Передо мной лежало завещание Клюга. Мне пришло в голову, что с этой
бумагой юристам придется несладко.
Клюг снова утверждал, что он не существует, поэтому у него не может
быть родственников, а все свое состояние он решил отдать тому, кто этого
заслуживает.
"Но кто этого заслуживает?" - вот каким вопросом он задавался.
Конечно же, не мистер и миссис Перкинс, живущие через четыре дома: они
постоянно избивают детей. В доказательство этого Клюг ссылался на судебные
постановления в Буффало и в Майами, а также на дело, возбужденное местными
властями.
Миссис Рэндор и миссис Полонски, живущие пятью домами дальше,
распускают слухи.
Старший сын Андерсонов угоняет автомашины.
Мариан Флоренс сжульничала на выпускных экзаменах по алгебре.
Совсем неподалеку жил тип, который крепко надул городские власти,
взяв подряд на строительство шоссе. Жена одного из соседей путалась с
коммивояжерами, а две другие завели себе постоянных любовников. Один
подросток сделал своей подружке ребенка, бросил ее и расхвастался об этом
приятелям.
Целых двенадцать пар, живущих по соседству, скрывали часть доходов от
налогового управления.
У соседей, живущих за домом Клюга, постоянно лает собака.
Здесь я готов согласиться: эта собака и мне не давала заснуть ночами.
Но все остальное... просто немыслимо! Прежде всего, какое право имеет
человек, незаконно хранящий двести галлонов наркотиков, судить своих
соседей так строго? Конечно, избивать детей нехорошо, но можно ли обливать
грязью всю семью за то, что сын крадет автомобили? И потом, откуда Клюг
все это узнал?
Впрочем, там было еще кое-что. В частности, о гуляющих мужьях. Среди
прочих фигурировал Гарольд Хал Ланьер, который в течении трех лет
встречался с женщиной по имени Тони Джонс - они служили вместе в центре
обработки информации лос-анжелесской полиции. Она подталкивала его к
разводу, а он ждал "удобного момента, чтобы рассказать все жене".
Я взглянул на Хала: его покрасневшее лицо подтверждало прочитанное.
И тут до меня дошло! Что же Клюг узнал обо мне? Я пробежал глазами
страницу, выискивая свою фамилию, и обнаружил ее в самом последнем
параграфе.
"...Тридцать лет мистер Апфел расплачивается за ошибку, которую он не
совершал. Я, пожалуй, не предложил бы его кандидатом в святые, но ввиду
отсутствия за ним явных грехов - а в данной ситуации этого достаточно - я
оставляю всю свою законную собственность Виктору Апфелу".
Я взглянул на Осборна: он смотрел на меня внимательно и оценивающе.
- Но мне ничего не нужно!
- Вы полагаете, что это то самое вознаграждение, которое упомянул
Клюг?
- Должно быть, - сказал я. - А что еще?
Осборн вздохнул и сел в кресло.
- По крайней мере, он не пытался завещать вам наркотики. Вы
по-прежнему утверждаете, что совсем его не знали?
- Вы меня в чем-то подозреваете?
- Мистер Апфел, - сказал он, разводя руками, - я просто задаю
вопросы. В делах о самоубийствах никогда нет уверенности на все сто. Может
быть, произошло убийство. И если это так, то вы пока единственный
известный нам человек, который оказался в выигрыше.
- Но он для меня совсем чужой!
Осборн кивнул, постукивая пальцем по распечатке. Мне захотелось,
чтобы она куда-нибудь провалилась.
- Кстати, что это за... ошибка, которую вы не совершали?
Я так и думал, что этот вопрос будет следующим.
- Во время войны в Корее я попал в плен.
Осборн какое-то время обдумывал мой ответ. Я ударил рукой по
подлокотнику кресла, вскочил на ноги и поймал на себе взгляд его обманчиво
усталых глаз.
- Похоже, прошлое до сих пор сильно вас волнует.
- Это не так легко забывается.
- Хотите что-нибудь рассказать мне о тех временах?
- Дело в том, что все... Нет. Я ничего не хочу говорить. Ни вам, ни
кому другому.
- Мне придется задать вам еще кое-какие вопросы относительно смерти
Клюга.
- Я буду отвечать только в присутствии адвоката.
"Боже! Теперь еще и адвоката искать..."
Осборн снова кивнул, потом поднялся и направился к двери.
