Еще десятилетия назад мы предполагали, что существуют места, где пространство и время, искривляются, – он сложил попалам бумажку из под рациона, а потом показал на ней точку. – Быстрый перелет насквозь, – а потом он повел пальцем по бумажке. – А вот это дальний – окружной путь.
– «Быстрая клавиша»?
Он кивнул.
– Если рассуждать логически, то такое место должно располагаться там, где воедино свернулось время и пространство. Только массивный космический объект может проделывать подобные фокусы.
– Что-то достаточно могучее, чтобы свернуть вселенную?
– Когда происходят подобные процессы, очень важен гравитационный аспект явления. Чем сильнее сворачиваются пространство и время, тем больший гравитационный эффект мы имеем. Например, если наше Солнце сжать, не меняя его массы до размера электрона.
– Ты говоришь о черных дырах.
– У них настолько сильнее притяжение, что даже свет не может убежать от них.
Я отвернулся, уставившись в пустоту.
– Предположим, космический корабль падает в черную дыру, по размеру меньшую, чем мяч для гольфа. Если он туда провалится, то станет таким крошечным, что его будет не разглядеть даже в электронный микроскоп.
– Технически, ты и с помощью электронного микроскопа ничего не увидишь. Материя внутри такой штуки упакована столь плотно, что луч света не может выбраться назад.
– Пусть даже и так.
– Но для псевдоголовоногих черная дыра всего лишь способ передвижения по космосу. Корабль огибает ее по кругу, а потом выскакивает с другой стороны.
– С другой стороны..?
– Долгий путь домой.
Говард наклонился вперед, упершись локтями в колени. Подбородок положил на сплетенные пальцы.
– Неужели ты не понимаешь?
– Как это может помочь нам взорвать этот корабль?
– Поможет… До сих пор для меня оставалось загадкой, как псевдоголовоногие преодолели парадокс относительности.
– А вот это меня совсем не волнует.
Говард вздохнул.
– «Е» равно «мс» в квадрате. Знаешь об этом?
– Предположим.
– Когда любой материальный предмет приближается к скорости света, время для данного материального объекта замедляется.
– Предположим. Тот, кто совершит подобное путешествие, вернется, постарев всего на год, причем его близнец, оставшийся на Земле постареет лет на двадцать.
Говард кивнул.
– Постулат гласит: что, если направиться на большой скорости к черной дыре, то постоянно нарастающее ускорение вызовет замедление времени. Для стороннего наблюдателя корабль будет целую вечность всасываться черной дырой. Но по абсолютному времени на корабле пройдет всего лишь несколько мнут… Кстати, на мой взгляд, термин «абсолютное время» сюда совершенно не подходит… Я считаю, что если совершать межзвездное путешествие подобным образом, то на него потребуется несколько недель, в крайнем случае, год. Не больше?
– И в чем же загадка?
– Меня ставил в тупик не сам парадокс разной скорости течения времени. Теория относительности так же говорит, что при релятивистском ускорении, увеличивается масса. Масса предмета, приближающегося к скорости света, становится бесконечной.
– Выходит, на несколько минут, этот корабль, становится таким же большим как Юпитер, относительно остальной вселенной… Так что ли? Но слизни этого не чувствуют? Потом он сжимается до своего обычного размера?
– Не совсем. Важно то, что для того, чтобы переместить подобную массу нужна энергия равная бесконечности. Понимаешь?
Я ничего не понимал.
– С этого места, пожалуйста, поподробнее…
– Они сжимаются, но относительно того места, которого достигла противоположная сторона корабля при расширении. Вероятность того, что корабль наткнется на обломки размером с мяч для гольфа и возникнет конфликтная ситуация почти равна нулю. При скорости большей чем скорость света образуется коридор, по которому собственно и движется корабль. Случайное столкновение двух объектов, массы которых примерно равны, может вызвать катастрофу.
– Бум!
– Большой бум.
– Но если предположить, что корабль слизней движется именно таким образом, то выходит у них есть радары или что-то в таком духе.
Тут Говард покачал головой.
– Принцип действия радара, как и все передвижные сенсоры, основан на получении отраженного луча, или, по меньшей мере, какого-то излучения, выдающего присутствие объекта. Ничего – ни свет, ни радиация, ничего не сможет отразиться или избежать черной дыры.
– И ты хочешь сказать, что Джиб принес тебе данные о том, как они делают это?
