Но обнаружат, это точно. Видела, как твой экс в эту железяку вцепился?
– Отстань от меня с эксом, – сказала Сати, не открывая глаз. – Это было давно.
– Это было весной, – уточнил Никита.
– Да пошел ты… – вяло отреагировала Сати. – Пролетарий офисный… Отстань. Просто забудь. Короче, они спохватятся. И начнут искать. И не найдут. Потом вспомнят, кто у них бывал чаще всех. Уборщица на меня донесет, как пить дать! Опишет меня. Свяжут два этих факта: мой приход на конференцию и пропажу меча… Свяжут, как ты думаешь? Во всех детективах…
– А твой экс тебя не прикроет?
– Ты опять про экса! – рассердилась Сати. – Сколько уже можно! Просила же! Чтобы он меня прикрыл, надо ему обо всем рассказать. А что я ему скажу? Что по городу маг бродит, а в музее зачарованный меч объявился? Так? Тебе самому-то не смешно?
Никита подумал.
– Вообще-то нет, – признался он.
– Ну вот. Мне – тоже. А Костя подумает, что я окончательно с катушек съехала. Городская сумасшедшая, понимаешь?
Она вздохнула и открыла глаза.
– Нет, Никита. Это я только тебе могу рассказать, но уж никак не эксу.
– Эксу-шмексу… Что делать будем, если нас заметут?
– Будем отпираться, – мрачно сказала Сати, глядя в небо.
Через весь небосвод протянулся белый след от самолета.
– А если нас проверят этим… как его? Детектором лжи?
Сати оживилась и села, скрестив ноги. К дорогому твидовому пиджаку пристали сухие травинки.
– Слушай, я проходила как-то обследование на детекторе лжи. Представляешь? У нас в городе есть частное детективное агентство. Бывшие менты и фээсбэшники держат. Они раскрытием коммерческих преступлений занимаются, ну, там банки, фирмы крупные. Понятное дело, они себя не афишируют, у них и так заказов – выше крыши. Так вот, они в прошлом году выписали себе такой аппаратик… детектор лжи. Полиграф называется. И специалиста работать на нем. Такой мужик! Ну, такой мужик!
Никита заржал.
– Красивый?
– Умный! Это главное. И вот я про этот полиграф писала. Это такая штука, вроде ноутбука. Садишься, значит, на тебя цепляют всякие датчики… мне на пальцы цепляли… Потом задают вопросы, ты отвечаешь, а на экране выводится кривая линия, типа кардиограммы. И чуть ты соврешь, самописцы – раз и фиксируют это.
Сисадмин помрачнел.
– А обмануть детектор лжи можно?
– Вряд ли. Хотя мужик этот… ну, полиграфист, говорил, что в принципе можно себя натренировать, но это ж надо специальную подготовку пройти. А мы не успеем уже.
– Расколют нас.
– В два счета, – согласилась Сати и снова улеглась на траву.
Над рекой перекликались чайки.
– Сначала, Никита, нас в СИЗО поместят, – задумчиво сказала она, разглядывая небо. – В следственный изолятор. Я там была как-то.
– Да ты где только не была, – недовольно пробурчал тот.
– Во-во. Ты меня слушай, я плохому не научу. Короче, СИЗО. Следственный изолятор. Ну, знаешь, тот, что возле трамвайной линии. Трамвай номер семь.
– Ты-то туда как попала?
– Мужик один письмо мне оттуда написал. Им газеты, оказывается, доставляют, он заметку мою прочитал и написал, так, мол, и так, все у нас хорошо, замечательно мы тут сидим, читать только нечего. Скучно. Мы в редакции тогда акцию организовали «Книги в тюрьму», что ли… Не помню уже. Нам городские библиотеки списанные книжки грузовиками привозили. Теперь, думаю, можно лет десять в СИЗО отсидеть и не соскучиться, вот сколько мы книг им отправили! Я туда их и возила.
– И как?
– Страшно там. Дверь стальная, вот такой толщины! Окна в корпусах все заколочены. Коридоры узкие, потолки низкие. У нас ведь тюрьма старая, ей полтораста лет уже. Камеры маленькие. У меня клаустрофобия сразу началась, это когда кажется, что дышать нечем. Воздуха нет.
– Ничего, привыкнет твоя клаустрофобия, – хмыкнул Никита. – Посидим там месячишко…
– Месячишком не отделаешься! Люди по несколько лет сидят, все суда ждут. Вот и мы с тобой… Кстати, я там видела камеру, в которой, по преданию, сидел маньчжурский император.
– За что?
– Что?
– За что сидел, спрашиваю? Тоже попер что-нибудь?
