Они стали искусственно пополнять свой родной язык аттической лексикой, усложнять его грамматические правила и нормы. Таким образом, в лингвистическом и литературном плане «восприимчивость» греков к западной культуре привела к парадоксальному результату закабаления, а не освобождения живого греческого языка.
В китайском мире популярная литература, написанная на разговорном живом языке, также выросла на руинах классического языка и литературы. Однако авторитет лингвистической и литературной классики в Китае был чрезвычайно устойчив и постоянно укреплялся тем, что классический язык и стиль были официальными посредниками образования и администрации. В силу этого расцвет местной литературы тормозился даже самими авторами; она считалась вульгарной и презираемой. Права местной китайской литературы были восстановлены лишь в 1905 г., когда были упразднены экзамены по китайской классической литературе для поступления на государственную службу. Живой lingua franca « мандаринов», на котором развивалась местная литература, стал претендовать на статус законности, когда упразднили обязательность мертвого языка конфуцианской классики.
Перейдя к изобразительным искусствам, можно заметить, что ренессанс в этой области – относительно общий феномен. Среди наиболее известных примеров – возвращение к аккадскому стилю барельефов в IX, VIII и VII вв. до н.э., когда возрожденное аккадское искусство стало с величайшим успехом распространяться в Ассирии Современные исследователи считают, что искусство длинных каменных блоков заимствовано ассирийцами у хеттов. Разнообразие светской тематики в искусстве ассирийцев контрастирует с довольно ограниченным кругом сакральных образов в аккадском искусстве.
; возрождение в X–XII вв. в миниатюре эллинского стиля изготовления барельефов, среди которых наиболее впечатляющими образцами были аттические шедевры V и IV вв. до н.э., на византийских диптихах, которые делались не из камня, а из слоновой кости Вряд ли можно говорить о прямом влиянии античных высоких рельефов, располагавшихся на фронтонах храмов, на искусство возникших в позднем Риме и Византии консульских и императорских диптихов (небольших двустворчатых складней из слоновой кости; на одной створке вырезан низким рельефом портрет консула или императора в полный рост, на другой – чаще всего Христос или ангел; эти диптихи изготовлялись при восхождении императора на престол или вступлении консула в должность), относящихся не к миниатюре, а к мелкой пластике. Античные реминисценции возникали в византийском искусстве в целом в разные периоды по-разному. Одной из эпох повышенного влияния Античности был т. н. Македонской Ренессанс (IX–Х вв., время правления Македонской династии), тогда как эпоха правления династии Комнинов (XI–XII вв.) характеризуется определенным оттеснением античных традиций.
. Эти художественные ренессансы, однако, ни по размаху, ни по беспощадности уничтожения предшествующих стилей не сопоставимы с ренессансом эллинистического изобразительного искусства в западном христианстве. Эвокация призрака эллинского искусства имела место в архитектуре, скульптуре и живописи. Во всех этих областях ренессанс утвердился до такой степени, что, когда эпоха его закончилась, западные художники оказались в растерянности и долго еще не знали, как поступить с вновь обретенной свободой.
Местный гений был парализован во всех трех сферах изобразительного искусства. Однако самым необычным оказался триумф эллинистического ренессанса в скульптуре. В этой области французские произведения XIII в., исполненные в оригинальном западном стиле, достойны сравнения с шедеврами эллинистической. древнеегипетской и махаяно-буддийской школ периодов их расцвета. В области живописи, напротив, западные художники не сумели сбросить с себя опекунство более зрелого православного искусства; а в области архитектуры романский стиль – который самим названием указывает, что он наследник последней фазы эллинистической цивилизации, – уже был перекрыт распространяющимся новым «готическим» стилем, который независимо от своего неверного названия на самом деле пришел из сирийского мира.
Готическая архитектура, уже давно выйдя из моды в Северной н Центральной Италии, продолжала развиваться в Северной Европе до первой четверти XVI в. В Италии она не сумела столь решительно, как в трансальпийской Европе, заменить собой романский стиль. Италия была мостом, по которому чужое влияние, извлеченное из умершего эллинистического прошлого, впервые попало на западную почву. Последовательные этапы продвижения в архитектуре эллинистического стиля, вытеснявшего как романский, так и готический, можно проследить в истории строительства кафедрального собора Санта-Мария дель Фьоре во Флоренции в 1296-1461 гг. Решение флорентийцев от 1294 г. снести средневековый кафедральный собор, чтобы возвести на его месте новое сооружение, воспринимается как символический акт воинственного наступления эллинизаторов на господствовавший средневековый стиль. Кульминацией этой длительной архитектурной драмы была победа Филиппе Брунеллески (1377-1446), отстоявшего в публичной борьбе свой проект купола для нового собора, в котором были использованы секреты поздней эллинистической архитектуры.