Говард уставился в потолок, а потом искоса посмотрел на меня.
– В общем, да. Охотился с газетой за мухой?
– А то, нет! Но я часто промахивался. Быстрые твари.
– Насекомые, а более всего арахноиды, могут предвидеть то, что случиться. Это доказано многочисленными экспериментами. Точно так же как и то, что можно создать механизмы, которые могут быть соединены с ними для изучения этого психического феномена.
– Пауки, встроенные в кристаллические шары гадалок?
– Примерно так. Даже если предсказание насекомого отделено от настоящего момента наносекундами.
– И при чем тут это?
– Сложи это с тем, что мы узнали о гравитационных двигателях… Именно это может дать человечеству ключ к межзвездным путешествиям. Мы сможем перенести войну с псевдоголовоногими на их территорию.
– Есть одно маленькое препятствие на пути человечества к звездам, Говард. Еще неделя, и род человеческий станет лишь частью истории.
– Нет, если тебе удастся разнести это судно на куски.
– Если бы я мог, я бы давно сделал это!
Вот эта рассеянность нравилась мне в Говарде больше всего. Особенно сейчас!
Я показал на Брамби, который только протирал глаза. Его разбудил мой крик.
– У Брамиби нет достаточного количества взрывчатки, чтобы «потопить» эту проклятую посудину! Я послал Джиба патрулировать, потому что у нас нет никаких идей. Ты двадцать минут скачивал данные. Там есть хоть что-то, что помогло бы взорвать этот чертов корабль?
Говард нахмурился, потом поджал губы.
– На самом деле ничего похожего.
– Будь ты проклят, Говард. Я похитил космический корабль. Я нарушил присягу. Из-за моей глупости взорвался другой космический корабль. Сорок шесть человек погибло. А все потому, что ты сказал, что знаешь, как подорвать этот корабль. И после этого ты занимаешься изучением ё…ых инопланетян! Ты можешь сказать мне, почему мы сидим на этой ё…ой горе дерьма?
Я откинулся на металлическую стену, вытянул руки, опустил голову, опустошенный, словно моя злость, выплеснувшись, разом лишила меня сил.
– Дерьма, сэр? Вы хотите сказать, нитрата аммония? – прочистив горло, поинтересовался Брамби.
Я вздохнул и показал на Говарда.
– Так он мне сказал.
– Ну, конечно! – воскликнул Говард, изо всех сил, хлопнув себя по лбу.
Глава сорок шестая.
Говард подпрыгнул и пустился в пляс, крутя руками над головой.
– Ох, крошка! – у Брамби снова задергалось веко от тика.
Они оба словно сошли с ума.
– Что такое? – недоумевая повернулся я к ним.
– Эн Аш четыре, Эн О три! – завопил Говардл.
– Брамби? Ты можешь объяснить мне по-английски.
– Бомбы делают из нитрата аммония.
– Настоящие бомбы?
Говард перестал танцевать.
– В 1947 году загорелось судно, нагруженное нитратными удобрениями. Взрыв и ударная волна уничтожили порт в Техас Сити. В Галвестоне вылетели все стекла. Разрушение на пятнадцать километров. Потом поднялось облако пыли в километр высотой. Якорь корабля, наверное, весит тонны полторы. Так вот, его нашли в пяти километрах от места взрыва. Он ушел под землю на полтора метра.
– Мы смешаем говно с дизельным топливом, – заявил Брамюби.
– Не уверен, что на этом корабле нам удастся найти дизельное топливо.
– Не обязательно смешивать… Но простой ударный механизм тут не сработает. Тут не получится просто ударить молотом или выстрелить. Нужно создать температуру более 393 градусов по Фаренгейту, и оно как рванет, – тут Брамби воздел руки к потолку в симфонии разрушения.
– Насколько большую бомбу ты сможешь сделать из подручных материалов?
– А сколько у нас нитрата аммония, сэр? Чтобы взорвать Техас Сити понадобилось двадцать три тонны.
У меня на затылке волосы встали дыбом. И не только там – по всему телу.
– И что же нам делать?
Брамби потянулся за палочкой термита.
– Огонь термита дает две сотни тысяч градусов. Оставьте палочки термита на кучах нитрата аммония, на равных интервалах друг от друга. Потом вы должны будите запалить шнур и бежать со всех ног.
Тут я потер подбородок.
– И сколько у нас будет времени. Чтобы убежать?