– Не знаю. Может, и попер, я не спросила. Не до того как-то было. Неприятно очень там, Никита. Не по себе. И капустой пахнет противно. И лица у всех такие… знаешь, как тесто непропеченное… они ж солнца не видят годами… Начальник тюрьмы с овчаркой ходит. Гриф зовут.
– Начальника?
– Собаку, балда!
Они помолчали. По небу плыли нежные белые облачка, позолоченные вечерним солнцем.
– Потом, значит, этапом нас на зону отправят, – продолжала Сати. – Это уже после суда произойдет. Про этап ничего тебе сказать не могу, не ходила. Но, думаю, тоже ничего хорошего. А вот в зоне я была, очерк писала.
Никита снова хмыкнул, кусая травинку и щурясь на солнце.
– Хорошо бы нас на своей зоне оставили, – размечталась Сати. – Здесь недалеко от города есть. «Тройка» – это женская зона, а «девятка» – мужская. Рядом бы были! И жене твоей близко ездить, навещать тебя. Пусть она мне сгущенку привозит, ладно?
Никита не выдержал и захохотал.
– Смешно тебе? Ну-ну… – Сати перевела задумчивый взгляд на реку. – Интересно, до того как нас посадят, мы успеем зарплату получить или нет? – неожиданно спросила она.
– Зачем тебе деньги в тюрьме?
– Ну не скажи, – рассудительно проговорила подельница. – Я буду просить, чтоб мне гламурные журналы покупали. В камере-то скучно. Хотя… Знакомые у меня в тюрьме есть: начальник СИЗО, главный психолог опять же… я с ней интервью делала как-то… попрошу, они купят. Вообще-то я хотела на эту зарплату сделать татуаж на веках, но уж ладно…
– Татуаж? – удивился сисадмин. – Это еще зачем?
Сати снова села.
– Чтоб глаза были выразительные. На ночь же умываешься, макияж смываешь. И утром того… видок не тот. А если сделать татуаж, то как бы всегда на глазах подводка. И вот, представь, я просыпаюсь утром с подведенными глазами и сразу же начинаю выразительно таращиться на любимого мужчину!
Никита ухмыльнулся.
– Откуда у тебя любимый мужчина? Небось опять решила закрутить с красавцем из музея?
– Не, с этим из музея – все. Особенно когда он узнает, что мы их обворовали… Это я так, гипотетически.
– А я тебе практически скажу, – лениво произнес сисадмин. – В ближайшие три года на мужиков тебе выразительно таращиться не придется. Разве что на соседок по камере.
– Это точно, – упавшим голосом согласилась Сати. – А как ты думаешь, мы сможем с тобой переписываться? Чтобы поддерживать друг друга морально?
– По трубе перестукиваться будем, – сурово сказал Никита, поднимаясь. – Азбуку Морзе знаешь?
– Нет…
– Учи!
Белая «японка» медленно вползла во двор редакции и остановилась. Возле Управления железной дороги у мусорных баков крутилась пестрая собака, боязливо поглядывая на неопрятного бродягу в серых замызганных штанах и шлепанцах на босу ногу. Недовольно нахмурив кустистые брови, он сосредоточенно изучал содержимое полиэтиленового пакета. Сати глянула мельком – человек показался ей смутно знакомым.
– – Чего мы сюда притащились под конец рабочего дня? – недовольно бубнил Никита.
– Ну, снова началось. – Сати вылезла из машины и с размаху хлопнула дверцей.
– Сколько раз говорил: не хлопай так! – заорал сисадмин. – Не «Волга»! Блин, отвалится же дверца на фиг! Она и так один раз уже…
Сати, игнорируя вопли приятеля, обошла машину и наклонилась к окну водителя.
– Никита, мы же обо всем договорились. Надо этот мечуган схоронить где-то, ну, пока мы бомжа не нашли. Мага, то есть. Дома я такую опасную вещь хранить не буду. Я с ним боюсь один на один оставаться. К тебе домой – сам понимаешь… тоже не вариант. Выход один – на работе его спрятать.
– Может, лучше на даче у меня? А то на работе народу полно…
– На дачу твою я больше ни ногой. Да и далеко она. Сам подумай – обнаружим мы это мага… кстати, как его зовут? Я забываю все время… Так вот. Обнаружим мага – и что? Его на дачу везти придется минут сорок, неизвестно, как он к этому отнесется. Может, он на «Мерседесах» ездить привык? Или на коврах-самолетах летать? У него ж, по-моему, с головой не все в порядке. Не все чашки в серванте.
– Это почему ты так думаешь? – заинтересовался Никита.
– Блин, да сам подумай! Почему великий маг, вместо того чтоб волшебным посохом махать и молнии из пальцев пускать, по помойкам в нашем городе шарится? Я, знаешь, кино недавно глядела, фэнтези. Так там маги были вполне вменяемые. Мир спасали, со злом боролись, все как полагается. Ни один из них, заметь, по помойкам бутылки не собирал.