Купол Брунеллески произвел сильное впечатление на воображение западного мира. В течение четырех столетий после Брунеллески, когда его последователи исчерпали все ресурсы возрожденной эллинистической техники, цель их технических нововведений сместилась в сторону усиления эстетических достоинств. Местный романский и иностранный готический стили угасли задолго до того, как были исчерпаны запасы эллинистического рога изобилия. Сила влияния эллинистического ренессанса на западный гений прослеживается и в тех трудностях, с которыми встретилось распространение достижений промышленной революции. Промышленная революция принесла западному миру несравненно более удобный строительный материал, предложив металлические балки. Однако западные архитекторы XIX в. упорно продолжали придерживаться классического и готического стилей, избегая в своих конструкциях металла. И лишь значительно более позднее поколение архитекторов открыло для себя всю широту возможностей применения стальных конструкций, освобождающих творца от строгих норм классического или же готического образца.
Если в области архитектуры художественный гений Запада столь долго находился под влиянием эллинистического ренессанса, то не в меньшей мере это сказалось и на живописи или скульптуре. Со времен Джотто (1266-1337), то есть более чем полтысячи лет, современная западная школа живописи, бесспорно, придерживалась натуралистических идеалов эллинского изобразительного искусства, его постархаического периода. Изобразительное искусство тщательно разрабатывало множество различных способов передачи света и теин, пока наконец эти затянувшиеся попытки, имеющие своей целью приближение к фотографическому эффекту с помощью художественной техники, не были прерваны неожиданным изобретением самой фотографии. Таким образом, когда наука выбила почву из-под ног художников, некоторые из них обратились в поисках дорафаэлевского стиля к византийскому искусству. Другие выработали принципиально новый подход, также открытый достижениями науки. От фиксации визуальных впечатлений они обратились к поискам художественных способов передачи духовного опыта. Аналогичное движение охватило и скульптуру.
Таким образом, к моменту написания этих строк влияние ренессанса эллинизма на западный гений утра шло свою силу во всех областях изобразительного искусства. Однако трудность и длительность лечения показывают, сколь серьезным и глубоким было вмешательство.
Религиозные ренессансы
В области религии классический пример дает иудаизм в его многовековом победоносном самораскрытии нежелательного, хотя и неистребимого присутствия внутри христианства. Отношение христианства к иудаизму евреями воспринимается с горькой ясностью, а для христианского сознания оно всегда было озадачивающе двусмысленным. В понимании евреев христианская церковь была сектой отступников, воспринявших ложное учение заблуждающихся, хотя и идеалистически настроенных галилейских фарисеев. Христианизация эллинистического мира для них казалась не божественным чудом, а языческой уловкой; ибо успех этот был достигнут отступлением от двух кардинальных принципов иудаизма – двух высших заповедей Яхве – монотеизма и антииконизма. Если бы еврейство захотело предать веру в своего Господа и пошло на компромисс с эллинским политеизмом и идолопоклонством, оно и в этом случае сумело бы склонить эллинов к принятию своей веры ценой фактической капитуляции иудаизма по этим двум важным пунктам.
После того как христианство пошло на компромисс с эллинизмом, еврейство еще более замкнулось на откровениях и заповедях своего Господа. «Возьмите все снаряжение Бога, чтобы в недобрый час вы могли устоять, и, сделав это, стойте. Держитесь, истиною препоясав чресла свои» (Эф. 6, 13-14).
Победившая христианская церковь могла бы попросту игнорировать презрение евреев к своему сенсационному триумфу, если бы само христианство не хранило в теории верность еврейскому наследию монотеизма и антииконизма, уступив на практике эллинскому политеизму и идолопоклонству. Поскольку Ветхий завет – составная часть христианской Библии, именно он является слабым местом церкви в защите против иудейской критики. Через него стрелы этой критики достигают самого сердца христианства. «У тебя нет других богов, кроме Меня», «Не сотвори себе кумира или образа всякой твари, земной, небесной или в водах живущей, и не служи им, и не носи им жертвы» (Исход 20, 3-5). И для христиан, и для иудеев божественные заповеди эти неоспоримы и выполнять их следует без каких-либо отступлений.