Брамби поднял связку бикфордова шнура и стал мерить ее пальцами, на вроде портного. Потом он пересчитал куски термита.
– С учетом плавких предохранителей, которые можно запалить чуть раньше, чтобы успеть пробежать и запалить остальное… В лучшем случае минут десять.
Я нахмурился.
– Мне понадобился почти час, чтобы вылезти из той ямы.
Брамби указал на Джиба.
– Пусть это сделает робот. Он ведь может улететь.
С начала столетия миллионы двоюродных родственников Джиба подметали полы, подрезали кусты, красили стены. В отличие от них Джиб мог летать подобно орлу, взламывать коды, синхронно переводить с любого земного диалекта, он мог выследить любого солдата пехотной дивизии. Его конечности и программное обеспечение были приспособлены к быстрому передвижению, самонастройке, анализу окружающей среды и переработке данных.
Я покачал головой.
– Джеб даже спички зажечь не сможет, Брамби. А тем более он не сможет выкопать ямы и заложить бомбы.
– А разве не можем мы просто так сбросить их вниз? – спросил Говард. – Швырнуть, словно динамитные шашки?
Брамби покачал головой.
– Вы же знаете: можно бросить на бумагу горящую спичку, но та не загорится. Не достаточно тепла. К тому же не похоже, что у нас будет возможность экспериментировать, – и он махнул рукой в сторону термитных палочек.
Я почувствовал холодок в нижней части живота. Мы уже знали, что делать, но не знали как.
– Значит, нам придется пойти туда и самим установить бомбы. И мы не успеем убежать.
Мы переглянулись.
– Я один сделаю это, сэр, – неожиданно вызвался Брамби. – Я же один умею обращаться и с термитными палочками и с бикфордовым шнуром.
Я покачал головой.
– Пойми, Брамби, это прерогатива офицера. Я точно так же смогу поджечь спичку.
– Послушайте, это была моя идея, мне ее и выполнять, – встрял Говард.
– Тогда нам придется остаться втроем, – понуро пробормотал Брамби.
– Нет, – словно погрузившись в собственные мысли, Говард начал ходить по коридору из стороны в сторону. – Кто-то из нас должен вернуться, чтобы поделиться с людьми той информацией, что мы тут раздобыли. Если бомба сработает, мы выиграем битву. Если при этом мы принесем необходимые сведения на Землю, человечество может выиграть войну.
– Давайте пошлем назад робота, – предложил Брамби, собирая термитные палочки назад в свою сумку. Скоро за ними последовала и смотка бикфордова шнура.
Я хотел было забрать сумку, но Брамби вырвал ее у меня.
– Мими не улетит, если к ней вернется только Джиб. С другой стороны у меня нет ощущения, что кто-то из вас хочет покончить с жизнью.
Я не мог воспользоваться своим рангом и приказать, потому что в этом случае получилось бы, что я воспользовался званием в личных целях. Философские дебаты относительно природы героизма и жертвенности тоже казались излишни.
Под моим боевым скафандром в нагрудном кармане завибрировал голо-куб связи с Джибом. Остановившись, я посмотрел на маленького робота. Джиб повернулся к запечатанному проходу. Он словно Пого поднимался и опускался на своих шести лапках и громко свистел.
Стена коридора, на которую он показывал, стала мерцать. Кольцо на переборке было большим, как грузовик. Вначале оно стало красным, потом оранжевым, а потом ярко-белым.
Глава сорок седьмая.
Я перевел взгляд со стены на Говарда, а потом на Брамби.
– Похоже, что у слизней есть свой вариант термита, – потом я показал на коридор по ту сторону от дыры, которую пытались пробить слизни . Там осталась наша «пробка», туда могла приземлиться «Звезда » Мими. – Говард, ты иди. И Джиб с тобой. Сейчас же. До того как слизни прорвутся.
Теперь кольцо в стене стало белым. Тающий металл пах озоном. Стекая на палубу, он пузырился.
– Брамби, мы с тобой позаботимся о термите.
– Джейсон, – позвал Говард.
Я показал на Джиба.
– Позаботься о нем.
– Ты все сделаешь как надо.
Джиб парил, трепеща крыльями.
Расплавленный металл уже ручьями стекал со стены.
Говард развернулся и трусцой побежал вглубь коридора, одним прыжком миновав то место, где слизни пытались вырезать люк.