– Это точно. – Никита вылез из машины и осторожно прикрыл дверцу. – Плачет по колдуну нашему вся психушка во главе с главврачом. Но искать его надо как можно скорее. Пусть забирает Странника и сваливает отсюда. И в своем царстве-государстве пусть лечится, по месту прописки.
Он покосился на заднее сиденье, где лежал меч.
– А вдруг мечуган ночью того… на вахтера, к примеру, нападет?
– У вахтера ружье есть, пусть отстреливается, – отрезала Сати. – Но вообще ты прав… все силы надо бросить на поиски этого… как его?
– Тильвуса.
– Во-во!
Никита оглянулся по сторонам.
– Тогда так. Слушай меня внимательно. Иди в контору и принеси газеток старых побольше. Я железяку запакую хорошенько, чтоб вахтер не разглядел, что такое я тащу и…
– А если спросит?
– Если спросит, скажу – деталь для компьютера. Ясно?
– Ничего себе – деталь… Думаешь, поверит?
– Куда он денется! Поверит, конечно. Запакую, и спрячем мы его…
Сисадмин почесал в затылке.
– Слышь, подельница, а где мы его спрячем-то?
Сати на мгновение задумалась.
– В кладовке на третьем этаже. Подходящее место, по-моему. Там подшивки старые хранятся, и никто туда не заходит. Закопаем меч в подшивки, сверху еще хлама всякого навалим… Никто и не найдет.
– Ладно. Тащи газеты, да ключ от кладовки прихвати, а я пока посторожу железяку эту.
Несмотря на то что рабочий день подходил к концу, народу в редакции оказалось неожиданно много, и Никита сильно нервничал, поднимаясь следом за Сати на третий этаж. Она, по мнению сисадмина, шла слишком уж медленно, а потом и вовсе остановилась, причем так неожиданно, что Никита натолкнулся на нее и раздраженно зашипел:
– Ну, что встала! Быстрей шевелись! Забыла, что у меня в руках деталь для компьютера длиной в два метра?
– Ой, а это что? – удивленно спросила Сати.
Навстречу им шел начальник рекламного отдела, злой и мокрый с головы до ног.
За ним на почтительном расстоянии гуськом следовали подчиненные.
– Макаронная фабрика деньги прислала, – официальным голосом сообщил начальник, поравнявшись с Сати. – Можешь получить в бухгалтерии.
– Э… ну да… – растерянно ответила она. – А ты что, душ принял прямо в одежде?
Словно не слыша, начальник прошлепал дальше, оставляя на линолеуме грязные следы. Рекламные менеджеры уныло потянулись следом.
Никита ухватил за рукав одного из них:
– Стой! Быстро, в двух словах, излагай – в чем дело?
Оказалось, что, пока Сати и Никита грабили городской музей, в редакции тоже происходили вещи нескучные: на втором этаже неожиданно прорвало трубу, вода просочилась на первый и щедро полила печатные машины в типографии, в том числе и новый, еще не распакованный станок, приобретенный недавно за большие деньги. Шеф называл его «наше секретное оружие» и сильно рассчитывал с его помощью подавить всех конкурентов, повергнуть в прах и навсегда отбить у них охоту печатать газеты. Увидев, что на «оружие» сплошным потоком льется мутная вода, шеф обезумел от ужаса, полез под водопад сам, пытаясь закрыть станок телом, и этого же потребовал от подчиненных. Начальник рекламного отдела, демонстрируя редкостное холуйство, тут же последовал его примеру.
Сисадмин представил себе эту картину и заржал.
– Есть все-таки в мокрых мужчинах какой-то животный магнетизм, – лицемерно вздохнула Сати. Она перегнулась через перила и посмотрела вниз, на удаляющуюся процессию рекламщиков. – Я, можно сказать, тяжелейший в моей жизни эротический шок пережила только что, а ты ржешь. А ведь у себя в кабинете он еще и разденется…
– Двигай давай! – недовольно скомандовал Никита. – Хватит мечтать о кренделях небесных. Иди в кладовку! Начальник рекламной службы тебя интересовать не должен по причине его женатости. Поняла?
Сати неохотно тронулась с места.
– Что ж с того, что женатость, – пробурчала она раздосадованно. – Если хочешь знать, в мире каждую минуту сходят с конвейера тысячи новых женщин. Не может быть, чтобы ему не захотелось обновить модельный ряд.
– Ты что, автомагазину недавно рекламу писала? – догадался сисадмин.
Они подошли к дверям кладовки, Сати воровато оглянулась и отперла замок.
