Вы все сделали так, как надо, – потом его веки опустились, словно у хозяина похоронного бюро. – Я бы хотел поговорить с вами о вашем новом назначении.
Мальчики мои! Вот и началось. Льюис собирался сообщить мне, что я буду разжалован и вновь стану командиром взвода.
Если бы только он знал, что я не возражаю против такого назначения. Мне не хватало жизненного опыта, чтобы оказывать давление и заключать союзы с дипломатами, набирать офицеров и членов различных исполнительных комитетов. Я с облегчением собирался вернуться в чин лейтенанта.
– Конечно, сэр.
Ветер ударил в тряпичные стены, когда они выгнулись, и тем, кто снаружи, стало видно, что твориться внутри. Телохранитель тут же встал, загородив нас, но тут порыв ветра стих, ткань вернулась на свое место.
Президент взмахом руки приказал телохранителю отойти и показал на Эспланаду, ведущую к Капитолию. Национальная галерея располагалась где-то слева, Смитсоновский музей – справа. Большая часть могущественных людей Земли находилась так близко от меня, что я ощущал их мятное дыхание.
– Джейсон, вы раньше бывали в Вашингтоне?
– Да, сэр.
Классная была поездочка. Туда и назад на автобусе. Это был вторник. Я направлялся в музей ракет.
– Эспланада… Это суть Америки, не правда ли?
– Если вы имеете в виду то место, где торговцы Службы национальных парков продают гамбургеры?.. Думаю, это – так. Хотя я бы сказал так об арлингтонском кладбище, – я вздрогнул. Только четыре часа назад я еще был в космосе и вот теперь вернулся на Землю, оставаясь таким же упрямым, как всегда.
Президент похлопал меня по плечу, чуть откинув назад голову, а потом рассмеялся, слишком искренне, чтобы я решил, что смех этот исходит от чистого сердца.
– Они сказали, что у тебя чип в плече, – вздохнул он.
Я кивнул. Видимо он не хотел обижать меня. Но как можно в мягкой форме сообщить генералу, что теперь он станет командиром взвода?
– Джейсон, знаете, чего стоило нам послать в битву Экспедиционные силы Ганимеда?
– Жизнь. Только она имеет значение.
– Конечно, конечно, – он посмотрел куда-то вдаль, лизнул нижнюю губу. – Я прошу вас отбросить эмоции, посмотреть в какую сумму нам обходится национальная безопасность, безопасность всего мира, объективно взглянуть на это. Словно вы настоящий генерал.
– Я не генерал.
– Весь мир считает вас генералом. Они думают, что именно вы их спасли. Вы символизируете щит, который обеспечивают военные. Щит для всех американцев. Для всего человечества, – его лицо растянулось в улыбке. – Когда вы думаете об Америке, о чем вы думаете?
Я пожал плечами. Автомобильные пробки? Рекламные ролики?
– Процветание! – при этом президент ударил кулаком по воздуху. – И не только американцев. Америка – паровоз, который тянет мировой состав экономики. Джейсон, во время войны со слизнями погибло шестьдесят миллионов человек. Если вычесть расходы, истраченные на защиту, то валовой национальный продукт всех стран, объединенных в ООН, равен валовому национальному продукту довоенного Китая. Потребуются годы, прежде чем американцы смогут думать о том, чтобы купить новую голосеть. Я и не говорю о таких вещах, как искусство. Именно поэтому Железную Маргарет выгнали из Белого дома.
Я опустил голову.
– Что же мне де…?
– Мы должны возродить мировую экономику, вернувшись к реалиям мирного времени. Железная Маргарет подарила человечеству незавидное будущее.
– Если бы она не сделала этого, человечество осталось бы и вовсе без будущего.
Льюис остановился, повернулся ко мне. Глаза его были прищурены, словно он собирался снимать со своего лица гипсовую маску.
– Железная Маргарет была вашим командиром. Точно так же как и я. У вас с этим есть проблемы?
Я напрягся. Одну вещь сержант Орд прочно вбил в голову молодого курсанта: солдаты выполняют приказы. А приказы эти, если докапываться до источника исходят от гражданских лиц, избранных гражданским большинством. Если отвернуть это, то Америка превратиться в банановую республику.
– Нет, сэр.
Президент снова широко улыбнулся.
– Хорошо! Стабильность. Заверения. Игра одной командой. Вот в чем мы нуждаемся.
– Конечно, сэр.
Потом он ткнул указательным пальцем в сторону площади, где стояли войска.
