– Бассейновое управление! – гаркнули в трубку. – Говорите!
Сидор перепугался и торопливо брякнул трубку на рычаг.
– Бассейновое, это самое, управление, – почему-то шепотом пояснил он Тильвусу.
– Слышал я. А чего ты трубку бросил?
– Я думал, это домашний номер-то! Семенецкого, этого самого!
– А это рабочий, наверное. И что?
– Да что делать-то теперь?
– Ну… – протянул маг. – Можно забить на это дело да пойти мусорки на Красной линии проверить. После вчерашнего праздника бутылок-то, наверное, много. А можно еще раз позвонить да попросить, чтоб мужика этого к телефону позвали.
– Тьфу ты, господи! – Сидор пошарил по карманам и выудил еще одну монетку. – От денег этих проклятых голова кругом! Последняя, больше нету у меня.
Он набрал номер и принялся ждать, от волнения засунув ус в рот.
– Бассейновое управление! – отчеканил тот же голос.
– Э… мне тут надо, – залепетал Сидор, но тут же взял себя в руки: – Позовите, значить, Семенецкого Виктора Григорьевича!
– Какой отдел?
– Не знаю, это самое, какой отдел! Но по важному делу он нам, значить, нужен!
– Сейчас приглашу секретаря! – пообещала трубка.
Через минуту в трубке раздался женский голос.
– Это вы спрашивали Виктора Григорьевича?
– Я, – признался Сидор, оробев окончательно. – А что?
– В больнице он. Вчера вечером увезли на «Скорой помощи», прямо из дома.
– Спроси, в какую, – шепотом подсказал Тильвус, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Номер узнай!
– А в какую, значить, больницу его повезли?
– В третью городскую, в кардиологию. – И секретарша положила трубку.
Сидор отошел от телефона и побрел к скамейке.
– В больнице, это самое он. Кардиология, значить…
Тильвус уселся рядом.
– Третья городская, ага… – Сидор помялся. – Как думаешь, это из-за денег у него?
– Что из-за денег?
– Ну, сердце, это самое, прихватило. Обнаружил небось что денежки-то того, да и…
– Кто ж его знает. Может, и из-за этого. Ну так что?
Сидор поднялся, почесал затылок.
– Ну что? Пошли. Третья-то городская – вон она. Сразу за площадью.

В старинном здании красного кирпича, которое занимала больница, раньше, много лет назад, была гимназия. С тех пор дом несколько раз перестраивали, но внутри он изменился мало: те же широкие лестницы, громадные коридоры, высокие окна и большие палаты – бывшие классные комнаты.
Тильвус и Сидор робко вошли в приемный покой и огляделись. Больница была муниципальной, то есть откровенно бедной и грязноватой.
– Хорошая больничка, – шепотом сказал Сидор. – Сюда много наших зимой ложится. Как морозя ударят, так и… Ну, а как потеплеет, нас выписывают сразу же. Врачи уж тут многих в лицо знают. И кормят хорошо: три раза в день – каша! Утром – даже на молоке!
Тильвус покосился на сидевшую в стеклянной будке медсестру.
– Слышь, Сидор, надо узнать, наверное, где тут кардиология?
– Я тебе и так скажу. – Сидор уверенно направился к широкой обшарпанной лестнице. – На четвертом, значить, этаже. Я ж лежал тут прошлой зимой.
– В кардиологии? – поразился маг, поспевая за приятелем.
– Не, обморозился, это самое, немного. Спал на улице, а морозы-то были, помнишь?
Тильвус, поднимаясь по лестнице вслед за Сидором, с интересом поглядывал на то, что происходило за стеклянными дверьми. По коридорам прохаживались люди в застиранных байковых халатах, медсестры катили сверкающие тележки, накрытые белыми салфетками. Вереницей проследовала группа студентов во главе с низеньким седым профессором необыкновенно важного вида.
– Тэк… – Сидор задрал голову, читая табличку. – Отделение терапии… Ага. Это мы, значить, на третьем этаже. Ну, пошли, это самое, дальше.
На лестничной площадке четвертого этажа они остановились. Сидор беспокойно ощупал пакет за пазухой.
– Дальше-то, это самое, делать что? В кардиологию просто так не попрешься…
– Ну, ты ж тут лежал, – проговорил Тильвус. – Порядки знаешь?
– Ну да, это самое… знаю. Там пост медсестринский, вот туда надо подойти и сказать, чтоб вызвали… вызвали Семенецкого, значить.
Он помялся немного, потом набрался смелости и толкнул стеклянную дверь. Тильвус последовал за ним.