– Автосервису. Ну, там – развал, схождение…
– И что? Знаешь, что это такое?
– Да нет, конечно…
Сати пропустила внутрь Никиту, зашла сама и захлопнула дверь.
– Как ты можешь писать о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия? – удивился он.
– Это профессионализм, Никита! Профессионализм высшего класса! Да тебе этого не понять, не пытайся даже.
Она огляделась: крошечная каморка без окон была завалена подшивками старых газет и журналов.
– Ну, что стоишь? – набросилась она на Никиту. – Чего ждешь? Закапывай давай!
– А уборщица сюда не того? – опасливо спросил сисадмин, разрывая залежи старых газет. – Не придет полы мыть?
– Какая уборщица, ты что! Гляди тут пыли сколько! Да и зачем ей сюда ходить, она в кабинетах-то не убирается. Разве что у шефа пыль смахнет, да у рекламщиков.
Сати пальцем написала на пыльной поверхности колченогого стола неприличное выражение, потом принялась рисовать портрет шефа. Получалось похоже.
– А к нам она вообще не заглядывает, – добавила она, любуясь на рисунок.
Никита уложил меч на пол в углу, навалил сверху пачки газет, потом, для гарантии, задвинул в тот же угол стол, мельком взглянув на написанное Сати.
– Гм… не стыдно?
– Не очень, – призналась она. – Слушай, ты еще журналами, журналами сверху завали.
– Готово!
Сати осторожно подошла к двери и прислушалась.
– Погоди, вроде идет кто-то? Блин! Неужели именно сейчас кому-то приспичило сюда зайти?
Никита навострил уши.
– Слышь, подельница… – вполголоса пробормотал он, прислушиваясь к шагам. – Если нас двоих тут сейчас застукают, что говорить будем?
– Скажем чистую правду. – Сати приложила ухо к двери.
– Какую правду? Что прятали волшебный меч? Ты что, с ума сошла?
– Да какой меч! – отмахнулась она. – Все равно не поверит никто… Нет, скажем, что у нас с тобой тут того… романтическое свидание. В это поверят.
– Романтическое? В кладовке? – Никита с опаской оглянулся на меч. – Ну хорошо… Если хочешь, я могу сказать, что ты принуждала меня к сексу. Ну, чтоб убедительней звучало…
– Не знала, что тебя к нему надо принуждать, – пробормотала Сати, прислушиваясь к удаляющимся шагам. – Во, ушли вроде. Еще минутку подождем, для гарантии. Слушай, Никита, надо бы нервы успокоить. Давай съездим сейчас в кофейню? Там, знаешь, тортики такие вкусные продают, шоколадные. Купим по кусочку свежего тортика, заодно подумаем, как мага изловить. Проведем военный совет, а?
– Съездим, съездим, – проворчал сисадмин. – Поедим напоследок.
– Почему напоследок?
– Кто тебе в тюрьму тортик принесет? Я же тоже там сидеть буду, в соседней камере.
Наконец Никита осторожно приоткрыл дверь.
– Сперва в компьютерный отдел зарулим ненадолго, – озабоченно проговорил он. – Я список захвачу, детали завтра утром покупать поеду. А потом уж в твою кофейню…
В отделе было пусто: верстальщики, закончив работу, разошлись по домам. Сисадмин оглядел стол, заваленный макетными листами, деталями и огрызками печенья, и озадаченно почесал в затылке.
– Так… ты посиди пока… я быстро.
Он включил музыку, чтоб было веселее, и принялся перерывать бумаги.
– Где-то тут был… точно помню! – Никита сунул в руки Сати рамку с фотографией собственного кота по кличке Яндекс. – Подержи-ка, чтоб не мешалось.
Хлопнула дверь, на пороге появился начальник рекламного отдела. Следом с извиняющимися улыбками осторожно просочились его менеджеры и робко столпились у стены.
– А, ты еще тут? Это хорошо, – начал начальник, излучая такой силы животный магнетизм, что Сати беспокойно заерзала на стуле. – Макеты на рекламную вкладку готовы? А на буклеты к выставке?
– Буклеты-шмуклеты… готовы. Завтра утром заберешь. Сдалась вам эта выставка…
– Ты что! Как это – «сдалась»?! Рекламы и без того нет! – немедленно заорал начальник, с легкостью перекрикивая музыку. – А шеф на каждой планерке: «Почему падают объемы?» да «Почему падают объемы?»
– А почему они падают? – невинно поинтересовался сисадмин.
– А потому что лето! Все нормальные рекламодатели к морю уехали!
Никита посмотрел на его подчиненных с жалостью.
– Ну и ты своих отправь, – предложил он. – Пусть отдохнут от тебя.