– Тогда объясните, что это за выходка перед парадом? Почему в лимузине ехали инвалиды? Весь этот парад – тщательно продуманное действо, которое должно было вызвать лишь положительные эмоции. Руфь Твай доложила мне обо всем. Она – лучшая в этом деле. Не знаю, почему она вызвалась встречать вас. Но вы бы хоть обратили внимание на ее слова! Нам нужен молодой гологеничный лидер. Кто-то, кто сможет продемонстрировать миру, что можно спокойно перейти на мирные рельсы экономики. И тогда мир признает наше лидерство в защите мира. А все, чего мы добились: устрашающее зрелище инвалидов без ног и рук. Мы не желаем, чтобы вы и дальше занимались самодеятельность. Понятно?
Я пожал плечами.
– Рад вернуться домой, сэр.
– Вы избегаете прямых ответов на вопросы, словно опытный политический деятель. Это вселяет надежду.
Президенту, возможно.
Глава тринадцатая.
После того как президент ушел, Твай вручила мне новые приказы. Она проделала это как раз в тот момент, когда я садился в лимузин. Да, именно вручила. В армии, старающейся держаться в стороне от нововведений, до сих пор вручали приказы, отпечатанные на бумаге, словно это был какой-нибудь 1995 год. Я-то прямиком отправился в больницу, вертя в руках конверт. Я не спешил его вскрывать. Естественно это был приказ о понижении в должности. Почему Твай ничего не сказала мне? Потому что новости были плохими.
Меня разместили в госпитале Уолтера Рида, в одной палате с Говардом Гибблом. Два дня мы оба проходили всевозможные тесты. Добро пожаловать домой!..
Открыв дверь, я обнаружил, что Говард сидит на койке и возится с механическим тараканом, размером с футбольный мяч.
Когда я вошел, эта тварь повернула голову в мою сторону, а потом подскочила в воздух на шести металлических ногах.
– Джиб! – только и сказал я.
Говард посмотрел на меня и улыбнулся.
– Артиллеристы почистили его.
Как и любой другой коммуникационный аппарат разведки, этот Джиб модели «б», серии «Джи» был коротким, и имел пластиковую взрывчатку под радаром-поглотителем. Если бы его захватил враг, он взорвал бы свой сверхсекретный суперкаркас, превратив его в ящик белой жести. Кроме того, он прихватил бы с собой нескольких «плохих парней».
Поэтому всю дорогу домой с Ганимеда Джиб находился в оружейном отсеке, словно живая ручная граната. И я думаю, ему там было очень одиноко.
Я присел рядом с ним на койку и погладил его броню. Радары поглотители скользили по воздуху, словно чувствительные усы, в то время как Джиб таращился на меня круглыми глазами, такими же плоскими и большими как подсолнухи.
Это, конечно, абсурд, иметь в домашних любимцах робота. Но Джиб был больше, чем просто робот. Он был моим роботом.
– Говард, похоже, ты собираешься сдавать дела?
Он повернул голову в сторону стола.
– Все основные документы здесь. Даже в виде отходов он будет стоить вам трехмесячной зарплаты. Но вы-то понимаете, что очень многие решат, что это абсурдно высокая цена за изношенную связку чипов.
Я достал старомодные бумаги. Сертификат о первоначальном вводе в действие. Акт о повреждениях оборудования во время сражения. Акт о том, что оборудование морально устарело и подлежит списанию. Все правильно. Джиб устарел, получил повреждение в сражении и должен быть списан. Взрыв, с помощью которого человечество выиграло битву на Ганимеде, хорошенько прожарил его внутренности. К тому же пять лет огромный срок для нанокомпьютерной технологии. Джиб был ветхой машиной. Следующим шел сертификат оценки оставшихся компонентов. Потом Счет перепередачи от командования ООН. Наконец купчая и разрешение на хранение от департамента армии Соединенных Штатов на имя Джейсона Уондера.
Я сглотнул. Это была история жизни Джиба, насколько могла написать ее армия. Но нигде не было сказано о том, что ковбой Джиба, солдат, который был связан с ним с помощью хирургически встроенного имплантата, оказался моим соседом по койке. Только он умер. Теперь бумаги говорили о том, что когда кишки Али Клейна разбросало по всему Ганимеду, он попросил меня взять робота, который был ему ближе, чем собаки из старого корпуса К-9 к своим хозяевам.
Еще Говард вручил мне плоский приемник голо – настоящий наладонник.
