ламици уже зрел новый план. Он все-таки убьет жреца ненавистного Митры, да и тем двоим громилам, его вооруженным приспешникам, ада не избежать.
Глаза евнуха, затененные капюшоном, пристально смотрели вперед. Стеклянные, мертвые глаза сумасшедшего…
ГЛАВА 15
ИННАСФАЛН
Первая часть пути промелькнула поистине незаметно. Кейлаш вел за собой спутников зелеными пастбищами Бритунии. Он так хорошо знал эти места, что ему не требовалось ни торной дороги, ни ориентиров. Вечернее солнце озаряло темно-зеленую кромку леса у северного горизонта. Чем южнее, тем больше редел могучий древостой, сменяясь неприютными, каменистыми подножиями Карпашских гор.
Путники еще не проехали ни одной деревушки: эта часть страны была весьма редко населена. Кейлаш рассказал им, что заморийский король предъявлял претензии на некоторую часть здешних земель. Правда, до сих пор не было заметно ни передвижения войск, ни устройства горных застав. Кезанкиец страшно этим гордился и объяснял военную сдержанность Заморы мудрой политикой своего короля. Конан помалкивал, но про себя полагал, что здесь особо не на что было претендовать и нечего отстаивать: каменистая земля была почти совершенно бесплодна.
Солнце только-только нырнуло за хмурые вершины Карпашей, когда кезанкиец объявил короткий привал. И оглядел скалистые предгорья, как будто что-то искал.
– Деревня совсем рядом, – сказал он, удовлетворенно кивая. – Еще два-три часа, и мы на месте. Скоро нам придется спешиться и вести коней в поводу! – Его вытянутая рука указывала на отдаленный подъем. – Заберемся во-он туда, а там и Иннасфалн!
Сгустившаяся темнота и неровности дороги замедлили продвижение. Каменистая тропа местами карабкалась круто вверх, и Мадезус едва справлялся с непослушным конем. Тут требовался навык, а у жреца его не было. Наконец путешественники достигли травянистого холмика, на котором росли странные деревья: у каждого – всего по две ветки. Кейлаш спешился первым, и Конан со жрецом последовали его примеру. Дальше придется на своих двоих. Впереди виднелась тропинка, начинавшаяся у холма. Она шла вверх и терялась из виду, словно ныряя в каменную стену хребта.
Мадезус с трудом разминал одеревеневшие ноги, осторожно ведя лошадь вперед по тропе. Немного прибавив шагу, он поравнялся с горцем и спросил его:
– Почему в таком безлюдном месте выстроили деревню?
– Через здешние горы ведет всего несколько перевалов, и Иннасфалн запирает узкий проход к одному из них, – пояснил Кейлаш. – Там мы разузнаем новости и выясним, чего можно ждать на дороге дальше к югу… – И он лукаво подмигнул Конану: – Но там нас ждут, конечно же, не одни только новости! Иннасфалнское пиво славится по всей Бритунии, а девушки, что наливают его, удивительно жизнерадостны и, как говорят, не слишком обременены добродетелью…
При этом он весело косился на жреца, ожидая, как-то примет подобные слова митраит.
– Понятно… – протянул тот с сомнением. – В таком случае вам двоим следует заночевать где-нибудь за околицей, а я схожу в деревню и разузнаю насчет дороги. У нас нет времени, чтобы тратить его на гулянку и пьянство. Нам даже и спать особо недосуг, ибо говорю вам: жрица не спит! Каждое мгновение, потраченное нами впустую, прибавляет ей силы и уменьшает наш шанс на победу. Если бы я только знал заранее…
– Да не беспокойся ты, жрец! – со смехом перебил Кейлаш. – Небось других поддеваешь, а самого и не тронь!.. Не бойся, мы с Конаном ребята взрослые и уж как-нибудь сами за собой присмотрим. Однако нам лучше заехать в гостиницу и выпить кружку-другую, а то люди, знаешь ли, не так поймут. Пойдут всякие разговоры… Я бы лично предпочел не вызывать излишнего любопытства! Да и хозяин гостиницы не знает, кто ты такой. Зато мы с ним когда-то вместе дрались на бритунийской границе!