– Да я бы отправил, – с готовностью согласился начальник, размахивая макетными листами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Отстань от меня с эксом, – сказала Сати, не открывая глаз. – Это было давно.
– Это было весной, – уточнил Никита.
– Да пошел ты… – вяло отреагировала Сати. – Пролетарий офисный… Отстань. Просто забудь. Короче, они спохватятся. И начнут искать. И не найдут. Потом вспомнят, кто у них бывал чаще всех. Уборщица на меня донесет, как пить дать! Опишет меня. Свяжут два этих факта: мой приход на конференцию и пропажу меча… Свяжут, как ты думаешь? Во всех детективах…
– А твой экс тебя не прикроет?
– Ты опять про экса! – рассердилась Сати. – Сколько уже можно! Просила же! Чтобы он меня прикрыл, надо ему обо всем рассказать. А что я ему скажу? Что по городу маг бродит, а в музее зачарованный меч объявился? Так? Тебе самому-то не смешно?
Никита подумал.
– Вообще-то нет, – признался он.
– Ну вот. Мне – тоже. А Костя подумает, что я окончательно с катушек съехала. Городская сумасшедшая, понимаешь?
Она вздохнула и открыла глаза.
– Нет, Никита. Это я только тебе могу рассказать, но уж никак не эксу.
– Эксу-шмексу… Что делать будем, если нас заметут?
– Будем отпираться, – мрачно сказала Сати, глядя в небо.
Через весь небосвод протянулся белый след от самолета.
– А если нас проверят этим… как его? Детектором лжи?
Сати оживилась и села, скрестив ноги. К дорогому твидовому пиджаку пристали сухие травинки.
– Слушай, я проходила как-то обследование на детекторе лжи. Представляешь? У нас в городе есть частное детективное агентство. Бывшие менты и фээсбэшники держат. Они раскрытием коммерческих преступлений занимаются, ну, там банки, фирмы крупные. Понятное дело, они себя не афишируют, у них и так заказов – выше крыши. Так вот, они в прошлом году выписали себе такой аппаратик… детектор лжи. Полиграф называется. И специалиста работать на нем. Такой мужик! Ну, такой мужик!
Никита заржал.
– Красивый?
– Умный! Это главное. И вот я про этот полиграф писала. Это такая штука, вроде ноутбука. Садишься, значит, на тебя цепляют всякие датчики… мне на пальцы цепляли… Потом задают вопросы, ты отвечаешь, а на экране выводится кривая линия, типа кардиограммы. И чуть ты соврешь, самописцы – раз и фиксируют это.
Сисадмин помрачнел.
– А обмануть детектор лжи можно?
– Вряд ли. Хотя мужик этот… ну, полиграфист, говорил, что в принципе можно себя натренировать, но это ж надо специальную подготовку пройти. А мы не успеем уже.
– Расколют нас.
– В два счета, – согласилась Сати и снова улеглась на траву.
Над рекой перекликались чайки.
– Сначала, Никита, нас в СИЗО поместят, – задумчиво сказала она, разглядывая небо. – В следственный изолятор. Я там была как-то.
– Да ты где только не была, – недовольно пробурчал тот.
– Во-во. Ты меня слушай, я плохому не научу. Короче, СИЗО. Следственный изолятор. Ну, знаешь, тот, что возле трамвайной линии. Трамвай номер семь.
– Ты-то туда как попала?
– Мужик один письмо мне оттуда написал. Им газеты, оказывается, доставляют, он заметку мою прочитал и написал, так, мол, и так, все у нас хорошо, замечательно мы тут сидим, читать только нечего. Скучно. Мы в редакции тогда акцию организовали «Книги в тюрьму», что ли… Не помню уже. Нам городские библиотеки списанные книжки грузовиками привозили. Теперь, думаю, можно лет десять в СИЗО отсидеть и не соскучиться, вот сколько мы книг им отправили! Я туда их и возила.
– И как?
– Страшно там. Дверь стальная, вот такой толщины! Окна в корпусах все заколочены. Коридоры узкие, потолки низкие. У нас ведь тюрьма старая, ей полтораста лет уже. Камеры маленькие. У меня клаустрофобия сразу началась, это когда кажется, что дышать нечем. Воздуха нет.
– Ничего, привыкнет твоя клаустрофобия, – хмыкнул Никита. – Посидим там месячишко…
– Месячишком не отделаешься! Люди по несколько лет сидят, все суда ждут. Вот и мы с тобой… Кстати, я там видела камеру, в которой, по преданию, сидел маньчжурский император.
– За что?
– Что?
– За что сидел, спрашиваю? Тоже попер что-нибудь?
