Как я и предполагал, через минуту из-за скалы появилась голова стражника. Увидев, чем я занимаюсь, он удовлетворенно кивнул и удалился. Я же принялся разглядывать палочку. В средней части она была обернута клочком плотной бумаги с фрагментом серийного номера. “Из паспорта выдрана” – подумал я и не ошибся. Разорвав нитяную перевязь и развернув клочок, увидел корявую надпись, сделанную химическим карандашом: “Мина второй завал. В два ночи ковер-самолет. Целую, Федя”.
Закончив с туалетом, я не спеша подошел к товарищам и шепотом сказал:
– Там записка. В ней написано: “Я уехала”. И снизу подпись: “Ваша крыша”.
– Ты брось дурака валять, – подавив улыбку, сказал Сергей. – Что, ничего нет?
– Есть кое-что, – подмигнул я и, заметив, что Нур прислушивается, громко продекламировал: “От Клавки Шиффер пламенный привет и новенький бюстгальтер”.
– Какой бюстгальтер? – вспыхнула Наташа. – Шутишь?
– Да это просто к слову. Тебе подошел бы черный. И трусики маленьким треугольничком, чтобы бедра наружу, – рассмеялся я и обратился к Сергею:
– Это от твоего горелого друга послание. Свидание тебе назначает. Обещал завтра утром продолжить свои домогательства. На, читай.
И незаметно передал ему записку.
Через несколько минут мы все дружно поднялись на ноги и под недоуменным взглядом Нура побрели в штольню. Наверное, не надо было этого делать – пусть бы загнали, как обычно, но ждать до положенного времени мы уже не могли.
Как только мы расположились на своих местах, Сергей процитировал товарищам текст записки.
– Понятно одно: надо что-то искать под вторым завалом, – сразу предположил я. – Но что такое ковер-самолет?
– Это, наверное, что-то на фене, – неуверенно ответил Кивелиди. – Что-то из области камерного секса... Ну, что? Будем искать?
– Мину? Искать? В темноте? – вступил в обсуждение голос Житника. – Замечательно! Нет, братва, лежать с вами в братской могиле я не желаю...
– Послушайте! – воскликнула Наташа. – Вчера вечером, поправляя перед сном подстилку, я случайно нащупала что-то в земле. Проводок какой-то.
– Нащупала что-то. В темноте... – усмехнулся Сергей. – Юр, это не твой проводок-то был?
Едва сдерживая смех, я пробрался к Наташе и, пытаясь определить ее точное местонахождение, попал растопыренными пальцами в теплую, упругую грудь. Она тотчас же поймала мою руку своей и направила в нужное место.
Я тщательно ощупал проводок, оба его конца уходили в грунт. Обломком супинатора, послужившего мне консервным ножом, я порылся в нем и обнаружил, что проводов два, и тянутся они под стенкой от устьевого завала до внутреннего. На откапывание их из-под последнего ушло около часа. Камни приходилось носить к месту захоронения Васи и его товарища по несчастью, и нам пришлось попотеть. Но мы были вознаграждены – проводки привели нас к двум пачкам патронированной взрывчатки, заложенной в почву выработки. Ощупав их, Бабек сказал:
– Это мина... С электродетонатор. Провода на улица идет.
– Фредди, похоже, эту мину поставил для своих будущих компаньонов, – сказал Сергей.
– Не похоже, а точно, – отрезал Юра. – Но интересно не это. Интересно то, что где-то там на поверхности – взрывная машинка... Покрути ее, поверни ручку – и до свидания!
– Представляете его замысел? – усмехнулся я. – Он приезжает сюда с компаньонами, они выгребают золото, грузят на ишаков, и перед самым отъездом Фредди выбегает из штольни с выпученными глазами: «Ребята, на хер, золото, там алмазы в углу! Хоть жопой ешь!» И показывает стекляшку в сто карат...
– Компаньоны бегут на перегонки в штольню, а Фредди поворачивает ручку, – закончил за меня Сергей.
– А что? Это одного-двух можно ломиком успокоить, а если компаньонов больше? А что касается алмазов, помнишь, как он говорил, что, по словам Васи их тут полно?
– По-моему мы время зря тратим, – сказал Житник, звучно зевая. – Федька, судя по всему, перековался и хочет, чтобы мы в два часа ночи выход долбанули, отвлекли стражников... Но как он, калека, с ними справится?
– Может и справится... Вполне возможно, что у него мой “ТТ” – задумчиво сказал Сергей. – Когда нам Резвоновское оружие досталось, я его в рюкзак кинул. А потом, после стрельбы, там, над Ягнобом, когда Бабек за земляком охотился, я сунулся в него за чем-то, за сигаретами, кажется, и, ствола на месте не было... Я еще подумал, что он на дно завалился, и не стал рюкзак выворачивать. Что-то мне все это не нравиться...