- Я уже списал дело на самоубийство, - сказал он, - и единственное,
что меня беспокоило, это отсутствие предсмертной записки. Теперь мы ее
получили.
Он махнул рукой в сторону дома Клюга, и на лице его появилось
сердитое выражение.
- Но этот тип не только написал записку, но и запрограммировал ее в
своем чертовом компьютере вместе с целой кучей видеоэффектов. Я, положим,
давно уже не удивляюсь, когда люди выделывают всякие сумасшедшие вещи, -
достаточно всего повидал. Но услышав, как компьютер играет церковный гимн,
я понял, что здесь убийство. Сказать по правде, мистер Апфел, я не думаю,
что это сделали вы. В одной только моей распечатке несколько десятков
мотивов. Может быть, он шантажировал соседей. Может, именно так он купил
себе всю аппаратуру. Опять же, люди, имеющие наркотики в таких
количествах, редко умирают своей смертью. Мне предстоит много работы, но я
узнаю, кто это сделал.
Он пробормотал что-то о невыезде и ушел.
- Вик... - произнес Хал, и я взглянул на него. - Я насчет распечатки.
Я был бы тебе благодарен... Они сказали, что сохранят все в тайне... Ты
понимаешь, о чем я?
Только тогда я заметил, что у него глаза, как у таксы.
- Отправляйся домой, Хал, и ни о чем не беспокойся.
Он кивнул головой и двинулся к выходу.
- Не думаю, что все это получит огласку, - сказал он.

На самом деле, конечно, вышло наоборот.
Возможно, это случилось бы и без писем, которые начали приходить
через несколько дней после смерти Клюга. Писем со штемпелями Трентона,
штат Нью-Джерси, переданных с компьютера, который так и не удалось
проследить. О том, что Клюг лишь упомянул в своем завещании, в них
говорилось во всех подробностях.
Тогда, однако, я ничего об этом не знал. После того, как ушел Хал, я
залез в постель под электроодеяло, но никак не мог согреть ноги. Вставал
я, только чтобы сделать сандвич или полежать в горячей ванне.
Несколько раз в дверь стучали репортеры, но я не отзывался. На
следующий день я позвонил Мартину Абрамсу, адвокату, в телефонном
справочнике он значился первым, и договорился, что он будет представлять
мои интересы. Он сказал, что меня, возможно вызовут в полицейский участок.
Я ответил, что никуда не поеду, проглотил две капсулы "Дилантина" и
завалился в постель.
Раз-другой с улицы доносилось завывание сирены, и еще я расслышал
крик: кто-то с кем-то громко спорил. Усилием воли я заставил себя не
высовываться. Да, любопытство мучило меня, но вы сами знаете, что
случается с любопытными...
Я ждал возвращения Осборна, но он все не приходил. Дни шли,
превращаясь в неделю, и за это время произошло только два события,
достойных внимания.
Первое началось со стука в дверь через два дня после смерти Клюга. Я
выглянул из-за занавески и увидел припаркованный на обочине серебристый
"Феррари". Разглядеть, кто стоит у дверей, я не мог, и поэтому спросил,
кто там.
- Меня зовут Лиза Фу, - ответила какая-то женщина. - Вы меня
приглашали.
- Я вас не помню.
- Это дом Чарльза Клюга?
- Нет. Вам в соседний дом.
- О, извините.
Я решил предупредить ее, что Клюга уже нет в живых, и открыл дверь.
Женщина обернулась и улыбнулась совершенно ослепительной улыбкой.
Просто не знаю, с чего начать описание Лизы Фу. Помните то время,
когда с газетных страниц не сходили карикатуры на Хирохито и Тодзио, а
"Таймс" без всякого смущения употреблял слово "джап"? Маленькие человечки
с круглыми, как футбольный мяч, лицами; уши, словно ручки от кувшинов;
очки с толстыми стеклами; два больших, как у кролика, передних зуба и
тоненькие усики...
Если не считать усов, то она просто сошла вот с такой карикатуры.
Очки, зубы... На зубах стояла скобка, они напоминали клавиши пианино,
обмотанные проволокой... Ростом она была пять футов и восемь или девять
дюймов, а весила не больше 110 фунтов. Я бы сказал даже сто, но добавил по
пять фунтов на каждую грудь, настолько большую при ее тоненькой фигурке,
что надпись на майке читалась как "POCK LIVE", и только когда она
поворачивалась боком, я мог разглядеть две буквы "S" по краям.