– Не знаю. Может, и попер, я не спросила. Не до того как-то было. Неприятно очень там, Никита. Не по себе. И капустой пахнет противно. И лица у всех такие… знаешь, как тесто непропеченное… они ж солнца не видят годами… Начальник тюрьмы с овчаркой ходит. Гриф зовут.
– Начальника?
– Собаку, балда!
Они помолчали. По небу плыли нежные белые облачка, позолоченные вечерним солнцем.
– Потом, значит, этапом нас на зону отправят, – продолжала Сати. – Это уже после суда произойдет. Про этап ничего тебе сказать не могу, не ходила. Но, думаю, тоже ничего хорошего. А вот в зоне я была, очерк писала.
Никита снова хмыкнул, кусая травинку и щурясь на солнце.
– Хорошо бы нас на своей зоне оставили, – размечталась Сати. – Здесь недалеко от города есть. «Тройка» – это женская зона, а «девятка» – мужская. Рядом бы были! И жене твоей близко ездить, навещать тебя. Пусть она мне сгущенку привозит, ладно?
Никита не выдержал и захохотал.
– Смешно тебе? Ну-ну… – Сати перевела задумчивый взгляд на реку. – Интересно, до того как нас посадят, мы успеем зарплату получить или нет? – неожиданно спросила она.
– Зачем тебе деньги в тюрьме?
– Ну не скажи, – рассудительно проговорила подельница. – Я буду просить, чтоб мне гламурные журналы покупали. В камере-то скучно. Хотя… Знакомые у меня в тюрьме есть: начальник СИЗО, главный психолог опять же… я с ней интервью делала как-то… попрошу, они купят. Вообще-то я хотела на эту зарплату сделать татуаж на веках, но уж ладно…
– Татуаж? – удивился сисадмин. – Это еще зачем?
Сати снова села.
– Чтоб глаза были выразительные. На ночь же умываешься, макияж смываешь. И утром того… видок не тот. А если сделать татуаж, то как бы всегда на глазах подводка. И вот, представь, я просыпаюсь утром с подведенными глазами и сразу же начинаю выразительно таращиться на любимого мужчину!
Никита ухмыльнулся.
– Откуда у тебя любимый мужчина? Небось опять решила закрутить с красавцем из музея?
– Не, с этим из музея – все. Особенно когда он узнает, что мы их обворовали… Это я так, гипотетически.
– А я тебе практически скажу, – лениво произнес сисадмин. – В ближайшие три года на мужиков тебе выразительно таращиться не придется. Разве что на соседок по камере.
– Это точно, – упавшим голосом согласилась Сати. – А как ты думаешь, мы сможем с тобой переписываться? Чтобы поддерживать друг друга морально?
– По трубе перестукиваться будем, – сурово сказал Никита, поднимаясь. – Азбуку Морзе знаешь?
– Нет…
– Учи!
Белая «японка» медленно вползла во двор редакции и остановилась. Возле Управления железной дороги у мусорных баков крутилась пестрая собака, боязливо поглядывая на неопрятного бродягу в серых замызганных штанах и шлепанцах на босу ногу. Недовольно нахмурив кустистые брови, он сосредоточенно изучал содержимое полиэтиленового пакета. Сати глянула мельком – человек показался ей смутно знакомым.
– – Чего мы сюда притащились под конец рабочего дня? – недовольно бубнил Никита.
– Ну, снова началось. – Сати вылезла из машины и с размаху хлопнула дверцей.
– Сколько раз говорил: не хлопай так! – заорал сисадмин. – Не «Волга»! Блин, отвалится же дверца на фиг! Она и так один раз уже…
Сати, игнорируя вопли приятеля, обошла машину и наклонилась к окну водителя.
– Никита, мы же обо всем договорились. Надо этот мечуган схоронить где-то, ну, пока мы бомжа не нашли. Мага, то есть. Дома я такую опасную вещь хранить не буду. Я с ним боюсь один на один оставаться. К тебе домой – сам понимаешь… тоже не вариант. Выход один – на работе его спрятать.
– Может, лучше на даче у меня? А то на работе народу полно…
– На дачу твою я больше ни ногой. Да и далеко она. Сам подумай – обнаружим мы это мага… кстати, как его зовут? Я забываю все время… Так вот. Обнаружим мага – и что? Его на дачу везти придется минут сорок, неизвестно, как он к этому отнесется. Может, он на «Мерседесах» ездить привык? Или на коврах-самолетах летать? У него ж, по-моему, с головой не все в порядке. Не все чашки в серванте.
– Это почему ты так думаешь? – заинтересовался Никита.
– Блин, да сам подумай! Почему великий маг, вместо того чтоб волшебным посохом махать и молнии из пальцев пускать, по помойкам в нашем городе шарится? Я, знаешь, кино недавно глядела, фэнтези. Так там маги были вполне вменяемые. Мир спасали, со злом боролись, все как полагается. Ни один из них, заметь, по помойкам бутылки не собирал.