– Тут, это самое, народу всегда много лежит, – шепотом пояснил Сидор, кивая на кровати, что стояли прямо в коридоре. – Местов не хватает все время. Я два года назад в ожоговом отделении лежал, во второй городской. Так что там летом творится, это самое, описать невозможно! В коридоре койки – в два ряда стоят! Врачи там хорошие, только как пойдут чай пить, так давай губернатора ругать всякими словами! Говорят, чем деньги на фонтаны да мрамор тратить, лучше бы по больницам поездил да поглядел, в каких условиях, это самое, люди лежат! Сердились на него очень…
За маленьким столиком в конце коридора сидела пожилая толстая женщина с усталым лицом и разбирала ворох бумаг. Заслышав шаги, она подняла голову и оглядела приятелей. Появление в отделении бомжей, похоже, не вызвало у нее никакого удивления.
– Что вам? – спокойно поинтересовалась она.
Сидор потоптался на месте, собираясь с духом.
– Извиняюсь я, это самое… Семенецкий Виктор Григорьевич здесь лежит?
– Какая палата?
– Не знаю, это самое, какая палата. Вчера вечером его привезли.
Женщина открыла толстую тетрадь, провела пальцем по строчкам.
– Семенецкий… так… да, вчера прибыл. Восьмая палата.
Сидор оживился и ткнул Тильвуса в бок.
– Повидать его можно?
Медсестра закрыла журнал и отодвинула в сторону.
– Не пустят вас к нему. Посещения только близким родственникам разрешены и то ненадолго.
– А… – расстроенно начал было Сидор. – Ну, это самое… А когда?
– Дней через десять, не раньше. Привезли его с обширным инфарктом, так что волновать нельзя ни в коем случае. К тому же сейчас у него процедуры.
– Это как? – напрягся Сидор.
– Под капельницей лежит, – пояснила медсестра.
– Блин, – огорченно сказал Тильвус. – Что делать-то будем, Сидор?
Тот развел руками.
Женщина поглядела на приятелей, подумала.
– Может быть, с сыном его поговорить хотите? Он сейчас здесь, в палате.
Сидор просиял.
– Точно! Вот спасибо! Поговорим, это самое, с сыном тогда!
Медсестра поднялась, одернула халат и вздохнула.
– На лестничную клетку выйдите, – сказала она. – Там и поговорите.
Сидор с Тильвусом одновременно кивнули.

Хлопнула дверь. Появился грузный мужчина средних лет в мятой рубашке со сбившимся набок галстуком, с покрасневшими от бессонной ночи глазами. Он хмуро оглядел двух непрезентабельных личностей и неприязненно спросил:
– Чего надо?
– Я извиняюсь, Семенецкий Виктор Григорьевич ваш отец будет? – заторопился Сидор.
– Ну?
– Спросить хотели… это самое, не терял он недавно… – Сидор помялся. – Чего-нибудь, значить, не терял? А то нашли мы…
– Чего? – словно не веря своим ушам, переспросил мужчина.
– Деньги нашли! – шепотом пояснил Сидор.
– Деньги?!
Через секунду великий маг, опомнившись, уже выдирал перепуганного приятеля из цепких рук Семенецкого-младшего.
– Ах, ты ж, гад! – рычал тот, с размаху прикладывая Сидора к облупившейся стене. – Ах ты ж, гнида! По квартирам шаритесь, ворье проклятое! Да я тебя сейчас, мразь!
– По каким квартирам! – в панике орал Сидор. – В мусорном баке, это самое, нашел! Вчера вечером! Случайно!
– Я тебе сейчас дам случайно, сволочь! – Тут Сидор получил в зубы раз, потом другой. – Ты у меня…
– Да ты, мужик, чокнулся, что ли! – орал Тильвус, оттаскивая его от приятеля. – Деньги мы в баке нашли, вы сами же и выкинули небось вместе с мусором! Сидор! Покажи ему деньги!
– Я т-тебе покажу! Я тебе покажу, ворюга! Отец пять лет копил, в отпуск не ездил ни разу, а вы, подонки…
– Бля, мужик, да ты охренел совсем! Ты же убьешь его сейчас на фиг!
– Вас, гадов, убивать и надо! Отец из-за вас в больницу… если умрет, я вас…
– Да уймись ты, придурок! – Тильвус плюнул на конспирацию, заломил мужику руку за спину и для порядка чуток поднажал – надеялся, что резкая боль приведет того в чувство. – Дернешься – руку сломаешь! – серьезно предупредил он. – Понял? Не скрипи зубами, эмаль попортишь… Сидор, покажи ему деньги!
Тот дрожащими руками вытащил из-за пазухи пакет и развернул.
– Во, гляди! Все десять пачек, это самое, как и было.