Повернувшись, я увидел, что Брамби уже шагнул через люк, ведущий в камеру инкубатора. Я побежал за ним следом, в то время как с грохотом и шипением упал на палубу наполовину расплавный кусок стены коридора.
Через секунду заряды из кривых ружей слизней застучали в переборку, по обе стороны люка, через который я только что проскочил.
Оказавшись в огромном помещении инкубатора я последовал за Брамби вниз по спиральному пандусу. Лучи от фонарей, укрепленных на верхушке наших шлемов, чертили удивительные зигзаги на темной, полукруглой стене далеко впереди.
Но вот одна «пуля» просвистела мимо моего уха, потом другая.
Переключив оптику шлема в пассивный, инфракрасный диапазон, я поднял голову, посмотрев назад. Тридцатью метрами выше, в перекрестье инфракрасных прожекторов оказался пурпурный слизень . Без сомнения твари охотились на нас. Вновь вокруг застучали «пули» слизней , но они стреляли скорее наугад, а не прицельно. Слизни не могли видеть в том же световом диапазоне, что и человек, а их собственные прожектора были слишком слабы, чтобы они смогли различить нас в инфракрасном спектре. Оказавшись в инкубаторе, они стали двигаться медленно. Тут для них, точно так же как и для нас, было очень темно. Я прикинул, что у нас фора минуты три.
Я догнал Брами на широкой площадке примерно там, где я нашел слизня –личинку. Он стоял, согнувшись, уперев руки в колени, задыхаясь, пакет с термитными палочками и бикфордовым шнуром болтался у него на шее. На поясе его висела маленькая саперная лопатка.
– Отсюда нам придется спускаться вниз на веревке, Брамби.
Он посмотрел вверх, потом повернул фонарь так, чтобы видеть мое лицо.
– Да, сэр.
Я вновь посмотрел наверх. Наверху спирального спуска слизни остановились, словно выжидая чего-то. Лучи их фонарей шарили по залу, пытаясь нас отыскать.
– Посмотри-ка Брамби. Их там должно быть всего лишь дюжина. Мы не можем использовать лучи наших фонарей, чтобы разглядеть их хорошенько, иначе они увидят нас… Они не могут сражаться с нами один на один, так как наши оружие и броня лучше. Нет никакой необходимости торчать тут вдвоем. Ты сможешь пробиться назад, – тут я протянул руку к пакету со взрывчаткой. – Дай-ка ее мне.
– Сэр? Кажется, вы, как генерал, обладаете больше квалификацией для борьбы со слизнями , а я, как младший по званию, займусь самой дерьмовой работой.
Он выпрямился. Без сомнения он не собирался отдавать мне пакет.
Я снял с плеча скатку веревки.
– Брамби, это армия, а не дискуссионный клуб. Отдай мне пакет.
Луч слизней фиолетовым пятном скользнул по стене над нашими головами.
Брамби покачал головой, и свет его фонаря качнулся во тьме.
– Что ждет меня дома, сэр? Тюрьма? Клиника? Я сделал ошибку… А вам… большое вам спасибо за все.
Тот факт, что слова Брамби были совершенно справедливы, не заставил меня отступить. Если ты лидер, то самое глупое в твоем положении то, что ты вынужден совершать глупости.
– Брамби, я приказываю тебе отдать взрывчатку.
Бздыньк!
Пуля слизня ударила в пол в каком-нибудь полуметре от нас.
Брамби засунул палец под ремень своей сумки со взрывчаткой и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Да, сэр… Вы знаете, что я никогда не выполнил бы такой приказ.
Потом Брамби шагнул во тьму и упал вниз.
Глава сорок восьмая.
Я пристально всматривался во тьму, но ничего не видел. Влажный всплеск подсказал мне, что Брамби упал в грязь из студенистых личинок слизней и сиропа нитрата аммония. Этот всплеск эхом разнесся по всему залу.
Огни слизней заметались, а потом нацелились в мою сторону. Они стали обстреливать пандус.
– Сукины дети! – услышал я в наушниках голос Брамби. Он ревел как раненный бык.
– Брамби? С тобой все в порядке?
– По крайней мере, ничего не сломал, сэр.
Я попытался отогнать слезу.
– Брамби, зачем ты это сделал…
– Расслабьтесь, сэр. Все уже случилось. Генерал нужен для того, чтобы держать слизней от меня подальше. Пусть эти твари не мешают мне.
Я повернулся и направился вверх по пандусу. Пули слизней застучали по моему боевому скафандру. Три моих выстрела и слизень с фонарем полетел вниз в темную яму.