– Это точно. – Никита вылез из машины и осторожно прикрыл дверцу. – Плачет по колдуну нашему вся психушка во главе с главврачом. Но искать его надо как можно скорее. Пусть забирает Странника и сваливает отсюда. И в своем царстве-государстве пусть лечится, по месту прописки.
Он покосился на заднее сиденье, где лежал меч.
– А вдруг мечуган ночью того… на вахтера, к примеру, нападет?
– У вахтера ружье есть, пусть отстреливается, – отрезала Сати. – Но вообще ты прав… все силы надо бросить на поиски этого… как его?
– Тильвуса.
– Во-во!
Никита оглянулся по сторонам.
– Тогда так. Слушай меня внимательно. Иди в контору и принеси газеток старых побольше. Я железяку запакую хорошенько, чтоб вахтер не разглядел, что такое я тащу и…
– А если спросит?
– Если спросит, скажу – деталь для компьютера. Ясно?
– Ничего себе – деталь… Думаешь, поверит?
– Куда он денется! Поверит, конечно. Запакую, и спрячем мы его…
Сисадмин почесал в затылке.
– Слышь, подельница, а где мы его спрячем-то?
Сати на мгновение задумалась.
– В кладовке на третьем этаже. Подходящее место, по-моему. Там подшивки старые хранятся, и никто туда не заходит. Закопаем меч в подшивки, сверху еще хлама всякого навалим… Никто и не найдет.
– Ладно. Тащи газеты, да ключ от кладовки прихвати, а я пока посторожу железяку эту.
Несмотря на то что рабочий день подходил к концу, народу в редакции оказалось неожиданно много, и Никита сильно нервничал, поднимаясь следом за Сати на третий этаж. Она, по мнению сисадмина, шла слишком уж медленно, а потом и вовсе остановилась, причем так неожиданно, что Никита натолкнулся на нее и раздраженно зашипел:
– Ну, что встала! Быстрей шевелись! Забыла, что у меня в руках деталь для компьютера длиной в два метра?
– Ой, а это что? – удивленно спросила Сати.
Навстречу им шел начальник рекламного отдела, злой и мокрый с головы до ног.
За ним на почтительном расстоянии гуськом следовали подчиненные.
– Макаронная фабрика деньги прислала, – официальным голосом сообщил начальник, поравнявшись с Сати. – Можешь получить в бухгалтерии.
– Э… ну да… – растерянно ответила она. – А ты что, душ принял прямо в одежде?
Словно не слыша, начальник прошлепал дальше, оставляя на линолеуме грязные следы. Рекламные менеджеры уныло потянулись следом.
Никита ухватил за рукав одного из них:
– Стой! Быстро, в двух словах, излагай – в чем дело?
Оказалось, что, пока Сати и Никита грабили городской музей, в редакции тоже происходили вещи нескучные: на втором этаже неожиданно прорвало трубу, вода просочилась на первый и щедро полила печатные машины в типографии, в том числе и новый, еще не распакованный станок, приобретенный недавно за большие деньги. Шеф называл его «наше секретное оружие» и сильно рассчитывал с его помощью подавить всех конкурентов, повергнуть в прах и навсегда отбить у них охоту печатать газеты. Увидев, что на «оружие» сплошным потоком льется мутная вода, шеф обезумел от ужаса, полез под водопад сам, пытаясь закрыть станок телом, и этого же потребовал от подчиненных. Начальник рекламного отдела, демонстрируя редкостное холуйство, тут же последовал его примеру.
Сисадмин представил себе эту картину и заржал.
– Есть все-таки в мокрых мужчинах какой-то животный магнетизм, – лицемерно вздохнула Сати. Она перегнулась через перила и посмотрела вниз, на удаляющуюся процессию рекламщиков. – Я, можно сказать, тяжелейший в моей жизни эротический шок пережила только что, а ты ржешь. А ведь у себя в кабинете он еще и разденется…
– Двигай давай! – недовольно скомандовал Никита. – Хватит мечтать о кренделях небесных. Иди в кладовку! Начальник рекламной службы тебя интересовать не должен по причине его женатости. Поняла?
Сати неохотно тронулась с места.
– Что ж с того, что женатость, – пробурчала она раздосадованно. – Если хочешь знать, в мире каждую минуту сходят с конвейера тысячи новых женщин. Не может быть, чтобы ему не захотелось обновить модельный ряд.
– Ты что, автомагазину недавно рекламу писала? – догадался сисадмин.
Они подошли к дверям кладовки, Сати воровато оглянулась и отперла замок.
– Автосервису. Ну, там – развал, схождение…
– И что? Знаешь, что это такое?