– Это не похоже на имплантат. Ты и Джиб никогда не будете связаны, как были связаны Джиб и Али. Этот приборчик не слишком-то похож на имплантат. Но когда ты включишь его, ты увидишь то же, что и Джиб, в видимом спектре, инфракрасном или ультрафиолетовом. Ты услышишь то, что слышит Джиб, будь то обычные звуки или радиосигналы. Он будет переводить с иностранных языков, а также станет учить им тебя во время сна. Он может летать почти со скоростью звука и бегать быстро, как гепард. Ты сможешь связаться с ним, где бы он ни находился. И он никогда не станет самовольничать, и не будет столь утомлен, что откажется выполнять работу, которую ты ему предложишь.
– А что он захочет от меня взамен, а Говард?
Джиб подогнул все три ноги с правой стороны и перекатился на спину. Я поцарапал броню у него на брюхе. Джиб мог наклонять голову в неком подобии мимики, словно подражая Али, когда тот слышал хорошую шутку.
Говард пожал плечами.
– Его создатель, Локхид, утверждает, что Джиб ничего не хочет. Ведь в животе, который ты царапаешь, нет нервных окончаний. Джиб всего лишь машина.
– А ты-то Говард сам в это веришь?
Мой собеседник еще раз пожал плечами.
– Даже хрящевидные рыбы распознают людей и могут выказывать привязанность. А ведь он много меньше. Это комната своего рода совершенство для его мыслительного аппарата. Находясь тут, он спокойно может оценить человека и запечатлеть его в памяти. Да, еще ты можешь разрешить нам восстановить все, что он видел за время полета с Ганимеда.
* * *
Многое указывало, что реалии Войны со слизнями несовместимы с реалиями послевоенного мира. Например, все данные, собранные нами о другом мире, расценивались, как часть военных трофеев.
Джиб, Говард и я в тот день провели час на открытом воздухе, играя с теннисным мячом. Мы играли бы дольше, но ментальная связь, даже не смотря на то, что мы разделились, позволяла Джибу чувствовать куда я собираюсь бросить мяч. С другой стороны, прогулки по улице, даже в Вашингтоне, когда меня с Флоридой разделяла добрая половина территории США, угнетала меня. Земля нуждалась в десятилетиях восстановления, после ядерной зимы, которую обрушили на нас слизни . Весь мир выглядел одинаково – серым и сухим. Трава не была зеленой и деревья без листьев дрожали на холодном ветру. Температуростойкие зерновые культуры выживали только на экваторе. Я даже посмотрел несколько странных голофильмов о жителях Небраски, которые воссоединялись на Бразитльских равнинах.
Джиб прыгал у моих ног вместе с мячом. Он раскрывал и закрывал свои крылья несколько сот раз, прежде чем я вспомнил, что так и не прочитал выданные мне приказы.
Вздохнув, я выудил конверт из кармана, и разорвал его. Говард шел впереди. Он курил, и ветер относил ко мне дым сигареты.
Я прочитал пол страницы, прежде чем понял, что я собственно читаю. Я заморгал, потом напрягся.
Говард поднял теннисный мячик. Теперь он смотрел куда-то вдаль, а потом бросил мяч, надеясь, что Джиб помчится за ним. Говард, бросающий мяч, выглядел столь же неестественно, как форель, отбивающая чечетку.
Я скатал бумаги в трубочку и протянул ему.
– Ты знал об этом, но ничего не сказал мне!
Он пожал плечами.
– Это ничего бы не изменило.
Я смял письмо и швырнул его в Говарда.
– Ты знал!
Джиб парил. Его оптические датчики метались между теннисным шариком и комком бумаги, который ударился в грудь Говарда.
Говард проследил взглядом за приказом, который упал в грязь, а потом повернулся ко мне, разведя руками.
– Не будь такой цыпочкой!
Я пробовал учить Говарда ругаться все эти годы. Ругайтесь так, чтобы сержанты крутились в своих могилах от Форта Беннинга до Форта Кэмбелла. Я заскрипел зубами.
– Цыпочка?
Он чуть поколебавшись протянул мне руку.
– Не беспокойся. Тебе понравиться.
Глава четырнадцатая.
На следующее утро в шесть ноль-ноль, когда я брился, снаружи кто-то кулаком заколотил по косяку двери нашей больничной палаты. Потом она с грохотом открылась.
– Доброе утро! – Твай – женщина занимающаяся в Белом Доме связью с общественностью, вошла к нам в комнату словно злобный сержант в барак новобранцев. Она встала посреди комнаты, скрестив руки на груди. – Мы опаздываем.