Один зрячий солдат против команды слепых слизней – едва ли справедливая схватка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– «Быстрая клавиша»?
Он кивнул.
– Если рассуждать логически, то такое место должно располагаться там, где воедино свернулось время и пространство. Только массивный космический объект может проделывать подобные фокусы.
– Что-то достаточно могучее, чтобы свернуть вселенную?
– Когда происходят подобные процессы, очень важен гравитационный аспект явления. Чем сильнее сворачиваются пространство и время, тем больший гравитационный эффект мы имеем. Например, если наше Солнце сжать, не меняя его массы до размера электрона.
– Ты говоришь о черных дырах.
– У них настолько сильнее притяжение, что даже свет не может убежать от них.
Я отвернулся, уставившись в пустоту.
– Предположим, космический корабль падает в черную дыру, по размеру меньшую, чем мяч для гольфа. Если он туда провалится, то станет таким крошечным, что его будет не разглядеть даже в электронный микроскоп.
– Технически, ты и с помощью электронного микроскопа ничего не увидишь. Материя внутри такой штуки упакована столь плотно, что луч света не может выбраться назад.
– Пусть даже и так.
– Но для псевдоголовоногих черная дыра всего лишь способ передвижения по космосу. Корабль огибает ее по кругу, а потом выскакивает с другой стороны.
– С другой стороны..?
– Долгий путь домой.
Говард наклонился вперед, упершись локтями в колени. Подбородок положил на сплетенные пальцы.
– Неужели ты не понимаешь?
– Как это может помочь нам взорвать этот корабль?
– Поможет… До сих пор для меня оставалось загадкой, как псевдоголовоногие преодолели парадокс относительности.
– А вот это меня совсем не волнует.
Говард вздохнул.
– «Е» равно «мс» в квадрате. Знаешь об этом?
– Предположим.
– Когда любой материальный предмет приближается к скорости света, время для данного материального объекта замедляется.
– Предположим. Тот, кто совершит подобное путешествие, вернется, постарев всего на год, причем его близнец, оставшийся на Земле постареет лет на двадцать.
Говард кивнул.
– Постулат гласит: что, если направиться на большой скорости к черной дыре, то постоянно нарастающее ускорение вызовет замедление времени. Для стороннего наблюдателя корабль будет целую вечность всасываться черной дырой. Но по абсолютному времени на корабле пройдет всего лишь несколько мнут… Кстати, на мой взгляд, термин «абсолютное время» сюда совершенно не подходит… Я считаю, что если совершать межзвездное путешествие подобным образом, то на него потребуется несколько недель, в крайнем случае, год. Не больше?
– И в чем же загадка?
– Меня ставил в тупик не сам парадокс разной скорости течения времени. Теория относительности так же говорит, что при релятивистском ускорении, увеличивается масса. Масса предмета, приближающегося к скорости света, становится бесконечной.
– Выходит, на несколько минут, этот корабль, становится таким же большим как Юпитер, относительно остальной вселенной… Так что ли? Но слизни этого не чувствуют? Потом он сжимается до своего обычного размера?
– Не совсем. Важно то, что для того, чтобы переместить подобную массу нужна энергия равная бесконечности. Понимаешь?
Я ничего не понимал.
– С этого места, пожалуйста, поподробнее…
– Они сжимаются, но относительно того места, которого достигла противоположная сторона корабля при расширении. Вероятность того, что корабль наткнется на обломки размером с мяч для гольфа и возникнет конфликтная ситуация почти равна нулю. При скорости большей чем скорость света образуется коридор, по которому собственно и движется корабль. Случайное столкновение двух объектов, массы которых примерно равны, может вызвать катастрофу.
– Бум!
– Большой бум.
– Но если предположить, что корабль слизней движется именно таким образом, то выходит у них есть радары или что-то в таком духе.
Тут Говард покачал головой.
– Принцип действия радара, как и все передвижные сенсоры, основан на получении отраженного луча, или, по меньшей мере, какого-то излучения, выдающего присутствие объекта. Ничего – ни свет, ни радиация, ничего не сможет отразиться или избежать черной дыры.
– И ты хочешь сказать, что Джиб принес тебе данные о том, как они делают это?
Говард уставился в потолок, а потом искоса посмотрел на меня.
– В общем, да. Охотился с газетой за мухой?
– А то, нет! Но я часто промахивался. Быстрые твари.