– Да нет, конечно…
Сати пропустила внутрь Никиту, зашла сама и захлопнула дверь.
– Как ты можешь писать о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия? – удивился он.
– Это профессионализм, Никита! Профессионализм высшего класса! Да тебе этого не понять, не пытайся даже.
Она огляделась: крошечная каморка без окон была завалена подшивками старых газет и журналов.
– Ну, что стоишь? – набросилась она на Никиту. – Чего ждешь? Закапывай давай!
– А уборщица сюда не того? – опасливо спросил сисадмин, разрывая залежи старых газет. – Не придет полы мыть?
– Какая уборщица, ты что! Гляди тут пыли сколько! Да и зачем ей сюда ходить, она в кабинетах-то не убирается. Разве что у шефа пыль смахнет, да у рекламщиков.
Сати пальцем написала на пыльной поверхности колченогого стола неприличное выражение, потом принялась рисовать портрет шефа. Получалось похоже.
– А к нам она вообще не заглядывает, – добавила она, любуясь на рисунок.
Никита уложил меч на пол в углу, навалил сверху пачки газет, потом, для гарантии, задвинул в тот же угол стол, мельком взглянув на написанное Сати.
– Гм… не стыдно?
– Не очень, – призналась она. – Слушай, ты еще журналами, журналами сверху завали.
– Готово!
Сати осторожно подошла к двери и прислушалась.
– Погоди, вроде идет кто-то? Блин! Неужели именно сейчас кому-то приспичило сюда зайти?
Никита навострил уши.
– Слышь, подельница… – вполголоса пробормотал он, прислушиваясь к шагам. – Если нас двоих тут сейчас застукают, что говорить будем?
– Скажем чистую правду. – Сати приложила ухо к двери.
– Какую правду? Что прятали волшебный меч? Ты что, с ума сошла?
– Да какой меч! – отмахнулась она. – Все равно не поверит никто… Нет, скажем, что у нас с тобой тут того… романтическое свидание. В это поверят.
– Романтическое? В кладовке? – Никита с опаской оглянулся на меч. – Ну хорошо… Если хочешь, я могу сказать, что ты принуждала меня к сексу. Ну, чтоб убедительней звучало…
– Не знала, что тебя к нему надо принуждать, – пробормотала Сати, прислушиваясь к удаляющимся шагам. – Во, ушли вроде. Еще минутку подождем, для гарантии. Слушай, Никита, надо бы нервы успокоить. Давай съездим сейчас в кофейню? Там, знаешь, тортики такие вкусные продают, шоколадные. Купим по кусочку свежего тортика, заодно подумаем, как мага изловить. Проведем военный совет, а?
– Съездим, съездим, – проворчал сисадмин. – Поедим напоследок.
– Почему напоследок?
– Кто тебе в тюрьму тортик принесет? Я же тоже там сидеть буду, в соседней камере.
Наконец Никита осторожно приоткрыл дверь.
– Сперва в компьютерный отдел зарулим ненадолго, – озабоченно проговорил он. – Я список захвачу, детали завтра утром покупать поеду. А потом уж в твою кофейню…
В отделе было пусто: верстальщики, закончив работу, разошлись по домам. Сисадмин оглядел стол, заваленный макетными листами, деталями и огрызками печенья, и озадаченно почесал в затылке.
– Так… ты посиди пока… я быстро.
Он включил музыку, чтоб было веселее, и принялся перерывать бумаги.
– Где-то тут был… точно помню! – Никита сунул в руки Сати рамку с фотографией собственного кота по кличке Яндекс. – Подержи-ка, чтоб не мешалось.
Хлопнула дверь, на пороге появился начальник рекламного отдела. Следом с извиняющимися улыбками осторожно просочились его менеджеры и робко столпились у стены.
– А, ты еще тут? Это хорошо, – начал начальник, излучая такой силы животный магнетизм, что Сати беспокойно заерзала на стуле. – Макеты на рекламную вкладку готовы? А на буклеты к выставке?
– Буклеты-шмуклеты… готовы. Завтра утром заберешь. Сдалась вам эта выставка…
– Ты что! Как это – «сдалась»?! Рекламы и без того нет! – немедленно заорал начальник, с легкостью перекрикивая музыку. – А шеф на каждой планерке: «Почему падают объемы?» да «Почему падают объемы?»
– А почему они падают? – невинно поинтересовался сисадмин.
– А потому что лето! Все нормальные рекламодатели к морю уехали!
Никита посмотрел на его подчиненных с жалостью.
– Ну и ты своих отправь, – предложил он. – Пусть отдохнут от тебя.
– Да я бы отправил, – с готовностью согласился начальник, размахивая макетными листами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32