– Не нравиться? – вскричал я. – Да в нашем положении любые Федины игры нам на руку! Вот только чем мы долбанем? Без электричества, как известно, электродетонаторы не взрываются!
– У меня есть детонатор! – услышали мы голос доселе молчавшего Бабека. – Я брал один, когда первый день мы в лагерь их проверял. Он зеленый был мал-мал от старость, вада, наверно, пападал. Я его карман ложил – давно в рука не держал, десять лет, наверно. Я любил взрывник быть, скучаю теперь... Хороший был работа...
– А шнур огнепроводный?
– Фитиль сделаем! – предложил Житник. Из завязки от спального мешка.
Мы принялись за дело. Бабек осторожно, стараясь не звенеть цепями, уложил заряд так, чтобы взрыв вышиб “дверь” аккуратно, не повредив существенно лаза. Я детонатором Бабека соскребал “серу” со спичек. Скреб краями, и она сыпалась в дульце. Сделать это было решено на случай, если слабо тлеющего огонька фитиля не хватит для взрыва лежалого детонатора. Сергей с Юркой экспериментировали с фитилем. Оказалось, что если его смочить бензином из зажигалки и дать немного подсохнуть, то он неплохо и быстро прогорает.
Через два часа, когда почти все было готово, мы услышали взволнованный голос Лейлы:
– А время? Как мы узнаем время? Часы нет!
– Дела! – протянул Кивелиди. – Написал Федька “В два часа”, значит, надо в два рвануть. Не зря ведь он бумагу марал. Я заметил, что отары их, с собаками, естественно, весь день вокруг штольни вертятся, а утром, когда нас выпускают, их поблизости нет ... Может быть, Федька решил дождаться, пока они подальше уйдут и залягут на ночь?
– Что же делать? – раздался растерянный голос Лейлы.
– Знаете что, – начал я, обняв девушку, – я давно заметил, что если перед сном я скажу себе: “Завтра встаю в 7-13”, то я встаю точно в 7-13. Если, конечно, не боюсь проспать. Тогда я вообще не засыпаю. Может быть, попробуем?
Мое предложение было принято. Досконально решив, что будем делать сразу после взрыва, мы улеглись спать. “Вряд ли кто-нибудь из них заснет сегодня, – подумал я, укладывая голову на грудь Лейлы. – А ты встаешь завтра в 1-50. В час пятьдесят”.
Затылком я чувствовал ровное дыхание моей любимой... моей несчастной... моей сладкой...
Когда я проснулся, никто не спал.
– Час пятьдесят одна, – сладко зевая, сказал я.
– Ну, смотри, Черный! Первый наружу побежишь, – проскрипел Житник. – Если, конечно, после взрыва устье не рухнет.
– Я первым пойду, – оборвал его Сергей. – Черный еще не проснулся. Идите, прячьтесь. У тебя, Бабек, пять минут – считай до трехсот и поджигай.
– А почему до трехсот? – пролезая над завалом, спросил я у корячившегося сзади Сергея. – Пять минут – это, без сомнения больше, чем счет до четырех сотен.
– Это ты будешь считать до четырех сотен пять минут. А Бабек – тиринадцать, читиринадцать и так далее – аккурат в триста уложится...
Отправив девушек в конец штольни, мы закрыли уши ладонями и залегли за завалом. Через пару минут с вершины завала кубарем скатился Бабек, и тут же раздался взрыв. Ударная волна шибанула сверху, ушла к забою и вернулась к нам уже ослабленной. Мы, оглушенные, не обращая внимание на кровь, засочившуюся из ушей, кинулись на автопилоте к все таки уцелевшему выходу, высыпали на промплощадку, но... но никого там не нашли. Кроме Нура с автоматом в руке и огромной красной дыркой вместо правого глаза... Он лежал в луже собственной крови перед четырехместной палаткой, появившейся за ночь у родника. Мы растерянно смотрели друг на друга, и тут от скалы, от той самой, у которой я вчера читал записку, отделилось темное пятно, и сразу же раздался голос: “Алле! Не ссыте, это я, Фредди!”
Скоро он стоял среди нас – тощий, босой, без повязки на голове, с лихорадочно блестящими в тусклом лунном свете глазами и с Сережкиным пистолетом в здоровой руке. Я хлопнул его по плечу и хотел сказать что-то по-дружески, но от моего жеста одобрения Федя покачнулся и чуть не свалился на землю.
– Да ты еле на ногах стоишь! – удивился я. – Ты, что, ранен или голодный?