Я повернулся от раковины, от удивления едва не сбрив себе бровь. Вот так я застыл перед ней голый по пояс, в рабочих штанах, босиком.
– Опоздаем куда?
Джиб замер на крае слива, кудахтая словно электрический цыпленок. До этого Говард сказал, что хочет еще раз провести диагностику малыша. Крошка, согласно Локхиду, не мог и не делал запись образа своего хозяина, однако все говорило об обратном. Ари, например, очень не нравилось, если я после бритья оставлял щетину в раковине… Не то, чтобы он всегда критиковал меня. Однажды вечером, когда мы оба очень устали, были испуганы и одиноки, он поведал мне, что меня ждет великая судьба.
Твай посмотрела на Джиба. Малыши были такой редкостью и стоили так дорого, что почти никто не мог позволить себе держать их. К тому же мой малыш внешне не отличался от тупых роботов, которые с помощью вакуумной насадки выбивали ковры или вытягивали сорняки в саду. Я вовсе не ожидал, что кто-то, с нахальством Твай, увидит и заинтересуется им.
Говард сидел на кровати и флегматично кашлял, прикрывая рот рукой. Наконец он спустил ноги, ловко попав в шлепанцы. Зевнув он стал шарить рукой по тумбочке, пока не нашел очки.
– Вы представитель для связи с общественностью?
– Я – Руфь Твай. Я подчиняюсь напрямую президенту Соединенных Штатов. Вы можете называть меня мисс Твай, майор Гиббл.
Говорд хрюкнул, потом со стоном поднялся и направился в сторону уборной.
Шлеп-шлеп-шлеп.
Резиновые подошвы шлепанцев Говарда шлепали при каждом шаге. Они едва держались на кончиках пальцев. Он закрыл за собой дверь сортира, оставив нас с Твай наслаждаться звуковыми эффектами.
Твай ткнула меня чуть выше кармана брюк углом своего наладонника, а потом нахмурилась.
– Надо заняться физическими упражнениями. Голокамера итак прибавляет три килограмма. А герой не должен быть толстым.
Я выпрямился. Возможно, мне удастся немного втянуть живот. А чего она ожидала? Я сидел взаперти в пещере, а потом на космическом корабле последние пять лет.
– Герои не становятся героями от того, что они выглядят героически.
Она искоса посмотрела на меня, одновременно вытягивая что-то из кармана.
– Ручное бритье не практично во время тура. У тебя должны щеки сверкать за обедом, точно так же как за завтраком. И… – тут она провела пальцем по щеке и показала мне окровавленную подушечку, – … никаких порезов. – Она с хлопком вдавила тюбик мне в ладонь. – Крем для эпиляции. Долгое действие. Все голозвезды им пользуются.
Я покачал головой.
– Я итак неплохо выгляжу!
Твай скривила губы.
– Точно.
– Приказ, который я получил, гласит, что я должен присоединиться к команде средств информации. Это подразумевает, что я должен подчиняться непосредственно вам?
Нагнувшись, она порылась в моем стенном шкаф, а потом извлекла из него ботинки.
– Мы поместим сюда «лифты». Нет времени на то, чтобы вы похудели. Мы просто сделаем вас чуть выше ростом.
– Я думал, что мы собираемся объяснять необходимость затрат на защиту, после того как война закончилась.
– Конечно. Но при этом вы должны хорошо выглядеть.
Дверь туалета открылась, вернулся Говард. Волосы причесаны, руки в карманах. Он протянул руку Твай, словно он один из героев старых кинофильмов.
– Гиббл. Говард Гиббл.
Чем-то мне это напомнило Джеймса Бонда.
* * *
В тот же полдень Твай забрала нас из больницы, и мы переехали в до сих пор еще открытый отель в Джорджтауне, отель, поражающий воображение, даже если каждую ночь вас в кровати не встречает новая дева. На следующий день мы завтракали в столовой, за столом со скатертью и льняными салфетками, такими толстыми, что, наверное, могли бы остановить шрапнель.
– Вам придется каждое утро посещать полдюжины мест, двигаясь с востока на запад вслед за движением часовых поясов. Местные новости и утренние шоу, – объяснила Твай.
Я потянулся за свежей земляникой на сдобе, которую только что доставили из пекарни. Она была еще теплой.
– Как мы можем…
Твай выхватила у меня сдобную булочку, заменив ее чем-то больше напоминающим фанеру.
