Они уже
захватывают власть. Поэтому-то я компьютерами и занимаюсь.
- Я не то имел в виду. Может быть, я неточно выразился.
Она нахмурилась.
- Клюга очень интересовала одна проблема. Он постоянно следил за тем,
что делается в лабораториях, которые занимаются искусственным интеллектом,
и много читал по неврологии. Я думаю, он пытался найти что-то общее...
- Между человеческим мозгом и компьютером?
- Не совсем так. Компьютеры представлялись ему нейронами. Клетками
мозга. - Она показала рукой на свою машину. - Этой штуке или любому
другому компьютеру до человеческого мозга - как до звезд. Компьютер не
способен обобщать, делать выводы, изобретать. При хорошем матобеспечении
может возникнуть впечатление, будто он что-то такое делает, но это
иллюзия. Есть такое предположение, что, мол, когда мы наконец создадим
компьютер, в котором будет столько же транзисторов, сколько нейронов в
человеческом мозге, у него появится сознание. Я лично думаю, что это чушь.
Транзистор не нервная клетка, квинтильон транзисторов ничем не лучше, чем
дюжина. Так вот, Клюг, похоже, придерживался такого же мнения, и он начал
искать общие свойства у нейронов и однобайтовых компьютеров. Потому-то у
него дома и полно разного потребительского барахла - все эти "Trash-80",
"Atari", "TI", "Sinclair". Сам он привык к куда более мощным машинам. Это
все для него игрушки.
- И что он узнал?
- Похоже, ничего. Восьмиразрядная машина гораздо сложнее нейрона, но
все равно ни один компьютер не выдерживает сравнения с человеческим
мозгом. Если их вообще можно сопоставлять. Да, "Atari" сложнее нейрона, но
на самом деле их трудно сравнивать. Все равно, что направление с
расстоянием или цвет с массой. Они разные. Но есть одна общая черта.
- Какая?
- Связи. Опять же, тут все по-разному, но принцип тот же. Нейрон
связан со множеством других нейронов. Их триллионы, этих связей, и то, как
передаются по ним импульсы, определяет, кто мы такие, что мы думаем и что
помним. С помощью такого вот компьютера я тоже могу связаться с миллионами
других компьютеров. Эта информационная сеть обширнее человеческого мозга,
она содержит больше данных, чем все человечество в состоянии усвоить за
миллион лет. Она тянется от "Pioner-10", который сейчас где-то за орбитой
Плутона, до каждой квартиры, где есть телефон. С помощью этого компьютера
ты можешь получить тонны сведений, которые когда-то были собраны, но
некому было даже взглянуть на них, времени не хватало. И как раз это
интересовало Клюга. Старая идея "критической компьютерной массы", когда
компьютер обретает сознание, но он рассматривал эту идею под новым углом.
Может быть, считал он, важен не размер компьютеров, а их количество.
Когда-то компьютеры считали на тысячи, теперь - на миллионы. Их ставят уже
в автомобили и в наручные часы. В каждом доме их несколько: от
простенького таймера в микроволновой духовке до видеоигр и компьютерных
терминалов. Клюг пытался выяснить, возможно ли набрать критическую массу
таким путем.
- И к какому выводу он пришел?
- Не знаю. Он только начинал работу.
- Критическая масса... На что это может быть похоже? Мне кажется,
должен возникнуть колоссальный разум. Такой быстрый, такой всезнающий.
Всеобъемлющий. Почти богоподобный.
- Может быть.
- Но... не захватит ли он над нами власть? Кажется, я опять вернулся
к тому вопросу, с которого начал. Не превратимся ли мы в его рабов?
Она надолго задумалась.
- Я не думаю, что мы того стоим. Зачем ему это? И потом, откуда нам
знать, что ему будет нужно? Захочет ли он, чтобы его обожествляли?
Сомневаюсь. Это скорее из фантастического фильма пятидесятых годов. Можно
говорить о сознании, но что под этим термином понимать? Должно быть, амебы
что-то осознают, да и растения тоже. Возможно даже, у каждого нейрона есть
какой-то свой уровень сознания. Мы до сих пор не знаем, что такое наше
сознание, откуда оно берется и куда уходит, когда мы умираем. А уж
применять человеческие мерки к гипотетическому сознанию, которое
зародилось в глубинах компьютерной сети, так и вовсе глупо. Я, например,
не представляю, как оно может взаимодействовать с человеческим сознанием.