Лиза Фу протянула мне изящную тонкую руку.
- Похоже, мы некоторое время будем соседями, - сказала она. - По
крайней мере, пока я не разберусь с этим логовом дракона на соседнем
участке.
Если у нее и чувствовался какой-то акцент, то скорее из долины
Сан-Фернандо.
- Очень приятно.
- Вы его знали? Я имею в виду Клюга. Так он по крайней мере себя
называл...
- А вы думаете, это его не настоящая фамилия?
- Сомневаюсь. "Клюг" по-немецки означает "умный". А на жаргоне
хакеров это "хитрец" или "ловкач", что к Клюгу относится в полной мере.
Хотя серый процессор у него определенно барахлил. - Она многозначительно
постучала пальцем себя по виску. - "Вирусы", "фантомы" и "демоны"
выскакивают каждый раз, когда люди из полиции пытаются подключиться к его
системам, матобеспечение потухает, битовые корзины переполняются...
Она говорила и говорила, но для меня все это звучало как суахили.
- Вы хотите сказать, что в его компьютерах прячутся демоны?
- Точно.
- Тогда им нужен будет изгоняющий злых духов.
Она ткнула большим пальцем себя в грудь, показав одновременно еще
полакра зубов, и сказала:
- Это я и есть. Однако мне надо идти. Заскакивайте повидаться в любое
время.

Второе интересное событие недели произошло днем позже: по почте
пришло уведомление из банка. На мой счет поступило три суммы. Первая -
обычный чек из Управления по делам инвалидов войны на 487 долларов. Вторая
сумма в 392 доллара 54 цента - проценты на деньги, оставленные мне
родителями пятнадцать лет назад.
Третий вклад был переведен двадцатого, в тот день, когда умер Клюг.
700 083 доллара 04 цента.
Через несколько дней ко мне заглянул Хал Ланьер.
- Ну и неделька! - произнес он, плюхнулся на диван и начал
рассказывать.
Оказывается, в нашем квартале зарегистрирована еще одна смерть.
Письма, переданные с неизвестного компьютера, вызвали множество
неприятностей, особенно после того, как полиция стала ходить по домам и
допрашивать всех подряд. Кое-кто, почувствовав, что круг сжимается,
покаялся в своих грехах. Женщина, развлекавшая коммивояжеров, пока ее муж
был на работе, призналась ему в неверности, и тот ее застрелил. Теперь он
сидел в тюрьме округа. Это, пожалуй, самое плохое из того, что произошло,
но случались происшествия и помельче, от драк, до выбитых стекол. По
словам Хала, налоговое управление собиралось устроить в нашем районе
специальную проверку.
Я подумал о семистах тысячах восьмидесяти трех долларах.
И четырех центах.
Промолчал, но почувствовал, как у меня холодеют ноги.
- Ты, наверное, хочешь знать, что там у нас с Бетти, - сказал наконец
он.
Я не хотел. Не хотел знать вообще ничего об этом, но попытался
изобразить на лице соответствующее выражение.
- Все кончено, - произнес он, удовлетворенно вздыхая. - Я имею в виду
между мной и Тони. Я все рассказал Бетти. Несколько дней было очень плохо,
но теперь, думаю, наш брак стал еще крепче. - Он замолчал на некоторое
время, наслаждаясь теплом происшедших перемен.
Еще он хотел рассказать мне о том, что они узнали о Клюге, и
пригласить меня к себе пообедать, но я вежливо отказался от обоих
предложений, сославшись на старые раны, которые меня совсем замучили. И я
уже почти выпроводил его, когда в дверь постучал Осборн. Я впустил его, и
Хал тоже остался.
Предложение выпить кофе было с благодарностью принято. Выглядел
Осборн как-то иначе, и сначала я не мог понять, в чем дело: то же самое
усталое выражение лица... Впрочем, нет. Раньше мне казалось, что это маска
или цинизм, присущий полицейским. Но в тот день в его лице читалась
подлинная усталость. Она перетекала с лица на плечи и руки, передавалась
походке и манере сидеть. Его окутывало тяжелое ощущение поражения.
- Меня по-прежнему подозревают? - спросил я.
- Хотите знать, надо ли приглашать адвоката? Не стоит беспокоиться. Я
тщательно проверил вас. Завещание Клюга едва ли будет принято всерьез, так
что ваши мотивы выглядят сомнительно. На мой взгляд, у любого из местных
торговцев кокаином было гораздо больше причин убрать Клюга, чем у вас. -
Он вздохнул. - Я просто хотел кое о чем спросить. Можете не отвечать, если
не хотите.