Десять Заповедей – сущность Ветхого завета. И Новый завет постоянно обращается к авторитету Писания, ибо Христос пришел исполнить его. Ветхий завет, таким образом, является фундаментом, на котором воздвигнуто здание христианства. Ни единого камня нельзя изъять из фундамента, не рискуя разрушить все здание. Однако как христианским апологетам отвечать на упреки евреев, что практика церкви противоречит ее древнееврейской теории? Требовался какой-то довод, прежде всего для того, чтобы убедить самих христиан, что еврейские аргументы лишены смысла. Логика еврейских рассуждений глубоко ранила христианскую душу, порождая чувство греха. Таким образом, иудаизм почувствовал, что он в состоянии взять реванш, развернув одновременную борьбу на двух фронтах. Битва за души вне пределов христианства среди упрямого необращенного еврейства была для церковных властей менее страшна, чем борьба, развернувшаяся внутри христианства, между поверхностным христианским язычеством эллинистического происхождения и по-еврейски утонченным христианским сознанием.
После номинального обращения в христианство эллинистического языческого мира в IV в. разногласия внутри теперь уже панэллинской церкви затмили спор между христианами и иудеями. Но богословская война на внешнем фронте вновь вспыхнула в VI–VII вв. как результат пуританского самоочищения, начавшегося в конце V в. в палестинской еврейской общине. Местная реакция еврейства, направленная против распущенности внутри своей общины, допускавшей под влиянием христианства изображения в синагогах животных и даже изображения людей, была лишь эпизодом в длительной христиано-иудейской борьбе. Если посмотреть на череду разногласий между христианскими иконопочитателями и христианскими же иконоборцами, невольно поражаешься упорству и размаху борьбы. С самого начала, с момента победы христианской церкви над языческим режимом императора Диоклетиана, мы видим, как конфликт, вспыхнув, почти ни разу не угасал полностью, продолжаясь из века в век в течение всей христианской эры.
Исторические свидетельства подтверждают витальность иконоборческого движения как в центре, так и на окраинах христианства в течение четырех столетий вплоть до того момента, когда византийский император Лев Исавриец сам присоединился к нему; и они объясняют также, как случилось, что в православном христианстве этот призрак иудейской иконофобии смог столь резко самоутвердиться. В 726 г., когда началась кампания разрушения образов, это уже была не эвокация призрака из мертвых, потому что призрак к тому времени был успешно вызван и витал в течение нескольких столетий. Это был удобный случай дать призраку завладеть сознанием своей жертвы.
Ранессанс иудейской иконофобии в православном христианстве похож на литературный ренессанс эллинизма на Западе. Он наступал двумя волнами: в 726-787 и в 815-843 гг. Между активными фазами был период временного затишья. Предчувствием поражения, например, наполнено компромиссное соглашение, заключенное в 843 г., когда наконец на театре действий этого пятивекового конфликта наступил продолжительный мир.
Но это соглашение не явилось окончательным решением вопроса. Временное восстановление иконопочитания в православном христианстве решением Никейского Собора 787 г. вызвало несогласие и протесты в землях Карла Великого В ответ на решения Никейского Собора Алкуин по приказу Карла Великого составил в 790-794 гг. т. н. «Каролингские книги», где осуждалось поклонение иконам как идолопоклонство, хотя признавалось допустимым помещение икон в церквах в дидактических целях. Эти мнения, утвержденные поместными Франкфуртским (795) и Парижским (824 или 825) Соборами, не стали официальным учением западной Церкви, но способствовали определенной эмансипации искусства от культа.
. И хотя официальный протест был отклонен папой Адрианом I (772-795), не поддержавшим предложения Карла Великого объединить усилия против актов второго Никейского Собора, взрыв в Европе все-таки произошел, хотя и намного позже. Этот взрыв разразился в XVI в. в виде взлета ориентированной на Ветхий завет иконофобии в Германии. И был он не менее мощным, чем взрыв VIII в. в Анатолии. Исторические последствия его ощутимы до сих пор.