Не исключено, что оно просто не обратит на нас внимания, так же, как мы не
замечаем отдельных клеток собственного организма, или нейтрино,
пролетающих сквозь нас, или колебаний атомов в воздухе.
После этого ей пришлось объяснять мне, что такое нейтрино, и вскоре я
уже забыл про наш мифический гиперкомпьютер.

- А что это за капитан? - спросил я через некоторое время.
- Ты в самом деле хочешь узнать?
- Скажем так, я не боюсь узнать.
- Вообще-то он майор. Получил повышение. Тебе интересно, как его
зовут?
- Лиза, если не хочешь, то не рассказывай. Но если хочешь, тогда меня
интересует, как он с тобой поступил.
- Он не женился на мне. Ты это имел в виду, верно? Он предлагал,
когда понял, что умирает, но я его отговорила. Может быть, это был мой
самый благородный поступок в жизни. А может быть, самый глупый. Незадолго
до падения Сайгона я пыталась пробиться в американское посольство, но не
сумела. Про трудовые лагеря в Кампучии я тебе уже говорила. Потом я попала
в Таиланд, и, когда наконец добилась, чтобы американцы обратили на меня
внимание, оказалось, что мой майор все еще разыскивает меня. Он и устроил
мой переезд сюда. Я успела вовремя - он уже умирал от рака. Я провела с
ним всего два месяца, все время в больнице.
- Господи! - У меня возникла ужасная мысль. - Это из-за войны?
- Нет. Во всяком случае, не из-за вьетнамской. Он был из тех, кому
довелось увидеть атомные взрывы в Неваде с близкого расстояния. Он не
жаловался, но я думаю, он знал, что его убивает.

Осборн появился через неделю. Выглядел он как-то пришибленно и без
особого интереса слушал то, что Лиза решила ему рассказать. Взял
приготовленные для него распечатки и пообещал передать их в полицию.
Уходить не торопился.
- Полагаю, я должен сообщить это вам, Апфел, - сказал он наконец. -
Дело Гэвина закрыли.
Я не сразу сообразил, что Гэвин - настоящая фамилия Клюга.
- Медэксперт установил самоубийство уже давно, и если бы не мои
подозрения и ее слова, - он кивнул в сторону Лизы, - о предсмертной
записке, я бы закрыл дело раньше. Но никаких доказательств у меня нет.
- Это, должно быть, произошло очень быстро, - сказала Лиза. - Кто-то
заметил его, проследил, откуда он работает, - на этот раз Клюгу не
повезло, - и прикончил его в тот же день.
- Вы не верите в самоубийство? - спросил я Осборна.
- Нет. Но того, кто это сделал, даже не в чем обвинить, если не
появятся новые факты.
- Я сообщу вам, если кое-что всплывет, - пообещала Лиза.
- Тут есть одна загвоздка, - сказал Осборн. - Здесь вам работать уже
нельзя. Дом со всем имуществом поступил в распоряжение властей округа.
- На этот счет не беспокойтесь, - мягко произнесла Лиза.
Пока она вытряхивала сигарету из пачки (Лиза курила, когда очень
волновалась), все молчали. Она зажгла сигарету, затянулась, села,
откинувшись назад, рядом со мной и посмотрела на Осборна с совершенно
непроницаемым лицом. Осборн вздохнул.
- Не хотел бы я играть с вами в покер, леди, - сказал он. - Что
значит "на этот счет не беспокойтесь"?
- Я купила этот дом четыре дня назад. Со всем, что в нем есть. И если
я найду что-нибудь такое, что позволит вам вновь открыть дело об убийстве,
то непременно сообщу.
Осборн был настолько ошарашен, что даже не разозлился.
- Хотел бы я знать, как в это провернули.
- Ничего незаконного, можете проверить. За все уплачено. Власти
решили продать дом, я его купила.
- А что если я посажу на расследование этой сделки своих лучших
людей? Может быть, они откопают левые деньги? Или мошенничество? Что если
я обращусь в ФБР, чтобы они тоже этим занялись?
Лиза смотрела на него совершенно спокойно.
- Бога ради. Хотя, если честно, инспектор Осборн, я могла бы просто
украсть этот дом и впридачу парк Гриффит вместе с автострадой, и не думаю,
что вы сумели бы меня в чем-то уличить.