– Белковые палочки. Вы должны потерять два килограмма в течении недели, к тому же вы можете капнуть джемом на вашу форму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Мальчики мои! Вот и началось. Льюис собирался сообщить мне, что я буду разжалован и вновь стану командиром взвода.
Если бы только он знал, что я не возражаю против такого назначения. Мне не хватало жизненного опыта, чтобы оказывать давление и заключать союзы с дипломатами, набирать офицеров и членов различных исполнительных комитетов. Я с облегчением собирался вернуться в чин лейтенанта.
– Конечно, сэр.
Ветер ударил в тряпичные стены, когда они выгнулись, и тем, кто снаружи, стало видно, что твориться внутри. Телохранитель тут же встал, загородив нас, но тут порыв ветра стих, ткань вернулась на свое место.
Президент взмахом руки приказал телохранителю отойти и показал на Эспланаду, ведущую к Капитолию. Национальная галерея располагалась где-то слева, Смитсоновский музей – справа. Большая часть могущественных людей Земли находилась так близко от меня, что я ощущал их мятное дыхание.
– Джейсон, вы раньше бывали в Вашингтоне?
– Да, сэр.
Классная была поездочка. Туда и назад на автобусе. Это был вторник. Я направлялся в музей ракет.
– Эспланада… Это суть Америки, не правда ли?
– Если вы имеете в виду то место, где торговцы Службы национальных парков продают гамбургеры?.. Думаю, это – так. Хотя я бы сказал так об арлингтонском кладбище, – я вздрогнул. Только четыре часа назад я еще был в космосе и вот теперь вернулся на Землю, оставаясь таким же упрямым, как всегда.
Президент похлопал меня по плечу, чуть откинув назад голову, а потом рассмеялся, слишком искренне, чтобы я решил, что смех этот исходит от чистого сердца.
– Они сказали, что у тебя чип в плече, – вздохнул он.
Я кивнул. Видимо он не хотел обижать меня. Но как можно в мягкой форме сообщить генералу, что теперь он станет командиром взвода?
– Джейсон, знаете, чего стоило нам послать в битву Экспедиционные силы Ганимеда?
– Жизнь. Только она имеет значение.
– Конечно, конечно, – он посмотрел куда-то вдаль, лизнул нижнюю губу. – Я прошу вас отбросить эмоции, посмотреть в какую сумму нам обходится национальная безопасность, безопасность всего мира, объективно взглянуть на это. Словно вы настоящий генерал.
– Я не генерал.
– Весь мир считает вас генералом. Они думают, что именно вы их спасли. Вы символизируете щит, который обеспечивают военные. Щит для всех американцев. Для всего человечества, – его лицо растянулось в улыбке. – Когда вы думаете об Америке, о чем вы думаете?
Я пожал плечами. Автомобильные пробки? Рекламные ролики?
– Процветание! – при этом президент ударил кулаком по воздуху. – И не только американцев. Америка – паровоз, который тянет мировой состав экономики. Джейсон, во время войны со слизнями погибло шестьдесят миллионов человек. Если вычесть расходы, истраченные на защиту, то валовой национальный продукт всех стран, объединенных в ООН, равен валовому национальному продукту довоенного Китая. Потребуются годы, прежде чем американцы смогут думать о том, чтобы купить новую голосеть. Я и не говорю о таких вещах, как искусство. Именно поэтому Железную Маргарет выгнали из Белого дома.
Я опустил голову.
– Что же мне де…?
– Мы должны возродить мировую экономику, вернувшись к реалиям мирного времени. Железная Маргарет подарила человечеству незавидное будущее.
– Если бы она не сделала этого, человечество осталось бы и вовсе без будущего.
Льюис остановился, повернулся ко мне. Глаза его были прищурены, словно он собирался снимать со своего лица гипсовую маску.
– Железная Маргарет была вашим командиром. Точно так же как и я. У вас с этим есть проблемы?
Я напрягся. Одну вещь сержант Орд прочно вбил в голову молодого курсанта: солдаты выполняют приказы. А приказы эти, если докапываться до источника исходят от гражданских лиц, избранных гражданским большинством. Если отвернуть это, то Америка превратиться в банановую республику.
– Нет, сэр.
Президент снова широко улыбнулся.
– Хорошо! Стабильность. Заверения. Игра одной командой. Вот в чем мы нуждаемся.
– Конечно, сэр.
Потом он ткнул указательным пальцем в сторону площади, где стояли войска.