– Насекомые, а более всего арахноиды, могут предвидеть то, что случиться. Это доказано многочисленными экспериментами. Точно так же как и то, что можно создать механизмы, которые могут быть соединены с ними для изучения этого психического феномена.
– Пауки, встроенные в кристаллические шары гадалок?
– Примерно так. Даже если предсказание насекомого отделено от настоящего момента наносекундами.
– И при чем тут это?
– Сложи это с тем, что мы узнали о гравитационных двигателях… Именно это может дать человечеству ключ к межзвездным путешествиям. Мы сможем перенести войну с псевдоголовоногими на их территорию.
– Есть одно маленькое препятствие на пути человечества к звездам, Говард. Еще неделя, и род человеческий станет лишь частью истории.
– Нет, если тебе удастся разнести это судно на куски.
– Если бы я мог, я бы давно сделал это!
Вот эта рассеянность нравилась мне в Говарде больше всего. Особенно сейчас!
Я показал на Брамби, который только протирал глаза. Его разбудил мой крик.
– У Брамиби нет достаточного количества взрывчатки, чтобы «потопить» эту проклятую посудину! Я послал Джиба патрулировать, потому что у нас нет никаких идей. Ты двадцать минут скачивал данные. Там есть хоть что-то, что помогло бы взорвать этот чертов корабль?
Говард нахмурился, потом поджал губы.
– На самом деле ничего похожего.
– Будь ты проклят, Говард. Я похитил космический корабль. Я нарушил присягу. Из-за моей глупости взорвался другой космический корабль. Сорок шесть человек погибло. А все потому, что ты сказал, что знаешь, как подорвать этот корабль. И после этого ты занимаешься изучением ё…ых инопланетян! Ты можешь сказать мне, почему мы сидим на этой ё…ой горе дерьма?
Я откинулся на металлическую стену, вытянул руки, опустил голову, опустошенный, словно моя злость, выплеснувшись, разом лишила меня сил.
– Дерьма, сэр? Вы хотите сказать, нитрата аммония? – прочистив горло, поинтересовался Брамби.
Я вздохнул и показал на Говарда.
– Так он мне сказал.
– Ну, конечно! – воскликнул Говард, изо всех сил, хлопнув себя по лбу.
Глава сорок шестая.
Говард подпрыгнул и пустился в пляс, крутя руками над головой.
– Ох, крошка! – у Брамби снова задергалось веко от тика.
Они оба словно сошли с ума.
– Что такое? – недоумевая повернулся я к ним.
– Эн Аш четыре, Эн О три! – завопил Говардл.
– Брамби? Ты можешь объяснить мне по-английски.
– Бомбы делают из нитрата аммония.
– Настоящие бомбы?
Говард перестал танцевать.
– В 1947 году загорелось судно, нагруженное нитратными удобрениями. Взрыв и ударная волна уничтожили порт в Техас Сити. В Галвестоне вылетели все стекла. Разрушение на пятнадцать километров. Потом поднялось облако пыли в километр высотой. Якорь корабля, наверное, весит тонны полторы. Так вот, его нашли в пяти километрах от места взрыва. Он ушел под землю на полтора метра.
– Мы смешаем говно с дизельным топливом, – заявил Брамюби.
– Не уверен, что на этом корабле нам удастся найти дизельное топливо.
– Не обязательно смешивать… Но простой ударный механизм тут не сработает. Тут не получится просто ударить молотом или выстрелить. Нужно создать температуру более 393 градусов по Фаренгейту, и оно как рванет, – тут Брамби воздел руки к потолку в симфонии разрушения.
– Насколько большую бомбу ты сможешь сделать из подручных материалов?
– А сколько у нас нитрата аммония, сэр? Чтобы взорвать Техас Сити понадобилось двадцать три тонны.
У меня на затылке волосы встали дыбом. И не только там – по всему телу.
– И что же нам делать?
Брамби потянулся за палочкой термита.
– Огонь термита дает две сотни тысяч градусов. Оставьте палочки термита на кучах нитрата аммония, на равных интервалах друг от друга. Потом вы должны будите запалить шнур и бежать со всех ног.
Тут я потер подбородок.
– И сколько у нас будет времени. Чтобы убежать?
Брамби поднял связку бикфордова шнура и стал мерить ее пальцами, на вроде портного. Потом он пересчитал куски термита.