- Мне не нравится, что в ваших руках остаются все эти компьютерные
штучки, особенно после того, как вы рассказали мне об их возможностях.
- Я и не ожидала, что вам понравится. Но это теперь не по вашей
части, правильно? Дом был конфискован, местные власти не поняли, что у них
в руках, и продали все целиком.
- Может быть, я сумею направить сюда людей для конфискации
матобеспечения. Там есть доказательства нелегальных действий Клюга.
- Попытайтесь, - согласилась Лиза.
Довольно долго они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Победила
Лиза. Осборн устало потер веки и кивнул, затем тяжело поднялся на ноги и
пошел к выходу. Лиза загасила сигарету, и мы продолжали сидеть,
присушиваясь к звуку шагов Осборна, доносившемуся из-за двери.
- Меня удивляет, что он сдался так легко, - сказал я. - Как
по-твоему, он будет добиваться конфискации?
- Маловероятно. Он знает расклад.
- Может, ты и меня просветишь?
- Ну, во-первых, это не его отдел, и он это понимает...
- Зачем ты купила дом?
- Тебе следует спросить, как я его купила.
Пристально посмотрев на нее, я заметил, что за непроницаемостью черт
в ее лице проглядывает какая-то веселость.
- Лиза, что ты еще вытворила?
- Это как раз тот вопрос, который Осборн задал себе. Он угадал
правильный ответ, потому что кое-что знает о машинах Клюга. И еще он
знает, как и что делается в этом мире. Конечно, власти не случайно решили
продать этот дом, и не случайно, что я оказалась единственным покупателем.
Я использовала одного члена муниципального совета, из тех, кого Клюг
приручил.
- Ты его подкупила?!
Она засмеялась и поцеловала меня.
- Кажется, наконец-то я вызвала у тебя возмущение. Вот где самое
большое различие между мной и американцами! В Америке средний гражданин
особенно много на взятки не тратит. В Сайгоне это делали все.
- Ты дала ему взятку?
- Не так прямо, конечно. Пришлось зайти с черного хода. Несколько
совершенно легальных перечислений на предвыборную компанию вдруг появилось
на счету одного сенатора, который упомянул некую ситуацию еще кое-кому,
кто мог вполне законно провернуть мое дельце. - Она посмотрела на меня
искоса. - Конечно, я подкупила его, Виктор. Ты бы удивился, узнав, как
дешево он мне обошелся. Тебя это беспокоит?
- Да, - признался я. - Мне не нравится это взяточничество.
- Ну а я отношусь к нему безразлично. Оно просто существует, как
гравитация. Восхищаться тут, конечно, нечем, но таким образом можно
сделать очень много и очень быстро.
- Я надеюсь, ты себя обезопасила?
- Более или менее. Когда дело касается взяток, никогда нельзя быть
уверенным на все сто процентов. Человеческий фактор. Тот член
муниципального совета может сболтнуть лишнего, если окажется перед судом
присяжных. Но, думаю, он не окажется, потому что Осборн не станет
заниматься этим делом. Он знает, как устроен мир, знает, какой властью я
обладаю, и знает, что ему меня не пересилить. Это вторая причина того, что
он ушел сегодня без драки.
Мы долго молчали. Я хотел о многом поразмыслить, и то, о чем я
размышлял, мне большей частью не нравилось. Лиза потянулась было за
сигаретами, потом передумала. Она ждала, когда я приду к какому-нибудь
выводу.
- Это огромная сила, - сказал я наконец.
- Страшная сила, - согласилась она. - Ты не думай, что меня она не
пугает. Мне в голову тоже приходили всякие фантазии о сверхчеловеческом
могуществе. Власть - это ужасное искушение, от нее не так-то легко
отказаться. Я могла бы сделать очень многое.
- А станешь?
- Я не о том, что можно украсть или разбогатеть...
- Понимаю.
- Это власть политическая. Но как ей воспользоваться? Пусть это
прозвучит банально, но я не знаю, как использовать ее во благо. Я слишком
часто видела, как добрые намерения оборачивались злом. Боюсь, мне не
хватит мудрости сделать что-то хорошее. И слишком велик шанс закончить так
же, как Клюг. Но оставить эту затею я тоже не могу. Я все еще беспризорная
девчонка из Сайгона. У меня хватает ума не пользоваться властью, кроме тех
случаев, когда нет другого выхода. Но просто выбросить или уничтожить
такие сокровища я тоже не могу. Ну не глупо ли?