– Тогда объясните, что это за выходка перед парадом? Почему в лимузине ехали инвалиды? Весь этот парад – тщательно продуманное действо, которое должно было вызвать лишь положительные эмоции. Руфь Твай доложила мне обо всем. Она – лучшая в этом деле. Не знаю, почему она вызвалась встречать вас. Но вы бы хоть обратили внимание на ее слова! Нам нужен молодой гологеничный лидер. Кто-то, кто сможет продемонстрировать миру, что можно спокойно перейти на мирные рельсы экономики. И тогда мир признает наше лидерство в защите мира. А все, чего мы добились: устрашающее зрелище инвалидов без ног и рук. Мы не желаем, чтобы вы и дальше занимались самодеятельность. Понятно?
Я пожал плечами.
– Рад вернуться домой, сэр.
– Вы избегаете прямых ответов на вопросы, словно опытный политический деятель. Это вселяет надежду.
Президенту, возможно.
Глава тринадцатая.
После того как президент ушел, Твай вручила мне новые приказы. Она проделала это как раз в тот момент, когда я садился в лимузин. Да, именно вручила. В армии, старающейся держаться в стороне от нововведений, до сих пор вручали приказы, отпечатанные на бумаге, словно это был какой-нибудь 1995 год. Я-то прямиком отправился в больницу, вертя в руках конверт. Я не спешил его вскрывать. Естественно это был приказ о понижении в должности. Почему Твай ничего не сказала мне? Потому что новости были плохими.
Меня разместили в госпитале Уолтера Рида, в одной палате с Говардом Гибблом. Два дня мы оба проходили всевозможные тесты. Добро пожаловать домой!..
Открыв дверь, я обнаружил, что Говард сидит на койке и возится с механическим тараканом, размером с футбольный мяч.
Когда я вошел, эта тварь повернула голову в мою сторону, а потом подскочила в воздух на шести металлических ногах.
– Джиб! – только и сказал я.
Говард посмотрел на меня и улыбнулся.
– Артиллеристы почистили его.
Как и любой другой коммуникационный аппарат разведки, этот Джиб модели «б», серии «Джи» был коротким, и имел пластиковую взрывчатку под радаром-поглотителем. Если бы его захватил враг, он взорвал бы свой сверхсекретный суперкаркас, превратив его в ящик белой жести. Кроме того, он прихватил бы с собой нескольких «плохих парней».
Поэтому всю дорогу домой с Ганимеда Джиб находился в оружейном отсеке, словно живая ручная граната. И я думаю, ему там было очень одиноко.
Я присел рядом с ним на койку и погладил его броню. Радары поглотители скользили по воздуху, словно чувствительные усы, в то время как Джиб таращился на меня круглыми глазами, такими же плоскими и большими как подсолнухи.
Это, конечно, абсурд, иметь в домашних любимцах робота. Но Джиб был больше, чем просто робот. Он был моим роботом.
– Говард, похоже, ты собираешься сдавать дела?
Он повернул голову в сторону стола.
– Все основные документы здесь. Даже в виде отходов он будет стоить вам трехмесячной зарплаты. Но вы-то понимаете, что очень многие решат, что это абсурдно высокая цена за изношенную связку чипов.
Я достал старомодные бумаги. Сертификат о первоначальном вводе в действие. Акт о повреждениях оборудования во время сражения. Акт о том, что оборудование морально устарело и подлежит списанию. Все правильно. Джиб устарел, получил повреждение в сражении и должен быть списан. Взрыв, с помощью которого человечество выиграло битву на Ганимеде, хорошенько прожарил его внутренности. К тому же пять лет огромный срок для нанокомпьютерной технологии. Джиб был ветхой машиной. Следующим шел сертификат оценки оставшихся компонентов. Потом Счет перепередачи от командования ООН. Наконец купчая и разрешение на хранение от департамента армии Соединенных Штатов на имя Джейсона Уондера.
Я сглотнул. Это была история жизни Джиба, насколько могла написать ее армия. Но нигде не было сказано о том, что ковбой Джиба, солдат, который был связан с ним с помощью хирургически встроенного имплантата, оказался моим соседом по койке. Только он умер. Теперь бумаги говорили о том, что когда кишки Али Клейна разбросало по всему Ганимеду, он попросил меня взять робота, который был ему ближе, чем собаки из старого корпуса К-9 к своим хозяевам.
Еще Говард вручил мне плоский приемник голо – настоящий наладонник.