– С учетом плавких предохранителей, которые можно запалить чуть раньше, чтобы успеть пробежать и запалить остальное… В лучшем случае минут десять.
Я нахмурился.
– Мне понадобился почти час, чтобы вылезти из той ямы.
Брамби указал на Джиба.
– Пусть это сделает робот. Он ведь может улететь.
С начала столетия миллионы двоюродных родственников Джиба подметали полы, подрезали кусты, красили стены. В отличие от них Джиб мог летать подобно орлу, взламывать коды, синхронно переводить с любого земного диалекта, он мог выследить любого солдата пехотной дивизии. Его конечности и программное обеспечение были приспособлены к быстрому передвижению, самонастройке, анализу окружающей среды и переработке данных.
Я покачал головой.
– Джеб даже спички зажечь не сможет, Брамби. А тем более он не сможет выкопать ямы и заложить бомбы.
– А разве не можем мы просто так сбросить их вниз? – спросил Говард. – Швырнуть, словно динамитные шашки?
Брамби покачал головой.
– Вы же знаете: можно бросить на бумагу горящую спичку, но та не загорится. Не достаточно тепла. К тому же не похоже, что у нас будет возможность экспериментировать, – и он махнул рукой в сторону термитных палочек.
Я почувствовал холодок в нижней части живота. Мы уже знали, что делать, но не знали как.
– Значит, нам придется пойти туда и самим установить бомбы. И мы не успеем убежать.
Мы переглянулись.
– Я один сделаю это, сэр, – неожиданно вызвался Брамби. – Я же один умею обращаться и с термитными палочками и с бикфордовым шнуром.
Я покачал головой.
– Пойми, Брамби, это прерогатива офицера. Я точно так же смогу поджечь спичку.
– Послушайте, это была моя идея, мне ее и выполнять, – встрял Говард.
– Тогда нам придется остаться втроем, – понуро пробормотал Брамби.
– Нет, – словно погрузившись в собственные мысли, Говард начал ходить по коридору из стороны в сторону. – Кто-то из нас должен вернуться, чтобы поделиться с людьми той информацией, что мы тут раздобыли. Если бомба сработает, мы выиграем битву. Если при этом мы принесем необходимые сведения на Землю, человечество может выиграть войну.
– Давайте пошлем назад робота, – предложил Брамби, собирая термитные палочки назад в свою сумку. Скоро за ними последовала и смотка бикфордова шнура.
Я хотел было забрать сумку, но Брамби вырвал ее у меня.
– Мими не улетит, если к ней вернется только Джиб. С другой стороны у меня нет ощущения, что кто-то из вас хочет покончить с жизнью.
Я не мог воспользоваться своим рангом и приказать, потому что в этом случае получилось бы, что я воспользовался званием в личных целях. Философские дебаты относительно природы героизма и жертвенности тоже казались излишни.
Под моим боевым скафандром в нагрудном кармане завибрировал голо-куб связи с Джибом. Остановившись, я посмотрел на маленького робота. Джиб повернулся к запечатанному проходу. Он словно Пого поднимался и опускался на своих шести лапках и громко свистел.
Стена коридора, на которую он показывал, стала мерцать. Кольцо на переборке было большим, как грузовик. Вначале оно стало красным, потом оранжевым, а потом ярко-белым.
Глава сорок седьмая.
Я перевел взгляд со стены на Говарда, а потом на Брамби.
– Похоже, что у слизней есть свой вариант термита, – потом я показал на коридор по ту сторону от дыры, которую пытались пробить слизни . Там осталась наша «пробка», туда могла приземлиться «Звезда » Мими. – Говард, ты иди. И Джиб с тобой. Сейчас же. До того как слизни прорвутся.
Теперь кольцо в стене стало белым. Тающий металл пах озоном. Стекая на палубу, он пузырился.
– Брамби, мы с тобой позаботимся о термите.
– Джейсон, – позвал Говард.
Я показал на Джиба.
– Позаботься о нем.
– Ты все сделаешь как надо.
Джиб парил, трепеща крыльями.
Расплавленный металл уже ручьями стекал со стены.
Говард развернулся и трусцой побежал вглубь коридора, одним прыжком миновав то место, где слизни пытались вырезать люк.
Повернувшись, я увидел, что Брамби уже шагнул через люк, ведущий в камеру инкубатора. Я побежал за ним следом, в то время как с грохотом и шипением упал на палубу наполовину расплавный кусок стены коридора.