- Давайте попробуем.
- Вам не запомнились какие-либо необычные его посетители? Люди,
приходившие или уходившие ночью?
- Единственное, что я помню, это служебные машины. Почта, "Федерал
Экспресс", компании по доставке грузов... Наркотики могли прибывать со
всеми этими людьми.
- Мы тоже так думаем. Едва ли он работал по мелочам. Возможно, он
служил посредником. Получил, передал... - Осборн на какое-то время
задумался и отхлебнул кофе.
- Есть какие-нибудь успехи в расследовании? - спросил я.
- Хотите знать правду? Дело заходит в тупик. Никто в округе и понятия
не имел, что Клюг располагает всей этой информацией. Мы проверили
банковские счета и нигде не обнаружили доказательств шантажа. Нет, соседи
в картину не вписываются. Хотя, конечно, если бы Клюг остался в живых,
сейчас его с удовольствием прихлопнул бы почти любой из тех, кто живет по
соседству.
- Это точно, - сказал Хал.
Осборн ударил себя ладонью по ляжке.
- Если бы мерзавец остался в живых, я сам бы его убил, - сказал он. -
Но теперь я начинаю думать, что он никогда не был жив.
- Не понимаю.
- Если бы я своими глазами не видел труп... - Осборн сел чуть прямее.
- Он писал, что не существует. И это почти так. В электрогазовой компании
о нем никогда не слышали. Клюг подключен к их линии, сотрудник компании
каждый месяц снимал показания со счетчиков, но компания никогда не
выставляла ему счетов. То же самое с телефоном. У него дома целый
коммутатор, который изготовлен телефонной компанией, доставлен и
установлен ею же, но у них нет об этом никаких сведений. Клюг не открывал
счета ни в одном из банков Калифорнии - похоже, он ему просто не был
нужен. Мы обнаружили около сотни компаний, которые продали и доставили ему
то или иное оборудование, а затем либо сделали отметку о том, что счет
оплачен, либо напрочь забыли, что вообще имели с ним дело. В некоторых
фирмах зафиксированы номера чеков и счетов, но ни сами счета, ни даже
банки физически не существуют.
Он откинулся в кресле, и я почувствовал, что это его просто бесит.
- Единственный, кто имел о Клюге представление, это человек, который
доставлял ему раз в месяц продукты из бакалейной лавки. Маленький
магазинчик неподалеку отсюда. У них нет компьютера, Клюг платил чеками
банка "Уэллс Фарго". Там эти чеки принимали к оплате, и никаких проблем не
возникало. Хотя о Клюге там никогда не слышали.
Я задумался. Осборн ждал от меня какой-то реакции, и я высказал
предположение:
- Он делал все это с помощью компьютеров?
- Верно. То, что он проворачивал с бакалейной лавкой, я еще понимаю.
Но гораздо чаще Клюг проникал прямо в базовое программное обеспечение и
затирал все сведения о себе. Энергокомпания никогда не получала платежей
ни чеками, ни как-то иначе просто потому, что, по их мнению, они никогда и
ничего Клюгу не продавали. Ни одно правительственное учреждение никогда и
ничего о Клюге не знало. Мы проверили все, от почтового ведомства до ЦРУ.
- А что если Клюг - не настоящая фамилия?
- Возможно. Но в ФБР нет его отпечатков пальцев. Рано или поздно мы
узнаем, кто он такой, но это ни на йоту не приблизит нас к ответу на
вопрос, что произошло - убийство или самоубийство.
Осборн признал, что испытывает определенное давление. Его убеждают
закрыть дело, хотя бы ту часть, что касается смерти Клюга, и списать все
на самоубийство. Он, однако, в самоубийство не верил. А что касается
второй половины истории, всех этих махинаций Клюга, то их расследование
никто прекращать пока не собирается.
- Теперь все зависит от этой стрекозы, - сказал Осборн.
- Жди, - фыркнул Хал и пробормотал что-то про азиатов.
- Эта девушка все еще здесь? Кто она такая?
- Какая-то компьютерная звезда из Калифорнийского технологического.
Мы связались с ними, сообщили, какие у нас проблемы, и вот кого они нам
прислали.
1 2 3 4 5 6 7 8