Мадезус по достоинству оценил логику горца, но все-таки в его голосе прозвучала нотка сомнения:
– Ну хорошо… Пара кружек, не больше, и сразу уходим. И знайте, что в любом случае я проснусь за несколько часов до рассвета и вас подниму. Невзирая на то, в каком вы будете состоянии!
Это последнее замечание вновь развеселило Кейлаша. Зато Конан, с интересом слушавший, как кезанкиец расписывает гостиницу, несколько приуныл. В холодную ночь вроде нынешней грех было бы пренебрегать жаркими объятиями полногрудой гостиничной девки. Со времени его последней встречи с Ивэнной минуло уже несколько дней, и он не видел, каким образом небольшое веселье может повлиять на скорость их продвижения к цели. Пускай Мадезус спит, если хочет, решил он наконец. А они с Кейлашем тем времени славно постучат кружками, а потом подцепят по красотке и…
Когда они добрались до деревни, единственным источником света во всей вселенной был холодно серебрившийся диск луны. Бледный лик ее хмуро поглядывал на них сверху вниз. После заката существенно похолодало. Стылый воздух покусывал каждый клочок кожи, не прикрытый одеждой, у лошадей из ноздрей вырывались облачка пара.
На Конана этот холод не производил особого впечатления. Бритунийской осени было далеко до жгучих морозов его родной Киммерии. Кейлаш натянул на голову капюшон и надел шлем поверх него. Его толстая куртка, одежда горцев, холода не пропускала, и потом, он был родом с северо-востока, где климат сродни киммерийскому. Мадезус страдал больше всех, несмотря на одеяния и плащ. Мысль о теплой, хорошо натопленной гостинице вводила его во все большее искушение. При таких обстоятельствах, думалось ему. Митра простит Своему жрецу посещение рассадника порока и скверны… По крайней мере, хотелось бы на это надеяться!
Иннасфалн был совсем невелик. Они проехали мимо нескольких низеньких мазанок; почти все они выглядели обитаемыми. Посередине деревни располагалось несколько более солидных построек, сложенных из дикого камня пополам с глиной и булыжниками. Кейлаш указал спутникам на самый большой дом. Над его облезлой крышей виднелся бритунийский флаг, плохо вязавшийся с неказистой обстановкой вокруг. К деревянным перилам у входа было привязано несколько лошадей.
Окон в гостинице не сыскалось, а кособокий входной проем занавешивал кусок смоленой парусины, служивший вместо двери. Конану вообще-то приходилось бывать еще и в худших гадюшниках, но, если верить первому впечатлению, эту занюханную нору далеко превосходил даже вонючий, недоброй памяти «Эфес».
Трое путешественников спешились и подошли к коновязи. Конан и Кейлаш привязали лошадей и перегружали себе на плечи снятые с них переметные сумы. Мадезус разминал ноги, украдкой потирая намученный зад. Воины смачно расхохотались, посмотрев на жреца.
– Сейчас еще ничего, – подожди, то ли будет с тобой завтра! – весело пообещал ему горец. – Может, ты и проснешься прежде нас, но в седла мы точно сядем первыми!
Конан, посмеиваясь, прицепил кошелек с золотом к своему поясу. Вынув две монетки, он передал их Кейлашу:
– Это за… – и добавил, косясь на жреца: –…проживание.
Кезанкиец ухмыльнулся, но покачал головой:
– Если старина Мальгореш еще здесь, он никаких денег с нас не возьмет!
Сняв шлем, он спрятал его в сумку и вновь натянул капюшон. Без дальнейших проволочек отпихнул парусину в сторону и вошел. Конан последовал за ним.
Киммериец сразу увидел, что его предположения насчет «гадюшника» не подтверждались. Комната была приличных размеров и ярко освещена, вот только народу в ней было многовато. На каждой скамейке кто-то сидел, иные посетители кучковались стоя либо подпирали неровные каменистые стены. Когда Конан и Кейлаш перешагнули порог, в их сторону повернулось несколько голов, и кое-кто прекратил разговор, чтобы, впрочем, почти сразу его возобновить. Чувствовалось, что постоянным клиентам не было особого дела до немногочисленных проезжих.