– Это не похоже на имплантат. Ты и Джиб никогда не будете связаны, как были связаны Джиб и Али. Этот приборчик не слишком-то похож на имплантат. Но когда ты включишь его, ты увидишь то же, что и Джиб, в видимом спектре, инфракрасном или ультрафиолетовом. Ты услышишь то, что слышит Джиб, будь то обычные звуки или радиосигналы. Он будет переводить с иностранных языков, а также станет учить им тебя во время сна. Он может летать почти со скоростью звука и бегать быстро, как гепард. Ты сможешь связаться с ним, где бы он ни находился. И он никогда не станет самовольничать, и не будет столь утомлен, что откажется выполнять работу, которую ты ему предложишь.
– А что он захочет от меня взамен, а Говард?
Джиб подогнул все три ноги с правой стороны и перекатился на спину. Я поцарапал броню у него на брюхе. Джиб мог наклонять голову в неком подобии мимики, словно подражая Али, когда тот слышал хорошую шутку.
Говард пожал плечами.
– Его создатель, Локхид, утверждает, что Джиб ничего не хочет. Ведь в животе, который ты царапаешь, нет нервных окончаний. Джиб всего лишь машина.
– А ты-то Говард сам в это веришь?
Мой собеседник еще раз пожал плечами.
– Даже хрящевидные рыбы распознают людей и могут выказывать привязанность. А ведь он много меньше. Это комната своего рода совершенство для его мыслительного аппарата. Находясь тут, он спокойно может оценить человека и запечатлеть его в памяти. Да, еще ты можешь разрешить нам восстановить все, что он видел за время полета с Ганимеда.
* * *
Многое указывало, что реалии Войны со слизнями несовместимы с реалиями послевоенного мира. Например, все данные, собранные нами о другом мире, расценивались, как часть военных трофеев.
Джиб, Говард и я в тот день провели час на открытом воздухе, играя с теннисным мячом. Мы играли бы дольше, но ментальная связь, даже не смотря на то, что мы разделились, позволяла Джибу чувствовать куда я собираюсь бросить мяч. С другой стороны, прогулки по улице, даже в Вашингтоне, когда меня с Флоридой разделяла добрая половина территории США, угнетала меня. Земля нуждалась в десятилетиях восстановления, после ядерной зимы, которую обрушили на нас слизни . Весь мир выглядел одинаково – серым и сухим. Трава не была зеленой и деревья без листьев дрожали на холодном ветру. Температуростойкие зерновые культуры выживали только на экваторе. Я даже посмотрел несколько странных голофильмов о жителях Небраски, которые воссоединялись на Бразитльских равнинах.
Джиб прыгал у моих ног вместе с мячом. Он раскрывал и закрывал свои крылья несколько сот раз, прежде чем я вспомнил, что так и не прочитал выданные мне приказы.
Вздохнув, я выудил конверт из кармана, и разорвал его. Говард шел впереди. Он курил, и ветер относил ко мне дым сигареты.
Я прочитал пол страницы, прежде чем понял, что я собственно читаю. Я заморгал, потом напрягся.
Говард поднял теннисный мячик. Теперь он смотрел куда-то вдаль, а потом бросил мяч, надеясь, что Джиб помчится за ним. Говард, бросающий мяч, выглядел столь же неестественно, как форель, отбивающая чечетку.
Я скатал бумаги в трубочку и протянул ему.
– Ты знал об этом, но ничего не сказал мне!
Он пожал плечами.
– Это ничего бы не изменило.
Я смял письмо и швырнул его в Говарда.
– Ты знал!
Джиб парил. Его оптические датчики метались между теннисным шариком и комком бумаги, который ударился в грудь Говарда.
Говард проследил взглядом за приказом, который упал в грязь, а потом повернулся ко мне, разведя руками.
– Не будь такой цыпочкой!
Я пробовал учить Говарда ругаться все эти годы. Ругайтесь так, чтобы сержанты крутились в своих могилах от Форта Беннинга до Форта Кэмбелла. Я заскрипел зубами.
– Цыпочка?
Он чуть поколебавшись протянул мне руку.
– Не беспокойся. Тебе понравиться.
Глава четырнадцатая.
На следующее утро в шесть ноль-ноль, когда я брился, снаружи кто-то кулаком заколотил по косяку двери нашей больничной палаты. Потом она с грохотом открылась.
– Доброе утро! – Твай – женщина занимающаяся в Белом Доме связью с общественностью, вошла к нам в комнату словно злобный сержант в барак новобранцев. Она встала посреди комнаты, скрестив руки на груди. – Мы опаздываем.