– Потом все расскажу, – сказал он, часто моргая и сглатывая слюну. Сейчас сматываться надо. Там, – махнул он рукой в сторону мочажин, – наша кавалерия. А куда делись те два козла, которые на стреме стояли, я не знаю. С вечера торчали на выходе из вашей жопы... На щите, сколоченном из досок. Я думаю – накрылись мокрой. Мотался тут один с ломиком. Берите все, что можете унести и уходим. А мне... мне пожрать надо. От пуза оттолкнуться. А то свалюсь.
И ушел в сторону очага поискать остатки вчерашнего ужина.
Юрка, бросив на него оценивающий взгляд, схватил автомат и ушел в охранение, Бабек кинулся к ишакам. Сергей вошел в палатку и выкинул из нее кошмы, рюкзаки, свертки и спальные мешки. Я ему помог. Окончив, мы без лишних слов договорились немедленно передислоцироваться в укромное место и с рассветом устроить засаду на Учителя и его людей. И, разоружив их, продолжить добычу золота. В конце разговора к нам подошли девушки, только что выбравшиеся из штольни.
– А мы чуть не погибли! – радостно улыбаясь, сообщила Лейла. И прильнула к моей груди.
– Что случилось? – испугался я.
– Как только мы вышли из рассечки, она обвалилась... – ответила Наташа подрагивавшим голосом.
– Что, совсем???
– Да нет, сверху пролезть можно. Но что толку? Я лазала туда с твоими спичками. Белых камней с золотом нет! Совсем! – цветя от счастья, проговорила Лейла и, обнажив белоснежные зубки, показала мне кончик языка.
– А... – воскликнул я. – Похоже, ты радуешься? Ну, ну... Нет золота – бери шинель, пошли домой? Да?
– Какой ты понятливый! Еще Наташа тебе не сказала, что там до сих пор сверху камни падают! Большие! Бух! Бух!
– Это от двух наших отпалок в рассечке штольнина крыша поехала... – догадался Сергей. – Делать нечего, линять надо. Хватай, давай, шмотки, поехали.
Как только он сказал это, земля под нашими ногами содрогнулась.
– Чувствуешь? – посмотрев под ноги, спросил меня Сергей. – К золоту теперь только карьером доберешься...
– Чувствую... – ответил я и, не удержавшись, обнял Лейлу, всем своим видом походившую на двенадцатилетнюю девочку, только что выигравшую в лотерею взрослый бюстгальтер. – Похоже, наше золото накрылось...
– Да, дела... – покачал головой Кивелиди. Придется мне опять переквалифицироваться в управдамы.
– Управляющего дамами?
– Нет, их ДАМами, – с сарказмом подчеркнул он корень произнесенного слова. – Пока Федька не появился, я парочкой-другой ночных бабочек командовал... До сих пор от них душу воротит.
– Так вот почему ты от меня... – начала Наташа, но была прервана Федей, подошедшим с кувалдой и зубилом:
– Кандалов не хотите снять? Или ну их на хер?
Разбив цепи, мы навьючили рюкзаки с продуктами, спальные мешки и палатку на узнавших нас ишаков и бегом бросились вниз.
Хотели броситься... Ибо не прошли и нескольких метров, как в нескольких шагах от себя увидели силуэт человека с автоматом в руках. Даже в темноте мы узнали его лицо... Полуразложившееся лицо. Теперь, как и все тело, оно было покрыто сором, налипшим на влажные раны и воспаленную кожу. Он пытался стрелять, но у него не получалось. Видимо, пальцы либо распухли, либо отсутствовали.
Мы с Сергеем бросились к монстру; он, кинув в меня автоматом, убежал вниз.
– Автомат у него... – удивленно пробормотал Сергей, глядя ему вслед. – Значит, он наших охранников завалил, не Федя...
– Пошли, пошли, – зашипел на него Житник. – Сейчас Наташка опять в обморок рухнет и придется нам еще полчаса здесь торчать...
– Вы идите, а я за ним побегу, – выцедил Сергей, решивший, видимо, навсегда покончить с назойливым полутрупом. – А то он на каждом километре приставать будет. Надоело.
И побежал вниз по склону.
– Хозяин – барин... – протянул Юрка, пожав плечами. – Нам он спать не мешает...
Мы вернулись к ишакам, поправили поклажу и спешно двинулись вниз по тропе. И через сотню метров наткнулись на Сергея, стоявшего на коленях. Перед ним навзничь лежал мертвый наш преследователь. Слезы катились из его безвеких глаз...