– Видишь? – спросил Тильвус, по-прежнему удерживая мужика. – Целы деньги ваши. Вы их с мусором вчера выкинули, а Сидор нашел. И, заметь, не присвоил, хоть мысли такие и были. Разыскал отца твоего и в больницу пришел, чтоб от тебя по морде схлопотать. Спасибо большое за это…
Он сделал паузу, чтобы до человека дошел смысл сказанного.
– Сейчас я тебя отпущу, ты заберешь деньги и свалишь отсюда, ясно? Кивни, если понял.
Мужик нехотя кивнул. Тильвус разжал пальцы, сделал шаг назад, внимательно следя за каждым его движением.
– Сидор, дай ему пакет.
Тот послушно протянул сверток. Семенецкий-младший взял, смерил взглядом обоих приятелей, повернулся и, не говоря ни слова, исчез за дверью.

Оказавшись на улице, Сидор осторожно потрогал шишку на голове и поморщился.
– Славно сходили, это самое… – пробормотал он, испуганно оглядываясь на дверь больницы. – Душевно поговорили…
– Это да, – отозвался Тильвус и захохотал.
– Ловко ты его скрутил-то значить!
– А! – отмахнулся маг. – Я же в армии когда служил, спецподготовку проходил. Навыки остались!
Сидор уважительно покосился на приятеля.
– Ну что? – спросил тот. – На бульвар хочу сходить. Ты как?
– Не, хватит с меня, – решительно отказался Сидор. – К музкомедии пойду, это самое. Посплю, значить, успокоюсь. А то всю ночь ворочался, про деньги думал.
– Ладно. А я – на бульвар. Бывай, Сидор!
И Тильвус направился вдоль по улице.

До бульвара он добрался только часа через полтора: проверил урны на Красной линии, заглянул к кинотеатру, наведался к гостинице «Волна». Улов оказался неважным: в пакете позвякивали всего две бутылки. Тильвус был уверен, что по его участку опять пошарили браконьеры-конкуренты, вполне возможно, та противная парочка – бомжи с вокзала.
На бульваре было тихо и немноголюдно.
Громадные старые ильмы возвышались, словно патриархи, среди тополей и вязов, каждый – руками не обхватишь. Маг брел не спеша, разглядывая редких прохожих. Спешили к речному вокзалу дачники, промелькнула компания подростков, неторопливо проследовала старушка, ведя на поводке длинную кривоногую таксу. Проходя мимо, старушка неодобрительно покосилась на скамейку. Там сидел молодой человек, причем именно так, как было принято в этом городе: на спинке лавочки, поставив ноги на сиденье.
– Чего с ногами-то залез? – не выдержала хозяйка таксы. – Как людям-то сидеть потом на грязной-то скамейке?
– Проходи, бабуля, – хладнокровно ответил парень. – Проходи, не задерживайся!
Тильвус глянул на него без особого любопытства: короткая стрижка, джинсы, зеленая футболка… Внешность самая обычная, одинаково подходит хоть бандиту, хоть служащему банка. А вот пиво в полуторалитровой бутылке, что рядом стоит, неплохое, марка дорогая, заграничная.
– Садись, – неожиданно пригласил парень, заметив заинтересованный взгляд бомжа, и кивнул на скамейку.
Тильвус, не дожидаясь повторного приглашения, взгромоздился на лавку, осторожно пристроился на спинке и поерзал неуверенно – не хватало еще навернуться на глазах у всего бульвара! Парень протянул стаканчик, налил пива. Тильвус сиплым голосом пробормотал благодарственные слова. Хозяйка таксы плюнула в сердцах и пошла прочь.
– Дед, ты суеверный? – спросил парень неожиданно.
Тильвус поперхнулся холодным пивом, потом задумался.
– Вроде нет, – ответил он осторожно и откашлялся. – А ты… вы?
– Я тоже нет. Хотя вообще-то врачи народ суеверный, в приметы верят. Кошка черная, ведро пустое, и все такое.
– А вы врач? – поинтересовался маг. – Везет мне сегодня на врачей, блин… и на больницы…
– Уролог. – Парень отхлебнул прямо из бутылки и задумчиво посмотрел вдаль. Над рекой в клубящиеся синие тучи медленно опускалось багровое солнце. – Хирург. Три операции в день, четыре дня в неделю.
– М-да… – неопределенно протянул Тильвус.
Возле скамейки прошмыгнула белка, подхватила крупный орех и, проворно взбежав по стволу, затерялась в ветвях.
– Вот слушай, дед. Поступил к нам как-то больной. – Врач проводил белку взглядом. – Случай тяжелый, запущенный. И почки никуда не годятся, и вес избыточный, и онкология, и сахарный диабет в придачу. Надо оперировать быстрее. Назначили день операции, выпало на тринадцатое число.
Он снова сделал глоток.