Я не мог ответить на ее вопрос. Но у меня возникло недоброе
предчувствие.

Всю следующую неделю меня грызли сомнения. Лиза знала о каких-то
преступлениях, но не сообщала о них властям. Впрочем, это меня не особенно
беспокоило. Другое дело, что она сама располагала возможностью совершить
гораздо больше преступлений, и это вызывало у меня тревогу. Вряд ли она
что-то такое планировала, у нее хватало ума использовать свои знания
только для обороны. Но оборона в понимании Лизы охватывала слишком широкий
круг действий.
Однажды вечером она не пришла к ужину вовремя. Я отправился к дому
Клюга и застал ее за работой. Стеллаж длиной футов в девять опустел, диски
и пленки лежали на столе. На полу стоял огромный пластиковый мешок для
мусора, рядом с ним - магнит размером с футбольный мяч. На моих глазах
Лиза взяла кассету с пленкой, провела ею по магниту и бросила в почти
наполненный мешок. Она посмотрела на меня, проделала такую же операцию с
небольшой стопкой магнитных дисков, потом сняла очки и вытерла глаза.
- Так тебе будет лучше, Виктор? - спросила она.
- Что ты имеешь в виду? Я хорошо себя чувствую.
- Неправда. И я чувствую себя скверно. Мне больно делать то, что я
делаю, но я должна. Ты не принесешь мне еще один мешок?
Я притащил мешок, затем помог ей снять с полок следующую порцию
кассет и дисков.
- Ты собираешься все стереть?
- Не все. Я стираю досье Клюга и... кое-что еще.
- Ты не хочешь говорить мне, что именно?
- Есть вещи, которые лучше не знать, - мрачно ответила она.

В конце концов за ужином я убедил ее рассказать мне, в чем дело.
- Это страшно, - сказала она. - За последнее время я побывала во
многих запретных местах. Клюг туда попадал по первому желанию, и мне до
сих пор страшно. Грязные места. Там знают кое-какие вещи, про которые, как
мне казалось раньше, я тоже хотела бы узнать.
Она вздрогнула, не решаясь продолжить.
- Ты имеешь в виду военные компьютеры? ЦРУ?
- С ЦРУ все началось. К ним попасть легче всего. Потом я забралась в
компьютеры системы NORAD - это те парни, которые должны вести следующую
мировую войну. И от того, с какой легкостью Клюг к ним забирался, у меня
волосы дыбом встали. Просто ради практики он разработал методику начала
Третьей мировой войны. Запись хранилась на одном из тех дисков, что мы уже
стерли. А последние два дня я ходила на цыпочках вокруг действительно
серьезных заведений. Разведывательное управление министерства обороны и
NSA, Управление национальной безопасности. Каждое из них больше, чем ЦРУ.
И меня там засекли. Какая-то сторожевая программа. Как только я поняла
это, тут же дала ходу и пять часов подряд занималась тем, что заметала
следы. Убедилась, что меня не отследили, и решила все уничтожить.
- Ты думаешь, Клюга убили они?
- Они на эту роль подходил лучше всего. Клюг держал у себя кучу их
информации. Он помогал проектировать компьютерные комплексы в NSA и потом
долгие годы шарил по их машинам. Тут достаточно одного неверного шага...
- Но ты все сделала как нужно? Ты уверена?
- Меня не отследили, это точно, но я не уверена, что уничтожила все
записи. Пойду взгляну еще раз.
- Я с тобой.

Мы закончили после полуночи. Лиза просматривала диск или пленку, и
если у нее возникало сомнение, передавала ее мне, а я обрабатывал
магнитом. Один раз Лиза взяла магнит и провела им перед целой полкой с
записями.
Меня охватило поразительное чувство. Одним движением руки она
превратила в хаос миллиарды битов информации. Возможно, такой информации
не было больше нигде. И у меня возникли сомнения. Имела ли она право
делать это? Разве знания существуют не для всех? Но, должен признаться,
сомнения мучили меня недолго. Старый консерватор во мне с легкостью
соглашался, что есть Вещи, Которые Нам Лучше Не Знать.
Нам оставалось совсем немного, когда экран дисплея вдруг начал
барахлить. Что-то несколько раз щелкнуло и зашипело. Лиза отскочила назад.
Потом экран замигал. Мне показалось, что там появляется изображение.
1 2 3 4 5 6 7 8