Через секунду заряды из кривых ружей слизней застучали в переборку, по обе стороны люка, через который я только что проскочил.
Оказавшись в огромном помещении инкубатора я последовал за Брамби вниз по спиральному пандусу. Лучи от фонарей, укрепленных на верхушке наших шлемов, чертили удивительные зигзаги на темной, полукруглой стене далеко впереди.
Но вот одна «пуля» просвистела мимо моего уха, потом другая.
Переключив оптику шлема в пассивный, инфракрасный диапазон, я поднял голову, посмотрев назад. Тридцатью метрами выше, в перекрестье инфракрасных прожекторов оказался пурпурный слизень . Без сомнения твари охотились на нас. Вновь вокруг застучали «пули» слизней , но они стреляли скорее наугад, а не прицельно. Слизни не могли видеть в том же световом диапазоне, что и человек, а их собственные прожектора были слишком слабы, чтобы они смогли различить нас в инфракрасном спектре. Оказавшись в инкубаторе, они стали двигаться медленно. Тут для них, точно так же как и для нас, было очень темно. Я прикинул, что у нас фора минуты три.
Я догнал Брами на широкой площадке примерно там, где я нашел слизня –личинку. Он стоял, согнувшись, уперев руки в колени, задыхаясь, пакет с термитными палочками и бикфордовым шнуром болтался у него на шее. На поясе его висела маленькая саперная лопатка.
– Отсюда нам придется спускаться вниз на веревке, Брамби.
Он посмотрел вверх, потом повернул фонарь так, чтобы видеть мое лицо.
– Да, сэр.
Я вновь посмотрел наверх. Наверху спирального спуска слизни остановились, словно выжидая чего-то. Лучи их фонарей шарили по залу, пытаясь нас отыскать.
– Посмотри-ка Брамби. Их там должно быть всего лишь дюжина. Мы не можем использовать лучи наших фонарей, чтобы разглядеть их хорошенько, иначе они увидят нас… Они не могут сражаться с нами один на один, так как наши оружие и броня лучше. Нет никакой необходимости торчать тут вдвоем. Ты сможешь пробиться назад, – тут я протянул руку к пакету со взрывчаткой. – Дай-ка ее мне.
– Сэр? Кажется, вы, как генерал, обладаете больше квалификацией для борьбы со слизнями , а я, как младший по званию, займусь самой дерьмовой работой.
Он выпрямился. Без сомнения он не собирался отдавать мне пакет.
Я снял с плеча скатку веревки.
– Брамби, это армия, а не дискуссионный клуб. Отдай мне пакет.
Луч слизней фиолетовым пятном скользнул по стене над нашими головами.
Брамби покачал головой, и свет его фонаря качнулся во тьме.
– Что ждет меня дома, сэр? Тюрьма? Клиника? Я сделал ошибку… А вам… большое вам спасибо за все.
Тот факт, что слова Брамби были совершенно справедливы, не заставил меня отступить. Если ты лидер, то самое глупое в твоем положении то, что ты вынужден совершать глупости.
– Брамби, я приказываю тебе отдать взрывчатку.
Бздыньк!
Пуля слизня ударила в пол в каком-нибудь полуметре от нас.
Брамби засунул палец под ремень своей сумки со взрывчаткой и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Да, сэр… Вы знаете, что я никогда не выполнил бы такой приказ.
Потом Брамби шагнул во тьму и упал вниз.
Глава сорок восьмая.
Я пристально всматривался во тьму, но ничего не видел. Влажный всплеск подсказал мне, что Брамби упал в грязь из студенистых личинок слизней и сиропа нитрата аммония. Этот всплеск эхом разнесся по всему залу.
Огни слизней заметались, а потом нацелились в мою сторону. Они стали обстреливать пандус.
– Сукины дети! – услышал я в наушниках голос Брамби. Он ревел как раненный бык.
– Брамби? С тобой все в порядке?
– По крайней мере, ничего не сломал, сэр.
Я попытался отогнать слезу.
– Брамби, зачем ты это сделал…
– Расслабьтесь, сэр. Все уже случилось. Генерал нужен для того, чтобы держать слизней от меня подальше. Пусть эти твари не мешают мне.
Я повернулся и направился вверх по пандусу. Пули слизней застучали по моему боевому скафандру. Три моих выстрела и слизень с фонарем полетел вниз в темную яму.
Один зрячий солдат против команды слепых слизней – едва ли справедливая схватка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28