В протестантской реформации западного христианства иконоборчество было реализацией одной из двух фундаментальных заповедей иудаизма, но это был не единственный призрак, вынесенный на поверхность иудейским ренессансом. Раскольники римского католичества XVI в. были охвачены, например, субботничеством. Правда, возрождение этого иудейского элемента в протестантизме объяснить куда труднее. Обязательное соблюдение суббот и других обрядов в еврейской диаспоре явилось эффективным ответом на вызов сохранения своей самобытности в условиях крайне враждебного окружения. И тем не менее, феномен субботничества в западном христианском мире нельзя отнести только на счет необычных обстоятельств еврейского рассеяния.
Главная цель протестантов заключалась в возвращении к древним обрядам первоначальной церкви. И здесь мы наблюдаем стирание различий между практикой древней христианской церкви и иудаизмом, что в период раннего самоутверждения церкви было важной отличительной чертой. Так, ранняя церковь, отделяясь от иудейства, перенесла «день Господень» с субботы на начало недели. А протестанты вдруг начали воскресенье называть «субботой», прилагая к этому дню все древнееврейские субботние табу. Могли ли «библейские христиане» не знать, что «суббота дана человеку, а не человек субботе» (Марк 2, 27)? Могли ли они, не вникая в смысл, читать те многочисленные места евангелий, где подчеркивается факт разрыва Иисуса с обязательностью субботних обрядов? Могли ли протестанты не заметить, что Павел, почитаемый ими выше других апостолов, отверг и отменил Закон Моисея? Ответ на эти вопросы кроется в том, что, заменяя авторитет папства авторитетом Библии, протестанты реанимировали не только Новый завет, но также и Ветхий завет. И в борьбе между двумя возрожденными силами за господство над протестантской душой победу одержал дух иудаизма.
Таким образом, ренессанс субботничества стал впечатляющим свидетельством неослабевающей силы призрака, который не прекращал сеять смуту с самого момента своего появления.
Хотя ренессанс элементов иудаизма в христианстве впечатляет, это не единственный пример проявления данного феномена в области религии. Чаще всего религиозный ренессанс принимает форму возрождения отдельных черт религии предков. Западный христианский мир пережил несколько движений этого рода, иногда ради лишь незначительных сдвигов в сторону какой-либо ортодоксальной черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
В китайском мире популярная литература, написанная на разговорном живом языке, также выросла на руинах классического языка и литературы. Однако авторитет лингвистической и литературной классики в Китае был чрезвычайно устойчив и постоянно укреплялся тем, что классический язык и стиль были официальными посредниками образования и администрации. В силу этого расцвет местной литературы тормозился даже самими авторами; она считалась вульгарной и презираемой. Права местной китайской литературы были восстановлены лишь в 1905 г., когда были упразднены экзамены по китайской классической литературе для поступления на государственную службу. Живой lingua franca « мандаринов», на котором развивалась местная литература, стал претендовать на статус законности, когда упразднили обязательность мертвого языка конфуцианской классики.
Перейдя к изобразительным искусствам, можно заметить, что ренессанс в этой области – относительно общий феномен. Среди наиболее известных примеров – возвращение к аккадскому стилю барельефов в IX, VIII и VII вв. до н.э., когда возрожденное аккадское искусство стало с величайшим успехом распространяться в Ассирии Современные исследователи считают, что искусство длинных каменных блоков заимствовано ассирийцами у хеттов. Разнообразие светской тематики в искусстве ассирийцев контрастирует с довольно ограниченным кругом сакральных образов в аккадском искусстве.
; возрождение в X–XII вв. в миниатюре эллинского стиля изготовления барельефов, среди которых наиболее впечатляющими образцами были аттические шедевры V и IV вв. до н.э., на византийских диптихах, которые делались не из камня, а из слоновой кости Вряд ли можно говорить о прямом влиянии античных высоких рельефов, располагавшихся на фронтонах храмов, на искусство возникших в позднем Риме и Византии консульских и императорских диптихов (небольших двустворчатых складней из слоновой кости; на одной створке вырезан низким рельефом портрет консула или императора в полный рост, на другой – чаще всего Христос или ангел; эти диптихи изготовлялись при восхождении императора на престол или вступлении консула в должность), относящихся не к миниатюре, а к мелкой пластике. Античные реминисценции возникали в византийском искусстве в целом в разные периоды по-разному. Одной из эпох повышенного влияния Античности был т. н. Македонской Ренессанс (IX–Х вв., время правления Македонской династии), тогда как эпоха правления династии Комнинов (XI–XII вв.) характеризуется определенным оттеснением античных традиций.