Я повернулся от раковины, от удивления едва не сбрив себе бровь. Вот так я застыл перед ней голый по пояс, в рабочих штанах, босиком.
– Опоздаем куда?
Джиб замер на крае слива, кудахтая словно электрический цыпленок. До этого Говард сказал, что хочет еще раз провести диагностику малыша. Крошка, согласно Локхиду, не мог и не делал запись образа своего хозяина, однако все говорило об обратном. Ари, например, очень не нравилось, если я после бритья оставлял щетину в раковине… Не то, чтобы он всегда критиковал меня. Однажды вечером, когда мы оба очень устали, были испуганы и одиноки, он поведал мне, что меня ждет великая судьба.
Твай посмотрела на Джиба. Малыши были такой редкостью и стоили так дорого, что почти никто не мог позволить себе держать их. К тому же мой малыш внешне не отличался от тупых роботов, которые с помощью вакуумной насадки выбивали ковры или вытягивали сорняки в саду. Я вовсе не ожидал, что кто-то, с нахальством Твай, увидит и заинтересуется им.
Говард сидел на кровати и флегматично кашлял, прикрывая рот рукой. Наконец он спустил ноги, ловко попав в шлепанцы. Зевнув он стал шарить рукой по тумбочке, пока не нашел очки.
– Вы представитель для связи с общественностью?
– Я – Руфь Твай. Я подчиняюсь напрямую президенту Соединенных Штатов. Вы можете называть меня мисс Твай, майор Гиббл.
Говорд хрюкнул, потом со стоном поднялся и направился в сторону уборной.
Шлеп-шлеп-шлеп.
Резиновые подошвы шлепанцев Говарда шлепали при каждом шаге. Они едва держались на кончиках пальцев. Он закрыл за собой дверь сортира, оставив нас с Твай наслаждаться звуковыми эффектами.
Твай ткнула меня чуть выше кармана брюк углом своего наладонника, а потом нахмурилась.
– Надо заняться физическими упражнениями. Голокамера итак прибавляет три килограмма. А герой не должен быть толстым.
Я выпрямился. Возможно, мне удастся немного втянуть живот. А чего она ожидала? Я сидел взаперти в пещере, а потом на космическом корабле последние пять лет.
– Герои не становятся героями от того, что они выглядят героически.
Она искоса посмотрела на меня, одновременно вытягивая что-то из кармана.
– Ручное бритье не практично во время тура. У тебя должны щеки сверкать за обедом, точно так же как за завтраком. И… – тут она провела пальцем по щеке и показала мне окровавленную подушечку, – … никаких порезов. – Она с хлопком вдавила тюбик мне в ладонь. – Крем для эпиляции. Долгое действие. Все голозвезды им пользуются.
Я покачал головой.
– Я итак неплохо выгляжу!
Твай скривила губы.
– Точно.
– Приказ, который я получил, гласит, что я должен присоединиться к команде средств информации. Это подразумевает, что я должен подчиняться непосредственно вам?
Нагнувшись, она порылась в моем стенном шкаф, а потом извлекла из него ботинки.
– Мы поместим сюда «лифты». Нет времени на то, чтобы вы похудели. Мы просто сделаем вас чуть выше ростом.
– Я думал, что мы собираемся объяснять необходимость затрат на защиту, после того как война закончилась.
– Конечно. Но при этом вы должны хорошо выглядеть.
Дверь туалета открылась, вернулся Говард. Волосы причесаны, руки в карманах. Он протянул руку Твай, словно он один из героев старых кинофильмов.
– Гиббл. Говард Гиббл.
Чем-то мне это напомнило Джеймса Бонда.
* * *
В тот же полдень Твай забрала нас из больницы, и мы переехали в до сих пор еще открытый отель в Джорджтауне, отель, поражающий воображение, даже если каждую ночь вас в кровати не встречает новая дева. На следующий день мы завтракали в столовой, за столом со скатертью и льняными салфетками, такими толстыми, что, наверное, могли бы остановить шрапнель.
– Вам придется каждое утро посещать полдюжины мест, двигаясь с востока на запад вслед за движением часовых поясов. Местные новости и утренние шоу, – объяснила Твай.
Я потянулся за свежей земляникой на сдобе, которую только что доставили из пекарни. Она была еще теплой.
– Как мы можем…
Твай выхватила у меня сдобную булочку, заменив ее чем-то больше напоминающим фанеру.
– Белковые палочки. Вы должны потерять два килограмма в течении недели, к тому же вы можете капнуть джемом на вашу форму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28