* * *
Абдурахманов в это время ехал со своими головорезами в аэропорт. Несколько дней назад поняв, что вертолеты, нанятые от имени Управления геологии, никогда не долетят до Уч-Кадо, он занялся поисками подставного лица и нашел его в виде родственника жены, занимавшего довольно значительный пост в Министерстве здравоохранения. Узнав о золоте Уч-Кадо, этот чиновник запросил себе половину добычи и, получив согласие, в один день договорился о предоставлении Тимуру санитарного вертолета.
Приехав в аэропорт, Абдурахманов узнал об исчезновении в районе Барзангинского горного узла машины коварного Ходжи. Естественно, он не поверил в катастрофу. Злость переполнила Тимура до краев, и он забыл о золоте.
– Убью! Всех убью, – повторял он, шагая по аэродромным плитам. – И этого паршивого грека, и этого негодяя Ходжу! Оболью керосином и сожгу!
– Зачем тебе пачкаться, Тимурчик? Предоставь это нам, – недобро улыбаясь, сказал ему шедший рядом наемник по прозвищу Хирург, недавний моджахед последней чеченской войны. – И клянусь аллахом, если ты не получишь полного кайфа, то мы с Сафаром съедим друг другу уши!
* * *
Завалив тело умершего монстра сланцевыми пластинами, мы спустились к реке и направились на тропу, по которой два дня назад шли в город, довольные, полные радужных планов, с мешками, полными золота.
– Нет, не надо туда... – замученным голосом остановил нас едва волочивший ноги Федя.
Мы не спросили, почему не надо. В дехиколонской стороне густо зашелестели автоматы.
7. Дорога на Тагобикуль. – Баранам – баранья шкура. – На свет появляется канистра.
Стрельба в Дехиколоне длилась минут десять, не больше.
– Передрались, наверное, из-за золота, – предположила Наташа, с тревогой глядя на скрывающие кишлак остроконечные кумархские скалы.
– Говорил я ему, взорви штольню и живи спокойно, детей учи... Нет, полез в историю, пассионарий сраный, – покачал я головой. – Кому теперь оно достанется? Ни себе, ни людям...
– А ты что темнишь, Сусанин долбанный? – отведя бегающие глаза от дехиколонской стороны, прицепился к Фредди явно нервничавший Житник. – Говори, куда нас вести собираешься! Мы тебя, орла драного, теперь хорошо знаем. Небось, еще одно минное поле для нас припас? Или яму медвежью? Кстати, пушку Серегину взад верни, ворюга...
– Дайте схавать сначала что-нибудь, – жалобно ответил Фредди, протягивая тяжелый пистолет Сергею. – Упаду сейчас с копыт – трое суток одни грибы хавал. И эфедру. Если бы не она, сдох бы давно. Гнили бы сейчас в штольне... Эх, знал бы раньше, что вы такие трудные...
Наташа покопалась в суме охранников и протянула ему кусок жареной баранины и лепешку. Подкрепившись, Федя поведал, что рядом с тропой, по которой мы шли в город три дня назад, сейчас стоит большая дехиколонская отара и чабаны вооружены. И вряд ли пасутся они там в целях повышения суточных привесов, больно уж трава в тех местах жидковата. И поэтому он предлагает подниматься на другой борт реки Уч-Кадо к тагобикульской штольне и оттуда, по саю Интрузивному, спустится к реке Тагобикуль. Времени это займет почти столько же, сколько путь через Ягноб. Мы сочли это предложение разумным и, сбив кандалы на куске гранита, потопали вверх по давно заброшенной дороге.
В прежние годы частенько, не дождавшись рейса старенького и вечно ломавшегося вахтового “ГАЗ-51” я поднимался по ней пешком в наш тагобикульский разведочный лагерь. Грунтовая дорога, местами с резко завышенным уклоном, глубокими, под брюхо, колеями и многочисленными крутыми поворотами, на многих из которых задние колеса неповоротливых, но очень самоуверенных “Уралов”-бензовозов зависали над пропастями и пропастишками, начиналась в долине Уч-Кадо на высоте 2700м и заканчивалась на отметке 3820м у последней нашей штольни в развороченных бульдозерами альпийских лугах. Дойдя до первого поворота дороги, мы перешли на укорачивающую ее тропу. По ней я пошел первым. Лейла семенила позади ишака, ведомого мною, и смотрела то себе под ноги, то на казавшуюся совершенно недостижимой вершину 3904. В начале подъема я сказал, ей, что мы пересечем водораздел чуть левее и ниже нее, и сейчас в глазах девушки светилось любопытство: она никак не могла поверить, что сможет туда добраться.
– Сколько часов мы будем лезть? – крикнула он мне сзади. – Десять или двадцать?
– Без “иншалла” три часа. К обеду будем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40