– Мне лично – все равно. Я не суеверный. Могу оперировать даже в присутствии черной кошки. Но больные-то всякие бывают. Начнет дергаться перед операцией – пиши пропало! Человек перед таким событием спокойным быть должен. Прихожу к нему в палату, говорю: «Ну что, больной? Переносим операцию?» А мужик мне: «Нет, говорит, что ж, тринадцатое так тринадцатое, мне все равно». – «Отлично», – думаю.
Он пожал плечами. Тильвус выжидательно поглядел на него поверх стакана.
– Утром приготовили больного, привезли в операционную. И началось! Прибегает завотделением: прачечная сломалась, белья чистого не будет, операцию отменяем. Вывезли моего мужика, отправляют назад, в палату. Я думаю: «Господи! А ну как он до следующего дня не доживет! Показания у него – одно другого хуже!» Отыскали комплект чистого белья, снова покатили больного в операционную. Выхожу в ординаторскую, на минуту всего. Возвращаюсь – нет моего больного! Где? Опять в палату увезли! Медсестра укатила, знала, что мы по тринадцатым числам стараемся не оперировать. «Вези, говорю, обратно!» Привезла. Анестезиолог подошел и шепчет: «Может, хватит уже, а? Видишь же, не складывается! Тринадцатое есть тринадцатое! Увози мужика, сколько можно его туда-сюда катать?!» Ну, а меня уже заело. Как это – увози?! Будем оперировать!
– И что? – осторожно спросил Тильвус.
– Ничего, – пожал плечами парень. – Операция прошла хорошо. Удачно. Все нормально.
У Тильвуса отлегло от сердца, и он шумно отхлебнул из стакана.
– А вчера пришлось мне быть на кладбище, – продолжил врач так же спокойно, глядя перед собой. – Хоронили родственника дальнего. Смотрю, рядом могила свежая. Памятник временный, фанерный, и фамилия моего больного. Фамилия у него редкая, не скоро забудешь. Я на дату смерти – глядь! Оказалось, после моей операции он всего полтора месяца и прожил!
Парень поболтал остатки пива в бутылке.
– Так мне не по себе стало! Про себя знаю: халтуры в работе не было, но больной-то умер! Отчего? Приехал на работу, давай звонить, узнавать.
– И что?
Врач снова пожал плечами.
– Поехал с семьей за город. На пикник. Рядом – компания какая-то попалась, шумная. Отморозки. Он им раз замечание сделал, два. А они в ответ – из ружья в него. Насмерть.
Он помолчал.
– Странно как-то, – проговорил парень. – Судьба, что ли? Ты, дед, как думаешь? Веришь в судьбу?
Тильвус помолчал немного.
– Не знаю, – честно ответил он.
– Вот и я не знаю.
Маг поставил стакан на лавку и задумался. Парень легко соскочил со спинки скамьи и пошел вдоль бульвара. Тильвус смотрел вслед, пока он не затерялся среди прохожих. Потом перевел взгляд на реку. Над дальним берегом сгущались темно-синие грозовые тучи, бесшумно и зловеще вспыхивали молнии, заливая белым мертвым светом воду, песчаную косу, остров посреди реки. Казалось, что где-то очень далеко бушует пожар, пламя которого вот-вот поглотит весь мир.
И пока не упали на асфальт первые капли дождя, Тильвус все сидел на спинке скамейки и бездумно глядел вдаль.

Переночевать сегодня он решил на берегу реки: хотелось проснуться под открытым небом, просторным, серым, предрассветным, слышать плеск близкой волны. Место для ночлега следовало выбрать, конечно, подальше от центрального пляжа, там всю ночь клубилась молодежь и гремела музыка. Тильвус прошел довольно далеко по галечной косе, пока не добрался до облюбованного местечка. Весенний разлив когда-то оставил на берегу огромный ствол дерева, возле которого великий маг и собирался устроиться. Пару раз он замечал неподалеку веселые компании, они жгли костры, пили пиво, усевшись в ряд на бревне, но сейчас, после грозы, на берегу было пустынно.
Добравшись, Тильвус принялся обустраиваться: убрал осколки бутылок, отнес подальше бумажный кулек с мусором. Свой пакет с несведенным беляшом пристроил возле ствола – пригодится на завтрак. Покончив с делами, улегся у воды, подложив шлепанцы под голову, и закрыл глаза. Плеск волны убаюкивал, но Тильвус чувствовал совершенно точно, что не уснет до тех пор, пока не избавится от тяжелых мыслей. Избавиться же от них не было никакой возможности. Если бы снова появился Тисс и можно было узнать хоть какие-то новости… Маг недовольно хмыкнул. Приятель, конечно, выдерживает характер, а поэтому вряд ли стоит его ждать. Тем не менее, когда рядом внезапно хрустнула галька, сердце Тильвуса подпрыгнуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32