– Посмотри вон туда! – Кейлаш указал киммерийцу на длинный высокий стол в глубине помещения. По ту сторону стола стоял пузатый, сивобородый мужчина. Он наливал пиво из большой дубовой бочки, стоявшей у задней стены. Бочки, надо сказать, выстроились вдоль стены внушительным рядом. – Мальгореш, чтоб я сдох!.. – в восторге воскликнул Кейлаш и напролом устремился сквозь массу плотно стиснутых тел. Конан, не отставая, двигался за ним. Те из посетителей, кто был еще относительно трезв, замечали двоих внушительного сложения воинов и поспешно отодвигались в сторонку.
Киммериец наметанным взглядом выделил в толпе гостиничных шлюх и нашел, что они мало соответствовали тому блистательному описанию, которое дал им Кейлаш. Для большинства из них цветущий возраст давно уже миновал, но некоторые определенно заслуживали внимания. Его даже удивило – откуда бы здесь, в богами забытой деревушке, в дерьмовой, не стоящей доброго слова развалюхе-гостинице, взяться хоть каким-то красоткам?..
– Погоди, – сказал Конан горцу, озабоченно поглядывая через плечо. – Мадезус что-то застрял. Не надо бы его оставлять…
– А, брось! – беспечно отозвался Кейлаш. – Вести в пивнушку священника – все равно что воду в костер лить. Может, он сюда и не хочет, а сразу комнату искать пошел? И потом, я же в основном дразнил его, пока мы сюда добирались. Девки здешние, правду сказать, последнее время весь свой лоск растеряли. Лично я погреюсь немножко, опрокину кружку-другую и в самом деле спать завалюсь… – Потом в глазах Кейлаша вновь заиграл озорной блеск: – А если наш праведник все-таки явится, надо будет немножко его разыграть. Давай сядем вон за тот столик и начнем глазки строить официанткам. Воображаешь, какую рожу скроит Мадезус? Ей-ей, зрелище будет стоить той выволочки, которую он потом нам задаст!
Конану выдумка понравилась, и он, на его вкус, воплотил бы ее в жизнь даже в большем объеме, – жрец там или не жрец. Хихикающий пьянчужка загораживал ему дорогу, и киммериец отпихнул его прочь. Долговязый крестьянин откачнулся в сторону, умудрившись не пролить ни капли пива из кружки, – подвиг равновесия, которому позавидовал бы искусный жонглер. Впрочем, бросив на Конана один-единственный взгляд, выпивоха счел за лучшее покинуть облюбованное местечко за столом.
Кейлаш тем временем добрался до стойки. Лысеющий хозяин, стоявший позади нее, со стуком поставил несколько пузатых кружек и вытер руки о засаленный фартук, неплотно охватывавший дородное чрево. Вот он повернулся к новоприбывшим… и бородатая физиономия отразила узнавание и радостное изумление.
– Клянусь волосатыми яйцами Ханумана!.. – вскричал трактирщик. – Если это не старина Кейлаш, то я – пикт! – Его луженая глотка охрипла от многолетнего крика. Он раскатисто захохотал: – Добро пожаловать, дружище, в лучшую таверну на сто лиг вокруг!..
Кейлаш ответил столь же громогласным хохотом:
– Тем более что она же и единственная на сто лиг вокруг, ты, старый боевой конь!.. – Он ткнул пальцем в направлении внушительной талии Мальгореша: – Я смотрю, ты уж слишком собственное пиво зауважал! Что, сегодня все уже вылакал или найдется по кружечке двоим усталым путешественникам промочить глотки?
Мальгореш окинул Конана подозрительным взглядом:
– Двоим?.. Он что, с тобой или…
– Не говори о нем худого слова, Мальгореш! Его зовут Конан, и родился он в Киммерии, – это такая страна на севере, там все время мороз. И всякий, кто занесет на него меч, будет сперва иметь дело со мной!
– Киммериец!.. Во имя мохнатой елды Ханумана, удивительные дела творятся нынче на свете! – изумился трактирщик. – Воистину странным ветром его сюда занесло, но еще более странно, что вы с ним подружились!.. – Мальгореш поскреб подбородок, его лицо сделалось хмурым. – А что нынче происходит в Пайрогии?