. Эти художественные ренессансы, однако, ни по размаху, ни по беспощадности уничтожения предшествующих стилей не сопоставимы с ренессансом эллинистического изобразительного искусства в западном христианстве. Эвокация призрака эллинского искусства имела место в архитектуре, скульптуре и живописи. Во всех этих областях ренессанс утвердился до такой степени, что, когда эпоха его закончилась, западные художники оказались в растерянности и долго еще не знали, как поступить с вновь обретенной свободой.
Местный гений был парализован во всех трех сферах изобразительного искусства. Однако самым необычным оказался триумф эллинистического ренессанса в скульптуре. В этой области французские произведения XIII в., исполненные в оригинальном западном стиле, достойны сравнения с шедеврами эллинистической. древнеегипетской и махаяно-буддийской школ периодов их расцвета. В области живописи, напротив, западные художники не сумели сбросить с себя опекунство более зрелого православного искусства; а в области архитектуры романский стиль – который самим названием указывает, что он наследник последней фазы эллинистической цивилизации, – уже был перекрыт распространяющимся новым «готическим» стилем, который независимо от своего неверного названия на самом деле пришел из сирийского мира.
Готическая архитектура, уже давно выйдя из моды в Северной н Центральной Италии, продолжала развиваться в Северной Европе до первой четверти XVI в. В Италии она не сумела столь решительно, как в трансальпийской Европе, заменить собой романский стиль. Италия была мостом, по которому чужое влияние, извлеченное из умершего эллинистического прошлого, впервые попало на западную почву. Последовательные этапы продвижения в архитектуре эллинистического стиля, вытеснявшего как романский, так и готический, можно проследить в истории строительства кафедрального собора Санта-Мария дель Фьоре во Флоренции в 1296-1461 гг. Решение флорентийцев от 1294 г. снести средневековый кафедральный собор, чтобы возвести на его месте новое сооружение, воспринимается как символический акт воинственного наступления эллинизаторов на господствовавший средневековый стиль. Кульминацией этой длительной архитектурной драмы была победа Филиппе Брунеллески (1377-1446), отстоявшего в публичной борьбе свой проект купола для нового собора, в котором были использованы секреты поздней эллинистической архитектуры.
Купол Брунеллески произвел сильное впечатление на воображение западного мира. В течение четырех столетий после Брунеллески, когда его последователи исчерпали все ресурсы возрожденной эллинистической техники, цель их технических нововведений сместилась в сторону усиления эстетических достоинств. Местный романский и иностранный готический стили угасли задолго до того, как были исчерпаны запасы эллинистического рога изобилия. Сила влияния эллинистического ренессанса на западный гений прослеживается и в тех трудностях, с которыми встретилось распространение достижений промышленной революции. Промышленная революция принесла западному миру несравненно более удобный строительный материал, предложив металлические балки. Однако западные архитекторы XIX в. упорно продолжали придерживаться классического и готического стилей, избегая в своих конструкциях металла. И лишь значительно более позднее поколение архитекторов открыло для себя всю широту возможностей применения стальных конструкций, освобождающих творца от строгих норм классического или же готического образца.
Если в области архитектуры художественный гений Запада столь долго находился под влиянием эллинистического ренессанса, то не в меньшей мере это сказалось и на живописи или скульптуре. Со времен Джотто (1266-1337), то есть более чем полтысячи лет, современная западная школа живописи, бесспорно, придерживалась натуралистических идеалов эллинского изобразительного искусства, его постархаического периода. Изобразительное искусство тщательно разрабатывало множество различных способов передачи света и теин, пока наконец эти затянувшиеся попытки, имеющие своей целью приближение к фотографическому эффекту с помощью художественной техники, не были прерваны неожиданным изобретением самой фотографии. Таким образом, когда наука выбила почву из-под ног художников, некоторые из них обратились в поисках дорафаэлевского стиля к византийскому искусству. Другие выработали принципиально новый подход, также открытый достижениями науки. От фиксации визуальных впечатлений они обратились к поискам художественных способов передачи духовного опыта. Аналогичное движение охватило и скульптуру.
Таким образом, к моменту написания этих строк влияние ренессанса эллинизма на западный гений утра шло свою силу во всех областях изобразительного искусства. Однако трудность и длительность лечения показывают, сколь серьезным и глубоким было вмешательство.
Религиозные ренессансы
В области религии классический пример дает иудаизм в его многовековом победоносном самораскрытии нежелательного, хотя и неистребимого присутствия внутри христианства. Отношение христианства к иудаизму евреями воспринимается с горькой ясностью, а для христианского сознания оно всегда было озадачивающе двусмысленным. В понимании евреев христианская церковь была сектой отступников, воспринявших ложное учение заблуждающихся, хотя и идеалистически настроенных галилейских фарисеев. Христианизация эллинистического мира для них казалась не божественным чудом, а языческой уловкой; ибо успех этот был достигнут отступлением от двух кардинальных принципов иудаизма – двух высших заповедей Яхве – монотеизма и антииконизма. Если бы еврейство захотело предать веру в своего Господа и пошло на компромисс с эллинским политеизмом и идолопоклонством, оно и в этом случае сумело бы склонить эллинов к принятию своей веры ценой фактической капитуляции иудаизма по этим двум важным пунктам.
После того как христианство пошло на компромисс с эллинизмом, еврейство еще более замкнулось на откровениях и заповедях своего Господа. «Возьмите все снаряжение Бога, чтобы в недобрый час вы могли устоять, и, сделав это, стойте. Держитесь, истиною препоясав чресла свои» (Эф. 6, 13-14).
Победившая христианская церковь могла бы попросту игнорировать презрение евреев к своему сенсационному триумфу, если бы само христианство не хранило в теории верность еврейскому наследию монотеизма и антииконизма, уступив на практике эллинскому политеизму и идолопоклонству. Поскольку Ветхий завет – составная часть христианской Библии, именно он является слабым местом церкви в защите против иудейской критики. Через него стрелы этой критики достигают самого сердца христианства. «У тебя нет других богов, кроме Меня», «Не сотвори себе кумира или образа всякой твари, земной, небесной или в водах живущей, и не служи им, и не носи им жертвы» (Исход 20, 3-5). И для христиан, и для иудеев божественные заповеди эти неоспоримы и выполнять их следует без каких-либо отступлений.
Десять Заповедей – сущность Ветхого завета. И Новый завет постоянно обращается к авторитету Писания, ибо Христос пришел исполнить его. Ветхий завет, таким образом, является фундаментом, на котором воздвигнуто здание христианства. Ни единого камня нельзя изъять из фундамента, не рискуя разрушить все здание. Однако как христианским апологетам отвечать на упреки евреев, что практика церкви противоречит ее древнееврейской теории? Требовался какой-то довод, прежде всего для того, чтобы убедить самих христиан, что еврейские аргументы лишены смысла. Логика еврейских рассуждений глубоко ранила христианскую душу, порождая чувство греха. Таким образом, иудаизм почувствовал, что он в состоянии взять реванш, развернув одновременную борьбу на двух фронтах. Битва за души вне пределов христианства среди упрямого необращенного еврейства была для церковных властей менее страшна, чем борьба, развернувшаяся внутри христианства, между поверхностным христианским язычеством эллинистического происхождения и по-еврейски утонченным христианским сознанием.
После номинального обращения в христианство эллинистического языческого мира в IV в. разногласия внутри теперь уже панэллинской церкви затмили спор между христианами и иудеями. Но богословская война на внешнем фронте вновь вспыхнула в VI–VII вв. как результат пуританского самоочищения, начавшегося в конце V в. в палестинской еврейской общине. Местная реакция еврейства, направленная против распущенности внутри своей общины, допускавшей под влиянием христианства изображения в синагогах животных и даже изображения людей, была лишь эпизодом в длительной христиано-иудейской борьбе. Если посмотреть на череду разногласий между христианскими иконопочитателями и христианскими же иконоборцами, невольно поражаешься упорству и размаху борьбы. С самого начала, с момента победы христианской церкви над языческим режимом императора Диоклетиана, мы видим, как конфликт, вспыхнув, почти ни разу не угасал полностью, продолжаясь из века в век в течение всей христианской эры.