– Здоровье возвращается к королю, – сказал Кейлаш и наклонился вперед. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он добавил вполголоса: – Знай, Вальтреско погиб. И Сальворас. Причем полководца изобличили как государственного изменника!.. Конан и Сальворас убили его в бою, в подземельях дворца…
У Мальгореша отвисла челюсть, пиво расплескалось из наполненных кружек и пенистым потоком растеклось по стойке, проливаясь на пол.
– Изменник!.. – прошипел он и, не обращая внимания на разлитое пиво, тоже наклонился вперед, дабы его зычный голос не коснулся лишних ушей. – Что за скверные новости ты принес, старый друг!.. Хорошо хоть, наш Эльдран выжил…
– Выжить-то выжил, но нельзя сказать, что он совсем в безопасности, – мрачно проговорил горец. – Я бы подробно тебе обо всем рассказал, но, прости, нынче вовсе времени нет. Если будет на то воля Митры, я скоро снова заеду в Иннасфалн и тогда уже всю историю тебе выложу. Странная это история, и если бы не Конан… И один Митра знает, чем еще она кончится… Завтра мы уезжаем на юг, и хорошо бы ты мне рассказал, что нас там ждет!
– Конечно, конечно! Все расскажу, что только может тебе пригодиться. Но как же все-таки вышло, что Вальтреско…
– Довольно, Гор! Больше никаких вопросов, пока я не ублажу свое нутро хоть несколькими глотками твоего славного пива! Никак ты забыл, что мы с Конаном помираем от жажды? У тебя, верно, башка размягчилась, как и пузо?..
Мальгореш хохотнул и хлопнул себя ладонью по залысине. Подобрав опрокинувшиеся кружки, он наскоро обтер их своим передником. Зачерпнул из бочонка – и поставил перед воителями.
Мадезус стоял снаружи и с сомнением поглядывал на парусиновую занавеску. Ему очень не хотелось идти за Конаном и Кейлашем в сомнительное заведение. Однако за такими жизнелюбами, как эти двое, определенно требовался присмотр. В конце концов мигрант подавил свои сомнения и шагнул внутрь, как раз когда его спутники только присосались к своим кружкам.
Внутри таверна оказалась куда просторнее, чем предполагал жрец. Но во всех остальных отношениях она была как раз такова, как он и предвидел. Резкая вонь давно не мытых тел и прокисшего пива мешалась еще с иными, не столь понятными запахами. Похоже было, что деревня набилась в заведение в полном составе. Мужчины всех возрастов и самого разного происхождения плотно обсели не менее чем дюжину грубо сколоченных столов. Мадезус насчитал шестерых официанток и чуть не восемьдесят посетителей. Многие хохотали, то и дело принимались фальшиво петь, другие тянулись друг к другу через столы, пытаясь о чем-то разговаривать, несмотря на всеобщий гам.
Мадезус возблагодарил судьбу за просторный дорожный плащ, скрывавший его жреческое облачение. Не будь плаща, он мигом приковал бы к себе все взгляды: священник в пивнушке!.. Он нисколько не удивился, заметив, что Конан и Кейлаш уже уткнулись в кружки, точно кони в поилку. При его приближении они сдвинули их, произнося тост, и вновь принялись лить в себя густой темный эль.
Вот к двоим мужчинам у стойки развязной походкой приблизилась пышнотелая светловолосая девица. Ее обширные прелести зазывно колыхались под мало что скрывавшими клочками ярко-красной хлопчатой ткани. Кто-то из местных опустил руку на ее крепкий кругленький зад; она со смехом оттолкнула руку мужчины. Ее интересовали лишь двое приезжих.
Мадезус, возмущенный безобразием, поспешил к своим спутникам, желая пресечь их вполне возможные развратные поползновения в отношении блудницы. При этом он совсем не смотрел по сторонам и в результате налетел прямо на какого-то плотного коротышку.
Смрадное дыхание этого типа заставило Мадезуса поперхнуться. Оно, пожалуй, остановило бы и разогнавшегося быка. Жрец слегка отвернулся, тщетно пытаясь избежать зловония, которое, точно липкая туча, окружало рябую небритую рожу и сальные спутанные волосы паскудника.
– Извини, пожалуйста, – вежливо сказал он пузатому вонючке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30