Исторические свидетельства подтверждают витальность иконоборческого движения как в центре, так и на окраинах христианства в течение четырех столетий вплоть до того момента, когда византийский император Лев Исавриец сам присоединился к нему; и они объясняют также, как случилось, что в православном христианстве этот призрак иудейской иконофобии смог столь резко самоутвердиться. В 726 г., когда началась кампания разрушения образов, это уже была не эвокация призрака из мертвых, потому что призрак к тому времени был успешно вызван и витал в течение нескольких столетий. Это был удобный случай дать призраку завладеть сознанием своей жертвы.
Ранессанс иудейской иконофобии в православном христианстве похож на литературный ренессанс эллинизма на Западе. Он наступал двумя волнами: в 726-787 и в 815-843 гг. Между активными фазами был период временного затишья. Предчувствием поражения, например, наполнено компромиссное соглашение, заключенное в 843 г., когда наконец на театре действий этого пятивекового конфликта наступил продолжительный мир.
Но это соглашение не явилось окончательным решением вопроса. Временное восстановление иконопочитания в православном христианстве решением Никейского Собора 787 г. вызвало несогласие и протесты в землях Карла Великого В ответ на решения Никейского Собора Алкуин по приказу Карла Великого составил в 790-794 гг. т. н. «Каролингские книги», где осуждалось поклонение иконам как идолопоклонство, хотя признавалось допустимым помещение икон в церквах в дидактических целях. Эти мнения, утвержденные поместными Франкфуртским (795) и Парижским (824 или 825) Соборами, не стали официальным учением западной Церкви, но способствовали определенной эмансипации искусства от культа.
. И хотя официальный протест был отклонен папой Адрианом I (772-795), не поддержавшим предложения Карла Великого объединить усилия против актов второго Никейского Собора, взрыв в Европе все-таки произошел, хотя и намного позже. Этот взрыв разразился в XVI в. в виде взлета ориентированной на Ветхий завет иконофобии в Германии. И был он не менее мощным, чем взрыв VIII в. в Анатолии. Исторические последствия его ощутимы до сих пор.
В протестантской реформации западного христианства иконоборчество было реализацией одной из двух фундаментальных заповедей иудаизма, но это был не единственный призрак, вынесенный на поверхность иудейским ренессансом. Раскольники римского католичества XVI в. были охвачены, например, субботничеством. Правда, возрождение этого иудейского элемента в протестантизме объяснить куда труднее. Обязательное соблюдение суббот и других обрядов в еврейской диаспоре явилось эффективным ответом на вызов сохранения своей самобытности в условиях крайне враждебного окружения. И тем не менее, феномен субботничества в западном христианском мире нельзя отнести только на счет необычных обстоятельств еврейского рассеяния.
Главная цель протестантов заключалась в возвращении к древним обрядам первоначальной церкви. И здесь мы наблюдаем стирание различий между практикой древней христианской церкви и иудаизмом, что в период раннего самоутверждения церкви было важной отличительной чертой. Так, ранняя церковь, отделяясь от иудейства, перенесла «день Господень» с субботы на начало недели. А протестанты вдруг начали воскресенье называть «субботой», прилагая к этому дню все древнееврейские субботние табу. Могли ли «библейские христиане» не знать, что «суббота дана человеку, а не человек субботе» (Марк 2, 27)? Могли ли они, не вникая в смысл, читать те многочисленные места евангелий, где подчеркивается факт разрыва Иисуса с обязательностью субботних обрядов? Могли ли протестанты не заметить, что Павел, почитаемый ими выше других апостолов, отверг и отменил Закон Моисея? Ответ на эти вопросы кроется в том, что, заменяя авторитет папства авторитетом Библии, протестанты реанимировали не только Новый завет, но также и Ветхий завет. И в борьбе между двумя возрожденными силами за господство над протестантской душой победу одержал дух иудаизма.
Таким образом, ренессанс субботничества стал впечатляющим свидетельством неослабевающей силы призрака, который не прекращал сеять смуту с самого момента своего появления.
Хотя ренессанс элементов иудаизма в христианстве впечатляет, это не единственный пример проявления данного феномена в области религии. Чаще всего религиозный ренессанс принимает форму возрождения отдельных черт религии предков. Западный христианский мир пережил несколько движений этого рода, иногда ради лишь незначительных сдвигов в сторону какой-либо ортодоксальной черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139